такие как мы

Яркое летнее солнце давит светом просторную кухню, в которой совсем недавно был сделан ремонт. Все стены в небольших квадратах розово-жемчужной плитки, дубовый паркет, чёрный глянцевый холодильник с кучей ублюдских магнитов от растишки, блестящая плита, на которой стоит приготовленная прошлым вечером запечённая рыба, напротив неё гигантских размеров стол, с раскиданными яркими баночками, зажигалками и несколькими полупустыми пачками синего винстона. На подоконнике, слегка скрытая легкими кремовыми занавесками, стоит резная деревянная ваза с кислотно-синими цветами внутри. И с к у с с т в е н н ы е. Воздух настолько густой, затхлый и мерзкий, что тянет блевать. По паркету растеклась отвратительная лужа из, очевидно, полупереваренной рыбы, каких-то полуразложившихся таблеток, и хер-его-знает-чего-ещё. Миленькиймиленькиймиленький слащавый мальчик — светлые волосы, женственное лицо, худощаво анорексичное телосложение и ебаная одежда из ближайшей зары/ с намеком на гуччи/- тонет в своей блевотине. Воздух пропитан сигаретами, потом, рвотой и этим невъебенно приятным дезодорантом — как в рекламе, ангелы не устояли. Мальчик не выглядит напуганным, от него веет раздражением. Его бесит факт собственной смерти. Лера говорит: эй, наркоман ебаный, вставай. Лера говорит: подъем. Мальчик не отзывается, мальчик лежит мертвым телом, мальчик начинает разлагаться, у него больше нет шанса. Мальчику не повезло. Лера чувствует, что все, что было до этого — ничто, по сравнению с мертвым солнышком. С мертвым ебаным наркоманом. С чертовым 17- летним Никиточкой, который не должен был сдохнуть. С Никиточкой, который должен был продолжать каждую субботу танцевать под «младший лейтенант» с бутылкой колы вместо микрофона. Который единственный хотел умереть старым, в окружении кучи детей и внуков. Лера закрывает глаза Слишком огромную полупустую кухню топит в своих лучах уродливый жёлтый карлик. На паркете въевшееся выцветшее пятно. В воздухе сладковатый запах разложения. На окне сирень.