Зов Ангела

Маринетт бросилась к окну в бесконечно жалкой попытке поймать улизнувшую от неё записку, но попытка, как и ожидалось, оказалась провальной, желанный клочок бумаги уже исчез из виду. Кто упрекнёт героиню, связанную с удачей в неутомимом энтузиазме? Конечно никто, да и она сама не прочь побороться за своё звание. Брюнетка бросилась к злосчастному люку, принёсшему с собой треклятый сквозняк. Девушку вела вера в то, что ещё не все потеряно, что её затея поискать записку в округе не будет столь провальной, как та, что была в комнате. Выбежав из пекарни на улицу, Дюпен-Чен в прямом смысле сбила с ног прохожего, рухнув следом прямо на него. — Извините пожалуйста, я такая невнимательная, — протараторила брюнетка, не успев даже открыть глаза после падения. — Маринетт, все хорошо, просто, видимо, я оказался не в том месте, не в то время, — тихо рассмеялся лежащий под девушкой юноша. Дюпен-Чен все же открыла глаза, услышав знакомый голос, а увидев перед своим носом окрашеные в голубой цвет локоны и вовсе потеряла дар речи. Да что там говорить, сбив с ног самого мэра Парижа, она удивилась бы меньше! Осознав, что продолжает лежать на несчастном парне, Маринетт поспешила подняться на ноги и неловко почесала затылок: — Ещё раз извини за мою невнимательность. Поднявшись с тротуара следом за девушкой, Лука улыбнулся. — Ничего, все в порядке, — отряхнув от пыли рваные джинсы, заверил юноша, — ты куда-то торопилась? — Нет, вовсе нет, просто…- ну не могла же брюнетка вот так взять и сказать: «Просто ищу записку от напарника в отставке!», но нужно было придумать что-то убедительное, а на ум ничего дельного так и не приходило, поэтому она решила, что лучшим ответом будет встречный вопрос, — а что ты тут делаешь? Ну я не в смысле того, что я против, ты не подумай… Просто не часто тебя можно встретить в городе. Дюпен-Чен поймала себя на мысли, что режим мямлезавра начал по немногу включаться, несмотря на то, что ни перед ней, ни в округе, да даже в городе, Адриана не было. Как знать, может Алья была когда-то права на счёт металлической статуэтки и сходящего с ума рядом с ней компаса? Да нет, бред какой — то, её статуэткой всегда был, есть и будет Адриан Агрест! — Мама с Джулекой уехали на отдых, а меня оставили присматривать за кораблем, — пояснил юноша, — вот я и решил купить несколько круассанов в твоей пекарне, возможно мы бы не столкнулись так сильно, если бы меня не отвлекла эта бумажка, упавшая прямо в волосы, — рассмеялся Лука, рассматривая сложенный вдвое лист бумаги. Та самая заветная записка Нуара! — Ты же не читал ее?! — вырвав из рук лист, чуть ли не завопила Маринетт, от чего Лука аж отшатнулся. Удивишься тут, всегда тихая, скромная, никогда не повышающая голос, если только не от радости его старая знакомая была чуть ли не ярости от того что какой-то листок оказался у Луки. — Нет, думал выбросить, — пожал плечами юноша сделав вид будто в резком вопросе Мари не звучали нотки угрозы. Маринетт шумно выдохнула прижимая лист к груди, знай она сама что написано на белом фоне может была бы спокойне, но вот только она узнать этого не успела, а теперь из-за этого ещё и на друга накричала. — Прости, просто мне это дорого, — осталось закончить предложение фразой: «хотя я и не знаю что там написано», да посмеяться над этим, жаль что это не тот случай. Куффен никак не отреагировал на извинения и решил перевести тему разговора: — Ты уходишь? Или… Маринетт проследила за другом и неуверенно кивнула когда он открыл дверь в пекарню: — Да, спасибо.

