As loves the Policeman

Джин сбавляет немного обороты, поэтому кирпич еще лежит, завернутый в подарочную обертку, и дожидается своего часа. Как-то похмелье остудило чуть пыл и заставило задуматься над словами Чимина. Сомин же, правда, может испугаться такого напора, и перед решительными действиями лучше подготовить почву: они ходят на свидания, гуляют свободными вечерами и целыми днями пишут друг другу. И Джину нравится весь этот конфетно-букетный период в их отношениях, да так сильно, что он бы всю совместную жизнь с Сомин провел так. Его просто ведет, когда девушка, прижимая к груди очередное цветущее растение, вдыхает его аромат, а потом улыбается. Киму кажется, что она этой улыбкой попадает в его сердце, и в мыслях он хватается за грудь в попытке не упасть, а внешне виду не подает и улыбается ей в ответ. Так происходит и в этот вечер, двадцать второго августа, когда у Сомин день рождения. — Чудесные азалии, — девушка рассматривает аккуратный горшок, перевязанный алой лентой, и пальцами слегка касается крупных темно-красных цветов, — мне нравится. Как и всегда. Они сидят в небольшой, уютной кафешке, и только Чимин не излучает счастье и радость. Он скептически смотрит на друга, подперев щеку рукой, и переводит взгляд на Соён. Джин всегда был самым сдержанным и серьезным, хотя иногда он врывается со своими «дедовскими» шутками, но в целом от него нельзя услышать просто так даже бранного слова. А сейчас он сидит, весь светится, как лампочка, и Чимин знает, что друг к цветку добавит еще один «специальный» подарок. К слову, младшая Чон была удивлена, узнав, с кем встречается ее сестра, поэтому она растерянно смотрит на парочку напротив и, в отличие от Пака, не знает, что за шоу сейчас будет. — Надеюсь, тебе понравится и главное «блюдо», — Джин из-под стола достает что-то прямоугольное, красиво завернутое, Чимин сразу же идентифицирует это «что-то», как кирпич, и откидывается на спинку стула, вздыхая. Лишь бы не завел уже сейчас свою шарманку про женитьбу… Сомин принимает, как она подумала, коробку, но по весу понимает, что это не упаковка подарка…. А сам подарок? — Что это? — Соён оживляется и облокачивается на стол. — Н-не знаю, — старшая Чон аккуратно разрывает шелестящую бумагу и откладывает в сторону бант, застыв. — Кирпич? — Соён плюхается от удивления обратно на стул и начинает заливисто смеяться. — Серьезно? — Более чем, — Джин в упор смотрит на младшую сестру своей девушки, — Сомин знает о моих намерениях, но я хочу еще раз подчеркнуть: можешь считать, что это первый кирпич в фундаменте нашего дома. Ну и бонус небольшой. Соён перестает смеяться, когда сестра достает из обертки изящный кулон на тонкой цепочке. — Вау, — выдыхает Сомин. Джин забирает презент в свои руки и, попросив девушку собрать волосы, застегивает замочек, поправляя кулон на ее шее. — Идеально, — констатирует он. Чимин хмурится еще сильнее, понимая, что настроение окончательно летит вниз, ведь меньше, чем через неделю день рождения Соён, а он еще не купил подарок. Теперь надо не упасть в грязь лицом, иначе жизни ему не будет. — Художник приехал, — Пак кивает в сторону входа, и Ухи машет присутствующим, улыбаясь, когда они оборачиваются. — О, красота, привет, — Джин поднимается и обнимает подошедшую девушку, — а где ты потеряла Тэ? — Сейчас придет, — Ухи щурится, когда мужчина по голове ее гладит и переводит взгляд на Соён с Чимином. — Приветик. Вау, круто, — она показывает подруге два больших пальца. Они не виделись неделю, наверное, потому что Ухи уезжала на выставку с Тэхеном, а Соён даже не выдала ничем, что перекрасилась. Ей очень идет темный цвет волос, Чимин ей уже говорил это за последние два дня много раз, и она теперь вообще запредельно выглядит, хоть запирай в комнате. — Привет, красота, — Пак вздыхает еще и из-за этих мыслей и, когда видит вошедшего друга, давится воздухом. — Это чё за хрень? Тэхен ставит на стол перед именинницей небольшое деревце в увесистой кадке, но, немного подумав, спускает его