Раскаяние

      Эми писала: «Это прекрасно – быть любимой такой любовью, какой любит меня Лори». Джо искренне старалась порадоваться за сестру и лучшего друга, но какой-то червячок сомнения, разочарования и просто банальной зависти уже начал подтачивать ее сознание. Она вспомнила письмо, которое Лори прислал ей несколько месяцев назад, где он в последний раз спрашивал ее, существует ли надежда, что они еще смогут быть вместе, и не передумала ли она. Она в своем скоропалительном ответе ясно и четко дала понять, что он, как и прежде, может ни на что не надеяться. Но тогда еще была жива Бесс, и душу Джо подсознательно согревала надежда, что ее огромная любовь способна излечить их «маленького ангела» от тяжкого недуга, и что она все же сможет посвятить своей сестре всю свою жизнь. Если бы Бесс не умерла, Джо гораздо лучше перенесла бы последствия своих опрометчивых высказываний по поводу полного отказа от любви и брака. Но теперь она понимала, что это ей просто не под силу.       Она снова начала писать, но работа над рассказами приносила ей успокоение только тогда, когда она жила воображаемой идеей, но когда ее небольшие опусы бывали закончены, Джо снова впадала в угрюмое и задумчивое состояние, из которого ее не могли вывести даже сердечная любовь и поддержка родителей и Мэг.       В один из долгих зимних вечеров Джо поднялась на чердак и принялась перебирать старые вещи, уложенные в четыре небольших ящика, подписанные их именами. Вот аккуратно сложенные швейные принадлежности и старые наряды Мэг; вот глиняные и гипсовые скульптуры Эми, ее старые краски и карандаши, незаконченные и неудавшиеся рисунки. Разбирая ящик Бесс, Джо не смогла подавить подступивших к горлу рыданий и окропила слезами опрятную рабочую корзинку, ноты и старых кукол. Наконец, она добралась до своего ящика. Здесь практически каждая вещь напоминала ей о Лори: их записки, переданные по почте из скворечника, газета Пиквикского клуба, стихи и песни, которые они сочиняли вместе, пьесы, в которых играли. Наверное, мама права, и они с Лори действительно слишком похожи, поэтому и их интересы в детстве часто совпадали, и развлечения были одинаковыми, и мечты. Потом они подросли, и их дороги медленно начали расходиться в разные стороны – так, по крайней мере, казалось Джо. Но что если она заблуждалась? Без ее дорогого мальчика, без ее Тэдди ей было гораздо сложнее и тяжелее, чем могло бы быть, останься он здесь. Джо не сомневалась, что его скоропалительный отъезд в Европу был связан именно с их разговором в тот день, когда он признался ей в любви. Какой же жестокой она была! Вспоминая теперь, как обошлась с Лори, Джо корила себя за эгоизм и жестокосердие. Тогда она еще думала, что впереди ее ждет богатое и известное будущее, что она сможет обеспечивать всю семью и дать Бесс то, что ей необходимо. После своего возвращения из Нью-Йорка Джо буквально сделала сестру смыслом своей жизни, своей путеводной звездой. Хотя она и верила Бесс, и сама не могла не замечать, как силы медленно оставляют ее, Джо до последнего отрицала возможность смерти любимой сестры. Она готова была сделать все что угодно, пожертвовать чем угодно, лишь бы Бесс снова вернулась.       И вдруг в голове Джо промелькнула мысль, что смерть Бесс могла бы быть ей наказанием за то, как жестоко она поступила с Лори. Божьей карой, которая настигла непутевого и невезучего пилигрима. Мысль промелькнула, но Джо поймала ее за хвост и принялась развивать. Все было логично: она больше всех любила Бесс, и ей было тяжелее всего пережить и смириться с этой утратой. Они и не смирилась, лишь каждый день подавляла боль, чувствуя, что от времени ее тяжелая ноша становится немного легче, ибо время, как известно, залечивает любые душевные раны. Но сейчас Джо почувствовала, как ее груз снова