Серебряный колокольчик

Тили-тили-тили-дон. Дин-дон. Тихий звон серебряного колокольчика. Хрустальный шепот, вплетающийся в искусную сказку. Тили-тили-тили-дон. Дин-дон. Шепот, шепот, трепещущий от волнения и страха. Клянущий, заклинающий, живущий и умирающий. Он преследует… Идет по пятам, пыльными шагами лунного света, узким серебряным лучом в темной ночи. Кусочек жизни, кусочек ужаса, кусочек надежды. Сияющая голубоватым, призрачным светом записка. «Иди по следам…» Идти по следам… Иду по следам. Шаг. Шаг, другой шаг по пыли, выстилающей пол моей вынужденной темницы. Не нахожу нужным убираться здесь. Час жизни, час смерти. Ангел с образа укоризненно смотрит на меня, с мягким, святым и всепроникающим светом в глазах… Призывает к прощению, осознанию чего-то высшего. Бледные-бледные краски, чуть треснувшие в углах картины, серебряная пыль, затмевающая должный обращать к вере и вызывать сладостное умиление взгляд. А, что за чушь. Не верю. Если есть что-то высшее – зачем я здесь? Зачем тревожу ушедшие призраки, зачем ушедшие призраки тревожат меня? Зачем беспомощность, страдания, погоня за свободой, погоня за болью? Очередное испытание? Чистилище, ад и рай на земле. Что ж, я горю в раю. Заманчивое земное существование, однако. Не слишком верится, что все это для того, чтобы рассыпаться горстью пыли, раствориться в этом доме, улыбнуться и присоединиться к звону серебряного колокольчика, преследующего меня по пятам. Шаг. Шаг, другой шаг. Ступаем в теплый, ванильный аромат, густо накрывающий с головой, затягивающий в себя, заставляющий забыть о заботах. Здесь нет места оглушающим звукам колокольчика. Словно продолжающий ванильное тепло, звук становится чуть тише, растворяется в этой мягкой душевной заводи. Спаси и сохрани. Дженни. Красивая девушка с веселыми и грустными глазами. Она хлопочет, ловкими движениями пальцев укладывая послушное тесто. Всеобщая мать, всеобщая сестра, всеобщий благодетель. Добрая и простая. Всеобщая – и ничья. Мне она помогала, не раз. Откармливала, когда я загоняла себя до полусмерти, делилась ванильным, чуть грустным теплом. С ней жаль будет расставаться. Любопытный, неожиданный программист, заботливый человек, огромный запас заинтересованности. Жаль. Судьба? Но не верю. Ни во что не верю. Наверное, она заметила колебание воздуха или что-то почувствовала. Я улыбнулась в пустоту, зная, что меня не увидят. Бесплотной ладонью провела по её щеке, запоминая, впитывая собой её сладкий, чуть пряный вкус. Спасибо, Дженни. Но я – не к тебе. Дин-дон. Дили-дили-дили-дон. Шепот колокольчика стал непокорнее и резче. Раз - удар. Два - удар. Пыль кружится и оседает на замерзших ладонях. Умей прощать ближнего своего. Шаг. Другой. Джек. Непокорный взгляд, ершистые волосы, короткие, острые ножи энергии, которые он бросает в пространство. Наморщенный от натуги лоб и сосредоточенное лицо – кто, как?.. Схемы, приборы, добрая душа, полная силы. Кто дал право запереть молодость здесь? Силу, молодость, цветущую, яркую энергию. Он – не почувствует. Касаюсь мягких волос, словно игл. Запоминаю уколы. Спасибо, Джек. Но я – не к тебе. Жесткий звук. Холодная, все видящая своей слепотой живая разумность. Рассудок, глубина, низкие, более не похожие на серебряные звуки. Дин-дон. Дин-дон. А кружащаяся пыль не так уж и важна. Не иди против веры. Райан. Что ты делаешь здесь, загадочный, такой разумный, живой? Отчего столь силен ты, от чего свою жизнь отдаешь этому дому? Время, время течет сквозь пальцы. Его не хватает тебе, не хватает мне, не хватает живым. Не верящий – не верит. Не желающий услышать – не услышит. Я благодарна ему, благодарна за то, что есть в нем тот зоркий и слепой разум, царящий теперь и во мне. Собираю его губами, не касаясь лица, зная, что он не захочет почувствовать. Всплеск холодной воды. Не знающий – простит. Трезвею, вспоминаю, зачем иду. Шагать, шагать по остывшим следам. Спасибо, Райан. Я не к тебе… Шаг вперед. Два назад. Новое дуновение серебряного ветра… Тихий, все угасающий шепот. Приди. Помоги. Неси в сердце любовь к ближним своим. Подставляй щеку. Или занеси руку для ответного удара. Лучшая защита – нападение, не правда ли? Алиса. Резкий росчерк пера. Алые губы, алая кровь на губах и руках. Безумные молитвы, обращенные к придуманному тобой божеству. Оценит ли он тебя? Примет?.. Тебе или мне не узнать. Огненный взгляд, преклоненные колени. Я чувствую в тебе безумную грацию, безумный огонь фанатизма, кровавым, ядовитым клинком пронзивший твое недоступное более живым сердце. Серебряный колокольчик в душе жалостливо звенит, глаза застилает непрошенная пелена, не видно ничего, кроме дурманящей серой пыли. Мне жаль тебя, Алиса. Никогда не любила тебя, прости. Не забуду и наши ссоры, и твои ногти, оставившие кровавые следы на моих ладонях… Вера тогда была для