Cupido

Всё это неправильно. Глупо, лишено всякого смысла и попросту жалко. Зачем она вновь вернулась в Рио, этот шумный и безумный город, который постоянно переворачивал её жизнь с ног на голову? Тем не менее, это неправильное и бессмысленное казалось теперь единственным, что ей нужно. И всегда, в сущности, было нужно, но понять это получилось только сейчас, когда воды утекло слишком много, а за возможность, что когда-то сама плыла в руки, теперь придётся бороться. И её шансы на победу не так высоки. С Жоржиньо Нина рассталась спустя три месяца после того, как их любовь преодолела испытания обманом, тайнами и местью. Казалось, они, наконец, освободились от призраков прошлого, оставили позади искалеченное детство, разъедающую кожу ложь, чтобы быть вместе всегда и наслаждаться каждой минутой, проведённой вместе. Но слишком быстро стало очевидно, что лишь это прошлое и держало их рядом. Рита и Батата, те юные влюблённые, что поженились на свалке в окружении таких же беспризорников, были предназначены друг для друга, но Нина и Жоржиньо — чужие. Они жили воспоминаниями о маленьком доме мамы Лусинды и своими детскими обещаниями о вечной любви, они жили местью Карминье, они жили жизнью тех, кем давно перестали быть. Когда же пришло время встретиться с настоящим, Нина и Жоржиньо оказались к этому не готовы. Темы для разговоров, не касающихся свалки и их детства, были быстро исчерпаны, совместное времяпрепровождение превращалось в каторгу ввиду кардинально разных интересов. Их любовная лодка разбилась в тот день, когда маленькая Рита покинула Бразилию с приёмной семьёй, а теперь из-под ног уходили и отсыревшие её обломки, за которые оба хватались по инерции, боясь утонуть. Но берег-то всё это время был совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Она вернулась в Аргентину и оборвала все контакты с Бразилией на долгое время, пока однажды не увидела на почте письмо от Иванны. Несколько дней смотрела на чёрную точку, возвещающую о том, что сообщение ещё не прочитано, а потом решилась. Иванна всегда была так добра к ней, к тому же, несмотря на собственные заверения в том, что «всё кончено раз и навсегда» Нина не раз ловила себя на мысли, что думает об этой семье, о том, как всё могло сложиться в жизни каждого из них. Они писали друг другу всего пару раз в месяц, зато письма всегда были объёмные и содержательные, не пустой трёп, который Гарсия не любила. Иванна рассказывала о том, что у Лелеко в очередной раз снесло голову от какой-то молоденькой девицы, а Муриси великодушно разрешила ему распушить хвост: всё равно ведь поймёт, что никого не полюбит так, как свою законную жену; Агата начала дружить с очень хорошим мальчиком из приличной семьи. О Тайфуне она никогда не говорила, разве что мимолётно («Жоржиньо перебрал и решил заявиться к Деборе посреди ночи, к счастью, Тайфун перехватил его по дороге», «Агата рассказала папе о своём друге, Тео. Его чуть приступ не хватил!»). Нина думала, что почти совсем оправилась от всех потрясений, когда спустя год после её возвращения в Аргентину Иванна вдруг написала о Тайфуне: оказывается, он всё это время путался с Монализой — именно путался, по старой памяти, ничего серьёзного — но недавно они приняли решение поставить точку. Этот абзац так резко выделялся из гладкого, лёгкого письма подруги, что Нина перечитала его несколько раз и, кажется, запомнила наизусть. Тайфуна Нине не хватало. Она никогда не вспоминала, но после этого письма целый вечер думала об их разговорах о книгах и путешествиях в маленьком садике во дворе особняка, о признании Жорже Араужо, как снег на голову свалившееся на голову Нины аккурат после предложения ей руки и сердца от Жоржиньо, и о том, с каким тяжёлым сердцем уезжала она из его дома после своего отказа. С ним было легко с первой встречи, с первого сказанного друг другу слова; он оказывался рядом с нужные моменты, чтобы утешить, не задавал лишних вопросов и разрушил свою спокойную, размеренную жизнь ради одной лишь надежды на счастье, которую Гарсия у него отняла. Тайфун всё это время был тем самым, готовым любить её именно так, как Нина мечтала, но она была слишком занята тем, что играла в Риту — беззаветно влюблённую в Батату девочку-сиротку, которой давно не существовало. Сознательно оттолкнула то, в чём нуждалась и нуждается до сих пор.

***

На то, чтобы решиться, ушло ещё полгода. Нина то пыталась выбросить из головы шальные мысли о Бразилии, то вдруг бронировала билеты на самолёт, отменяя бронь в последний момент, то отчаянно шерстила форумы, посвящённые известному бразильскому футболисту, чтобы увидеть заметку о скорой свадьбе Тайфуна и вынудить себя закрыть эту страницу своей жизни, то долго размышляла о том, что он в своё время решился признаться, а теперь пришёл её черёд. Наконец, держать всё это в себе дальше стало совершенно невозможно. В один из вечеров, отвечая на сообщение Иванны, в последних строках она попросила разрешения приехать в гости, навестить её и Агату. Сестра Тайфуна оказалась чрезвычайно проницательной и за день до приезда Нины улетела на отдых в Португалию, прихватив с собой помирившихся родителей и Агату. Жоржиньо отправился на сборы с командой, и Тайфун остался дома совершенно один. Иванна лишь в аэропорту, за пару мгновений до того, как исчезнуть в зоне паспортного контроля, огорошила брата тем, что самолёт Нины прибывает завтра в двенадцать, и ориентировочно к двум часам она будет в особняке. О, Иванна прекрасно знала, что Тайфун ни на день не переставал любить Нину, как знала и то, что Нина рано или поздно тоже всё поймёт.

