В темном-темном городе

В какой момент эта холодная вражда приобрела характер одержимости? Изуна не смог бы ответить точно, он знал лишь, что этот Сенджу имеет в себе что-то такое, что способно цепануть и не отпускать, прищемить дверью за футболку и остановить нежеланием рвать ее. Он был воплощением всего, что импонировало Изуне в людях, но как вышло, что стал столь ненавидимым? Учиха прекрасно отдавал себе отчет в том, что что-то глубоко внутри распирает от острой зависти, душит чувством чужого превосходства. Он будто вновь в детстве - спокойно зажимающий рану под презрительными, ледяными взглядами брезгливости. А его самого не видят, они смотрят лишь на измазанного грязью и кровью мальчишку. Змей ухмыляется, скармливая очередные таблетки и следя за реакцией организма. Изуна давится под змеиным, мерзким взглядом, но не выплевывает отвратительные на вкус пилюли - пытается запить побыстрее. Главное теперь - пережить эту ночь и получить деньги. Змей никогда не скупился для любимой игрушки. Он, кажется, был самым живучим его "пациентом". Изуна точно не скажет, в какой момент в захламленную комнатушку на окраине пришел красивый мужчина и забрал его. Кажется, матери снова нужны были деньги и она решила вспомнить, от кого залетела пятнадцать лет назад. Вся его жизнь состояла из этих "кажется" - ему было все равно, что его ждет, и тогда он еще не знал, какой подарок получит. Тогда он ссорился с Мадарой, доходило и до драк, и до больницы. В Мадаре и в юности не было ровным счетом никакой плавности - он весь был сплошными острыми углами, как и сам Изуна, когда не прикидывался при биологическом отце хорошим мальчиком. И они сталкивались этими углами, изрезались в кровь и сталкивались снова. Изуна просто хитрая мразь, которая воспользовалась протянутой рукой, и Мадара был прав - да, ему нужны деньги их семьи, статус, огромная квартира и обширные знакомства, дорогая еда и шикарные шмотки. Разве мог он попрекать своего старшего брата за то, что тот видит его насквозь? Это было бы глупо. Когда все изменилось? Однажды Мадара увидел. Изуна спокойно одевался в своей комнате, когда брат влетел без стука - даже начал что-то говорить, срываясь на эмоции, но в какой-то момент замолкает. Изуна оборачивается и смотрит - непонимающе, вопросительно, молчаливо ожидая продолжения возмущенной брани. И не сразу понимает, что заставляет Мадару замереть соляным столбом, немой статуей самому себе. А когда понимает - хмурится и ругается, выпроваживает из своей комнаты непрошеного гостя, только уже поздно. Всего лишь худощавое тело с тонкими нитями застарелых шрамов - следами вечной борьбы со смертью и свидетельством того, что он выжил, оставил все это позади и вырвался. Не без потерь, но хуже то, что в душе - оттуда не выпустишь гной и не срежешь гниль, это будет постепенно и неотвратимо подтачивать тебя. И тогда они снова дрались - Мадара перерывал его комнату, пока Изуна хлюпал разбитым носом, растерянно сидя на кровати и прижимая полотенце к лицу, не обращая внимания на наливающийся, совсем неэстетичный синяк на собственном лице, терпеливо ожидая, когда остановится кровь. Следил взглядом за сводным братом, который методично выворачивал шкаф, ящики, тумбочку. Только Мадара все равно ничего не нашел. И пообещал, что однажды он вычистит его комнату. Смоет в унитаз чертовы таблетки и выбросит зажигалку, сломает его ножик, и тогда Изуна назовет его своим братом. Вскоре Таджима умер и тяжесть груза компании легла на плечи нии-сана. В тот день Изуна вернулся к Орочимару за деньгами. Встать на ноги было нелегко - в последние годы отец сильно сдал и компанию обобрали едва ли не до нитки. Пожалуй, Изуне было наплевать, но он не мог оставить брата один на один с этим мраком. Мадара вытащил его с самого дна этой гребаной жизни, признал братом, позволил ему стать человеком, и теперь ради него не страшно было возвращаться и заключать сделку с дьяволом и страшным кошмаром из собственного детства. Теперь он готов был даже на чертову Коноху, если это то, чего хочет старший брат. Он возненавидел Тобираму с первого взгляда, едва понял, что именно этот человек однажды увидит, на какие деньги вновь поднялись Учихи и на каких деньгах построена Коноха, кто пририсовывал во вливаниях парочку нулей, кто делал все, чтобы не позволить никакой суке потопить дело его брата. Даже если придется устроить кому-то несчастный случай. Даже если вскоре придется унизить и стереть в порошок маленькую девочку-Хьюгу. Мадара больше управленец, нежели экономист, Мадара не заметит, что денежные потоки чуть шире. И Хаширама не заметит, Хаширама не смыслит во всем этом - он больше контактирует с людьми и отвечает за контракты. А вот его белобрысый и красноглазый брат был натуральной псиной - со звериным взглядом и цепкой хваткой. Однажды он перегрызет Изуне глотку, он это знает и чувствует. Читает в ледяном, брезгливом взгляде полного превосходства. Взгляд из детства. И он невольно держится за бок, глядя на расслабленную спину уходящего Сенджу. Прислоняется спиной к стене и кусает запястье, захлебывается и давится эмоциями, медленно сползая вниз. Мадара заходит и смотрит растерянно, хмуро, спрашивает, что же не так. Изуна улыбается и неловко смеется, махает руками, поднимаясь на подгибающихся ногах. Он не находит в себе силы ненавидеть и пытается скрыть это. Скрывает за этой чудной агрессией, которой так удивился Мадара в первый раз. Изуна больше не тощий голодный мальчишка с комьями грязи в жестких волосах, он больше не выброшен на мусорную свалку как бесполезный отход жизни и цивилизации. В его квартире есть комната, куда Мадара не заходит. В этой комнате есть холсты и краски, Мадара знает это, но никогда не видит картин. Потому, что их нет. Алое легко ложится на бледное лицо диковинной татуировкой, на глаза - звериным взглядом, бледные губы остаются бескровными, искривленными в снисходительной ухмылке. Тобирама выходит на диво живым, и Изуна твердит в себе, что дело в старых, давно полинявших кисточках - самых любимых, их подарил брат как-то в качестве издевки. Изуна присаживается на корточки у мольберта и пустым взглядом смотрит на собственные тонкие пальцы, испачканные подсыхающей краской, и растерянно слизывает, ощущая, как горчит странным привкусом на языке. Он чувствует дыхание смерти, только пока не знает, будет это разъяренный белобрысый урод или Орочимару. Руки дрожат. Он должен соскочить с крючка Змея, даже если это будет стоить жизни. Иначе он навредит Мадаре своими связями с прошлым. Смерть обнимает и ласково целует в затылок, нашептывает, но слов не разобрать. Пока не разобрать. Изуна нервно, как-то истерично и отчаянно смеется, сдирает подсохшую картину с мольберта и швыряет на стеклянный стол в гостиной, поджигает край холста старой, потертой зажигалкой - сестрой самой первой, которую когда-то выкинул брат, и греется от этого пламени, с весельем смертника глядя на увядающую красоту. На часах шесть утра, в самый раз, чтобы принять душ, отогревая обледеневшее тело, и с новыми силами идти на ненавидимую с недавних пор работу. Чертовы Сенджу.