Часть 1
16 августа 2018 г. в 16:50
Стоит мне засидеться в винном погребе, как я сразу попадаю в Гдетотам. В большой такой старый парк. А на осинах растут бутылки с хересом. Сорвал и пей!
Ух, ну и кислятина! Даже допить невозможно. Приходится выплеснуть остатки в красивый такой ручей; а в ручье плавают разноцветные лилии!
Срываю ещё бутылку — и эта кислючая! Что не выпил, выливаю. Только не в ручей, а в чёрный пруд. А в пруду сидит миледь. Она как заорёт: «Я твоё похмелье!» А я срываю бутылки, отпиваю немного, а остатки — в пруд! Миледь только рот разевать поспевает. А я сорвал последнюю бутылку, отпил, а что осталось — опять в пруд. Тут миледь брык на спину, и кончено!
Потом я попадаю в сад, где на деревьях сплошь растут эдикты кардинала. Я сучок с дерева отломлю и пишу им, как пером, поверх эдиктов:
«Граф де Ла Фер благородный дворянин»
или:
«Граф де Ла Фер бросит пить, если захочет»
или:
«Граф де Ла Фер заслужил Рауля»
Тут я — хвать кочан капусты и давай трясти его. Потрясу-потрясу, а в капусте — виконт Рауль!
Ещё бывает, хожу от окна к окну и смотрю, как гвардейцы в Пале-Кардиналь делят экипировку. А у меня с собой пистолет. Я его орехом заряжу, раз! — и прямо в лоб гвардейцу, у которого шляпа. А потом — ещё одному, с перевязью, а потом — пятерым подряд. И экипировочка моя!
Ещё бывает, Мазарини поймаю. Сижу на большом ящике, а Мазарини идёт по своим делам. А я кинул в ящик золотой дукат и жду. А Мазарини приглядывается. Потом прыг в ящик! И готово, поймался! Везу его мимо монастыря Дешо, а люди выходят и кричат: «Ура! Он поймал Мазарини!»
И Бофор вручает мне главный приз.
Я когда напьюсь, всегда попадаю в Гдетотам.
Вот оказался я в зале для игры в мяч. И никого там больше нету, кроме толпы судейских, которые гоняются за мной, чтобы арестовать. Я — раз! — и на потолок. А судейские за мной по стенам и тоже на потолок. А с потолка падают, как тараканы, и всмятку разбиваются. После этого где уж им арестовать меня!
Потом я попадаю в Бастилию, а там Рошфор с Жюссаком прячутся. У них с собой целый узел кардинальских сокровищ, и они его делят и всё время дерутся. Как даст Рошфор Жюссаку в лоб, так кирпич из стенки и выскочит. А когда получилась большая дыра, прибежал каналья Бонасье и стал заливать камеру водой. Тут узел и выплыл. Я его развязал, а там — кошачье одеяльце!
Однажды прихожу в «Сосновую шишку», а там на столе целая куча яиц. Разбиваю одно, а из него выскакивает английский кирасир — и прыг в окошко! Второе разбиваю — а там тоже кирасир и тоже в окошко. И в третьем кирасир. Я все яйца разбил, и в каждом было по кирасиру. А из последнего выскочил Мордаунт и приказал кирасирам строиться. Кирасиры построились и запели:
На высокой ели,
Ать-два!
На высокой ели
Воры порох ели,
Ать-два!
Ать-два!
Были эти воры,
Ать-два!
Были эти воры
Страшные обжоры,
Ать-два!
Ать-два!
А когда объелись,
Ать-два!
А когда объелись,
Дрынь! — и разлетелись,
Ать-два!
Ать-два!
Потом Мордаунт скомандовал: «Шагом марш!» — и все кирасиры пошли в Англию.
Ещё бывает — вешаю миледи на высоком-превысоком дубу, а она такая тяжёлая, что опускается вниз, а меня самого тянет вверх. Миледи ругается, верёвка трещит, а я лечу. Тут верёвка лопается, и я — вниз! Падаю, падаю… А потом как закричу — и протрезвею.
Я, когда выпью лишнего, всегда попадаю в Гдетотам.
А когда просплюсь, снова оказываюсь в Тут. И голова всё время болит.