***

— Маринетт, может тебе сходить прогуляться? Ты сидишь дома три дня…- обеспокоенно начала Сабина ставя на стол поднос с чаем и печеньем, — а как же работа у Габриэля Агреста, что ты сказала Терезе? Брюнетка промолчала, лишь указала на подоконник на котором лежал альбом с ее эскизами. Подойдя к подоконнику женщина провела ладонью по готовому эскизу платья и лишь вздохнула. Односторонний разговор с дочерью из которого она вряд ли сможет что-то узнать, продолжать не хотелось. Девушка была благодарна своей понимающей матери которая не лезла к ней с банальными вопросами о подростковых загонах, но больше не радовало то, что мама не пускала отца который всегда по особенному переживал перепады настроения своего чада. Наконец-то, когда мадам Чен принесла в комнату дочери чай и печенье, а значит до следующего утра она в комнате не покажется можно было подумать над сложившейся ситуацией. — Девяносто восемь, — прошептала брюнетка смотря на светящийся экран телефона. — Она беспокоится за тебя, — вздохнула Тикки смотря на фотографию лучшей подруги Мари на экране телефона, — и не одна она, — подытожила квами. За те три дня как Маринетт столкнулась с Лукой у пекарни, за те три дня с момента прочтения записки Нуара, за те три дня что она не выходила из своей комнаты даже на балкон, за те трое суток что она ни разу не сомкнула глаз о чем свидетельствовали темные мешки под глазами как у зомби из фильмов ужасов, Алья звонила девяносто восемь раз и оставила сто тринадцать сообщений, которые даже не были прочитаны. Сезер всегда замечала такие вещи, но это был не тот случай когда Маринетт могла поплакаться ей в жилетку и все рассказать, теперь она охраняла не только свою тайну. Дюпен-Чен благодарила небеса за то что на люке, ведущем в ее комнату был замок который она закрывала когда слышала голос Альи внизу. Блоггер приходила в пекарню восемь раз и ни один раз не смогла прорваться в комнату подруги, будь это обычная дверь, а не люк в потолке наверняка она бы уже ее выбила, но это не тот случай. Остальные друзья конечно же переживали, правда чуть меньше: восемнадцать пропущенных и пять сообщений от Нино, двадцать два пропущенных и тридцать шесть сообщений от Джулеки, тринадцать пропущенных и пятьдесят сообщений от Роуз, девять пропущенных и три сообщений от Алекс и пять пропущенных от Кима, которые наверняка заставила сделать Алекс. Когда телефон перестал вибрировать, Маринетт смогла выдохнуть и расслабиться, но в следующую секунду ей все же пришлось встать с кровати, телефон запищал оповещая о том что заряд батареи гаджета приблизился к нулю. Пока Тикки спокойно ужинала на столе Мари подключила телефон к зарядке и окинула взглядом свою комнату. — Глупый Кот! — всего день назад девушке казалось что все слёзы уже высохли, но сейчас они вышли из глубин с новой силой. Дюпен-Чен носилась по комнате как юла срывая со стен всевозможные плакаты с Адрианом, разрывала их и бросала на пол. Все закончилось очень быстро, но в момент когда ураган по имени Маринетт только начался Тикки в буквальном смысле остолбенела наблюдая за этой картиной, она могла бы что-то возразить или попытаться отговорить, но сама понимала что в этом едва ли будет даже капля смысла. Собрав все клочки фотографий блондина с пола брюнетка выбежала на балкон и раскрыв руки предоставила дальнейшую их судьбу весеннему ветру. Ей казалось что вместе с каждым обрывком бумаги навстречу солнцу улетает и ее разбитое сердце и душа. — Уже второй раз меня встречают бумажки из твоего окна, — внизу раздался смех. Маринетт сдела шаг вперёд и наклонилась вниз облокотившись о перила балкона. — Извини, но это мне больше не нужно, — отреченно отозвалась она, — что ты опять тут делаешь Джулека вроде вернулась. Лука усмехнулся: — Ты не отвечала на мои сообщения. Дюпен-Чен отмахнулась и перевела взгляд с юноши на своё улетающее вместе с бумагой прошлое: — Я никому не отвечаю. — Можно войти? — неуверенно проговорил юноша, — такое общение сверху вниз не очень то удобно, шея затекает. — Нет, — Маринетт даже не взглянула на гостя и потеряв из вида плакаты Адриана собралась вернуться в комнату. Куффен помотал головой: — Ну что за негостеприимство, тогда не зайду, а запрыгну. Сказал он это в буквальном смысле себе под нос, потому Маринетт никак не могла этого услышать, а значит не смогла и предположить что он задумал. Лука ловко запрыгнул на водосточную трубу и начал свой персональный путь наверх. Когда он добрался до балкона подруги на нем никого не было, ну и пусть так, Алья говорила ему что люк ведущий в комнату брюнетки из пекарни заперт, но про люк ведущий на балкон она ничего не сказала. — Извини за вторжение, но я не мог этого не сделать, — усмехнулся голубоволосый юноша спрыгнув с лестницы ведущей на балкон в комнату подруги. Бумага уже летала в бедного парня со стороны Маринетт, а вот подушкой он получил от неё впервые, благо дальше он ожидал того же и смог уклониться от остальных трёх. — Уходи, я хочу побыть одна! — прикрикнула Мари бросая последнюю подушку которая находилась поблизости, — если родители узнают что ты здесь… Закончить Лука ей не дал, не очень то хотелось получить вазой, за которую уже взялась девушка, по голове. Бросив пойманные подушки на пол Куффен пулей преодолел расстояние разделяющее их с Мари и успел перехватить ее руки прежде чем ее новое окружие устремилось в полет. Дюпен-Чен так и застыла с занесённой над головой рукой в которой красовалась стеклянная ваза, а на ее запястье рука Луки. — Я не уйду пока мы не поговорим, — прошептал юноша буквально в макушку Маринетт, его дыхание было ещё слегка тяжелым после поднятия на второй этаж по водосточной трубе, да и отдышаться ему так и не дали. Маринетт подняла взгляд на юношу и буквально забыла как говорить, они так и стояли как статуи прижавшись друг другу. Видимо их вовсе не волновало что брюнетка была одета в домашнюю растянутую футболку и старые пляжные шорты которые когда-то были ее любимыми и расстаться с ним никак не хотелось, а юноша был слегка испачкан протечками в трубе после своего подъема. Единственное о чем Маринетт успела подумать так это то, что в современном мире вряд ли сейчас можно встретить таких Ромео, способных по трубе забраться к девушке чтобы просто поговорить...