на пол. — Сомин, наш мистер полицейский сказал, что ты любишь живые цветы, а не букеты, поэтому Ухи предложила подарить тебе мандариновое дерево: вроде и цветет, и плоды давать должно. И да, л-логика. — А это Тэ вручную сделал, — Бэ протягивает небольшой сверток, — я попросила. Старшая Чон принимает подарок, разворачивает и удивленно рассматривает уголовный кодекс в кожаном переплете. — Впервые работал с кожей, поэтому не все идеально, но я старался, — Ким трет шею и смущенно отводит взгляд. — О, мелкая, ты покрасилась? Зачетно, прям роковая красотка. — Спасибо, — Соён заправляет волосы за ухо с одной стороны и улыбается, — Чимину тоже нравится. Остаток вечера в кругу друзей проходит на позитивной ноте, Чим даже немного перестает загоняться и шутит, что тут сегодня собрались «парные», а Джин в ответ выдает, что «не парные, а запаренные». И уже с наступлением темноты они выползают из заведения, помогают перенести подарки в машину Джина и прощаются, условившись встретиться на выходных, после дня рождения Соён, в доме семьи Чон и отметить. — Не гуляйте долго, — Ухи кутается в пиджак Тэхена из-за прохладного ветра, — сегодня обещали дождь. — Как скажешь, красота, — Джин улыбается и подмигивает девушке, когда она в ответ расплывается, — до выходных. Боюсь, у меня будет много работы, поэтому не удастся вырваться среди недели. Если что на телефоне. Парни пожимают друг другу руки, девушки обмениваются пожеланиями доброй ночи и все разбредаются по машинам. Соён замирает, открыв дверцу авто Чимина, и оглядывается. — Слушай, а какого фига вы называете Ухи так странно? — она садится в салон и пристегивается, внимательно наблюдая за лицом парня. — Красота… Ты, Джин… Остальные тоже? Чимин поднимает на нее взгляд, смотрит, будто она глупость спросила. — Повелось так, — Пак пожимает плечами, — кажется, я и назвал впервые ее так. Прицепилось вот. — То есть ты считаешь ее красивой? — Чон даже поворачивается корпусом к нему. — Ну, отрицать очевидное — глупо, — Чим смотрит в боковое зеркало и разворачивается к своему дому: Соён просила заехать к нему, чтобы забрать какие-то вещи. Он мельком смотрит на нее и уже собирается отвернуться, как замечает ее выражение лица. — Что? — Нет, ничего, — девушка нормально садится в кресле, достает телефон и заинтересованно пролистывает новостные ленты в социальных сетях. Чимин понимает, что не подумал и сказал не то, когда они переступают порог его квартиры: Соён не дает себя обнять, демонстративно задирает подбородок и проходит мимо него, копаясь на рабочем столе Пака в поисках своих лекций. Девушка решила последовать примеру Чимина и стать преподавателем, но не хореографом, а математики и потом прийти на работу в его школу искусств. — Котенок, — парень ловит ее за руку и в угол заталкивает, преграждая собой путь к отступлению, — я не подумал, что тебя заденут мои слова. Не дуйся. — Отпусти, — Соён пытается отпихнуть его, но Чимин стоит твердо на ногах и не собирается отступать. — Нет, не могу. — Отойди, а то я… — Чон старается не смотреть в глаза напротив, боится утонуть во взгляде да сдать оборону. — А то, что? — Чим ближе подходит, практически вжимая ее своим телом в стену. — Ухи твоя подруга, она с Тэхеном, если ты еще не поняла этого, а он за свое яйца оторвет любому. Его вообще не будет волновать: друг или враг. Помнишь ночь в клубе? Я привел Ухи домой, и он мне чуть голову не откусил. — Мне все равно, иди, куда хочешь, смотри, лапай, трахай! — девушка в грудь его бьет кулаком с каждым сказанным словом. — Вперед! — Да чего ты завелась?! Ищешь повод поругаться? Не живется спокойно? — Чимин ладонями бьет по стенам рядом с ее лицом, и Соён вздрагивает даже. — Я с тобой встречаюсь, тебя люблю, с тобой сплю. Да, Ухи красивая, и в мире много красивых людей, но я не вижу никого, кроме тебя. Не придирайся к словам, блять. — А что если я буду про парней говорить так же? — девушка вскидывает голову. — Да говори, кто тебе не дает?! — Пак ее лицо сжимает пальцами, заставляя