Мороз и солнце; день... ужасный

      Он пахнет елями и морозной свежестью. Его бледно-голубые глаза никогда не сияли, будто все искры радости превратились в узорчатые снежинки, а лишь томно взирали холодным равнодушием. Ах, где была моя голова, когда я вдыхала запах его бледной кожи…       Дикие края Антарктиды всегда заманивали мою дурную, но любящую приключения, натуру. Мне нравились эти бескрайние просторы, где можно разгуляться, не просто превратить льдышку в воду, а распестрить её всеми цветами радуги, какие только есть в моей палитре: это и огненно-желтые цветы, и малиновые рассветы, и лазурные реки. Ух, какую красоту творили мои руки! Бывало так растопишь огромную глыбу снега, вглядываешься в прозрачную гладь получившегося ручейка, а оттуда на тебя глядит яркая шатенка с большими зелеными глазами, пышной шевелюрой и губами цвета зрелой черешни. Моя красота ослепляла любого, что угрюмого человека, что дикую зверушку. А уж как меня любят школьники! Да каждая девушка мечтает о такой неугасающей любви.       Это был мой последний день работы в Антарктиде. Незадолго до этого мои помощницы начали шушукаться, якобы завтра наступит Зима и переймет мой пост работы. Июль говорила, что он ослепляет своей красотой и творит чудеса, каких никто не умеет в нашем коллективе. Мне стало любопытно взглянуть на Зиму, тем более я никогда его не видела. Ведь каждый раз на мой пост приходит Осень, вечно простуженная и с замотанным горлом. Её чудеса никогда меня не впечатляли, она только и может выжать все соки из моих трудов и оставить их валяться на земле. А этот нудный дождь, который идет целыми неделями, оставляя кучу грязи. Ну разве это чудеса? Да кому они нужны? Была бы моя воля, я бы свергла этот режим и воцарилась, как в Африке. И почему, когда мы выбирали постоянный фронт работы, я выбрала эти дебри? Из всех земель осталась только Антарктида, я всегда хотела её заполучить, но тут нарисовалась эта выскочка Зима. Никогда не расценивала Зиму, как конкурента. Мне не могло составить труда вскружить ему голову и забрать Антарктиду себе. Но не тут-то было…       Когда наступил день «икс», я была во всеоружии. Мои помощницы тоже не были обделены красотой. Так что перехват Зимних месяцев не заставил себя долго ждать, поэтому Зима объявился один. С его приходом мои травы и деревья застыли в бездыханном состоянии. Под коркой инея они блестели, словно стальные. И тут же весь антарктический мир покрылся серебряными нитями и белоснежным пуховым одеялом. Он хозяйничал по-свойски. Бросался небрежными движениями, останавливая всё живое на земле. И был невероятно красив: белые, будто выженные перекисью, волосы; голубые глаза, окаймленные замерзшими ресницами; худощавые длинные пальцы, которые роняли снежинки. Представляете, какой абсурд — Лето влюбилась в Зиму. Как огонь полюбил воду, как белое сходит с ума от черного, как Басков любит Киркорова. Так же и мы, две противоположности… -Ну и натворила же ты тут делов, Лето. Зачем в Антарктиде твои цветочки? Ей больше подходят вечные снега, — Зима ронял слова так же небрежно, как и взмахивал руками. -Может тогда намиксуем? Сезон — ты, сезон — я. -Хм, было бы весело, — наконец-то за всё это время он улыбнулся, обнажая белоснежные зубы.       Десятки лет мы работали в паре, то Зима, то Лето, Лето, Зима. Но мне было мало тех встреч в один день, когда нужно передавать свой пост. Я решилась перевернуть вверх дном законы природы и примчалась не в своё время, лишь бы снова увидеть белоснежную полуулыбку.       Это был самый пик зимы, когда хозяйничает Январь. Ему всегда всего мало, поэтому он обрушивает на землю огромные сугробы и трескучие морозы. Я долго искала Зиму, при ходьбе под босыми ногами плавился снег, и появлялся ковер из цветов. Я обошла пол Антарктиды, растопив её половину. Моя любовь стояла в немом бешенстве: грудь вздымалась при частом дыхании, а изо рта клубился пар. Он явно был не рад моему присутствию. Особенно тому, что половина зимней Антарктиды была растоплена. -Так вот, значит, какая у тебя любовь, — он бросил на меня расскаленный взгляд, который мог растопить и вторую половину. -Но, я вернулась к тебе. Ты ведь можешь всё восстановить. -Нет! — он подошел ко мне настолько близко, что я чувствовала его бешеное холодное дыхание, — Нет у меня больше сил, чтобы восстанавливать и чтобы тебя терпеть, — на последнем слове Зима со всей яростью протолкнул лёд в нутро, навсегда заморозив моё сердце, поэтому он был последней моей любовью. За этим я никогда не возвращалась в Антарктиду, в его холодное королевство.