Hot ice. Cold flame.

      Второй день в Старом городе. Яркие солнечные лучи с удовольствием пробуждают граждан и туристов совершать новые подвиги в жизни. Зеленые горы, что служат некими «китайскими» стенами для жителей, слегка переливаются на свету, а Кура становится ещё белее обычного. Солнечный зной наполняет каждую улочку. Казалось бы, как тут не проснуться?       Но это явно не про «семейку» Зарыковских. Конечно, солнце дошло и до их светлого и просторного номера, оставляя блики на бело-серых стенах и деревянной мебели. Добавьте к этой картине комом сваленное на пол белое мягкое одеяло, небрежно накинутое на ребят второе одеяло, которым укрывался Даня, по идее, а ещё лихо закинутую на талию рыжего ногу армянки. Им явно не до ваших «дел».       Они мирно сопят, лежа лицами друг к другу. Еле кудрявые каштановые волосы слегка струятся по белоснежной мягкой подушке. Рыжие волосы, к сожалению, не такие длинные, но тоже впали в легкий беспорядок лучезарного утра в Тбилиси.       Первым проснулся Кашин. Он слегка прихуел с борзости своей коллеги, но вы же не думаете, что парень уберет её ногу с талии. Конечно же нет. Зачем её вообще будить? Она может и так дальше спать — рыжий не против. Даня ещё долго любовался спящей девушкой, говорил про себя, какая милая и беззащитная Алина, несмотря на всю серьезность и строгость своего образа. Оказывается, это жаркое пламя слегка потушилось под воздействием его холода.       От столь напористого взгляда, Алина всё-таки проснулась. А секундой позже поняла, что все это время её нога была на его бедре. Сначала он видит её обнаженной в ванне, теперь закинутая нога. Стыдненько. — С добрым утром, — еле слышно произносит слегка покрасневшая Алина, убирая ногу. — И тебе, — по доброму улыбаясь, ответил Даня. — Прости за это, я не всегда думаю о том, что… — Не оправдывайся, я всё понимаю, — он всё также тепло улыбается девушке, смотря прямо в кофейные глаза.       Армянка потянулась за телефоном. — И чего ты меня не будишь? — она откинула телефон подальше. — Не знаю. Не хотел мешать твоему сну. Тем более завтра мы едем в другой город: тебе нужно хорошенько выспаться. — Завтра — не сегодня: можно было и разбудить, а не палить несколько часов на меня. — Ой, господи, да ладно тебе. Не убыло ведь ничего у тебя. — Ладно, твоя взяла. Только мы проспали завтрак. — Ну, на этот счет не переживай: я знаю одно классное местечко, — Даня встал с кровати, начал набирать на телефоне нужный номер и повернулся к девушке спиной.       Алина смотрела на крупную, бледную, практически белую в редкие веснушки и родинки, аккуратную спину Кашина. На опущенные плечи, слегка вздрагивающие при вздохах и выдохах, на еле выторачивающие лопатки. Её мозг сам по себе начал представлять, как она пытается обнять эту груду мышц, а как темноволосая поймала себя на этой мысли — тут же потрясла головой в разные стороны. — Да, хорошо, тогда мы выезжаем. Спасибо большое, — рыжий закончил разговор и повернулся лицом к девушке. Прекрасно, теперь его бледная кожа на животе слегка подсвечивалась солнцем. — Через полчаса нам нужно быть на месте. Теперь у тебя точно нет выбора и придется встать. — Я встану, но ты уйдешь курить, — она скинула с себя одеяло и встала с кровати. — Это ещё почему? — Мне нужно в душ, — армянка демонстративно перед Кашиным взяла полотенце, что сушилось на батарее и пошла в сторону ванной. — Хорошо, ты первая, — парень быстро нашёл сигареты и вышел курить.       Да. Без футболки. Чисто в штанах. Хули мужикам? — Бля, как долго нам ещё ехать? — вопила Алина, сидя на пассажирском сидении. — Да скоро уже прибудем, не ори, мать, — Даня очень спокойный.       Не просто спокойный, а слишком спокойный. Чересчур спокойный. Прямо подозрительно спокойный. Странно, обычно он одним глазом смотрит на дорогу, а другим — на Алину. Так, тут что-то не так. — Приехали! — Кашин улыбнулся, достал ключи и открыл дверь. — Пошли скорее, нас уже заждались. — Дань, что это? — армянка поспешила выйти из машины, добежать до парня и взять его за руку (статус жены, как никак).       