Гость

Резюме: Они гарантированно встречаются по крайней мере раз в год.

Она ощупывала его холодными руками, словно собиралась разобрать на части – так же безразлично, как чистила свой пистолет. Чистит свой пистолет, поправился он. Она по-прежнему носит пушку и добавляет «специальный агент» перед своим именем. И из вежливости остается его лечащим врачом, так как была им в течение двадцати лет. Хотя главным образом потому, что в содержимом его медицинской карты едва ли разобрался бы кто-то кроме нее. Он сидит и ждет ее в кабинете, где они гарантированно встречаются по крайней мере раз в год. Однажды он попытался вычеркнуть себя из ее расписания, но она окинула его ледяным взглядом своих по-зимнему холодных глаз и заметила: «Малдер, если ты не придешь на обследование, твои страховые выплаты повысятся. Не будь смешным». Ну что ж, она хотя бы не назвала его мистером Малдером. Этого он бы точно не выдержал. Она не делает вид, что их ничего не связывает, но в каком-то смысле так еще хуже. Между ними - десятифутовой толщины стена, но через маленькое окошко он все еще может видеть проблеск того, кем они были когда-то. МалдериCкалли – в одно слово. Единое целое, противостоящее всему остальному миру. Теперь это Малдер. Теперь это специальный агент Дана Скалли, доктор медицины. Она уже вышла из сумрачного леса, а он до сих пор медлил в тени крон, боясь света. Или ему только казалось? Двадцать лет он гонялся за монстрами. Двадцать пять лет резал душу на куски осколками разбитого детства. И вот что сделали с ним эти годы. Вот что сотворило его неуклонно движущееся к концу существование. Он вспоминает записки Мики Хоффмана* о жизни Иисуса после воскресения и понимает, что не отказался бы прочесть их. Ведь в этом деле никакие подсказки не будут лишними. Никто пока еще не издал полезных книг вроде «Как пережить собственные похороны для чайников». А он уже больше десятка лет пытается выбраться из могилы. Не ему обвинять ее в том, что она ушла. Он бы и сам от себя ушел, если бы мог. Его дом превратился в гнездо, свитое из старых газет и журналов. Ничем не лучше, чем у Тумса. Он выжил ее оттуда – вытеснил из своей жизни нагромождением безумных навязчивых идей. Ему казалось, что они вместе обустраивают общее жилище, вот только даже в прежние времена, когда они проводили свои дни в подвале, он так и не удосужился поставить ей стол. Возможно, после долгого прозябания в одиноком доме, а потом – в одинокой квартире ему просто не дано понять, каково это – жить с кем-то вместе. Возможно, только однажды им удалось какое-то время существовать параллельно. А теперь их пути разошлись, отклонились друг от друга, больше не пересекаясь. Кроме одного-единственного раза в год. «Я думала, мы покончили с этим, - произнесла она пустым, наполненным болью голосом. -Что случилось, Малдер? Ведь ты, кажется, собирался избавиться от тьмы?» «Я не уверен, что знаю, как», - ответил он. «Я не уверена, что ты пытался». Он сидел на кушетке, замерев, как олень, покорно глядящий в глаза приближающейся гибели. Она осталась стоять в дверях, даже не сняв пальто. Его руки были измазаны типографской краской, он потирал кончики пальцев друг о друга, не в силах двинуть никакой другой частью тела. Сердце превратилось в холодную гранитную глыбу, всем своим весом пригвоздившую его к диванным подушкам, а легкие скрежетали всякий раз при попытке вздохнуть. «Я могу...», - начал он, но она уже качала головой. «Нет, Малдер. Больше не можешь. И я тоже». «Скалли…» Она заплакала. А потом ушла. Одна за другой ее вещи исчезали из дома, пока не пропали, как будто их никогда не было. Полупустая бутыль шампуня. Кое-какое нижнее белье, которое она никогда не надевала. Несколько компакт-дисков. Перчатки. Даже сейчас ему все еще приходится подбирать ее волосы с ковра. То и дело он наталкивается на что-нибудь новенькое – другие забытые артефакты их провалившегося эксперимента. Не будучи по натуре археологом, он никогда не прикасается к ним. Она стучит, прежде чем войти, как если бы он был обычным пациентом. - Привет, Скалли, - произносит он, чувствуя ноющую боль в сердце. Не так ли начинается сердечный приступ? - Малдер... - В этом слове не звучит ничего, кроме его имени. - Как ты себя чувствуешь? - Хорошо, - отвечает он. - Чувствую себя хорошо. Он лжет, и ей это прекрасно известно. Она всегда видела его насквозь. - Ты нормально спишь? - Да, по шесть-семь часов. Он действительно пытается. Лежит на своей стороне