***
Гарри, честно говоря, действительно тошнило во время пира на Хэллоуин. Он тыкал вилкой в еду, такую же вкусную, как всегда. Даже фруктовый пирог — его любимый — не так привлекал его сегодня. Он сегодня чувствовал не только вес его… что бы это ни было, с Томом… и Тома в качестве Волан-де-Морта больше, чем когда-либо, когда единственное, о чем он мог думать, — это тот Хэллоуин… крик после дементоров в его ушах… Он также не мог выкинуть из головы мысли о предыдущих Хэллоуинах в Хогвартсе. Первая атака с Тайной комнатой. Тролль в подземельях. Его из-за этого даже частично одолевала паранойя, что что-то ужасное произойдет и в этот раз — особенно на вечеринке в Слизерине. Рон и Гермиона не были особо в восторге, что он шел на слизеринскую вечеринку. Рон вообще не был в восторге. Гермиона пребывала в некотором смятении после того, как Том предложил ей обучение магии, по-видимому, после их горячего спора о чистоте крови. Гарри бы заплатил, лишь бы только увидеть это, однако он все равно волновался за нее. Конечно, он знал, что он и Гермиона говорили о возможности ей поучиться у Тома, поэтому его предложение не было таким уж сюрпризом, но… Он не знал. Это… беспокоило его. Том был опасен. Может, Гарри тоже был опасен: он, очевидно, имел отвратительную привычку втягивать своих друзей в передряги, в которых их могли убить. В желудке урчало. Он невольно чувствовал, особенно сейчас, что люди, ставшие ему наиболее близкими, умрут первыми. Пока что ему удавалось хранить секрет про Сириуса ото всех. Он не мог сказать Рону и Гермионе. Он ненавидел себя за это, но он боялся, что кто-то (наверное, особенно Рон) случайно об этом проболтается. Что Том узнает. Он с трудом проглотил тыквенный сок, звук празднества звенел в ушах. Сириус сказал, что они гордились бы им. Гарри не был уверен. Но именно гордость Тома — это то, что будет гарантировать безопасность ему и его близким. Он пришел к выводу в саду Тома, что сейчас, казалось, произошло так давно, что учтивость — это его лучшее оружие против Наследника Слизерина. Он был должен учиться. Учиться драться, и драться так, как сейчас это умеет сам слизеринец. Позволить Тому поверить, что он не угроза для него. Что он никогда не будет угрозой. Стать близким, потакать ему. И может… Может, если ему повезет, близость позволит ему самому подергать за ниточку в ответ. Он не знал. Но один раз ему уже сошла с рук ложь Реддлу. Один раз он уже манипулировал им — хотя это была правда, что его также беспокоил Хэллоуин. Он приходил все в больший ужас с приближением вечеринки.***
— Поттер. Драко Малфой был уверен, что раньше его жизнь была проще. Его также заверили, что возвращение Темного лорда будет простой вещью. Роли были распределены, чтобы преклоняться перед богом, вознестись к новому порядку и новому миру, где магия руководит всем и не имеет ограничений. Гарри Поттер и «Том Реддл» — это явление, которого, как он считал, не ожидал никто. Он не стал хватать гриффиндорца за руку, позволяя ему самому выбраться из толпы львов и пробраться к нему. Он не выглядел тревожным. Но лицо у него было очень сдержанное, что, вероятно, само по себе являлось знаком. Конечно, он же два года досаждал ему как своему конкуренту, он замечательно знал его реакции. Или когда-то знал, в любом случае. Поттер сильно изменился за лето. Крэбб и Гойл стояли по бокам, Панси просто ушла, вместе с Забини, Гринграсс и Нотт стояли в стороне. Они все наблюдали за Поттером, когда он сделал шаг навстречу. Уизли, казалось, был близок к аневризму. От этого его губы невольно изогнулись в усмешке, и предатель крови покраснел настолько, что его лицо стало сравнимо с волосами. Поттер прожег его взглядом, и он на долю секунды посерьезнел. Он не знал, когда или как Поттер научился делать простой взгляд настолько пугающим, но при этом в нем не было прямой угрозы или злости. Ясное дело, он провел так много времени в компании Темного лорда, что начал перенимать его привычки. Этот взгляд тут же исчез, Поттер одарил его веселой улыбкой. — Ну что, начнем вечеринку? — Он направился к Подземельям. Третьекурсники-слизеринцы сначала обступили его — однако Панси стояла позади, отчего-то ее лицо было упрямым. Нотт тоже не шибко охотно подключался. И Забини тоже, однако, несомненно, по другой причине.***