в глаза смотреть. — Только если я узнаю, что ты мне изменила, в городе найдут два трупа: тебя и того хмыря, поверь. Если ты через год наших отношений не научилась мне доверять, то я не знаю… Может, нахуй надо продолжать? — Ты расстаться хочешь? Поэтому не делаешь никаких намеков, не даешь гарантий, как Джин? Они полгода вместе, а он уже почти открыто говорит, что у них будет семья, — Соён смотрит в глаза Чимину и медленно тонет, потому что у него там бездонное черное море. Ей как-то обидно стало сегодня, ведь они с Чимином дольше вместе, а Сомин, видимо, скоро станет замужней дамой. И дело вовсе не в том, что младшую из сестер грызет желание быть первой во всем, нет, просто она боится. Чимин же спокойно может найти ей замену, а она не знает, что потом будет делать, если такое случится. — Ты меня не слушаешь, — Пак устало прикрывает глаза и отпускает лицо девушки, ероша волосы. — Уперлась рогами, как баран, и стоишь, подпирая стенку. Я пытаюсь донести, что мне не нужен никто, кроме тебя. Перепихон на одну ночь можно найти и без отношений, да и я считаю, что это низко, гулять на стороне, унижаешь сам себя, свой выбор. — Тогда почему ты ничего не обещаешь?! — Соён повышает голос. — Да что мне обещать?! — Чим не выдерживает. — Люблю я тебя, дуру, но ты молодая, найдешь еще себе жеребца по возрасту, студента какого-нибудь в своем универе, а я? Останусь со своими обещаниями? — И ты не хочешь жениться на мне? — Да, блять! — парню крышу рвет уже. — Я придушу тебя сейчас, честное слово! Он хватается руками за шею Соён, и она пугается, вскрикивает, но Чимин затыкает ее поцелуем, заводит одну ладонь назад, за затылок к себе прижимает, углубляет поцелуй, второй ведет по ключицам, груди, вниз. Кусается, так сильно он зол на то, что эта чертовка не видит очевидного. — Если ты не сбежишь от меня раньше, я женюсь, но тебе только двадцать будет, успокойся. Не доводи, пожалуйста. — Я не сбегу, — Чон всхлипывает, когда Чим прижимается лбом к ее лбу. — Надеюсь, — он целует ее в оголившееся плечо из-за сползшей майки, — потому что вот уже год у меня на уме только ты. Мелкая, целеустремленная заноза в заднице. Чимин вытирает слезы с ее щек и целует прерывисто еще несколько раз, собирается отстраниться, но Соён держится за его футболку, крепко-крепко, тянется еще, льнет, трется, как котенок в поисках ласки. И получает ее. — Котенок, тебе завтра на пары, мне на работу, и я тебя только что чуть не прибил из-за твоего языка, — парень констатирует факты, хотя сам уже сжимает ее ягодицы под юбкой. — Похер, — Соён оказывается плотно вжатой в стену. Чим приподнимает ее, направляет ноги на свою поясницу и прикусывает губу девушки. — Ай! — Откушу, если ругаться будешь. — Люби меня, обещай, что не бросишь, — шепчет Чон, чувствуя стояк парня, упирающийся в ее промежность. — Сильно люби. Любишь? — До одури, иначе бы не терпел. Соён — это такой вид наркотика. Попробовав однажды, ты больше не сможешь без нее. Чимин настолько завяз во всем этом, что даже не барахтается. Ему нужна доза каждый божий день, желательно несколько раз в сутки. Под кожу, а лучше внутривенно. Таблеткой под язык, чтобы ощущать вкус жизни. Соён — это горящий абсент. Она по жилам течет, обжигает изнутри, хочется выцарапать ее иногда из себя, но получается лишь глубже загнать. Соён — это помутнение рассудка. Чимин готов отдать ей все, да глупышка не понимает этого еще, но он обязательно убедит ее в том, что кот по имени Пак Чимин в ее руках, хоть и ляпает иной раз хрень. — Ты запредельная. Внеорбитная. Моя, — Чим не сдерживается, когда девушка просит его перестать мучения и уже взять ее, просит показать, КАК сильно он любит. И он просто спускает джинсы и белье, сдвигает ее трусики и входит до основания, выбивая протяжный стон. Цепляется пальцами за бедра, на нежной коже которых обязательно останутся синяки, целует, прикусывая, ключицы по очереди, растягивая ворот футболки. Вбивается, срывая голос Соён, оставляя засосы, да такие, что она еще долго