То, что изменило их жизни.

      Аккерман разглядела две фигуры, танцующие под дождём. Если бы брюнетка была любительницей романтики, то её бы это очень вдохновило, однако сцена перед глазами заставила желудок свернуться в рвотном позыве.       — Майк, ты чудесный! — молодой человек, с которым её подруга и соседка по палатке совершенно недавно занималась любовью в кустах у края леса, покрутил платиновую блондинку с короткими волосами за палец, а потом они слились в поцелуе. После хохота, что окончательно разбудил сероглазую, послышался и высокий голос Рико — обладательницы платиновых волос. — Я хочу тебя всего снова и снова! — «Фу, они же только что вылезли из палатки, они прям там…»       — Я тебя тоже, девочка моя. — рубашка, которую натянула девушка на себя, судя по всему принадлежала однокласснику Микасы, что, брезгливо искривив рот, старалась притаиться, чтобы подслушать разговоры этой парочки.       — А твоя эта рыжая шлюшенция в курсе, кто тут по-настоящему завладел твоим сердцем? — блондиночка говорила громко и Аккерман это было на руку. Особого впечатления эта фраза не произвела, но Брженская наверняка считала себя героиней фильма о грешной любви. «Ага, разве что дешёвой Санта-Барбары.» — покачала головой брюнетка, приглядываясь. Яркие ореолы сосков проглядывались сквозь промокшую насквозь ткань рубашки, и Майк это явно заметил. «Какая мерзость…» — выдохнула Аккерман, стараясь не замечать пристального взгляда парня, что только и смотрел на грудь одноклассницы. «Устроили здесь блядюшник, идиоты…»       — А как на счет Микасы? — Рико наклонила голову в бок и вопросительно посмотрела на парня, что, как он думал, брутально прикусил нижнюю губу, задумавшись. Уши девушки навострились, услышать что-то новое о себе от людей, которые в лицо улыбаются да в зубы смотрят, ей хотелось даже больше, чем пойти спать или разогнать их своим появлением.       — Ну, она горячая цыпа, в моём вкусе. — начал Майк, Микаса скривила лицо, стараясь не издать звуков отвращения. — Она порой так посмотрит, аж шишечка дымиться начинает. — Рико, думая, что движется очень эстетично, кружилась под дождём.       — Одного не пойму, почему тогда я сейчас под тобой лежала, а не эта девица? — Рико как будто приревновала. «Чем я занимаюсь, шла бы спать вместо того, чтобы подслушивать разговоры имбецилов, но, чтоб их черти драли, любопытно же.» — металась Микаса.              — Ты уже не целочка, Рико. — его голос весь разговор с ней был ниже, чем обычно. «Какой же позор, Майк…» — С тобой мы уже долго занимаемся взрослыми вещами… — Аккерман хрипло посмеялась внутрь себя. «Взрослые вещи…» — повторяла она. — А Микасу ещё и уламывать долго придётся. Мне на неё посмотреть достаточно, особенно, когда она в купальнике. — «Майк не видит в тебе никакого любовного интереса, похоже всё же к Нифе он хоть как-то привязан, однако… Ты, Рико, кажется по уши влюблена.» — анализировала Микаса. Она поняла истинную цель её «слежки» — сбор новых сплетен для неё и её друзей.       — Ма-айк, тебе-то да уламывать кого-нибудь? — Брженская неискренне посмеялась. — Да в тебя любая влюбится до беспамятства. — «Да, например ты.»       — Гадёныш Аккерман всё портит. Недавно учудил, говорит: «Моя она, моя. Мол, не трогай или она тебе кабину снесёт.» Как дал бы ему по роже, да только жалко парня, в футболе хорош, да толку больше нет. — «А ты побольше ей в уши ссы. За гадёныша я тебе, конечно, дам просраться.» — Аккерман могла вынести и пропустить мимо ушей оскорбления в её сторону, но чего-то подобного про друзей сразу выводило её из себя.       — И что с того? Не знаю, мне кажется, что любая не откажет тебе. Ты ведь такой замечательный, умный, сильный… — блондинка перечислила ещё кучу положительных качеств, наблюдая, как гордо Майк поднимает нос с каждым новым прилагательным. — эм… умный… — «Похоже скудный у тебя словарный запас, раз повторилась.» — у Аккерман появилось желание подсказать какое-нибудь слово, чтобы обозначить своё присутствие, но желание послушать их тупой трёп было больше. Она наконец закончила восхвалять парня. Её руки обвили шею Майка и она начала, опаляя его своим, судя по его скорчившемуся лицу, несвежим дыханием. — Знаешь, признаться честно, я иногда Леви представляю вместо тебя… — сказала она и посмотрела на реакцию. Микаса поджала губы, сдерживая смех.       — Так вот почему ты стонешь его именем. — он вспомнил, прикладывая руку к подбородку. — Понятно. Ладно, иди к себе в палатку, я уже спать хочу. — Рико расстроенно опустила глаза. «Бедная, укольчик ревности не сработал в обратную сторону? Как жаль…» — улыбнулась Микаса.       — Хорошо, мой лев, — она рыкнула, делая характерный жест рукой, будто это лапа. — Сладких снов. — она игриво пошевелила плечами взад-вперёд, надеясь хоть как-то привлечь внимание Майка. Улыбка сошла с лица Микасы, сменившись на почти что ужас. «Какой кошмар…» — думала она, автоматически повторив движение.       — Ага, рубашку потом отдай, как высохнет. — он прошмыгнул в палатку, откуда сразу же послышались звуки тумаков, от которых жилище зашаталось. Судя по всему, соседи Майка, не став вмешиваться в процесс раньше, решили разобраться сейчас. Микаса перевела взгляд на Рико, что обиженно топнула ногой, и собираясь уйти спать, поскользнулась на грязи и рухнула в ближайшую лужу, окатив себя и рубашку говном в перемешку с листьями. За дождём не было слышно, но Микаса довольно громко что-то профырчала от смеха, щекоча глотку. «Наконец-то могу со спокойной душой спать пойти.» — облегчённо выдохнула брюнетка и залезла в палатку. Там было тепло и мягко, в отличие от жесткой, практически голой земли, на которой сидела ученица. «Благодать, ещё и голова прошла. Всего лишь надо было порцию новых сплетен захапать.» Последняя мысль девушки перед тем, как уснуть, было: «Интересно, что снится Леви в такой ливень? Может какие-нибудь океаны…?»       Леви же, ворочаясь, видел беспокойный сон, что довольно долго уже преследовал его.       — Мама, папа? — я прищурился. — Петра! — я их вижу, они близко, но я не могу дотянуться до них.       — Леви, мой мальчик, сынок, иди к нам! Давай, милый, мы ждем тебя! — мама кричала это и протягивала мне свою тонкую руку. — Сынок? Леви, твоя сестра тебя ждет. Иди скорее, вы поиграете.       — Нет. — я ответил коротко и попытался уйти, но мои движения отдались мне болью в спине и ногах, от чего я рухнул на белый пол. Помещение или пространство, где я оказывался раз за разом было одним и тем же — бесконечным и белым, настолько, что рябило в глазах. Но на фоне белых границ контрастировали люди, что звали меня к себе. Особенно выделялись волосы.       — Почему же? Ты по нам не скучаешь? — голос матери был искажён, был грубым, от того отталкивающим.       — Скучаю, но вы мертвы и живы в лишь моем подсознании. Я предполагаю к чему приведёт то, что я приближусь к вам. — ноги болели, но уже не так сильно. Я смог подняться и сделать пару шагов в сторону. — Умирать я пока не собираюсь.       — А что тебе здесь делать? — разговор между матерью и мной прервала моя сводная сестра.       — У меня есть друзья! Мне есть ради кого жить. — после трагедий, произошедших со мной, мне снятся такие сны довольно часто, но от того, что они даже не пугают больше, становится ещё печальнее.       — Нет, ты им не нужен, и мне ты не нужен, Леви. — я повернулся на новый голос, чёрные волосы мелькнули справа от меня.       — Микаса? — но когда я обернулся, девушка оказалась рядом с Петрой.       — Какие ещё друзья, Леви? Ты даже улыбаться не умеешь, к такому как ты никто даже приближаться не захочет. Не нужен ты здесь никому.       — Какого чёрта ты здесь делаешь? — я слегка поднял бровь вверх и посмотрел на сероглазую, та лишь удивлённо заглянула в появившийся в её руках сценарий, поправляя полумесяцы очков, которые обычно носили старухи.       — Слушай, ты меня не беси тут. — прокашлялась она. Судя по всему будет импровизация. — Проваливай отсюда к чёртовой матери! — она обернулась на маму и, ойкнув, прошептала: — Прошу прощения, это я не про вас.       — Всё в порядке, милая. — она погладила тыльную сторону ладони Микасы.       — Да, Леви, уходи отсюда. Ты мешаешь Микасе! — Петра пыталась что-то поддакнуть, чем вывела меня из себя.       — Проваливай. — шипела Микаса. Также, как и когда-то сценарий, в моей руке оказалась плотно набитая перьями подушка, которая вот вот лопнет. — Так, у меня аллергия! — всё, что успела выкрикнуть Аккерман до того, как подушка взорвалась от удара о её голову.

Меня как током прошибло, я резко открыл глаза и вытаращился на Эрена, что испуганно вскочил. Рядом сел Кирштейн, подавившись пером.       — Ты чё творишь?! — Йегер стряхнул с головы кучу перьев, что вылетели из подушки. — Ты мне нос чуть не сломал, лунатик хренов! Как нам тут спать теперь?       Жан смачно выплюнул ещё три пера изо рта.       — Я чуть не задохнулся… — он глубоко вдыхал и выдыхал, восстанавливая нервную систему.              — Рот надо закрывать во сне. — пробубнил Эрен и улёгся обратно.       — Вам всё это кажется… — шептал Аккерман, пряча оболочку подушки.       — Очень убедительно, Леви. Утром сам всё уберёшь. — шатен отвернулся в сторону Жана, но услышав храп соседа, выхватил тряпку, что осталась от взрыва, и затолкал её в рот другу, притворяясь спящим, пока Кирштейн в свою очередь снова чуть не умер от удушья. Однако, когда он подскочил, пытаясь разобраться, оба его товарища мирно спали.       — Кретины. — он выбросил тряпку на улицу под дождь.       — Что за хрень?! — испугалась Рико, на чью голову она приземлилась.