Было не так плохо, как Гарри думал. Это не обязательно значило, что ему там было хорошо, но и не ужасно. Он был занят выяснением, кто чего хотел от него, и в то же время пытался никого не оскорбить ненароком, потому что считал, что это вряд ли приведет к чему-либо хорошему. Но на самом деле это был не его тип вечеринок. С виду ничего политического в ней не было, но он не мог избавить от ощущения, что его все обходят и изучают. Были и другие люди не из Слизерина, но он был единственный гриффиндорец. Однако он думал, что пока неплохо справляется. Они обсуждали квиддич, он отказался от огненного виски, потому что не знал, что именно это такое, но по слову «виски» он мог сделать кое-какие предположения и потому решил избегать его. Он также не был полностью уверен насчет сливочного пива, но он как-то слышал о нем, хоть и сомневался, что когда-то пробовал. Возможно, однако, он провел слишком много времени, пытаясь прочитать Тома, но он не мог не заметить некоторых вещей. А именно: кто избегал его, кто, кажется, пытался как-то заинтересовать его и кому он точно не нравился. Сейчас он стоял рядом с камином, держа напиток (который он на самом деле не пил), мило беседуя с Дафни Гринграсс. Она, кажется, была хорошей. Очень образованной. И довольно симпатичной, а еще она легко проводила пальцами по его руке, смеясь. Драко по большей части находился с другого бока — и он ценил, что блондин, кажется, немного присматривал за ним. Флинт, неприятный капитан Слизерина по квиддичу, сделал ему колкое замечание о матче, когда он проходил мимо. Но большинство людей, если им он не нравился, казалось, были гораздо менее агрессивными. По крайней мере, пока что. Он искренне не понимал, как Том терпел это все время. Должно быть, ужасно жить среди хищников и падальщиков. Хотя Реддла самого можно было назвать тем еще хищником, поэтому он, наверное, скорее получал от этого удовольствие. Он обычно окружал себя такими людьми, от которых Гарри мог почерпнуть что-то. Гарри было достаточно трудно запомнить слизеринцев не своего курса или тех, кто были в команде по квиддичу. Однако он был рад, что учился этикету у миссис Малфой. Все же он чувствовал раздражение от постоянного избегания важных вопросов, когда все отбрасывали остальное и заваливали вопросами, которые очень хотели обсудить. — Так как кто-то вроде тебя смог выжить с Темным лордом все лето? Хотел бы Гарри, чтобы они ограничились бытовой беседой. Такое ощущение, что на несколько быстрых секунд из комнаты исчез весь воздух — даже несмотря на то, что он вскинул бровь, посмотрев на Паркинсон. Она смотрела на него так, будто у нее под носом было что-то очень противное. — Кто-то вроде меня? — вежливо повторил Гарри. Его лицо напряглось, в груди появилось нехорошее предчувствие, к чему все идет. — Ты имеешь в виду, не чистокровный. — Ему явно не понадобилось объяснение. Она как-то натянуто улыбнулась. — И это тоже. Или Мальчик, Который Выжил, теперь темный? Наверное, хоть остальные слизеринцы и не говорили ничего, просто не желая в лоб задавать подобные вопросы, им все равно было интересно это узнать. Боже, он знал, что ненавидит Хэллоуин. Гарри сдержался, чтобы не сложить руки на груди, выпрямился. Как бы это сделал Том, потому что, он знал, — несмотря на всю его жестокость, всю его ненависть и все его изъяны — Том хорошо это умел. — Мальчик, Который Выжил, — сказал он прозвище с наигранной веселостью, улыбнувшись, непоколебимо смотря на нее, — ни на чьей стороне, кроме своей собственной, если это то, что ты спрашиваешь. А если тебе интересно, почему я еще жив, то почему бы тебе самой не спросить это у Волан-де-Морта? — По толпе прошла дрожь, шипение от этого имени, что доставило ему злое, мстительное удовлетворение. — Ох, подождите… единственный раз, когда тебе хватило смелости поднять эту тему со мной, — это в своей гостиной, когда я