стал невыносимо тяжелым, и что одной ей уже с ним не справиться. Ее сердце требовало, жаждало любви – той, которой могли бы окружить ее; но еще сильнее оно стремилось отдать ту любовь, которая осталась нерастраченной после смерти Бесс, и которую Джо мечтала подарить кому-то. Лори бы с радостью принял ее – Джо это знала – и не стал бы ничего просить или требовать взамен, готов был бы ждать и трудиться сколько угодно, лишь бы стать достойным ее любви и восхищения. А она отнеслась к его любви, как к ненужной вещи, отмахнулась и забыла за развлечениями в Нью-Йорке. Если бы можно было все исправить…       Но ведь еще не поздно, мелькнула в голове предательская мысль. Лори и Эми еще не поженились, и если бы она написала ему письмо, где рассказала бы, как ей одиноко и как он нужен ей, он бы вернулся. И снова стал бы ее мальчиком, только ее.       «Нет, я не могу так поступить с Эми», – тут же одернула она себя, вспоминая полное радостного восторга и предвкушения письмо сестры. Но гадкий голосок темной стороны души продолжал нашептывать, что Эми и так получила слишком много, что она достаточно красива, чтобы не остаться старой девой, и что, возможно, это ее, Джо, последний шанс быть счастливой. Неужели она им не воспользуется?       Джо затолкала эту гадкую мысль в самый тайный уголок своего сознания, надеясь, что она навсегда схоронится там. Но, к сожалению, все обстоятельства были против нее.       Она хотела поговорить с родителями о том, что ее мучает, но мать ушла к Мэг, а отец отправился к своим прихожанам. Пробовала отвлечься сочинительством – но в голову лезли только строки письма, которое она могла бы написать Лори. И, не в силах больше совладать с собой, Джо схватила перо и чернильницу, оторвала от своей рукописи клочок бумаги и начала быстро писать.

****

      Лори с удивлением разглядывал грязный мятый конверт без обратного адреса, который доставили к нему в гостиницу сегодня утром. Недоумевая, что это такое может быть, он надорвал край конверта и извлек на свет залитый чернилами клочок бумаги. Он уже было подумал, что это чья-то неудачная шутка, и собрался выбросить послание, когда различил мелкий убористый почерк, показавшийся ему знакомым. Когда Лори поднес письмо ближе к глазам и вгляделся в корявые, несколько раз перечеркнутые строчки, сердце его забилось чаще, а дыхание перехватило.       «Дорогой Тэдди! (рядом с приветствием стояла большая клякса) Я знаю, что не имею права писать тебе об этом сейчас, когда вы так счастливы с Эми, но мое сердце содрогается от ужаса того, что я совершила. Если бы я могла подобрать слова или сделать что-то, что могло бы загладить мою вину, я… (остальная часть предложения была зачеркнута и залита чернилами) Помнишь, в тот день, ты сказал, что я пожалею о том, что отказала тебе. Как ни стыдно и ни ужасно мне сознаваться в этом именно сейчас, но я действительно жалею! И если бы могла вернуть время назад и сказать «да», я бы это сделала. Надеюсь, ты не сочтешь мое сумбурное письмо слишком жестоким, мне просто хотелось, чтобы ты знал, как мне сейчас тебя не хватает, и как бы я хотела, чтобы все было по-прежнему. Остаюсь такой же верной и преданной тебе, твоя Джо. P.S. О, если бы моя Бесс была сейчас со мной! (в этом месте буквы расплылись, будто на и так потрепанную бумагу пролили воду)».       Лори перечитал письмо несколько раз, не в состоянии поверить собственным глазам. Она пожалела! Он нужен ей! И новая мысль ударила в голову, как разряд молнии: она согласна!       Лори подошел к столу и отпер маленький ящик, в который сложил письма Джо. Достал оттуда непрезентабельного вида колечко и покрутил в руке, будто оно могло помочь ему принять правильное решение. Потом запустил руку в отросшие волосы, взлохмачивая их, решительно запер ящик и вышел из номера.

