Ошибка

Она выбирала платье, собираясь в дом семьи Уизли, а в голове было лишь утро с Драко. …Они проснулись, когда уже было за полдень. Лениво потянувшись Малфой шлепнул ее по заднице и пропел на ухо: — Доброе утро, самая развратная женщина в мире! — Счастлива возглавлять этот чарт, — томно улыбнулась Гермиона. — Раз уж мы все ещё здесь, может попробуем секс трезвыми и заодно примем душ? — Боже мой, Грейнджер, у меня встаёт от одних твоих грязных фантазий. Малфой выглядел как ребёнок, который впервые увидел снег. Он был просто в восторге и тут же набросился на Гермиону. Но та с хохотом убежала в ванну. — Ну уж нет, сначала почисть зубы! — Узнаю зануду Грейнджер, — закатил глаза парень. — Ну разве я запрещала тебе приставить ко мне? — фыркнула Гермиона. — Больше фантазии, Малфой. — Ты попала… После бурного утреннего секса они валялись в кровати, и Гермиона поняла, что ей пора уходить. Вечером она была приглашена на годовщину Гарри и Джинни, нужно было собраться. Она было открыла рот, чтобы попрощаться, но тут же заметила, что Малфой смотрит на неё очень серьезно и довольно давно. — Почему ты здесь? Гермиона удивилась такому вопросу, но не подала вида. — Потому что я не люблю его, — уверенный тон сменился игривым. — И у нас классный секс. Малфой усмехнулся. — Тогда зачем тебе эта иллюзия «хорошей» девочки? Гермиона задумчиво нахмурилась. — Мне страшно быть «плохой». — Ты врешь себе, — мягко прошептал Драко проведя по ее лицу. — Тебе очень нравится быть плохой, но ты боишься, что настоящая ты никому не нужна. Этот разговор начинал ее бесить. — Малфой, мы с тобой трахаемся, а не проводим сеанс психотерапии. Не бери на себя слишком много. Он улыбнулся. — Ты так бесишься, потому что знаешь, что я прав. Ведь мы похожи. — Драко, — Грейнджер криво улыбнулась, — Иди в задницу. Мне пора… И вот Гермиона уже дома, прошло несколько часов. А разговор все крутится в ее голове зацикленной пленкой. Потому что, блять, он прав. Но почему она должна признавать это перед ним? Кто он, нахрен, такой? Злость, снова поднявшаяся изнутри, помогла сосредоточиться, и Гермиона выкинула этот разговор из головы на время. Она выбрала простое платье-футляр, надела к нему лодочки и вышла на улицу. Погода была чудесная. Летний августовский вечер обволакивал ее, наполняя ощущением того, что вся жизнь впереди, и все возможно. И вот она уже в норе. Молли тут же вышла из дома встретить ее. Поразительно милая женщина. Куда приятнее ее собственной матери. Та после развода ничего кроме упреков и манипуляций не признавала в их общении с Герминой, а Молли, напротив, была самым понимающим и умеющим слушать человеком. Но того, что сделала Гермиона, она не поймет. В каком-то смысле, девушка считала ее своей матерью. И оттого вдвойне больнее было разрывать связь с их семьей. Грейнджер прошла в гостиную, там уже собрались все Уизли и весело болтали. Праздник был довольно семейный, уютный. Но не для нее. Все ее тепло приветствовали, обнимали, спрашивали, как Рон, а она еле сдерживалась, чтобы не ответить резко. Она постаралась как можно быстрее поздравить Джинни каким-то веником, который захватила по пути, и свалить в самый дальний угол. С младшей Уизли они вовсе перестали общаться. Джинни со временем стала лишь более упертой и дотошной, а Гермиона ее ровной противоположностью (кто бы мог подумать еще пару лет назад?). Оказавшись чуть поодаль от всех, шатенка заполучила наконец бокал огневиски и уселась в кресло. Гарри нигде не было видно, а она здесь