O sole mio te quiero

 Е г о изящные движения и безупречная пластика напрочь сводят с ума, заставляют испытывать что-то необъяснимое, гореть изнутри, просто пылать. И ты, словно ненормальная, приходишь в этот чертов клуб каждую субботу за новой "дозой", сливаешь практически всю бессовестно маленькую зарплату, только бы еще раз увидеть его потрясающие танцы. Чувственные номера меняются, однако желание, вызываемое действиями этого парня – неподавляемо. И ты изучаешь детали, стараясь ничего не упустить, запомнить, чтобы потом повторять в голове одно и то же, одно и то же. Ты не знаешь его имени. И, наверное, это лишь к лучшему, потому что опасно. Опасно потом искать по всему городу, пытаться узнать ближе, и лишить себя такого удовольствия: смотреть. Сидя за маленьким столиком, пока пьяные подруги что-то пищат, смеются, несут сущий бред, ты по коленям себя бьешь и ждешь с нетерпением, когда на маленькую грязную сцену выйдет о н. Клуб наполняется насыщенным красным светом, и неожиданно музыка гаснет, заставляя присутствующих здесь в хлам людей заткнуться, и внутри тебя дергается что-то, словно резкий удар молнией в ребра, затаив дыхание смотришь на силуэт, появившийся на сцене. В свете красных светодиодов и тумане искусственного дыма, ты не видишь лица, тебе это и не нужно, потому что точно знаешь – это о н: предел всех твоих мечтаний, фантазий, чертов идеал, за которым ты слепо следуешь, как по лезвию ножа, уже второй месяц подряд. О н двигается в такт, словно музыка – это он сам; подобно богу, подобно дьяволу, и тебе хочется кричать от того, насколько он прекрасен. На нем красная шифоновая рубашка, она открывает все прелести аккуратного рельефного тела, когда его обладатель растворяется в собственном мире, словно кубик льда в обжигающем чае. Перебирает пол босыми ногами, и так легко это кажется, будто он и вовсе не касается земли. На глазах черная лента, завязанная легким узлом на затылке, цепляет пряди темных гладких волос. Пухлые губы его дрожжат, как и твои, так хочется коснуться, дотронуться. Делает несколько шагов вперёд, снимая повязку и отбрасывая этот кусочек ткани куда-то в сторону; она летит к концу площадки и беззвучно падает на пол, прямо рядом с твоим столиком. Ты не сразу замечаешь это, не двигаешься, завороженная взглядом танцора, губу кусаешь и дышать становится труднее, потому что он смотрит на тебя; на тебя. Гребанный демон, буквально в душу заглядывает. Возможно, это лишь воображение, может нет, и он действительно взглядом прожигает тебя насквозь. От светодиодных вертикальных полос, образовавшихся на сцене, его глаза показались алыми, вампирскими. Стало не по себе, страшно, жутко, однако еще сильнее захотелось подойти к нему, и просто упасть на колени; как твой чертов господин, он словно гипнотизирует, трогая свое лицо, губы, впалые острые скулы, о которые можно бумагу резать; верить, что он просто человек, выполняющий свою работу, не особо хочется. Черные рваные брюки обтягивают упругие бедра, тощие икры, выпуклость под кожаным ремнем, и ты невольно бросаешь взгляд вниз, все еще чувствуя пронзительный взгляд темных глаз. Внутри тебя борются две стороны – одна хочет продолжать эту игру, вторая же, напротив, сбежать из этого проклятого места. Ногу с ноги скидываешь и глазами находишь ту самую повязку, прямо рядом с лакированным носком туфли одной из нетрезвых подруг. Тянешь тонкие пальцы к ней, забывая, что о н здесь, в нескольких метрах, танцует, выкладывается по полной, пожирая души и деньги пришедших, потому что ты не одна здесь ради него, да. Теперь ты сжимаешь в руках черный лоскут, прижимаешь к лицу, когда замечаешь, что о н не смотрит, а покорно заканчивает свое выступление, как надо. Пахнет сладким парфюмом, это „dark amber“, однако откуда