***

Тайфун сказал, что однажды она вернётся в этот дом, к нему, чтобы остаться навсегда. Тогда Нина была убеждена, что это невозможно, а теперь, спустя почти полтора года, она неуверенно переминалась с ноги на ногу в просторной гостиной и наблюдала, как он суетится у столика с напитками и нервно потирает подбородок. Глупая, ну, зачем она сюда приехала! Иванна тоже хороша: оставила их наедине, благополучно укатив на экскурсии по улочкам Лиссабона. — Я рад, что ты приехала. — Развернувшись, Тайфун протянул Нине стакан джина с тоником. — Надолго? Навсегда, я надеюсь. Как ты и просил, помнишь? — Не знаю. Я уволилась из ресторана в Аргентине, — ответила она и тут же добавила, чтобы её слова не звучали очевидным намёком: — Хочу открыть свой, давно об этом мечтаю. Только не в Аргентине, а здесь, в Рио. Она смотрела на него, изучала, сравнивала с тем Тайфуном, которого оставила полтора года назад. Пара свежих морщинок — казалось, это единственное, что изменилось в нём. В остальном он был прежним: трёхдневная щетина, застёгнутая лишь наполовину рубашка, обнажающая увесистую цепочку-крест на груди, хрипловатый голос и тёплый, доверчивый взгляд. Догадывался ли он хотя бы отчасти, зачем она приехала? Как давно перестал думать о ней? И хватит ли Нине теперь смелости признаться, или она уедет, трусливо опустив глаза в пол, сбежит из этого дома в очередной раз? Она ждала помощи от Тайфуна, ждала того, что он поймёт и молча кивнёт, улыбнувшись. Но он только сделал большой глоток джина и поставил стакан обратно на столик. Совершенно справедливо: она отказала ему в прошлый раз, потому он имел полное право не облегчать ей задачи сейчас. Ещё раз: как она вообще решилась на приезд сюда? — Представляешь: я теперь сам готовлю ужин, — сообщил он, чуть смущённо пожимая плечами. — Вместе с Агатой. Конечно, далеко от твоих шедевров, но наши уроки не прошли даром. Мама считает, что я умом тронулся, трижды пыталась нанять кухарку. — И что, никто не подошёл? — улыбнулась Нина, представив себе Жорже на кухне в фартуке, перепачканного мукой и приправами. — С тобой никому не сравниться, — уверенно заявил Тайфун. — В готовке? Она произнесла это совершенно случайно и тут же густо покраснела, когда увидела, как меняется взгляд Тайфуна, становится более внимательным, сосредоточенным. Он пытался понять, что скрывается за этим вопросом: простая игривая шутка или же то, на что уже и надеяться не приходилось. — Этот дом всё ещё ждёт свою хозяйку, Нина, — произнёс он, наконец. — А я… а я всё ещё жду тебя. Когда ты сказала мне «нет», когда ты уехала с моим сыном, когда я узнал о вашем расставании и вчера, когда Иванна сказала о твоём приезде; всё это время я ждал тебя. Старый идиот, да? Поджав губы, Нина едва уловимо вздрогнула при упоминании Жоржиньо — её ошибки, которая стоила Тайфуну разбитого сердца. Но самое важное вычленить удалось: он о ней не забывал. — Тюфяк, так меня Карминья называла. — Вовсе нет. — Нина сделала большой шаг вперёд, почти вплотную приблизившись к Тайфуну, но заходить дальше не рискнула. — Я ведь говорила, что не встречала мужчины лучше тебя. И любая женщина будет счастлива быть любимой тобой. Отголоски здравого смысла настойчиво умоляли остановиться, твердили, что ничего не выйдет между людьми совершенно разного уровня. Или, напротив, здравый смысл — это то, что заставило её приехать сюда? — Кроме тебя. Это ты мне тоже сказала. — Я ошиблась. Она так много ошибалась, что теперь каждое правильное решение подвергалось сомнениям и проверкой. Последняя проверка заняла целых полтора года. — И ты приехала сюда… — … чтобы остаться. Если твоё предложение ещё в силе, — решительно произнесла Гарсия и замерла в ожидании. Тайфун, по твёрдому убеждению Нины, заслуживал намного лучшего, чем полтора года провести в ожидании чего-то эфемерного, призрачного, надеяться на то, в чём получил категорический отказ. Но на самом деле в ожидании настоящей любви он провёл намного дольше: годы брака с Карминьей, созданная ей иллюзия счастливой семейной жизни, а на деле — ноющая, мрачная пустота внутри. Тогда, устроившись кухаркой в их особняк, Нина вернула ему интерес к жизни, научила любви к чтению, садоводству и готовке, мечтам о путешествиях и единственной женщине рядом. Той самой, что вернулась к нему в конечном итоге. И он не оплошает, упустив её. — Оно всегда будет в силе. И они оба хотели обналичить это предложение прямо сейчас, распрощавшись с собственными сомнениями и предрассудками. Одновременно потянувшись вперёд, они, наконец, поцеловались, ощущая на губах друг друга терпкий вкус джина с тоником и отчаянной бразильской страсти, накрывающей с головой, заставляющей забыть, как дышать. Сжимая друг друга в объятиях, оба знали, что это правильно, всё именно так, как и должно быть. Впереди у них объяснение с родными (ожидаемый обморок Муриси и бешеное ликование Лелеко), планирование поездки во Францию с обязательной дегустацией вин и сыров, полёт на воздушном шаре и появление маленького Женезио через два года. Но всё это впереди, а прямо сейчас — только они двое в огромном доме и, пожалуй, во всей Бразилии.