Они подъехали к набережной реки Куры. На первый взгляд кажется, что это простая смотровая, но подойдя чуть ближе можно было увидеть ступени вниз — спуск к реке. А уже спустившись понять, что это какое-то кафе. Пара зашла в это непримечательное кафе и подошла к стойке. — Виктория, здравствуйте. Мы бронировали места на завтрак, как раз в это время. — Да, здравствуйте. Данила Зарыковский, как я понимаю? — Да, именно. — Проходите на плот, вас уже как раз там ожидают. Оплата после. — Спасибо большое, — рыжий сам взял Алину за руку и повел на паром. — Кашин, мать твою, что здесь происходит? — спросила Мкртчян, присаживаясь на свое место.       Она увидела, что вход чем-то закрывают, да и сами люди отъезжают от этого берега. Это явно не к добру. Алина любит воду, любит плавать или кататься на теплоходах, но это явно не входит в список дел, которые нужно сделать прямо сейчас. И тем более связывать это все с едой! — Успокойся. Мы сейчас с тобой находимся в кафе-баре, который плавает по замечательной Куре. Решил убить двух зайцев, так сказать, — рыжий спокойно отпил из своей чашки чай. — Ещё здесь будет живая музыка и еда, само собой. И чтобы ты наконец-то смогла порадоваться такой случайности, то я за всё плачу.       Он мог и не платить. Просто ухаживать за «женой» хочется. Кто знает, может, когда-нибудь, Алина полюбит его и они будут вместе. Возможно — после этой поездки, возможно — во время. Сложно просто так предсказать все чувства человека. — Ой, это так всё мило, а я на тебя не из-за чего вспылила. Прости, пожалуйста. — Да ничего страшного. Скоро принесут еду, а пока можешь пофотографировать виды с реки. — Ты мог мне раньше об этом сказать? Я телефон в машине в бардачке оставила. — Держи, — он достал из кармана свой телефон и отдал его девушке. — Спасибо огромное, перекинешь потом? — Да без проблем. — М, Дань, — окликнула парня Алина, положа вилку с кусочком мяса на тарелку и взяв чашку с чаем, — научи меня водить машину? — Что? — рыжий чуть не подавился.       Не то, чтобы он не хотел научить её водить, нет — Даня лишний раз может подкатить или узнать чуть получше Алину. Но зачем ей вообще водить машину? Ведь для этого есть рыжий пидор! — На, выпей, — армянка протянула парню стакан с водой. — Я просто хочу узнать насколько это сложно, а ты как раз умеешь водить. Поэтому можешь научить? — Кхм… Ну не знаю. А что мне за это будет? — что, вы уже подумали, что он за просто так согласится учить её вождению?       Это же Кашин. Он либо будет делать что-то кому-то на свой интерес, либо искать в этом выгоду для себя. — Окей, куплю тебе бутылку вина. Сойдёт? — Ахах, да я же шучу. Давай не сегодня: мы завтра уезжаем, там трасса — на ней и можно будет попробовать. — О, спасибо, Данечка! — Мкртчян даже подпрыгнула с места и потянулась через весь стол, чтобы обнять рыжего хотя бы за шею.       Кашин немного наклонился вперед, помогая маленькой «жене». И знаете, ему открылся прекрасный вид: получил по лбу сиськами (прим. Авторишки: я оставлю это без цензуры и что вы мне сделаете?). — Ладно, давай доедать, мы скоро приплывём, — довольный парень вновь взял в руки вилку с кусочком ароматной обжаренной свинины в слегка остром маринаде, отчего он пах различными специями и красным перцем, и окунул его в «кетчунез».       Прогулка по реке длилась всего сорок минут. За это время они проплыли по Куре, слушаю живую национальную музыку Грузии, вновь засорили фотографиями память телефона Дани (но он не против) да и просто весело провели утро.       Ближе к причалу солнце сменилось серыми темными тучами, прохладным ветром, в котором есть легкие нотки речного затхлого запаха (но не такого противного, как вам может представиться).       