оказалась лишь ради него. У нее было смутное чувство, что из-за всей истории с Асторией, он понимает ее как никто другой. Пусть они это и не обсуждали. Она купила ему любимый огневиски и вложила открытку с поздравлениями с годовщиной, где была лишь одна фраза: «Я всегда на твоей стороне». Он явился прямо к началу самого ужина. И, поздоровавшись со всеми, тут же был цепко захвачен рыжей бестией. Она отдаленно услышала их разговор. Джинни выглядела расстроенной. — Гарри, ну ты ведь обещал, что за ночь закончишь с бумагами и пораньше сегодня освободишься! — Джин, — Поттер выглядел уставшим. — Прости, но сейчас реорганизация в соседних отделах и все меняется каждые полчаса. Гермиона отчетливо видела, как мялся друг, как он виновато пялился куда-то в пол и тут же перевёл тему на подарок. Поттер взмахнул палочкой и светящийся футляр нежно-голубого цвета оказался в руках у Джинни. Она тут же засияла. — Гарри! — она была в восторге и тут же кинулась к нему в объятия. — Это же оно, то самое ожерелье. Поттер едва заметно вздохнул и рассмеялся. — Конечно, как я мог забыть? Она поцеловала его и ужин начался. Гермиона половину вечера смеялась с близнецами, а остальную половину пила. Алкоголь действовал слабо. Куда слабее, чем хотелось бы. В какой-то момент она заметила, что Гарри не оказалось за столом. Вероятно, он курил на балконе. Она отправилась на его поиски с бокалом в руке, прихватив ещё один для друга. Он и правда стоял на балконе, шумно выдыхая дым. — Угостите даму сигаретой, мистер Поттер? Гарри даже не вздрогнул от внезапного вторжения, а напротив, ответил ей широкой улыбкой. Впервые за весь вечер искренней. — Вас — всегда, мисс Грейнджер. Так они и стояли в тишине, курили и пили виски. — Герм, ты бы бросила, — задумчиво сказал Поттер. — Ты первый, — улыбнулась девушка. И оба осознали, что говорили не про сигареты. — Получается, мы оба с тобой предатели, Гарри. Гарри загадочно улыбнулся. — Мы не идеальные, это правда. Но пока что больше всего мы передаём себя, молча о том, чего истинно желаем. Гермиона округлила глаза и засмеялась. — Как красиво ты завуалировал фразу «трахаемся на стороне». Гарри хихикнул. И до Гермионы вдруг дошло, что его усталость и мешки под глазами, и неловкое враньё Джинни следствие вовсе не ночи в министерстве. — Так это тебе вчера звонила Астория в клубе? — прищурив глаза спросила девушка. Гарри лишь кивнул с легкой улыбкой. — Черт возьми, Поттер, что нам делать? — Сказать правду. Рон приедет через неделю. Девушка содрогнулась и без спроса вытянута следующую сигарету из пачки. — В каком порядке будем их бросать? — скривив лицо поинтересовалась она. — Фу, какой цинизм, Грейнджер! Чур я первый, — сказал брюнет, сверкнув глазами так, словно они играли в какую-то школьную дурацкую игру. Все было похоже на сюр. Вот они, люди, которые тысячу раз теряли себя посреди битвы и обретали вновь. Люди, которые всегда знали за кого и за что они сражались. А теперь они стоят на балконе и со смехом рассуждают о том, как причиняют боль дорогим когда-то людям. Занимают очередь, чтобы разбить кому-то из друзей сердце. Это было так неправильно. Особенно неправильным было то, что оба не чувствовали раскаяния. — Гарри, а зачем тогда ты согласился на праздник? — Затем же, зачем ты и ждёшь Рона. В последний раз побыть примерной парой, чтобы потом разломать все до основания, – он глубоко затянулся и продолжил уже еле слышны шепотом. – И потому что мне страшно. Я ведь когда-то ее любил. — Да, я тоже так думала.