меня важнее, чем что-то еще. Спасибо, Алиса. Но сегодня я не к тебе. Тихий голос серебряного язычка обрадовано звенит… Он слышит помощника, сородича, он не одинок здесь. Тихий-тихий, мягкий, ответный незнакомый звук. Он несет прохладу и успокоение. Дили-дили-дон. Динь… Динь… Ступаю след в след на светящийся росчерк моей дороги. Еще один шаг. Смыкаю свои прохладные, не видимые для меня пальцы на запястьях своей собеседницы. - Здравствуй, видящая. - Здравствуй и ты. Больше слов нам не нужно было. Мы чувствуем, понимаем друг друга, как не понимали никогда. Да и не подозревали, что можем сблизиться… Особенно сейчас, в последнюю минуту. Когда я иду по следам, и это так важно. - Ты поняла? - Да. Только что. - Ты оставила свои образы?.. - Навсегда. - Удачи. Читай дыхание следов силы… Они приведут тебя. - Знаю. Тэн, Тэн… Холодный мазок, Видящая суть, шелковый платок, так нежно обволакивающий то, что важно и нужно. Есть что-то глубокое, древнее и загадочное, затягивающее в свои сети, в глубокие темные глаза без зрачков. Мне не нужно брать твой дар, да ты и не предложишь. Все твое и так со мной… Видящая. Я ведь тоже увидела. Спасибо, Тэн. Я не к тебе, но с тобой. Цепочка обрывается. Дин-дон. Дин-дон. Дили-дили-дили-дон. Он, приведший меня сюда, исчезает, так и не дав понять, кто он. Легкое фосфоресцирующее свечение ложится на мои пальцы… Невидимые, на миг обрисовывающиеся пылающим белым. Дин-дон. Дин-д… Не убий. Тишина. Я знаю, где ты, Джон Фолл. Я знаю, куда вели следы… Никогда не узнаю, чьи они были, никогда не узнаю, чья музыка спасла меня от вечного рабства. Чья песнь открыла мой путь от религии к вечному, от неверия к магии. Я больше не твоя кукла, Джон. Кукловод. Возьми мои нитки, если хочешь. Стану твоей куклой, марионеткой, если захочешь. Я стану ею сама, не отказываясь от заключения. Настоящая Свобода – в себе. Свобода от предрассудков, боли, свобода от земного, свобода от самой себя. Свобода от себя… Как это сложно, страшно и невозможно. Отказаться от собственных призраков. Знаешь, ты играешь честно, но по крапленым правилам. Я не выиграла, не получила Свободы по ним, да это и невозможно. Поэтому – возьми мои нитки… Возьми навсегда. Смотрю в светлые глаза. Он видит меня. На лице – следы недоверчивого удивления. - Ты поняла?.. Как? Ничего не ответив, молча касаюсь руками его лица, касаюсь невидимыми губами лба. Несчастный маленький мальчик, сошедший с ума. Едва ли старше меня самой... Слишком живой, слишком рано оторванный от игрушек. Безумная боль, ледяная расчетливость, жажда справедливости, переросшая в несправедливость. Джон… Ты не виноват. Что сделал с тобой этот мир? Не сломал, нет. Но есть вещи более страшные, нежели смерть. Страшнее самой жестокой боли. Интересно, вспоминаешь ли ты о том, что ты – человек? Человек… Такое странное слово. Я не хочу уходить, но придется. Ты не дашь мне остаться. Я к тебе, Джон. И я от тебя. Повзрослей. Открываю глаза, которые все то время были закрыты. Веки трепетали, в ушах все еще отзывался звук колокольчика, перед взглядом стояла светло-призрачная записка. Чем это было – сном? Не может быть. Я точно знаю, где ты, Кукловод. И я пойду, даже если все произошедшее ведет к смерти. Не смогла освободиться от себя. Не сумела. Но подошла слишком близко к границе. Моя оболочка больше не связывает меня. Я чуть усмехнулась старым мыслям, захватившим меня. Еще день назад я могла назвать себя верующей, религиозной. Мнимый ангел на этой земле. Той религиозной фанатичкой, верующей в то, что, по моему мнению, было важно. Теперь у меня немного другая вера. Прости. Поволока пыли – вот что осталось на образе. Живительный, полный силы взгляд ангела потух. Или всегда существовал только в моем воображении? Прости. Я повернула картину к стене. Повернула и вышла из комнаты, в темный коридор, под неверный свет огня, навстречу Свободе. Джим ждал меня в гостиной. Любимое тепло, забота, всепроникающая и густая. Я знаю, что без него не может быть этого Дома. Старинного особняка, забирающего своими комнатами столько алой, быстро текущей крови. Я знаю, Кукловод знает, Дом знает. Бросаюсь в надежные, такие крепкие и спокойные объятия. - Аня… - шепчет он, вкладывая в мою руку ключ. Вздрагиваю от неожиданной, леденящей прохлады. Последний ключ, один на двоих. Мы поняли, вместе. Свобода есть, но свободы нет. И только так можно найти ее – то, не знаю что, то, не знаю как. Слишком сложно, чтобы объяснить, слишком просто, чтобы понять. - Джон, мы не уйдем сразу, хорошо? Мы нужны здесь. - Теперь это ваше право, - голос из динамиков прозвучал непривычно тихо. Крепче сжимаю в руке ключ, переплетая пальцы с пальцами Джима. Мне многое нужно будет рассказать ему… Свободу и счастье трудно найти и трудно заработать. Но может, мы сумели?.. Дин-дон. Дин-дон. Дили-дили-дили-дон...