Как только ребята ступили на мощеную дорожку к подъему и кафе, ветер усилился. Они поспешили с оплатой столика, после чего побежали в машину и подняли крышу. Как хорошо, что они успели это сделать до того, как дождь хлынет сильным ливнем по сухому асфальту, делая все моментально сырым. — Господи, — Алина глубоко и громко выдохнула. — Слава богу добежали. Кто вообще устраивает пробежки после такого сытного завтрака? — В горах погода ещё более непредсказуема, чем в Питере. А про пробежку — с кем не бывает. Я помню, — начал Даня, распределяясь в кресле, чтобы было удобно сидеть, — как-то забежал в какой-то ресторан в Боржоми. Меня там так закормили, пиздец: еле выбрался из столового плена. Все, нажрался, сижу себе спокойно, кручу ногами из стороны в сторону. Вдруг звонок: говорят, что мне срочно нужно лететь в Батуми, купили билет на поезд, который через хуй сколько времени отходит. Поезд в одном конце города, я — на другом. Пришлось бежать, чтобы успеть. — И как? Успел? — Да, успел, там до отправления осталась буквально минута. А потом пожалел, что не взял такси: весь разблевался. — Ой, молодец какой, — Алина невзначай зачем-то начала гладить парня по мокрым рыжим волосам, глупо улыбаясь.       Что с ней происходит? Зачем она это делает? Она не сможет объяснить. Ну, пока что. Даня же наслаждался обществом любимой жены и громко стучащего по лобовому стеклу дождя. Пока его отпуск проходит более менее нормально. — Думаю, нам стоит сейчас вернуться в отель, а как пройдет дождь — можно двинуть к Мтацминде, — Кашин прервал нелепую, но такую нужную тишину. — Да, я не против, — сказала армянка, убирая руку с волос парня.       Думаете, они, приехав в отель, разошлись по углам комнаты? Нет, они валялись на кровати. Ну, как валялись: Алина сидела, оперевшись спиной на изголовье кровати, а Даня положил голову ей на бедра. Поэтому темноволосая вновь принялась гладить и зарывать свои руки в его почти высушенных волосах, а рыжий просто кайфовал.       Как только солнце приблизилось к горизонту, пара докурили свои сигареты и неспеша пошла к фуникулёру на гору Мтацминда. По пути им попадались различные фруктовые или овощные лавки, где продавалось все, включая домашнее вино, маленькие домашние пекарни с выпечкой, аромат которой можно ощущать на целый квартал.       Да и вообще Тбилиси после дождя — совершенно другой: теперь фасады старых домов не выглядят такими суровыми и сухими, а зелень не такая наигранная. Все будто ожило, пропиталось сыростью, но в то же время какой-то светлостью и приветливостью. На асфальте изредка можно увидеть мокрые местечки — остатки ливня, а воздух не такой горячий, как был прежде. На улице наоборот стало слегка прохладно, а дышать — чуть свободнее.       С вином для Дани они решили так: сначала гора, а потом — винный магазин. Поэтому пока солнце не село, они добежали до фуникулера. Как только вагонетка повезла их на вершину горы, ребятам в последний раз открылся вид на закатный старый Тбилиси: выдержанный и грациозный, как и вино. Теперь он не казался какой-то помойкой — теперь он город с многолетней историей и теплыми объятиями.       Поднявшись на саму гору, солнце как раз начало багроветь. Когда-то белые облака приобретали серо-розовый оттенок на сумеречном небе. Рыжевато-пурпурные цвета озарили Старый город, делая его ещё прекраснее прежнего. Листва деревьев стала темнее привычного изумрудного цвета. Алина, восхищаясь такой красотой, не удержалась и начала безудержно фотографировать каждый куст или здание, которое видит. — Дань, сфотографируй меня, обновлю фотографию хоть, — армянка отдала телефон парню и с лучезарной улыбкой подошла к месту для фотографии.       На фоне — красивый ярко-рыжий закат, лимонно-желтое солнце, что видно наполовину. Почти песочный город, утопающий в темноте и розовых красках и листва, что делала обстановку ещё более романтичной. И она: в шортах, белой рубашке, небрежно надетой и не заправленной с правой стороны, каштановые кудри, что будто грациозными ветками винограда вьются до плеч, и в фиолетовых кедах, которые, к сожалению, невозможно увидеть на фотографии.       Чуть позже они дошли до пика, где стояла телебашня и самое главное: парк аттракционов с колесом обозрения. — Блин, нужно срочно поехать прямо сейчас на колесе обозрения: такие охуенные фотки будут, пиздец, — сказала девушка, после чего потянула парня за собой.       