****

      Не знаю, был ли где-то в мире человек, который так искренне раскаивался в содеянном и страдал от невыносимых мук совести, как страдала Джо в тот месяц после отправки злополучного письма. Вздрагивая каждый раз, когда приносили почту, и боясь, что вот сейчас откроется ее тайна: Эми пришлет ужасную весть о том, что Лори отменил помолвку и расстался с ней в пользу вероломной сестры; Лори пришлет возмущенное письмо, полное благородного негодования из-за ее поступка; мать и отец вышеперечисленными или какими-то другими способами узнают, что она сделала, и навсегда откажут ей в поддержке. Воистину, в тот месяц не было на свете более несчастного и подавленного человека, чем Джо. Все ее предыдущие несчастья, включая все еще не затихающую боль от утраты, в это время отошли на второй план – теперь она прекрасно понимала, как чувствует себя преступник, впервые нарушивший закон и боявшийся разоблачения. Все так смешалось в ее голове, что теперь Джо даже не знала, чего боится больше – того, что Лори все же откликнется на ее зов, или того, что все узнают о ее проступке и будут ненавидеть до конца своих дней.       Ночами она почти не спала, все время прокручивая в голове строчки злополучного письма и напрасно убеждая себя в том, что хоть оно и не являлось поздравлением с состоявшейся помолвкой, все же в нем не было ничего настолько ужасного, чтобы разрушить ее. Во время этих ночных бдений ей удавалось забыться на пару часов, но даже во сне тревога не оставляла ее – ей снилось заплаканное лицо Эми, осуждающие взгляды родителей и, что хуже всего, – разочарованный взгляд Бесс, которая ничего не говорила, лишь качала головой.       Проведя в этих муках и волнениях целый месяц, несколько раз силясь рассказать матери, что ее тревожит, Джо все-таки смогла немного успокоить себя тем, что ее письмо, хоть и не являлось образцом добродетели, все же могло послужить неплохой проверкой чувств Лори. В случае разоблачения эта идея сгодилась бы также на отговорку: мол, пошутила она, просто хотела посмотреть, как Лори среагирует на ее признание. Идея трещала по швам, но когда не остается выбора, мы готовы поверить во все что угодно, и Джо умудрилась даже почти убедить себя, что письмо изначально было написано с такой целью.       Однажды вечером, уставшая от бессонных ночей, Джо прилегла на старый диван в гостиной, подложив под голову маленькую подушечку Бесс, и предалась созерцанию алых бликов огня в камине. Измотанная тревогами и переживаниями, Джо снова почувствовала себя бесконечно одинокой, и несколько непрошенных слезинок окропили красный бархат. Она сама не заметила, как задремала, но потом ей показалось, что она проснулась, услышав, как внизу хлопнула входная дверь. Но, скорее всего, это был очередной из ее снов раскаяния, просто теперь он приобрел необычный антураж, ибо в нем присутствовал Лори, который вошел в гостиную и подошел к дивану. Лори выглядел бледным, будто, так же как и она, не высыпался несколько недель подряд. Он нервно теребил в руках шляпу, сминая ее поля.       «Какой реалистичный сон! – подумала Джо. – Я даже вижу маленькое колечко на пальце Лори, которое подарила ему когда-то. Не знала, что он до сих пор его носит, но раз это мой сон, то, наверное, все может быть».       Она со спокойствием обреченного ждала, когда же Лори начнет корить ее за ужасное письмо, но он просто стоял и смотрел на нее, ничего не говоря, и, на удивление, в его взгляде совсем не было осуждения, лишь легкая грусть и надежда, теплившаяся в самой глубине темных глаз.       Джо улыбнулась – этот сон был гораздо приятнее всех предыдущих – и сочла это добрым знаком прощения. И совсем не удивилась, когда Лори наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на ее губах. Его губы были очень теплыми и мягкими, касание их было легким и нежным, и у Джо перехватило дыхание от нахлынувших чувств. Сердце колотилось, как бешеное, и она даже забыла удивиться, что чувствует это во сне. Но так как она была действительно уверена, что это всего лишь сон, то не сочла чем-то неправильным обвить руками шею Лори и ответить на поцелуй. Ее глаза были открыты, и она успела заметить изумление в его взгляде, когда потянулась к нему.       