кровати в темноте и слушает собственное дыхание. Это практически невыносимо, но возраст уже не позволяет спать на диване. Он встает утром, зная, что в конце концов ему все равно придется уснуть. Но сны такие же болезненно одинокие, как его жизнь, поэтому граница между сном и явью остается размытой. - Ты занимаешься спортом? - Она не поднимает глаз от планшета, где отмечает ответы на свои вопросы. - Конечно. Три-четыре раза в неделю. Пытаюсь бегать. Немного подтягиваюсь. Она заставляет его закатать рукав. На нем голубая рубашка - та, что ей так нравилась когда-то. Он расстегивает манжету, вспоминая, как ловко это делала она, когда стягивала с него одежду. Не самое удачное время, чтобы думать об этом. Почему-то воспоминания, к которым ведут такие мысли, обычно не имеют отношения к медицинским процедурам. Во всяком случае, еще на один вопрос будет получен ответ. Сначала проверка пульса - два кончика пальцев прижаты к внутренней стороне его запястья. Он хочет протянуть руку и коснуться ее, но она предусмотрела это: даже стоя рядом, ей удается оставаться на приличном расстоянии. Она оборачивает вокруг его бицепса плечевую манжету, качает грушу тонометра и слушает. Может, что-то не так с его сердцем? Потом набрасывает для себя заметки на планшете, но больше вопросов не задает. Только молча прижимает стетоскоп к его груди и спине, проверяет глаза и горло, берет кровь, стараясь касаться его как можно меньше. - Мне сказали записаться в лабораторию на анализ крови, - говорит он. - Хорошо, - отвечает она. - Я дам им знать, что уже взяла образец. Хочу сделать еще несколько анализов. - Что-нибудь не так? - Все нормально. Но твоя история болезни нестандартна. Я хочу досконально все проверить. Боже, он этого не вынесет. - А как ты, Скалли? - Все в порядке, Малдер, - отвечает она. Он смотрит на золотой крестик, поблескивающий в ямочке между ключицами, и изо всех сил старается не вспоминать вкус ее кожи. - Есть какие-то жалобы? - Нет, ничего необычного. - Рада это слышать, - В ее голосе действительно звучит радость, но это лишь эхо той Скалли, которую он знал раньше. Той, рядом с которой просыпался. Которую любил так страстно, что порой эта любовь грозила разорвать его сердце. А теперь они измельчали, скатились до пустых вежливых разговоров. Нет, говоря по справедливости, он довел их до этого. Растратил все, что у них было, до самого конца, не понимая, что исчерпав другие источники, высасывает воздух из ее легких. - Нам надо наверстать упущенное, - замечает он. - Выпьем кофе? Я угощаю. - Я немного занята, Малдер, - говорит она, не отрываясь от своего планшета. Он видит, как экран отражается в ее глазах сквозь бахрому ресниц и не может вспомнить, когда она перестала носить очки. Должно быть, лет пятнадцать назад. - Мне нужно пройти переквалификацию в нескольких областях. Сам понимаешь... - Конечно, - кивает он. - Какие еще новости? - Я хожу к психотерапевту. - Хорошо, - отвечает она. - Рада, что у тебя появился кто-то, с кем можно поговорить. Надежда, что это признание вызовет в ней большую теплоту, развеялась как дым: интерес в ее тоне исключительно профессиональный. От разочарования его внутренности словно скручиваются в узел. - Ты через многое прошел, Малдер. Хорошо, что нашелся кто-то с достаточной квалификацией, кто сможет тебе помочь. Кто-то, кроме меня, - подразумевает ее тон, и он прекрасно это понимает. Препарировать живого человека – рискованное предприятие. Совсем не то же самое, что вскрывать мертвое тело. - Надеюсь, что так, - соглашается он. Какое-то время они молчат. Она наконец отвлекается от экрана и глядя как он расправляет рукав и застегивает манжету, произносит: - Я провожу тебя. - Думаю, что найду дорогу, - отвечает он. - Правила, - объясняет она, и губы на мгновение слегка изгибаются. Но не в той настоящей улыбке, что раньше отражалась даже в ее глазах. Они идут по коридорам, лавируя между агентами, одетыми в одинаковые темные костюмы. Он не слышит перешептываний про призрака Малдера, но видит, как несколько человек уважительно кивают Скалли, и она кивает в ответ. - Не забудь запланировать скрининг на рак толстой кишки, - напоминает она у выхода. - В твоем возрасте важно начать делать эти анализы. Я скажу, чтобы тебе прислали приглашение из больницы. И позвоню, когда буду свободна. Он знает, что она этого не сделает. - Рада была видеть тебя, Малдер. - И я тебя, - говорит он и, смяв в руке свой гостевой пропуск, выходит наружу.