"Я люблю тебя, Генри"

«Я люблю тебя, Генри»       Мама, мамочка! Когда я вспоминаю про нее, мое сердце обливается кровью от разлуки с ней, от того, что я уже более сорока лет не слышал ее нежного смеха, не видел доброй улыбки, не трогал эти мягкие ладони цвета чистого мрамора, не смотрел в эти глаза орехового цвета, не ощупывал кудри светлого цвета с небольшой рыжинкой и сединой у корней.       Её аккуратные черты лица то и дело всплывают у меня в памяти. Крошечные глаза, с любовью смотрящие на меня, отчетливо виднеющийся прямой нос, круглый подбородок и очаровательные ямочки у щек, когда моя мама смеялась тихим смехом. Но я могу ошибиться. Её образ уплывает от меня.       Мама растила четверых детей, включая меня, доживших до возраста, в котором я их помню. Маленькие сестренки и братишка умерли, не увидя меня. Мой старший брат Артур должен был стать королем. Я все воображал стальной обруч с жемчугами, стиснувший его прямые локоны и со тщеславием мечтал занять его место. Он должен был править со своей женой Каталиной, которая…нет, я не помню её. Кажется, она была красивой, со светлыми локонами, как моя мать. Она стала моей королевой, не Артура. Она принесла мне боль, не ему. Потом моя сестра Маргарет, которая стала женой шотландского дикаря, именующего себя королем. Их сын породил лишь бесполезную дочь, которую безуспешно я пытался сделать женой моего Эдуарда. Я знаю, что такое бесполезные дочери…затем Мэри, моя чудная красавица-сестра, самовольно вышедшая за Чарльза… Чарльз! Они все мертвы. Все до единого…       Я помню себя семнадцатилетним, в тот день, когда умерла мама. Я тогда собирался поехать на охоту, когда в комнату зашел кто-то…может, убитый горем отец, может, нянька моих сестер Мэгги Поул, мать этого треклятого кардинала, будь он проклят! Эти слова прорезали тишину, впились в мое сердце и ослабят хватку, когда мое тело предастся земле. Я опустился на колени и рыдал, рыдал до того момента, когда сердце чуть не остановилось, а глаза не пересыхали. " Мама, мама», — все твердил я, не понимая, что её нет.       Её образ всегда со мной. Я смотрю стены дворца, где она учила меня чтению, взъерошивала рыжие волосы и смеялась, вызывая мою ответную улыбку. Я искал женщину, которая смогла бы восполнить её утрату в моей душе. Первой была Каталина, жена моего брата. Она не смогла. Она была гордячкой, самоуверенной испанкой. Я бы полюбил её, если бы наш мальчик выжил. Но вместо этого есть смурная Мария, холодная и отчужденная. Второй была Болейн. Кажется, я любил её так сильно, что не смог простить ей её гнусное прелюбодейство. Её дочь так и смотрит на меня своими черными глазами. Её глазами. Мне чудится, что крошка Элизабет осуждает меня. Но она не может. Она носит имя моей матери. Она носит её рыжие волосы. Но её улыбка не несет того тепла. Она словно ухмыляется и хочет меня уничтожить…но я горжусь Елизаветой, её умом.       Фламандская девица не смогла, а лишь забрала моего самого верного слугу Кромвеля. Я жалею, что казнил его. Он был единственным в этом цирке тщеславия, кто действительно говорил правду. Глупышка Кэтрин, маленькая девочка изменила, разорвав моё сердце в клочья. Екатерина заживляет его, но она нянька, каковой была Мэгги Поул для моих сестер и моей старшей дочери.       Но она смогла. Джейн, милая Джейн заменила мне мать. Тихая, как и она, с мягкой улыбкой и материнской нежностью, светлыми волнами и выпуклым носом. Она подарила мне сына и душевный покой. Она подарила мне счастье. Боже, почему ты так жесток к своему слуге? Почему ты забрал её?       О моей матери говорили, что она имеет обаяние, присуще Йоркам, что она белая роза, чудесная и прекрасная, женщина, объединившая воюющую Англию с моим отцом. Но они не знали её так, как её знал я. Никто не любил её, как я.       Мне недолго осталось до встречи с ней. Я трепетно жду этой встречи и молюсь. Молюсь, чтобы мама узнала меня, крепко схватила за руки и поцеловала в макушку, словно я- её маленький сынок, словно все живы, все, которых я любил и любовь моя к ним становится крепче с каждым днем, который может стать последним. «И я люблю тебя, мамочка»