Ошибка

Лаванда Браун без умолку трещала о чем-то со своей подружкой за соседним столом. Её заливистый смех был настолько громким и приторным, что барабанные перепонки Гермионы были на грани разрыва. Нет, она никогда не ненавидела эту девушку. Грейнджер претила сама мысль о ревности и постановке себя на один уровень с простушкой Браун. Но она раздражала. Чёрт возьми, как же она раздражала! Уже больше трёх месяцев Уизли созванивался с Лавандой. Поэтому, собственно, она так бесила Гермиону. Хотелось заткнуть ей рот, когда из него вылетало «Ой, мне сегодня Рон рассказал…». «Ну и ладно. Ну и ничего страшного. Он ведь в командировке, лишен общения со всеми друзьями. Ему ведь нужно общаться с кем-то, помимо своей девушки…» — так Гермиона успокаивала себя. Так она тушила выжигающую внутренности ревность. Ревность, которой по идее больше не было места, ведь она все решила. Но блять! Ревность была. Вопреки всему. Рон же об этом не знал. Не знал, но все равно общался с Лавандой! Ладно. Ладно. Она ведь не будет трахать ему мозги из-за какой-то сучки-Браун. Это ведь мелочно. Укажет на недоверие с её стороны. Да и кто она такая, чтобы что-то ему запрещать? Всего лишь девушка! Всего лишь девушка… Лицо шатенки искривилось, словно от острой боли. Больше всего ей сейчас хотелось разучиться думать. Отношения… Чертовы отношения. Она никогда не умела их строить. Здоровые и нормальные отношения — не про неё. Всегда было больно. Всегда. Пока не появился Рон. И тут уж она пообещала себе быть идеальной. Пообещала быть любовницей, другом, матерью, собутыльником. Пообещала быть мягкой, верной, любящей, нежной. Пообещала ждать. Сделала всё, чтобы её переставили во что-то ставить. Сделала всё, чтобы Уизли расслабился и считал её заботу должной. Сука-Грейнджер была всего лишь плюшевой собачкой в его руках. Та, кого в тайне побаивались и ненавидели, героиня войны… Стала всего лишь мягкой подушкой безопасности. Она ведь не бросит и не сбежит. Она ведь в огонь и в воду… –А я, знаешь ли, дорогая, не готов жениться и вообще, долгие отношения в основном обречены — передразнила своего парня Грейнджер. Слова разбились глухим звоном о пустую гостиную. Браун с подружкой, слава богу, ушли. Какого черта она сидит здесь и забивает себе голову надуманными проблемами? Пора уже расслабиться и подумать о себе. Она ведь не любит его больше. Или все-таки любит? Да к черту это все. Сегодня она повеселится. Вопреки всем мыслям, что прочно засели в её голове. Она будет пить, танцевать и забудет хоть на миг обо всех неурядицах.