Потом она все же закрыла глаза, отдавшись новым и неизведанным для нее ранее ощущениям. Губы Лори стали более настойчивыми, он целовал ее жадно и страстно, как путник, долго скитавшийся по пустыне и, наконец, припавший губами к вожделенному оазису. У Джо закружилась голова, хотелось петь, кричать, хотелось, чтобы все это закончилось, потому что иначе она просто не выдержит, и в то же самое время хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно. Наконец, она все же опустила руки, успевшие, будто сами собой, запутаться пальцами в непослушных волосах Лори, и немного отодвинула его от себя. Он смотрел на нее сияющими глазами, в которых отражалась поистине непередаваемая гамма чувств: радость, волнение, неверие, надежда и любовь.       – Какой приятный сон, – наконец произнесла Джо вслух, думая, что все еще спит, и тут же испугалась, как бы после ее слов наваждение не растаяло, как дым. Но все же к приятным ощущениям примешивался стыд, ибо ей раньше никогда такое не снилось, и она боялась того, что еще может выкинуть ее подсознание.       – Правда? – спросил Лори, улыбнувшись. – Я рад, что тебе понравилось. Только это не сон, а реальность, дорогая.       Джо нахмурилась, все еще пребывая в блаженной неге и не сразу осознав его последних слов. Но когда происходящее начало медленно доходить до нее, она замерла в ужасе. Все еще не смея отвести теперь уже испуганного взгляда от лица Лори, она медленно потянулась рукой к рабочей корзиночке, стоящей у изголовья, достала оттуда самую большую иглу и, недолго думая, всадила ее себе в руку.       – Ай! – закричала Джо, вскакивая с дивана и тряся поврежденной рукой. Наверное, она действительно выглядела комично, потому что Лори не смог удержаться и рассмеялся в голос.       – Дай руку, посмотрю, что там, – сказал Лори, когда она, наконец, перестала скакать вокруг него, и протянул ей ладонь.       Джо шарахнулась от него, как от черта, чем вызвала у него еще один приступ смеха.       – Джо, тебе никто не говорил, что ты самый непостоянный человек в мире? Сначала переворачиваешь все вверх дном своим письмом, потом отвечаешь на мой поцелуй, а теперь бежишь от меня, как от огня?       – Тэдди? – переспросила Джо, все еще не веря, что он действительно здесь, и все происходящее ей не приснилось. И тут же жалея об этом, потому что фрагмент с поцелуем она бы предпочла не помнить.       – Да, это я, в полном твоем распоряжении, – улыбнулся Лори. – Скучала? – И он раскрыл объятия, самонадеянно ожидая, что она бросится в них.       Джо покраснела, потом побелела и тяжело опустилась на диван, который так кстати оказался позади нее. Потом опустила голову и закрыла лицо руками.       – Джо, милая, что случилось? – тут же подскочил к ней Лори и опустился перед ней на колени, тщетно пытаясь отнять ее руки от лица. – Ну посмотри на меня! Тебе больно? Покажи руку!       Джо яростно затрясла головой, показывая, что причина ее страданий отнюдь не в проколотой руке.       – Где Эми? – глухо спросила она в свои ладони, так что Лори не разобрал слов.       – Я не слышу, – сказал он. – Джо, прекрати, давай поговорим.       Она опустила руки, открыв ему свое красное от стыда лицо. Сейчас единственной мечтой Джо было оказаться где угодно, хоть на Северном полюсе, но только не здесь.       – Я спросила, где Эми? – тихо повторила она.       – Осталась в Париже вместе с Кэрролами. Они решили провести там еще одну зиму, – принялся охотно рассказывать Лори, чтобы скрыть свое собственное смущение, внезапно нахлынувшее на него. – Прости, но я пока ничего не говорил ей, решил сначала поговорить с тобой.       – Но почему вы не вернулись вместе? – спросила Джо, пропуская мимо ушей последнюю часть его реплики.       – Кэрролы слишком строгих нравов, чтобы позволить девушке путешествовать с двумя мужчинами без компаньонки. Поэтому мы с дедушкой вернулись вдвоем, – объяснил Лори.       – Вы… – голос Джо запнулся, но она должна была это спросить. – Вы не…       – Нет, мы не поженились, – закончил за нее Лори, сразу же отвечая на невысказанный вопрос. – Я не могу жениться на Эми после того, что ты написала в этом письме. О Джо, почему ты не решила так раньше? Тогда бы нам было гораздо легче.       – Забудь о том письме, будто его и не было, – глухо проговорила Джо, уткнувшись носом в передник. – Я совершила большую ошибку, когда написала и отправила его тебе.       Лори вздрогнул и резко встал. Джо сейчас не могла видеть его лица, так как смотрела на свои ноги, но если бы увидела, то ужаснулась – настолько невыносимая боль отразилась на нем.       – Джо, ты опять? – сказал он каким-то ломким голосом. – Не поступай так со мной снова…       Услышав эту мольбу в его последних словах, Джо оторвалась от созерцания собственной юбки и перевела взгляд на него. Он отвернулся, отошел к камину и принялся ворошить угли кочергой.       – Тэдди, прости, прости меня, пожалуйста! – воскликнула она, вскакивая и стремительно подходя к нему, но не решаясь дотронуться до его напряженной спины. – Я олух и неудачник, все время все порчу! Я не хотела обижать ни тебя, ни Эми, не хотела, чтобы вы были несчастны из-за меня!       Он обернулся к ней – она стояла, заламывая руки, в глазах блестели слезы, губы дрожали от напряжения. Лори еще ни разу не видел свою Джо такой, только сейчас он понял, как ей было тяжело все это время, пока они с Эми развлекались за границей. Но он должен был проявить твердость, всего один раз, а потом, если она позволит ему, он готов отдать всю свою нежность и любовь, и приложить все усилия, лишь бы снова видеть ее счастливой.       – Джо, – медленно начал Лори. – Ответь мне, пожалуйста: ты жалеешь о том, что написала это письмо, потому что ты опять передумала, или потому что не хочешь причинять боль Эми?       – О, я не знаю! – воскликнула она, снова принимаясь ходить по комнате, как делала всегда, когда волновалась. – Я была так одинока и несчастна, мне было так обидно, что вы счастливы, а я – нет, что я просто поддалась порыву и написала его! Сама не знаю, зачем!       Взгляд Лори потух, он печально склонил голову.       – А я подумал, что ты смогла наконец-то полюбить меня, – тихо произнес он.       – Я люблю тебя, – сказала Джо, подходя и беря его за обе руки. – Я очень люблю тебя, Лори! Просто я теперь сама не уверена, достаточно ли той любви, что я испытываю, чтобы сделать тебя счастливым. Мне кажется, что недостаточно, и Эми подходит тебе гораздо больше. Ты ведь любишь и ее тоже?       Лори немного помедлил с ответом, сжимая ее руки. Когда он, наконец, поднял голову и посмотрел на нее, его глаза горели решительностью.       – Я долго думал об этом – неделю в Швейцарии и неделю в Париже, а потом еще две недели, пока добирался сюда. Я решил, что все равно поговорю с тобой, даже если пойму, что люблю Эми сильнее и хочу быть с ней. Мне казалось, что я смог излечиться от любви к тебе, но теперь понимаю, что просто сам убедил себя в этом, поверил в то, во что хотел верить, потому что просто больше не мог страдать. Эми – прекрасная девушка, красивая, образованная, изысканная, но все же она не та, о ком я мечтал долгими зимними ночами, глядя в окно на соседский дом, – Лори усмехнулся, заметив улыбку Джо. – Возможно, я бы так и не принял правильного решения, боясь причинить боль кому-либо из вас, но все сразу встало на свои места, когда я увидел тебя, лежащей на диване, на любимой подушке Бесс, такую усталую и одинокую, и понял, что чтобы ни сделал, не смогу ничего изменить. Я люблю тебя, Джо, люблю так, как любил всегда, а может, даже больше, потому что испытания придают чувствам особый оттенок. – И Лори снова улыбнулся, на этот раз печально.       – Всегда была уверена, что ты – прирожденный оратор! – пошутила Джо, чтобы разрядить обстановку, которая стала слишком серьезной, и вздохнула с облегчением, увидав знакомый лукавый огонек в его глазах. Теперь ей, наконец, стало казаться, что все вернулось на свои места.       – Ну так как, Джо? Согласна ты все же стать «миссис Лоренс»? – весело спросил он.       – Я бы предпочла оставить свою фамилию, – гордо ответила Джо, чем вызвала очередной приступ хохота с его стороны.       – Узнаю старого приятеля Джо! – заметил Лори. – За словом в карман никогда не лезет.       – Что же нам теперь делать? – спросила Джо, снова становясь серьезной и думая о последствиях их решения.       – А давай сбежим? – с энтузиазмом предложил Лори. – Помнишь, мы мечтали отправиться в путешествие? Можно было бы поехать в Египет и вообразить себя настоящими археологами и первооткрывателями, побродить в тени величественных пирамид, пытаясь разгадать их тайну. А ты потом могла бы написать целый роман о проклятии фараонов, – добавил он зловещим шепотом.       – О, Тэдди, ты можешь быть серьезным, хотя бы немного? – всплеснула руками Джо. – Ты так прекрасно рассказываешь, что я уже готова пуститься в эту авантюру, как когда-то чуть не уехала с тобой в Вашингтон! Но мы уже не дети и поступать должны по-взрослому: мы не можем причинить такую боль Эми, ведь она все еще думает, что является твоей невестой! – И будто только что до конца осознав эту мысль, Джо запустила пальцы в волосы, полностью уничтожая и так растрепавшуюся прическу.       – Тогда я напишу ей и все расскажу, – предложил Лори, вновь становясь серьезным. – Но мне кажется, что нам все равно лучше уехать, прежде чем она вернется домой, и пожениться за границей. А потом мы снова вернемся и постараемся заслужить ее снисхождение и прощение.       – Лори, ты действительно думаешь, что мы поступаем правильно? – с сомнением спросила Джо. – Я так запуталась, что мне уже кажется, что это какое-то сумасшествие, и лучше нам остановиться, пока мы не натворили еще больше дел.       – Ты так не думала, когда я целовал тебя, – заметил Лори с озорной усмешкой.       – О, забудь об этом сейчас же! – вскричала Джо, снова заливаясь краской смущения. – Я думала, что сплю, и ты мне просто снишься.       – Интересные же тебе сны снятся.       – Ну зачем ты так? Я сейчас вообще от стыда сгорю! – И словно опасаясь этого, Джо зачерпнула воды из тазика, в котором до этого полоскала посуду, и омыла свое разгоряченное лицо. – Мне в последнее время снятся очень странные сны, поэтому я и не удивилась такому развитию событий.       – И даже решила принять участие! – продолжал подначивать ее Лори, подходя все ближе, и, когда она снова повернулась к тазику, заключил ее в объятья.       – Лори, отпусти! Что ты делаешь? А вдруг мама с папой вернутся, что мы скажем?       – Правду. Что мы теперь с тобой не только закадычные друзья, но и гораздо, гораздо больше, – говоря это, он наклонился, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась и вывернулась из его рук.       – Ты не о том думаешь! Садись и пиши письмо Эми! Только когда я узнаю, что с ней все будет в порядке, тогда я позволю тебе донимать меня этими глупостями!       – Я так и знал, что будет непросто, – сокрушенно заметил Лори, но послушно сел за стол, взял предложенные Джо бумагу, чернила и перо, и принялся сочинять очень нежное, трогательное, исполненное братской любви и сожаления письмо для «своей маленькой Эми», как он все еще мысленно называл ее. Ему было тяжело писать ей правду, сердце его разрывалось на части, но, оторвав взгляд от бумаги и посмотрев на непоседливую фурию, носившуюся по комнате, он в который раз понял, что просто не в состоянии поступить иначе. Любовь к Эми была похожа на легкий речной ветерок, мягко обдувавший лицо и даривший желанную прохладу в жаркий день, любовь же к Джо была ураганом, сметавшим все на своем пути, включая все моральные нормы и приличия, и Лори прекрасно понимал, какая из двух сестер ему милее. Он полюбил Эми, потому что не мог не полюбить мягкую, нежную, искреннюю девочку, но это был лишь способ заставить себя забыть о той, кому он отдал сердце уже давно, еще там, на балу.       В конце концов, письмо было написано и отправлено, и потянулись еще более долгие дни ожидания ответа. Джо не находила себе места, то кляла себя последними словами, то впадала в тихую истерику. Миссис Марч поддерживала ее, как могла, хотя и с неодобрением относилась к их с Лори решению. Но каждый раз, глядя в полные любви и обожания глаза молодого человека, который мог бы носить ее дочь на руках, если бы та это ему позволила, она понимала, что ошиблась, сказав, что Лори и Джо будут несчастливы друг с другом. Порой любовь одного может быть настолько огромна, что второй просто не в состоянии ей противиться. И Джо постепенно начинала оттаивать в объятиях Лори, становясь более спокойной и женственной. Нет, они все также любили пошалить, несмотря на свой «почтенный возраст», как любила говорить Джо, но им никогда не приходилось скучать вместе, всегда находились занятия и темы для разговоров.       