Смятение души и тела

      Вампир внимательно смотрит сквозь жалюзи за красным кабриолетом на улице, у которого, как покажется на первый взгляд, мило беседовали высокая статная блондинка и рослый мужчина лет тридцати пяти. Филл всё что-то рассказывал ей, а она, в свою очередь, оживлённо слушала, улыбаясь.       Солнце уже садилось за горизонт водной глади, визуально окрашивая своими лучами воды моря в розоватый цвет. Над причалом, в неизменной традиции, кружились чайки, а матросы распутывали на кораблях сети после улова.       Анжелика что-то сказала Филлу, кивнув на пассажирское сидение, а тот, явно решив показать себя с наилучшей стороны, перед тем как сесть, открыл дверцу автомобиля со стороны водителя, приглашая её. — Вы только посмотрите. — Проговорил вампир монотонным басом.       Он отошёл от окна с таким выражением лица, будто увидел что-то мерзкое.       Барнабас ещё раз осмотрел кабинет, будто просматривая, ничего ли он не забыл. Это была странная привычка, но, порою, полезная. Хотя в этот раз при себе у него было всего три вещи: трость, зонт и цилиндр. Вампир начал одеваться в современной классической манере, но некоторое он, всё-таки, оставил неизменным.       Его взгляд упал на папки, что лежали на столе. Насколько вампир помнил, их принёс Филл на печать. Отставив трость в сторону он прошёл к столу, не сводя глаз со стопки папок.       Бегло пробегаясь по страницам печатного текста, он понял, что Анжелика ещё не просматривала эти документы. Вытащив пару листов из файлов, он ручкой принялся что-то подправлять. — Ах, Филл, Филл, как ты мог так просчитаться? — Барнабас усмехнулся.       Убедившись, что всё выглядит довольно-таки правдоподобно, он вернул всё в исходный вид. Мужчина выскользнул из кабинета, прихватив свои вещи.       Жизнь фабрики постепенно замедлялась, работники расходились по домам. Они спешили домой, где каждого, по большей степени, ждали семья, уют и горячий ужин. В груди поселилось некое чувство зависти. Не то чтобы он не любил свою семью или что-то подобное. Нет, скорее, в его семье как раз таки отсутствовала сама «семья». Не было такой любви, понимания и внимания, что являлось обязательным для родных людей, живущих под одной крышей.       Как только он вышел на улицу, в лицо ударил яркий свет заходящего солнца. Вампир резко замер, сильнее сжимая ручку своего чёрного зонта, надвинув цилиндр сильнее на лицо. Почувствовав лёгкое жжение на коже от солнца, он уже машинально вошёл в тень.       В это время мимо него проехал излюбленный его взору красный автомобиль. Филл о чем-то оживлённо разговаривал с Анжеликой, а та ему с улыбкой отвечала. До вампира донеслись лишь обрывки беседы, которые он, к сожалению, несмотря на свой острый слух, не смог расслышать.       Он стоял в тени, наблюдая за тем, как красный кабриолет скрывается за поворотом. Вампир лишь хитро ухмыльнулся.

***

      Деревянная входная дверь с громогласным шумом закрылась за Барнабасом. Вампир шёл прямо к лестнице, его шаги раздавались эхом по огромному залу дома. Он был зол, по иронии судьбы сам не понимая, на что именно. Мысль о том, что Анжелика проведёт вечер и ночь с этим Филлом, отчего-то не давала покоя.       Ведь, с одной стороны, он должен радоваться, что эта особа, наконец, оставила его и его семью в покое. Её фанатичная привязанность была сравнима с пыткой или же нелёгким испытанием.       Анжелика вернулась совершенно другим человеком. Из прежнего остались только её улыбка, образ и влюблённый взгляд, которым она смотрит на… Филла.       От его шагов по лестнице деревянные ступени поскрипывали.       Вампир всё никак не мог ответить на поставленный самому себе вопрос: «Что мной движет?»       Из-за поворота показалось ярко-рыжее «пятно». Барнабас пригляделся и в полумраке разглядел Джулию, которая направлялась в сторону своего кабинета, сжимая в руке потрёпанную кожаную сумку, возраст которой на вид превышал 50 лет.       При виде вампира она зачем-то спрятала сумку за спиной, приковывая к себе подозрение. Барнабас это заметил.  — Ну зачем же, моя дорогая… Мне казалось, что с некоторых пор у вас больше нет секретов. — Он холодно посмотрел на женщину.       Хоффман только усмехнулась и убрала руку, сжимающую сумку, из-за спины. — Барнабас, ну разумеется. Мы же с вами одна семья. — Она поспешила скрыться прежде, чем Барнабас накинулся бы на неё с распросами.       Но того сейчас это даже и не заботило. Возможно, если бы он не был поглощён раздумьями, то тотчас же кинулся бы за ней. Углубившись в свои мысли, он забрёл в кабинет. Это была одна из некоторых комнат, которую не реставрировали после пожара. Всё потому, что огонь её не тронул.       Он не стал включать свет, сейчас ему нужна была тьма. Так, ему казалось, лучше думается.       Взглядом он скользнул по фортепиано, клавиши которого были закрыты крышкой, а её саму покрывал слой пыли. Печально. А ведь когда-то он, будучи ещё, так сказать, живым, играл на этом инструменте.       Дивная музыка разносилась по комнатам второго этажа.       Тогда горничные, как бы невзначай, заглядывали в комнату, под предлогом уборки, лишь бы только слушать эту игру. Анжелика была одной из них. Точнее единственной, кто сама осмеливалась просить его сыграть для неё. Разумеется, он не мог отказать смазливому личику и точёной фигурке француженки.       Но вскоре такие концерты перетекали в долгие поцелуи, а чуть позже и вовсе в сплетение двух разгорячённых тел.       Вампир подошёл к инструменту и коснулся его холодной кистью руки. Не так давно, буквально два года назад, фортепиано было настроено и слегка реконструировано по его просьбе.       Он играл на нём для Жозетты.       Но вскоре инструмент снова стал ненужным, ушёл в небытие.       Барнабас подошёл к огромному окну, которое имело выход на балкон. Недолго думая, мужчина вышел на него, чувствуя, как холодный ветер обдаёт его лицо.       Вечер плавно перетекал в холодную ночь.