Что-то странное происходит в мыслях Алины. В последние дни все действия, которые она совершает, делаются без какой-либо логики и рациональности — чисто на эмоциях и голосе в сердце. Неужели на неё так сильно повлияла поездка с Даней?       Ведь только недавно она люто ненавидела его, не могла находиться с ним в одной переговорной, считала полным лузером и просто ужасным человеком. Только недавно она написывала Даше ночью о том, чтобы та заменила ей Даню на другого человека, который ей давно нравится. Но она не сделала этого.       Она многого не делает, но тем самым армянка открывает в себе что-то новое. Видимо, в этот раз Зарыковская решила открыть Алине глаза и посмотреть по новому на Даню. Возможно, она знала о том, что в этом пылком армянском огоньке не хватает порой чего-то холодного, что поможет ей стать хоть каплю старше и сдержанней. И у неё это получилось. Даже чересчур.       Почему чересчур? Потому что теперь Алина почти спит вместе с ним. Потому что теперь она готова слушать различные истории из жизни рыжего, так как они довольно интересные и в меру смешные. Потому что теперь она не стесняется быть собой при нём. Теперь она знает их общие темы и тайны, о которых можно поговорить. Потому что теперь она знает его лучше, чем другие работники в офисе. Потому что теперь она… влюбилась?       Солнце почти село за горизонт, оставляя от себя лишь маленькую полоску света. Город засиял яркими огнями уличных фонарей и подсветки зданий. Сам парк тоже стал более ярче: разноцветные огни аттракционов, колеса обозрения засветили желтыми, зелеными, синими и красными лучами, освещая кабинки в около неоновые цвета. В ушах темноволосой заиграла какая-то романтичная песня, которую она не смогла определить: она просто смотрела на Даню.       Она просто смотрела на эти вроде пухлые, но строгие черты лица этого рыжего парня. Смотрела на задорные веснушки, что сейчас были еле видны. Смотрела на маленькие серо-голубые глаза, что уставились на городскую панораму. Смотрела на какую-то милую и добрую улыбку, которая заставляла сердце девушки биться чуть чаще, отчего та немного покраснела. Темноволосая вспомнила тот момент с букетом на цветочном рынке, неловкий момент с душем. Она вспомнила всё, что с ними уже произошло. Но она не отводила от него взгляда.       Кашин заметил на себе её прикованный взгляд. Он повернулся и они встретились взглядами. Тут парень понял: зачем смотреть на город, когда есть что-то красивее всех построек и подсветок на свете? Точнее, кто-то. И этот кто-то — Алина.       Что-то внутри Алины замерло, после пересечения их взглядов. Что-то, что раньше гулко билось в груди, что заставляло все чувствовать, переживать и жить в этом мире. Даша была права: ей нужно было узнать его получше. И Даша перестаралась: пусть готовится к ночным монологам про красоту и величие парня. Почему?       Потому что она влюбилась. Влюбилась в Данила Кашина. Того самого мужчину, которого считала лузером.       Почти всю поездку на колесе обозрения они так и проездили, смотря друг на друга: кому нужны были вообще эти панорамы города? Пф, скука. Теперь их счастье состоит просто в окружении друг друга. Пускай они будут молчать, смотреть друг на друга и думать о чем-то другом — просто нужда в том, чтобы они были вместе.       После Мтацминды пара пошла в первый попавшийся винный магазин, что был ещё открыт. Интерьер довольно колоритный: бежево-песочные стены, темно-красные деревянные полки с бутылками разных видов и сортов вин со всей Грузии (редко можно было увидеть вина из других стран). Они взяли хорошее вино Саперави, которое обошлось им недешево.       Но никто не говорил, что Даня будет пить один эту бутылку. Нет. В столь торжественный и практически последний день нахождения в Тбилиси он делится с возлюбленной бокалом изысканного вина. И пока их не опьянило вино любви, они сидели почти в обнимку, иногда засматриваясь друг другу в глаза, где видели спокойствие и гармонию.

Тбилиси — чудо город. В нем собрана не только вековая история всей Грузии, но ещё и тайная сила, которая пропитывает эти маленькие улочки такой теплой и счастливой атмосферой. И это чудо называется любовь…