Set the dark on fire.

Мрак. Короткие световые лучи, перемещающиеся в душном и закрытом пространстве. Гул. Громкая музыка. Десятки тел, трясущихся под дешевый ритм. Сходящих с ума от спертого запаха и некачественного алкоголя. - Может потанцуем? Короткая улыбка и один взгляд в сторону. Ты слишком хорошо танцуешь для этого нетрезвого прыщавого любителя мастурбировать. Потные тела, вонючие и отвратительные, повсюду, куда не сделай шаг. Мерзкая клоака. - Пожалуйста, давай потанцуем. Снова короткая улыбка. Голубоватого вида бармен вытирает грязные стаканы, оставляя их такими же немытыми. Раз текила, два текила. Пачка сигарет и клубы белесого дыма, похожего на туман. - Ну прошу тебя! - Нет. Отвали. Три текила. И третья сигарета за 10 минут, что ты здесь. Скучно. Осточертевшие лица, ничего нового. Бесполезные тряски телом, которые кто-то еще считает искусством. Смотря на все это, к горлу невольно подступают позывы тошноты. Ты не смотришь. Не думаешь, зачем пришла. Не ищешь смысла в словах и между ними. Нужно сменить воздух, подышать чем-то приятным. С океана дул холодный северный ветер - тот, что приносит с собой боль и уносит надежды. Туфли в руках, песок между пальцами. Маленькая компания, окутанная белесыми клубами густого дыма сидела в стороне. Даже здесь была слышна та дешевая подвальная чушь. Сигарета потухла и упала на землю. Погибла, прожив всего несколько минут. Прожигательница жизни. - Привет. Все те же отвратительные приевшиеся лица. Кроме одного. Кажется, раньше его не было. - Привет. Яркие глаза, черные ресницы. Он не вписывался в общую картину. - Хочешь? Даже если бы не хотела, а для чего тогда делаются дни рождения, собираются вечеринки, проводятся праздники в домах богатеньких предков. Лицемерные заскорузлые дети, радость которым доставляет лишь пара таблеток экстази и пачка канабиса. А ведь все это уже было в эпоху свободной любви, цветочной революции. Под песни Джона Леннона. Горячий дым окутывает легкие и хочется кашлять. Теперь ты ничем не лучше этого праздного детского лагеря. - Ты неправильно дышишь. - А ты неправильно живешь. Сигарета во рту, надо выпить еще. - Будет закурить? Продолжает неправильно жить. Догнал и просит сигарету. Может еще умрем в один день? - Чертовски скучная вечеринка. Ты подруга Джимми? - Типичная буржуазная дрянь. У Джимми нет вкуса. - Я тебя раньше не видел. - Меня и сейчас не должно быть здесь. - Меня тоже. Разговор не о чем завтра станет пылью, осевшей на пустых пластиковых стаканах и бутылках в коридоре. Красивые руки. Вдалеке кто-то что-то кричал. - Мне кажется, ты хорошо танцуешь. - А ты совершенно не умеешь танцевать. - Зейн. - Крис. Надо выпить еще. Снова мрак. Снова короткие световые лучи, перемещающиеся в душном и закрытом пространстве. Снова гул и громкая музыка. Снова десятки тел, трясущихся под дешевый ритм, сходят с ума от спертого запаха и некачественного алкоголя. - Может потанцуем? Короткая улыбка и один взгляд в сторону. Для него ты слишком хорошо танцуешь. Он тебя опозорит. - Пожалуйста, давай потанцуем. Твоя сигарета уже у него во рту. Его пальцы бесстыдно ниже талии, твои - вокруг шеи. Сколько все это стоит - одного глотка марихуаны. В памяти его руки и губы. Твои тонкие запястья, прижатые к стене. Запах травки, алкоголя, табака. Глупое решение поддаться инстинктивному желанию раздеться и посмотреть друг на друга. Чем ниже поцелуи, тем ярче воспоминания. Бар, потом лестница, второй этаж, спальня. Белые простыни между пальцами, вдох - выдох. Ты курила, пока, он исследовал твое тело губами и языком. Темнота. Твоя обнаженная грудь касается его тела. Его пальцы в волосах, на спине, вниз по позвоночнику, на поднимающихся и опускающихся бедрах. Все, как в тумане. Том самом горячем дыме из пластиковой самодельной бутылки. Том, что первый и последний раз переселился в ее легкие. Прикушенные губы, ток по телу, мокрые следы губ на шее и ниже. Намного ниже. А в конце - разжатые простыни, расслабленные мышцы, сорванные с губ стоны. Кажется, он сказал, что его зовут Зейн. Один быстрый взгляд и чертовски долгая ночь.