***

Вечеринка была в самом разгаре, когда Грейнджер вошла в коттедж. Это было огромное трехэтажное здание из потемневшего за века кирпича. Балконы были увиты плющом. Он распустил свою паутину по всей западной стене дома. Выглядело классически. По-английски. И совершенно не вписывалась сюда толпа пьяных волшебников, с разбегу ныряющих в пруд. Гермиона рассмеялась от абсурдности зрелища. Вот так столкновение времен… Средневековый коттедж и вполне себе современные ребята под огневиски. Грейнджер стала искать Гарри и Джинни. Естественно, Поттер был уже увлечён околополитическими беседами, а младшая Уизли умиротворенно сидела рядом. — Привет, ребята! — Гермиона помахала всем сидящим в гостиной. — О, Герми! — Джинни тут же подскочила при виде подруги. — Ты замечательно выглядишь. — Спасибо, — блеснула улыбкой Грейнджер. — Гарри, ты не представишь своих друзей? Брюнет вскинул брови, словно очнувшись. Он совершенно забыл, что его собеседники были из министерства. — Да, конечно, простите, — он кивнул головой в сторону молодых людей. — Это моя подруга-Гермиона Грейнджер, а это — Поттер сделал широкий жест рукой, — ребята из отдела, который я буду возглавлять. Они тоже не так давно выпустились из Хогвартса. Я решил, что было бы здорово познакомиться в неформальной обстановке. Четверо, сидящие напротив Гарри, дружелюбно кивнули. Но взгляд одного из них словно сканировал Гермиону. Она всегда замечала столь пристальное внимание и сейчас, посмотрев ему в глаза, отчетливо поняла лишь одно: он хотел её. Что ж. Это будет интересно. — Никто не нальёт мне выпить? — невинно спросила Грейнджер. Как она и предполагала, её «тайный воздыхатель» тут же метнулся за выпивкой. Он принес ей огневиски, разбавленный колой. Фу, как прозаично. — Как Вас зовут? — спросила Гермиона, принимая из его рук бокал. — Генри Милфорд, мисс. — Генри, тогда давай договоримся. Сегодня никаких формальностей, — стрельнула глазами Грейнджер. — И если я девушка, то это не значит, что я пью исключительно разбавленный алкоголь. — Буду знать, — усмехнулся Милфорд. Гермиона отпила из бокала и сморщилась. — Очень сильно разбавленный алкоголь! Тут же виски дай бог 1/10. — Огоо, — засмеялся парень. — Это попахивает заявлением на серьезное соревнование. — Если ты не боишься проиграть девчонке, — сверкнула глазами шатенка. — Проиграть тебе-это честь, — шутливо склонил голову Генри, — но я думаю, что победа будет моей. — Серьезное заявление! Обмениваясь шутками, они передвинулись поближе к бару. Гермиона уже сбилась со счета, сколько бокалов подряд она в себя влила. Взгляд Милфорда становился всё более диким и уже беззастенчиво скользил по ее ногам и груди. Грейнджер нравилось это. Ей нравилось нравиться. Нравились комплименты. Когда, в конце концов, она слышала их в последний раз? Уизли не умел их делать, а если и умел, то попросту не хотел. А она была настолько идеальной, что почти напялила на себя сутану, лишь бы быть только его. А к черту его! К черту все! Но Гермиону внезапно выдернули из круговорота поклонения ей же. Кто-то абсолютно нагло украл её собеседника, а на его месте воцарился блондин с самой наглейшей из ухмылок. Драко, мать его, Малфой. — Грейнджер, а я смотрю кто-то решил напиться? — притворно нахмурил брови блондин. — А как же Уизли? Или в Эдеме разлад? — Иди к чёрту Малфой, это абсолютно не твоё собачье дело. — Не моё. Но то, что ты сносишь подкаты этой мерзкой твари-уже моё, — взгляд Драко буквально впился в девушку. Боковым зрением Гермиона заметила, что Милфорд вновь приближается к стойке. Но слизеринец тут же сгрёб её в охапку. — Постой! — окликнул его мракоборец. — Ей нехорошо, я помогу, — бросил Малфой, молниеносно утаскивая девушку на задний двор. — Да какого хера?! — разозлилась Гермиона и вырвалась из крепкой хватки. — Брось! Я не дам этой министерской крысе даже шанса на то, чтобы трахнуть тебя! — А ты не много на себя берешь? — крикнула Гермиона. — Ты то кто такой, чтобы решать? И с чего ты взял, что я бы позволила? — Грейнджер, я ещё прекрасно помню какая ты, когда пьяна. Эти слова, словно пощёчина, врезались в Гермиону. Она вспомнила ноябрь. Вспомнила то, что было ещё до войны. До Рона. Паника тогда делала её безрассудной. Страх потерять всё, страх не успеть, не сделать. Страх неопределенности. Паника, огневиски и Малфой. Они оба оказались жертвами отчаянной жажды глупостей. Они встретились случайно. И за одну ночь стерли грани между врагами и друзьями. Между добром и злом. Между нормальным и запретным. Они пили, целовались и разговаривали. Но больше ничего и не было. Хотя потом, вспоминая ту ночь, оба признали, что большее было столь желанным, что они просто побоялись признаться себе. И сейчас, Малфой, стоящий в шаге от неё излучал почти осязаемое напряжение. Излучал желание. И сопротивляться ему было тяжело. Просто невыносимо. Из дома раздавался мелодичный джаз. — Гермиона, — мягко произнес блондин. — Давай потанцуем. Язык не слушался. Всё, что смогла сделать Грейнджер — мягко упасть в его объятия. Они бесконечно долго танцевали под сменяющиеся треки. Ей не хотелось, чтобы это заканчивалось. Она наконец-то ни о чём не думала. Ей просто было хорошо. Но тут всю идиллию разбила Джинни. — Гермиона, ты мне очень срочно нужна! Уже второй раз за вечер Грейнджер бесцеремонно уводили против её воли. — Что ты творишь?! — шепотом заорала Уизли. — С ума сошла?! — А ты на меня не шипи, я на парселтанге не разговариваю! Гермиона была зла. Какого черта Джинни ее отчитывает? — Рон в командировке, а ты позволяешь себе… — Позволяю себе что? — ядовито спросила Гермиона. — Позволяю себе потанцевать с другим парнем? Или может я с ним тут трахалась? — Нет, Гермиона, — немного ослабила хватку рыжая, — просто это Малфой… — Оставь свои морали для другого мероприятия и не грузи меня. Твой антисемитизм Слизерина бесит уже всех. Сиди и не вмешивайся. Я не первокурсница, чтобы ты меня отчитывала! Глаза Грейнджер горели праведным гневом. Как она посмела вообще? Джинни понятия не имеет про их с Роном отношениях. Понятия не имеет, какие деньги и нервы спускает Грейнджер на его командировку. Понятия не имеет о том, как она устала. Младшая Уизли поджала губы точь-в-точь как Молли, когда близнецы шкодили, и гордо удалилась. Гермиона мысленно послала рыжую нахер и пошла за огневиски. Ей было больно. Она чувствовала, что теряет всё. Теряет Рона и их отношения. Теряет, потому что сама была не права. На неё накатило отчаяние такой силы, что она не выдержала. Не выдержала и напилась. Не выдержала и отключила все чувства. Ей было глупо, пусто и весело. Ей было никак.