Мэг была удивлена, что Джо изменила решение, но увидев их вместе несколько раз, просто сказала матери: «Такое впечатление, что когда эти двое вместе, им сам черт не страшен». Мать пожурила ее за такое сравнение, но сама была практически согласна с этим утверждением. Лори и Джо сами по себе были половинками, теперь же они стали одним целым. Они могли ссориться по десять раз на день, но всегда тут же мирились и снова вместе читали книги, ходили в театр, на озеро или на прогулку.       Единственный, кто был абсолютно счастлив сложившимися обстоятельствами – это старый мистер Лоренс. Он чуть ли не с первого взгляда мечтал, чтобы Джо стала его невесткой, и когда его желание почти что осуществилось, не было на свете человека счастливее его. Он помнил, как тяжело Лори переживал отказ Джо, каким апатичным и равнодушным он стал, а теперь снова видел своего внука таким, каким привык его видеть: с горящими глазами, полного идеями и жаждой приключений. И, по мнению старика, ни с одной из девушек Лори не смог бы чувствовать себя настолько свободно и комфортно, как с той, которая долгое время была его лучшим другом.       Наконец пришло письмо от Эми – оно было сдержанным и холодным, но все же она осталась верна себе и ничем не выразила своего неприятия, даже поздравляла Лори и Джо и желала им счастья, что выглядело почти искренне. И незачем кому-то было знать, что в день, когда она получила письмо от Лори, сердце ее было разбито. Что она сначала не поверила и даже дала прочитать письмо тете Кэррол и Фло, чтобы они подтвердили его подлинность. Как только осознав, что это не шутка, Эми удалилась в свою комнату и не выходила до середины следующего дня. Обеспокоенные тетя и Фло несколько раз подходили к закрытой двери, слыша за ней сдавленные рыдания. Когда же Эми снова показалась на глаза своим родственникам, ничто на ее лице не выдавало тех эмоций, свидетелями которых им пришлось стать. Она была вежлива, холодна, но охотно приняла приглашение на прогулку от Фрэда Воуна, который уже успел каким-то образом узнать, что помолвка Эми и младшего Лоренса неожиданно расстроилась. И когда через месяц Фрэд снова сделал ей предложение, Эми с благодарностью приняла его. Они поженились в Париже, и церемония была довольно скромной. Собираясь наконец-то вернуться домой, Эми очень долго думала над тем, что скажет своей сестре и бывшему жениху. Но ее приезд опередила открытка от матери, сообщавшая, что Лори и Джо уехали в Италию, где и поженились. Эми чуть снова не впала в затяжную депрессию, но будучи по натуре девушкой практичной и стопроцентной реалисткой, не могла не понимать, что одному человеку невозможно получить все. Она отобрала у Джо возможность поездки в Европу, когда та была ей так необходима, Джо отобрала у нее любимого. Эми вспомнила о целях, лелеемых ею с самого детства, и решила и дальше их придерживаться. Брак с Фрэдом дал ей то, чего она хотела – богатства, независимости и положения в обществе. Некоторые не имеют и этого, так зачем же роптать на судьбу?       «Все равно они будут счастливы не больше, чем я, – думала Эми, выходя из изящного экипажа под руку с мужем. – Ведь Джо не любит Лори, она согласилась на брак с ним из безысходности».       И, уверенная в собственной правоте, Эми почти наслаждалась болью от своего разбитого сердца, так как считала, что Лори втайне испытывает к ней те же чувства, а на Джо женился из жалости и по старой дружбе. И она много раз представляла, что когда-нибудь, свободные от всех обязательств и условностей, они все же смогут быть вместе.       А Джо и Лори в это время наслаждались медовым месяцем в Италии. Рим, Венеция, Флоренция – все эти жемчужины были брошены к их ногам, все двери открыты для новых приключений. И Джо искренне и с каким-то неверием наслаждалась выпавшей ей возможностью впервые в жизни быть не отягощенной бытовыми проблемами, работой, страданиями, а просто поступать и жить, как ей хочется.       