тебе знать. Чувство, что он специально лил одеколон, зная к каким последствиям приведет подобная ситуация. От аромата этого по телу мурашки, ты закрываешь глаза, слушая овации, отправленные танцору. Открыв, снова видишь этот горячий плентительный взгляд, прикованный к тебе. Он призрачно улыбается, заметив как ты носом уткнулась в повязку, которая несколько минут назад была на его идеальном лице. Маньячка. Стыдливо опускаешь взгляд, и схватив сумку, уходишь прочь. И может быть, было бы правильно отдать чужое, только вот о н настолько кажется близким иногда, поэтому без раздумий ты решаешь оставить ленту себе; забывая о совести, и вспоминая –  помешалась на абсолютно незнакомом человеке, что так влечет. Как только прохладный воздух попадает в легкие, твой разум вновь приходит в себя. – И что это было? - спрашиваешь саму себя, глядя на повязку; тяжело вздыхаешь, думая вернуться к подругам и в глубине души надеясь еще раз увидеть тацора, напоследок. Потому что навряд ли ты придешь сюда через неделю. – Оставишь себе? – сладкий и терпкий голос раздается позади тебя так внезапно, что дергаешься, в животе кипятком ошпарило от неожиданности... О н смотрит на тебя абсолютно по другому, улыбается будто вы старые школьные друзья. Делает шаг вперед, а ты краснеешь, чувствуя как ноги подкашиваются, и в голове только: "лишь бы не облажаться". – Прости...те, –  трясешься, как первоклашка у доски, надо бы взять себя в руки, когда перед тобой парень мечты, но это единственное, что ты можешь пролепетать. – Тебе понравилось? – каждая его фраза звучит интимно, от чего больная фантазия пробуждается все сильнее. – Да, – осторожностью киваешь, протягиваешь повязку вперед, и смотришь вниз, пока не чувствуешь холодные пальцы на своей руке и пока перед тобой не появляются потертые черные туфли. – Дарю, – настолько о н оказывается близко, что шепчет, и ты чувствуешь на щеках обжигающее дыхание; поднимать глаза страшнее, чем стоять на краю высокого обрыва. – Только возвращайся. тольковозвращайся Переборов все свои "нет" поднимаешь взгляд, встречаясь с его глазами и осознавая – тебе не показалось, они действительно красного цвета. Сумасшествие. – Нет, я не вампир, – вампир, раз прочитал спутанные мысли. – Линзы. Глупый смешок с твоей стороны и все еще его пальцы на тыльной стороне твоей ладони, о н сжимает твою руку в кулак, в котором  находится клочок ткани. – Мне нравится, – трепетный голос сводит с ума, подобно его танцам, телу, лицу, и ты нервно сглатываешь комок воздуха. – Нравится, как смотришь, – ни один мускул не дергается на его лице, такой холодный, такой грубый. – Продолжай смотреть. Как хитрый кот, также сжимает твою руку, второй касается твоей щеки и ведёт подушечками среднего и указательного палецев к шее, проводит по открытым ключицам и касается лямки вечернего платья. Когда он настолько рядом, творит такие постыдные вещи, тяжело себя контролировать, и ты из последних сил держишься, чтобы не наброситься на него прямо здесь, перед входом в элитный ночной клуб. – Как тебя зовут? – ответом на вопрос, который ты так не хотела знать, служит легкая ухмылка и касание губ на горячей шее; вены, они пульсируют от давления, от возбуждения; мрачное сознание отделяется от тела, когда ты чувствуешь как мокрый язык оставляет на мочке след. – Прекрати, –  шепчешь, а сама мечтаешь о сладкой пытке. О н оставляет фиолетовое пятно на твоей шее, метку, что теперь ты только его,  отстраняется на пару сантиметров и произносит: – Еще увидимся, /Т.И/, – и исчезает так же необъяснимо, как появился; растворяется в темноте. И сейчас абсолютно не важно откуда он знает твое имя. Возможно о н просто беспамятно ждет каждую субботу т у, которая так болезненно смотрит на него, кусая ярко-накрашенные губы до крови.