***

      Подчинённый в гостях у своей начальницы. Тема весьма заезженная, но до сих пор вполне себе реалистичная.       Филл прошёлся по коридору, который выходил в шикарную гостиную, окутанную полумраком. Широкие окна в пол были занавешены ночными шторами, и это только больше придавало аристократический вид. В доме пахло женскими духами и ещё чем-то до ужаса приятным.       Была здесь некая обстановка, которая окутывала с порога, заставляла почувствовать себя в этом доме родным. Мужчина присел на кожаный красный диван, продолжая взглядом изучать гостиную.  — Должен признать, когда являешься сюда не по делам работы — это место кажется ещё уютнее. — Филл обернулся, рассматривая резные стены комнаты. Картины, стеллаж с книгами, огромный резной сервант, камин в стене — мужчина на секунду подумал, что находится в гостях у наследственного аристократа. Хотя так, в принципе, и было. К такой роскоши было легко привыкнуть.       Разумеется, он знал, на что идёт, когда всем сердцем и душой полюбил ведьму. Поэтому просто и не стал идти наперекор своим чувствам.       Когда он увидел Анжелику впервые — он увидел в ней стервозную, очень эффектную женщину, которую каждый мечтает затащить в постель. Потом он увидел её изувеченную душу, когда однажды задержался на работе допоздна и застал её в своём кабинете. Окутанную дымом от сигареты, в кромешной темноте.       Он долго смотрел сквозь приоткрытую дверь за женским силуэтом у окна. Когда уже собирался уходить, услышал тихий всхлип и более не смог сдвинуться с места. Филл тихо выдохнул и, откинув все деловые формальности, вошёл в кабинет. Разумеется, он не смог пройти мимо женщины, которая была подавлена чем-то настолько, что тихо плакала во мраке комнаты в холодном одиночестве.       Тогда-то они и стали друг другу близки, потому что в тот вечер без стеснения и сожаления на утро раскрыли друг другу свои души. Филл рассказал свою историю, которая походила на драму из книги, а Анжелика — всё, что скопилось у неё внутри. Ей стало легче… Даже стало забавно от того, как быстро он поверил, что она — ведьма. И того, что он не испугался, а наоборот, смотрел на неё воодушевлёнными глазами.  — Филл, если об этом разговоре кто-нибудь узнает, то я сверну твою шею. — Сказала Анжелика ему вслед.       Мужчина улыбнулся и обернулся на неё.  — Молчание в моих же интересах, Анжелика. Я — могила. — Ответил он и вышел из кабинета.       Тогда-то он впервые и назвал её по имени, а она и не воспротивилась. Тогда-то он понял, что хочет быть с ней, потому что такая как она не должна страдать и быть брошенной.       Влюбиться можно в красоту, но полюбить лишь только душу.       Раздумья Филла прервал звон хрусталя. Он вынырнул из своих мыслей и увидел на стеклянном журнальном столике перед собой два бокала на тонкой ножке и бутылку вина. — На особый случай хранила? — Филл улыбнулся, поднимая глаза на Анжелику.       Женщина лишь улыбнулась и, взяв со стола бутылку, присела рядом с Филлом на обивку дивана.  — Если так, то особый случай у меня каждый вечерний выходной, — она протянула ему бутылку. — Прояви инициативу. — Анжелика обаятельно улыбнулась.       Филл быстро среагировал. Ему не потребовалось большого труда вытащить пробку и разлить содержимый багровый напиток по бокалам формы «тюльпан».  — Предлагаю тост. — Мужчина берёт бокал за хрустальную ножку и приподнимает его над столом.       Анжелика придвигается ближе и следует его примеру. Мужчина поднимает на неё глаза и замирает.       Боже, как же она прекрасна.       В тусклом свете ламп её глаза цвета сапфира поблёскивают, притягивают к себе… Хочется смотреть вечно. Анжелика имела свой, особенный взгляд, не такой как у других женщин. Стоит только ей взглянуть, как всё внутри него переворачивается вверх дном и сжимается в тугой узел где-то внизу живота. Слегка взъерошенные и оттого объёмные волосы сексуально рассыпаны по плечам и спине. Как же он мечтает зарыться в них лицом и вдохнуть аромат…       Только глупец мог отказаться от любви этой женщины. — Будущее принадлежит тем, кто верит в красоту своей мечты… Я хочу выпить за тебя. — По окончанию фразы они чокаются бокалами. Раздаётся звон, и оба отпивают из своих бокалов несколько глотков.  — Мне нравится твоя уверенность. — Анжелика улыбается, внимательно смотрит на него. — Уверенность в чём? — Филл склоняет голову набок, не сводит с неё глаз. — Что у нас что-то получится. — Проговаривает она и делает небольшой глоток вина. — Я не хочу больше ошибаться.       Филл молча смотрит на неё, словно изучая. Черты лица мисс Бушар долгое время перед ним были залогом мечтаний. Он любил эту женщину, хотел быть рядом с ней даже в самые трудные минуты.       Эта роковая блондинка сама, не подозревая того, забрала его сердце себе, подвергнув душу страданиям неразделённой любви. И вот спустя столько лет эта чертовка сидела перед ним и уже не казалась такой холодной и властной. — Анжелика, — он выждал паузу, — возможно, я сейчас потребую многого, но, прошу, доверься мне. — Филл пронзительно взглянул в её глаза, как бы давая намёк на то, что он раскрыт перед ней и словом, и мыслями.       Бушар наклонила голову на бок, словно выискивая в его словах подвох. Она давно перестала верить людям. Но именно Филл Картер не держал против неё каких-то козней. В нём она узнала себя, когда-то страдавшую от безответных чувств. Где-то внутри стало липко и холодно от воспоминаний минувшего. — Не боишься в скором времени пожалеть о своём выборе? — она улыбнулась краешком губ.       Женщина откинулась на спинку дивана, всё ещё не сводя глаз со своего собеседника. — Я уже пожалел однажды, когда устроился работать в твою фирму. — Он пожал плечами.       Анжелика усмехнулась, делая ещё глоток из бокала. — Отчего же? — она приподняла подбородок, смотря на него из-под полуопущенных ресниц. — Начальница до безумия привлекательная и недоступная женщина. — Он рассмеялся. — Но тебя, видимо, это не остановило. — Проговорила мисс Бушар, допивая из бокала остатки вина. — Я видел и вижу в тебе женщину, которая должна быть со мной. Вот и всё. — Мужчина окончил свою речь и последовал примеру Анжелики. — Так значит ты у нас из тех, кто добивается своей цели любой ценой. — Анжелика усмехнулась, прикрыв глаза, — а что, если у меня нет взаимных чувств? — она вновь открыла глаза и посмотрела на него.       Бушар хотела увидеть, как он отреагирует на данное высказывание. Иногда взгляд может сказать больше о человеке, чем он сам. Быть может, она и нуждалась в мужском тепле, но спонтанно бросаться в объятья к кому-то не собиралась. Она стала черствее, чтобы выжить и не быть вновь растоптанной за свои чувства и открытость.       Филл лишь ухмыльнулся на её слова. — Тогда ты не позволила бы себя целовать. И уж тем более не пригласила бы на ночь. — Филл ухмыльнулся и, опустошив бокал, последовал примеру Анжелики — поставил его на столик.       Бушар наклонилась вперёд, к нему. Она поднесла своё лицо к его и прошептала в губы: — Быть может, ты простое «мимолётное». — Она всё так же не сводила с него глаз. — Пусть так. Тем не менее, сейчас я готов наслаждаться каждой секундой. — Прошептал он в ответ, обжигая горячим дыханием её губы. — Я предпочитаю смотреть в будущее и не увлекаться пустыми страстями. — Её губы изогнулись в улыбке. — А я предпочитаю добиваться желаемого любой ценой. — Он придвигается к ней совсем близко.       Анжелика хитро стрельнула глазами в его сторону, кокетливо заправив прядь волос за ухо. — А что, если цена победы слишком высока? — Анжелика неотрывно смотрит на него.       Ей нравится то, как Филл, по случайности судьбы, практически отражал её. И на его счастье или горе, она прекрасно понимала, каково это — быть отвергнутой.       Новая жизнь сулит об изменениях, переменах. О том, в чём она нуждалась так долго.       Филл аккуратно кладёт свою ладонь на её щёку, тем самым пододвигая её лицо ближе к своему. — Значит, цена потерь будет соответствовать. — Шепчет он ей в губы, а после накрывает их своими.