не сможет носить открытую одежду. Тянется одной рукой и расстегивает лифчик, перемещает эту руку на грудь девушки, массирует, пощипывает соски и ловит ее ритм, когда она старается насаживаться сама, царапая его спину. Они застряли где-то в коридоре, между комнатами, но обоим кажется, что в космосе, вакууме. Есть только они: глупышка, сомневающаяся в себе, и человек-кот, сомневающийся… тоже в себе. Они так развязно занимаются сексом, любовью, чувствами, что не заметили бы сейчас, если б в квартиру наведался старший брат Чимина. Им хорошо до хрипоты, и Соён, когда на секунды отключается, теряется в пространстве от оргазма, получает легкий поцелуй в вспотевший лоб, а следом, наращивая темп и выбивая несвязные хрипы из нее, кончает и Чимин, выходя из нее и доводя до разрядки рукой. — Думаю, мне надо еще пару раз показать, как я тебя люблю, — парень, придерживая Чон, помогает ей встать на ноги, поправляет свою одежду, придерживая обессилевшее тело рядом, и уносит ее в спальню, подхватывая на руки. Сегодня они будут спать вместе. С Сомин и родителями Пак разберется потом, только донесет мысль до своей девушки. *** Сомин просится еще погулять перед тем, как Джин отвезет ее домой, и он соглашается. — Я здесь живу недалеко, поэтому знаю, что это место ночью — чудесно. Прошу за мной. Они встречаются уже полгода, но Ким Сокджин настолько джентльмен, что дальше поцелуев у них не заходило еще. Сомин, конечно, уже не маленькая и не против узреть чуточку больше, чем Джин позволяет видеть всем остальным, но все равно как-то побаивается. Джин просто настолько крышу сносит, что она не может ничего поделать с собой. У нее буквально пальцы сводит, когда он берет маленькую руку Сомин в свою. Стоит только представить, как он этой ладонью ведет по ее спине… Помешательство, но черт! Сомин и рада бы сопротивляться, но как? Особенно когда они встречаются где-то по делам, и он такой весь шикарный, в форме, стоит, слегка склонив голову в сторону, криво улыбается своими пухлыми губами, а Чон кажется, что это он ее склоняет к непотребствам. Самое странное — она готова их творить! Даже сейчас, когда они идут по аллее небольшого парка, взявшись за руки, и Джин рассказывает что-то на отвлеченные темы, Сомин смотрит на него и улыбается. Он такой забавный и такой серьезный одновременно. Она видела его во время работы, и понимает, почему по своему начальнику сходит с ума женская половина коллектива участка и не только его. Ким Сокджин на службе — это всегда идеально выглаженная и сидящая рубашка, брюки, галстук и уложенные волосы. Ким Сокджин вне службы — то просто Джин, внимательный, нежный и с чувством юмора мужчина. Пусть и не всем понятным чувством юмора, но его любят и ценят друзья. Его уже любит Сомин. — Вот черт, — Джин стягивает с себя пиджак и накрывает им девушку, — как и говорила Ухи, дождь! Нет! Ливень! Они зашли вглубь парка и пока добежали, смеясь, до машины, вымокли до нитки. Сомин готова поклясться, что у нее даже трусы мокрые. Но Джин ее опережает: — Думается, трусишки мокрые и без стимулирования эрогенных зон, — он смеется. — Ой. — Лучший день рождения! Правда, я так давно не веселилась, — Чон смеется, ерзая на уже влажном сидении. — Так, давай заедем ко мне, ты немного подсохнешь, а лучше сменишь одежду, и тогда я отвезу тебя домой? Не хочу, чтобы ты заболела. Сомин пожимает плечами, а когда оказывается в квартире Джина, теряется ненадолго. Она проходит в гостиную, осматривает награды мужчины, некоторые трогает, проводя по гравировке пальцами легонько, обращает внимание на бар, улыбается и вздрагивает, когда на ее плечо ложится рука. — Вот, велико будет, наверное, но уж лучше так. Если еще не хочешь, чтобы родители про меня знали, можем посмотреть кино, пока машинка выстирает и высушит твое платье. — Подождем, пока высохнет, — тянет Сомин, замечая, как грустнеет Джин, и уходит в ванную переодеться. Стоя перед зеркалом, рассматривая себя, девушка решает принять душ, раз уж все равно оказалась здесь, а