окружен другими слизеринцами и детьми Пожирателей Смерти, верно? Он не смотрел на Малфоя. Он уже усвоил, что поднимать темы чистоты крови или Пожирателей Смерти было довольно опасно и могло закончиться довольно плохо… но опять же, тема чистоты крови ему не особо подходила, и он не был намерен терпеть, как оскорбляют его самого или его друзей. — Эй, отстать от Поттера, — вышеупомянутая староста, которую, как выяснил Гарри, звали Джемма Фарли, сделала шаг навстречу. — Нет, пожалуйста, — улыбнулся Гарри. — Позволь ей продолжить. Мы можем прийти к чему-то. Я имею в виду, меня же за этим сюда позвали. Выяснить, с кем я. Что могу сделать для вас. Том, вероятно, плакал бы в отчаяние из-за его прямолинейности, но кровь стучала в ушах Гарри, и, может, он не мог открыто противостоять Тому Реддлу, но вот Панси Паркинсон он не уважал настолько сильно. Не то чтобы он обращал их находчивые и амбициозные характеры против них же: они просто пытались понять, что их ждет, как и он сам, но… — Я просто не понимаю, почему ты все еще жив, — сказала Панси. — Или Наследник ты Слизерина, в конце концов? Гарри почти рассмеялся над этим, истерически. Он сделал шаг навстречу ей. — Ох, даже не знаю, Паркинсон, Наследник ли я? Тебе стоит надеяться, что нет. Возможно, ты не заметила, но вся ваша гостиная покрыта змеями. Немного глупо оскорблять меня, зная, что я могу контролировать их, но, полагаю, я никогда не был высокого мнения о твоих умственных способностях. Хэллоуин, как начинало казаться Гарри, был не лучший день для дипломатии. — Если ты думаешь, что можешь угрожать… — у нее в руке оказалась палочка, и остальные слизеринцы, кажется, оживились. –… Панси, во имя Салазара, прекрати, — вмешалась Гринграсс, делая шаг к ней, и успокаивающе положила руку на плечо Паркинсон. –… Я весь трясусь, — сказал Гарри, шире усмехаясь. Сердце гулко билось в груди, но улыбка оставалась, и он сделал еще шаг к ней. — Серьезно. Я имею в виду, я провел все лето с Темным лордом, тебя-то мне точно стоит бояться. Я имею в виду, в сравнении с ним, ты просто ужасающая. — Ты грязный маленький… Люди смеялись. Гарри на самом деле понятия не имел, было ли это хорошо или нет, и когда это началось. — Поттер просек фишку, — хихикнул Монтагю. Как бы там ни было, Гарри не был уверен, что думать о том, как на него смотрели. Смеялись не все. Он должен засмеяться и просто забыть про это? Как будто его вообще не смутило, что я назвали «грязным»? Гарри попытался, как он надеялся, успокаивающе вздохнуть. — И все же он не ответил, почему Темный лорд не убил его, если он на самом деле вернулся, как они говорят, — настаивал один из старшекурсников, делая шаг вперед и смотря на Гарри — холодно, с каким-то непонятным блеском в глазах. — Не так ли? Или ты просто лжешь? Что на самом деле произошло в конце второго курса? Гарри, наверное, мог бы свернуть себе шею, так быстро поворачиваясь, но он внезапно осознал, что смех был в попытке разрядить обстановку, кто бы его ни начал. Тщетной попытке, потому что воздух, казалось, был спертым, как никогда прежде. Но Гарри знал, как быть в напряженной атмосфере. Он внимательно осмотрел слизеринцев — вся вечеринка притихла, если это, конечно, была вечеринка, а не поле боя. Он попытался представить себя на их месте. Чего он хотел? Чего они хотели? Как в данной ситуации лучше всего добиться желаемого? Очевидно, они и их родители хотели бы знать, на самом ли деле вернулся Волан-де-Морт. Это могло поменять ход всей игры, а не все из них были в ближних кругах, чтобы знать и анализировать ситуацию более детально. Просто было множество слухов, после атаки на станцию и из-за изменений в его поведении. Они хотели спасти себя и свои семьи. Выяснить, как они должны относиться к нему — или раздражать его, рискуя навлечь на себя гнев Темного лорда. Или, если он все еще враг Темной стороны, они должны вести себя соответствующе. Может, некоторые из них вовсе и не были на Темной стороне. Чтобы вообще иметь возможность говорить с ним, в мире теней, а не света, им нужно было знать, за кого он. Если это было безопасно. Он