Long live the King

A broken home you’re trying to mend You’ve got one day left to pay the rent We’re not sure, but we believe in the lie… That it’ll all be fine, when we die Motionless In White - Loud (Fuck it)

Червы живут долго. Очень долго. Вряд ли у многих жуков есть такое слово, способное передать срок их жизни. Огромное количество поколений рождается и умирает, в то время как Червы даже не успевают сосчитать это время. За время их сна целые цивилизации стираются в пепел и прах. Время для Червов идет иначе. Когда ты живешь дольше, чем многие города, все дни и годы сливаются для тебя в бесконечный поток образов, почти лишенных формы и содержания. И чем старее становится Черв, тем быстрее для него мелькают образы эпох, королевств и народов. Червам не важны насущные проблемы жуков. Как можно вмешаться в то, что для тебя всего лишь мелькнувшая перед тобой картинка? Столпы мироздания. Переживавшие и богов, и героев. Покуда есть Червы, мир остается прежним. Они не встречаются с друг другом, как простые живые существа. Им не нужно ни сражаться, ни общаться. Любой Черв имеет свои видения, любой видит все свои последующие шаги. Их схватки похожи на танец, где каждое движение просчитано. Каждый из сражающихся знает, как окончится битва. Да и при мирных встречах Червы молчат. Им не о чем говорить. Жизнь для них - извечные скитания по миру. Где-то их следы станут главными дорогами, их логова - в них оснуют города, которые для них будут такой же пылью как и остальная земля. Червы не возражают. Им нет дела до грез, горя и радости, кои присущи живым существам. Червы всегда наедине с собой. Но ни одно королевство не было основано на панцире падшего Черва. Нет и не будет героя, способного сойтись с ними в схватке. Но эпохи уходят. Время способно гасить звезды, оно может осилить и само мироздание. Червов все меньше. Никто не знает, куда они уходят. Есть ли у них своя Долина смерти или они рассыпаются в пыль. Но все сложнее найти хоть след, оставленный Червом, хоть намек на его существование. Так и он знает. Его время уходит. Сколько у него еще осталось? Когда ты всю жизнь не считал годы, трудно предположить свою кончину. Трудно по-настоящему волноваться об этом. И все же что-то неисправимо меняется. Он впервые чувствует время. Не только из-за бесконечного отсчета в голове, который он ведет не замечая этого, но и из-за мыслей, которые все чаще появляются в его голове. Уходить не очень хочется. Червам чужды мечты и переживания. Но мысль, что в один момент его не станет, не усваивается так легко. Что будет дальше? Будет ли это похоже на вечные сон? Или на те бесконечные видения, которые никогда не оставляют его? ...Или не будет ничего? Думая о пыли рассыпающихся городов, о именах, которые должны были остаться в истории, но больше нет никого, кто бы их вспомнил, Черв размышляет. Нет так, как мыслил всю свою жизнь. Иначе. Он думает, что и сам исчезнет. И, возможно, является единственным Червом, в которым эта мысль пробуждает необъяснимые чувства. Ее тяжело принять. Тяжело думать, что от тебя ничего не останется. Первый раз в жизни в Черве заговорило самолюбие. Не хочется исчезать бесследно. Кто вспомнит о нем, если он всегда был лишь фоном. Никто. Он останется частью пейзажа ушедшей эпохи. Поделиться этими мыслями не с кем. Червы и так предпочитают не встречаться, а он уже давно не видел даже следов сородичей. Он остался один? Может, он действительно последний. Если это так, то возможно ему стоит как-то увековечить свой род? Чтобы что-то осталось после них. Но эта мысль явно пришла не тому. Для Черва, что провел всю свою жизнь в бесконечных скитаниях, он слишком самолюбив. Теперь сквозь его бесконечные видения четкой линией идет мысль. Он должен сотворить что-то. Сам. Лично. Не исчезать, как сделали его собратья, принимая течение вечности. Как-то вписать себя в историю. Непоколебимость и долголетие еще не то, что следует увековечить. Ведь умрет он очень скоро. И у него нет времени размышлять, что он мог бы сделать. Ответ является ему сам. Он чует. Он видит в пророческих снах. Это влечет