На перепутье

POV Автор - Из такого довольного жизнью можно веревки вить. - с улыбкой сказала Тини, но девушка не поняла такого намека. - Только не сейчас. - с улыбкой сказала Мерс. - Ну, пока не родишь у тебя есть время покапризничать. - Мартина посмотрела на подругу, ожидая, что та поймет намек, но этого не случилось. - В смысле? Единственное, что я могу - ждать родов и не ждать сильно боли. Я её не вынесу. - девушка погладила живот, ощутив ещё один толчок. В последнее время их с Руджем дочка сильно бьется, живот опустился и, как сказал врач, воды должны отойти в течение пары дней, а то и раньше. - Ой, да ладно тебе. Все рожают, а ты не родишь что-ли? Ты здоровая, много всего в жизни видела, а роды - самая что ни на есть естественная вещь. Хотя, смотря на твое пузо, вижу, что ваша дочка будет небольшой. - Мама рассказала, что я родилась очень быстро и Хорхе тоже... - начала Мерс. - Вот, а ты переживаешь. У вас это может по наследству передаваться. - улыбнулась Тини. - Надеюсь...       В этот момент в квартиру зашли Хорхе с Руджем. В руках у каждого были пакеты, от которых несло рыбой. - Привет, девчонки! На ужин будет рыбка. Мы треску поймали. Объеденье! - довольно сказал Хорхе потирая ладошки. - Только готовить будете вы. - сказала Тина. - А как по-другому? Мангальчик разведем и на углях приготовим. А вы овощами займетесь. - сказал Леон, целуя супругу в щеку. - Мы профессионалы. - Вы только треску поймали? - спросила Мерс. - Нет, ещё окуня. Но это на потом. - он тоже хотел чмокнуть жену, но она встала с дивана и пошла в сторону туалета, даже не посмотрев в его сторону. - Ясно. - пробормотал он и сел на диван рядом с другом.       Через несколько минут из туалета вышла Мерс белее мела. Она держалась за живот и с выпученными глазами прошептала: - У меня воды отошли... - Рудж, Тина и Хорхе подбежали к ней, подхватили и посадили на диван. Хорхе вызывал скорую, а Тина с Руджем отвлекали девушку, что так сильно пугали роды. - Ты уверена? Точно? - радостно спросил Рудж. Мерседес только поморщилась, но ответила: - Да... Все сжимается. Это больно! Но схватки не должны приходить так быстро и так больно в самом начале! Хорхе!!! - крикнула девушка на брата. - Скорая едет. Будут через десять минут. - Через сколько? Почему так долго?! - проорала она. Рудж держал её за руку. - Черт!! Это очень больно! - Первые роды длятся в среднем около 8-10 часов. Все будет хорошо, родная. Потерпи немного... - он держал её за руку и хотел помочь успокоить, но она только ещё раз крикнула. - Черт! В следующий раз сам рожать будешь! - Буду, не сомневайся...       Скорая приехала через двенадцать минут и, положив роженицу на кушетку, повезла в роддом. В машине было свободное место, которое занял Руджеро. Тини и Хорхе обзвонили родителей и сообщили им радостную новость, позже поехали в роддом к ним.        В роддоме Мерседес немного успокоилась. Мартин, осмотревший девушку, сказал, что её роды должны пройти быстро. Матка уже открылась на восемь сантиметров, ещё два и можно будет тужиться. Руджеро все это время был с ней. Держал за руку, подбадривал и разговаривал с дочкой, прося не делать мамочке больно, что очень рассмешило девушку. - Черт! - шептала Мерседес, когда уже пришло время потугов - Очень больно? - заботливо спросил Руджеро. Мерседес смотрела на него и не смогла сдержать улыбки в такой тяжелый момент. - Схватки больнее! - также шепча, пробормотала девушка, последний раз тужась.        Наконец, раздался детский плач на всю палату. Мерседес выдохнула и закрыла глаза, облокачиваясь на кровать. Боль разом исчезла, осталось только наслаждение. Через несколько секунд она почувствовала тяжесть на груди. Посмотрев вниз она увидела, как что-то маленькое барахтается и плачет на ней. Это была София. Их девочка. Их дочка. Она перевела взгляд на мужа. В его глазах блестели слезы, но широкая улыбка с лица не пропала, а, наоборот, стала только шире. Теперь ей можно было спокойно дышать и наслаждаться видом дочери на груди и мужем около кровати. Она молча смотрела, как Сонечке перерезали пуповину, как взвешивали и измеряли рост, как укутали и вновь положили ей на грудь. Дочка уже спала, как и муж. Мерседес же не смогла заснуть, не налюбовавшись дочкой: она была очень красивой уже в первый день своей жизни, брюнетка с зелеными глазками, очень большими; пятьдесят два сантиметра, три килограмма и пятьсот пятьдесят граммов; черных волосиков на голове было очень много. - Папина дочка! - засмеялась Мерседес, не понимая, как жила до этого момента, как могла утверждать, что дети - личинки, от которых нет ничего хорошего и не будет в её жизни. Как же она была не права тогда, ведь смотря в глаза своей девочке, она убеждалась в безграничной любви к ней и к её папе.