Однажды, когда они плыли на гондоле по одному из каналов Венеции, Джо повернулась к своему мужу со счастливым лицом и тихо сказала:       – Теперь я понимаю, Тэдди. Понимаю, что такое любить по-настоящему.       – Конечно, милая, мы ведь в городе любви, – усмехнулся Лори, обнимая ее.       – Нет, я не об этом. Я наконец-то полюбила. Так, как ты говорил мне об этом когда-то. Когда не страшно жизнь отдать.       Лори нахмурился, глядя на нее сверху вниз.       – И кого же ты полюбила? – спросил он, стараясь, чтобы голос не выдал его волнения.       – Леонардо да Винчи! – восторженно выкрикнула Джо и, заметив мелькнувшее на лице Лори недоумение вперемешку с горьким разочарованием, приблизила губы к самому его уху и тихонько прошептала: – Конечно, тебя.       Лори счастливо засмеялся, прижимая ее к себе и осыпая поцелуями. Он был абсолютно счастлив.       Но счастье Джо омрачало только одно обстоятельство – ссора с Эми. И она с нетерпением, но все же с опаской ожидала того момента, когда они наконец-то вернутся домой. На вопрос Лори, не хочет ли она продлить поездку, Джо ответила отрицательно. Она была не из тех, кто страшился неизвестности или привык откладывать что-то на потом, даже если это «что-то» было вещью не из приятных. Поэтому, проведя два незабываемых месяца в Италии, молодожены направили свои стопы в сторону родного дома.       Невозможно описать словами волнение и радость Джо, когда она, наконец, снова увидела их уютный маленький домик. Теперь им с Лори предстояло жить в большом доме Лоренсов, но Джо была рада, что он находится по соседству, и она сможет видеть родителей хоть каждый день. Но радостное волнение сразу же сменилось страхом, когда войдя в прихожую, Джо услышала доносящийся из гостиной голос Эми. Слов она разобрать не смогла, но вся ее решимость куда-то испарилась и, к своему ужасу и стыду, она даже непроизвольно спряталась за спину Лори.       Он заметил это, как привык замечать любую, даже малейшую перемену в ее настроении, и всегда понимать все без слов. Обняв жену за плечи, он ласково прошептал ей на ухо:       – Не волнуйся, любимая, вот увидишь – все будет в порядке.       Когда они вошли, и мать бросилась навстречу дочери и зятю, Джо даже не смогла как следует поприветствовать ее, так как смотрела только на Эми. Эми встала с кресла с присущей ей грациозностью и достоинством и ответила на вежливое приветствие Лори легким кивком.       Мать заметила напряжение между сестрами, поэтому, выпустив Джо из объятий, взяла ее за руку и подвела к Эми.       – Девочки, в жизни бывает очень много вещей, которые мы клянемся никогда не прощать друг другу. Но давать такую клятву – грешно и глупо, потому что, что бы с нами ни случилось и что бы мы ни сделали, в первую очередь – мы семья, а семья всегда должна держаться вместе. – С этими словами она соединила руки Эми и Джо.       Эми холодно окинула взглядом сестру; Джо прекрасно видела, что все напрасно – сестра никогда не простит ее. И вдруг вспомнила, как сама клялась навеки отвернуться от Эми, когда та сожгла ее книгу, и как испугалась и застыдилась своей клятвы после того, как сестра чуть не утонула в озере.       «Неужели мне тоже нужно подвергнуть свою жизнь опасности, чтобы она простила меня? – подумала Джо. – Тогда я готова хоть сейчас пойти и спрыгнуть с крыши дома Лоренсов».       Но прыгать с крыши не пришлось. Что-то дрогнуло во взгляде Эми, когда она смотрела на Джо, изо всех сил стараясь вызвать в себе ненависть и отвращение к вероломной сестре, но глядя в огромные, полные подступающих слез серые глаза, она будто прочитала ее мысли. Бросила взгляд в сторону и тут же наткнулась на пустое кресло Бесс, как и раньше, стоящее в своем уголке, так никем и не занимаемое, словно дух умершей сестры навсегда остался с ними.       «Неужели, чтобы излечиться от этой боли, мне нужно потерять еще одну сестру? – подумала Эми и испугалась. – Нет, не бывать этому». И не произнеся вслух ни слова, она молча раскрыла объятия, принимая в них счастливую Джо.