его к себе, словно притягивая. Это наполняет его сны, накрепко связывая его будущее с собой. Свет. Теплый, вытесняющий все мысли свет. Где-то светит "солнце" этого света. Где-то вдали есть источник этого света. Черв чувствует, что это глупо, но как неразумная личинка движется на свет. У него все равно не так много времени. А свет... Заглушает самолюбивые мысли. Когда свет оказывается предельно близко, силы покидают Черва. Он уже не может ползти на свет. Он может лишь ловить его яркие лучи. И погружаться в собственные видения. Он видит все королевство как на ладони. Божество, источающее тот прекрасный свет. Ее дети, возведенные ею в ранг ангелов. И тысячи подобострастных слуг, не ведающие ничего, кроме света. Прекрасная утопия грез и света. Черву чужды грезы преданных жуков. Он сам никогда не грезил. Его провидческие сны не были похожи на ту пелену, что накинута на разум подданных божества. Грезы ее детей чужды ему менее, но свет надежно защищает их от его взгляда. Она накрыла своими крыльями все, до чего смогла дотянуться. Какая же сила нужна для этого... Погрузить сотни, тысячи жуков в теплый сон, из которого они не захотят выныривать, притянуть его, Черва, столп мироздания к себе... Лишь за это он готов был целиком и полностью признать сияющее существо божеством. Сияние. Она правит этим королевством. Ее подданные вечно славят ее и готовы умирать по одному ее слову, не раздумывая. Сильные, бесстрашные, объединенные одной общей мыслью. Но это как-то... фальшиво. Если твои подданные готовы умирать за тебя не потому, что они желают этого, а потому, что они не могут желать иного. Они восторгаются тобой, но лишь потому что ты этого хочешь. Какой смысл в таком правлении, напоминающем игру с безвольными болванчиками? И неужели это не жестоко? Лишать живых существ возможности думать, мечтать о своем, иметь собственные желания. Просто потому что ты можешь это. И не хочешь лишних проблем. Ее подданные... Больше похожи на необузданных существ, нежели на разумных жуков. Да, ее дети умны и имеют волю, но сравниться ли это с тысячами, ни чуть не менее достойных этого созданий? Порабощенных созданий. Пусть он провел свою жизнь в видениях и скитаниях, но он всегда был собой. Для него... Да для любого Черва, отнимать способность мыслить... Это дикость. Как может разумное божество позволить себе такое? Как оно может звать себя божеством после такого? Черв не сможет войти в королевство. У него уже нет жизненных сил для этого. Здесь, на его краю, среди камней и корней, он обретет свой вечный покой. В конце концов, у всего есть конец. Даже у Великих Червей. Лежа здесь и чувствуя, как угасает, он погружается в свои видения. Королевство, божество, жуки. Все связано с ними. Он должен сотворить что-то. Что впишет его в историю. Он должен освободить жуков. Он не может допустить, что бы тирания света продолжалась. Он должен... Его видения сливаются в одну неразборчивую картину из смутных образов и тревог, которые все меркнут и меркнут... На краю королевства задумает ветер. Его порывы несут в себе первые частицы пепла, который оседает на земле подобно снегу. Часть пепла уносится в туман, где скрыты силуэты скал и белых корней. Камешки перекатываются у него под ногами, когда он ступает на землю. Ветер играет в полах его мантии. Бледно-белый свет, струящийся из мертвого панциря, медленно гаснет, возвращая миру серые краски. Встречают его лишь несколько первобытных аспидов. Бывший Черв прикасается к своей голове. Нет, все же не всё, что соединяло его с прошлой жизнью кануло в небытие. Его черты все так же проглядываются, пусть его панцирь теперь несоразмерно мал, все же его природа проступает в его обличии. Да, назвать его появление торжественным не сможет даже он сам. А великое сияющие божество вряд ли вообще обратило на него внимание. Но это ничего. Всего лишь мелочи. Необязательно было его замечать. Скоро он сам предстанет перед божеством. Он построит новый дом, новое королевство. Он сделает из безвольных рабов живых существ. Он обретет новое имя. Скоро носитель Бледного света сам объявит о себе.