потом она смотрит на стопку одежды, берет полотенце и обматывает его вокруг себя, подсушивает волосы феном и идет в гостиную. Джин обнаруживается на кухне. Только в той зоне горит свет, слабо освещающий диван, возле которого замерла Сомин. Она дрожит, внутри буквально все вибрирует, и она прокашливается, привлекая внимание к себе. Ким оборачивается и роняет ложку, которой перемешивал чай. — Хочу еще один подарок, — проговаривает девушка, стараясь контролировать голос, чтобы он не дрожал. — Какой? — сипит Джин, отодвигая кружки дальше от края стола. — Особенный. — Я сейчас дико извиняюсь, но, — он делает несколько шагов, и его тень ложится на пол рядом с Сомин, — блять, плохая шутка. Очень плохая.  — Я не шучу. Джин стоит на светлой стороне, Сомин в тени, и она делает еще шаг назад, а потом тянет уголки полотенца в разные стороны и выпускает их из рук, опуская взгляд. Сейчас она либо получит желаемое, либо будет обсмеяна… — Боже, что же ты творишь? — мужчина обхватывает ее руками, пряча в своих объятиях. — Решила проверить меня на прочность? Я хоть и видавший виды полицейский, но мужчина. Как сорвусь и все, пиздец. — Скажу глупость, но черт, когда ты ругаешься — это фетиш какой-то, — девушка прячет лицо в ладонях, и чувствует, как ее целуют в макушку. — Я, правда, хотел потерпеть хотя бы до знакомства с твоими родителями или предложения, но ты просто не даешь мне право выбора, — Джин убирает ее ладони, приподнимает за подбородок лицо и целует. Медленно скользит языком по губам девушки, посасывает, ладонью ведет по спине вниз от лопаток, второй рукой скользит по щеке, вжимает сильнее в себя и, не разрывая сначала поцелуй, снимает с себя только надетую сухую футболку, отрываясь от сладких и уже припухших губ, скидывая ненужный элемент одежды на пол. — Ты очень красивая, — шепчет Джин, когда Сомин решается посмотреть на него, — безумно красивая. Лучшее, что случалось в моей жизни. Он подхватывает ее на руки и несет куда-то. По ощущениям в темноте под лопатками Сомин делает вывод, что ее опускают на кровать и сразу же прижимают сверху. Она чувствует напряжение Джина, его возбуждение и вообще теряется, когда он очерчивает пальцами ее фигуру, спускается к бедрам, разводит ноги и выцеловывает какие-то узоры на ее коже. Она становится мягкой и податливой, словно масло, которое бери и намазывай на хлеб, а когда прикосновение обнаженной кожи обдает пах, то ее уже будто жарят на углях. — Мой подарок для драгоценной, — Джин шепчет это, мажет губами по скуле, прикусывает трепещущую жилку на шее. — Попросишь достать звезду с неба — расшибусь, но достану. Он пальцами по влажным складкам между ног, а у Сомин перед глазами темнеет сильнее, чем есть на самом деле. Он проникает внутрь, а у Сомин руки отнимаются. Он медленно входит, продолжая целовать щеки, скулы, терзает губы, а у Сомин сердце разлетается лепестками взорванного цветка. Хорошо и плохо одновременно. Все органы чувств накалены докрасна, все системы дают сбой, а Джин знает, как доводить до исступления, до изнеможения. Он целенаправленно медленно, дразня, двигается, заставляет шептать свое имя, увеличивая амплитуду, угол проникновения и громкость голоса Сомин, что она вскоре уже почти кричит. Он с каждым толчком выносит из нее душу все дальше, сбивает дыхание, заставляет метаться по кровати, царапать свои плечи в немой просьбе дать большего, и когда Джин срывается, выходя на всю длину и вколачиваясь до основания, Сомин теряет себя. Она теряет все: связь с этим миром, теряет семью, работу, друзей. Она, с широко раскрытыми глазами, смотрит на Джина, задыхается и шепчет: — Люблю. Кажется, люблю. Без памяти. И только теперь мужчина позволяет и себе дойти до края, точки невозврата в их отношениях, потому что теперь он уверен в чувствах своей девушки, которую планирует сделать своей женой. И тут бы по своей схеме он должен был прийти без презерватива, да только Джин не хочет портить свадьбу, поэтому кончает в свою руку. Он же джентльмен. Блять.