заставил себя смягчиться. Потому что Том Реддл хоть и был многогранным, но безопасным он точно не был. Поэтому, возможно, ему сейчас не стоило вести себя как Том, хоть это и делало его неуязвимым. Очевидно, он не хотел предстать слабым. Не перед слизеринцами. Не перед кем-либо. Но… — Я хочу того же, что и вы, я думаю, — сказал он с осторожностью. — Я хочу, чтобы я и дорогие мне люди здоровыми прошли через это. Я не хочу войны. Никто никогда в ней не выигрывает. — Ты не думаешь, что Темный лорд может выиграть? — тут же ухватился кто-то. Гарри чуть ли не заскрипел зубами. — Я этого не говорил. — Так ты думаешь, что он выиграет? Ты видел его, — тихо сказала Дафни. Гарри заметил, что старшекурсники сейчас притихли больше всего. — Слишком рано делать такие выводы, — честно сказал Гарри. — Он могущественный. Как и многие другие люди. Он понятия не имел. Он внезапно осознал, что никогда не задумывался о том, кто выиграет. И что случится, в зависимости от исхода. Он, взволнованный, поставил свой стакан на стол. Даже Паркинсон молчала. — Спасибо за приглашение. Надеюсь, вы повеселитесь в оставшуюся часть вечеринки.***
Гермиона не знала, что делать. Гарри уже должен был вернуться в гостиную Гриффиндора, и Рон настаивал на том, чтобы пойти его искать, учитывая, что они знали, где сейчас слизеринцы. Гермиона не была уверена. Конечно, она хотела убедиться, что с Гарри все в порядке, и если что-то случилось, то чем дольше они будут ждать, тем хуже все может быть. С другой стороны, если все хорошо, как ей казалось, если «грязнокровка» и предатель крови, магическим образом узнавшие, где находится общежитие Слизерина, заявятся туда, это едва ли поможет Гарри добиться того, чего бы он там ни пытался добиться. Но Рон был настойчив. Может быть, это делало его лучшим другом, нежели она — или, может быть, он просто был упрям и глуп, потому что был Хэллоуин, и он уже достиг пика своего терпения. Однако она точно не собиралась отпускать его одного. Что привело к тому, что они стояли снаружи, смотря на белую стену в осознании того, что никто из них не знал пароля. — Чистая кровь, — попробовал Рон. — Он не может быть таким, что и в прошлый раз, — раздраженно сказала Гермиона. Она прикусила свою губу. — Может, нам стоит позвать профессора Снегга. Если произошло что-то плохое, он декан факультета… — Снегг? Этот черт с сальными волосами? Ты с ума сошла? — ответил Рон. — Снегг ненавидит Гарри. Он, вероятно, будет первым в очереди убить Гарри. Особенно теперь, когда вернулся Сама-Знаешь-Кто! — Тогда Макгонагалл! Дверь отъехала в сторону перед ними.***
Гарри пошел навестить Люпина, потому что он знал его родителей и… и, возможно, он не будет против, если он придет. Его не оказалось в кабинете, и Гарри понятия не имел, где еще его искать. Конечно, смешно было думать, что Люпин будет все время в своем кабинете, но… Он внезапно вспомнил про карту, отданную Фредом и Джорджем. Люпин, Блэк. Сейчас он хотел… наверное, кого-то, кто понимал его потерю. Его тошнило от мысли о возвращении в гриффиндорскую гостиную и праздновании. Он все еще слышал крики от дементоров в своей голове. Это не беспокоило его так сильно в первые два года, но, наверное, всегда происходило что-то значительнее и важнее в прошлые Хэллоуины в Хогвартсе. Но от мыслей, скорее даже вопросов, назревает ли очередная война, его бросало в холодный пот. Заставляло задуматься, не напрасно ли все это. Просто так ли погибли люди, пытавшиеся остановить Волан-де-Морта в прошлый раз. Возможно, он предавал их память. Или, возможно, просто он слишком впечатлительный. «Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость». Карта приобрела цвет перед ним, и он разглядывал ее с тем же любопытством, что и в первый раз. Он сначала заметил Рона и Гермиону, потому что он инстинктивно искал их имена в гостинице Гриффиндора. За исключением того, что они были не там, что привело к тому, что он… Во рту появился кислый привкус, ноги подкосились. В следующую секунду он застыл. Потому что на карте было еще одно имя. Внутренности сжались. Питер Петтигрю.