Милая собачонка

      В доме неприятно пахло. Я слышал шум в дальней комнатке, это была Настя, собирающая вещи в своей гардеробной. Мое настроение почему-то переменилось. Еще пару минут назад я хотел порвать с ней любые связи, был полон решимости и жажды сделать все это как можно быстрее, а сейчас… Сейчас во мне гремят мысли, что она мне вовсе не безразлична, и не нужен мне никто другой. Я тихо подошел сзади и осторожно обнял ее со спины. Настя вздрогнула, но виду не подала.       — А… кхм… — я не знал, как начать.       — Я сейчас уйду, можешь не поторапливать.       — Я и не собирался, — дернув плечами, негромко ответил. — Насть… Мы можем поговорить?       Она обернулась, и… Я впервые в ее глазах увидел слезы. И застывшие, и свежие… Плакала малышка.       — Да, можем. Не думаю, что еще где-то встретимся, — ее голос очень тихо и разбито разносился по комнате.       Я усадил ее на кровать, придерживая за руку, и, глядя в глаза, многозначительно спросил:       — За что ты так со мной? Со всеми?       — Как так? — она опустила взгляд, явно уходя от разговора.       — Жестоко, Насть.       — Я? Жестоко? Вовсе нет.       — Вовсе да. За что? — я крепче взял ее за руку. Обычно в такие моменты ей проще убежать.       — Прости, — сухо глянула она. Еще пару минут просто молча смотрела на мои губы, еле заметно дыша, а потом вдруг прижалась. Ее губы нежно коснулись моих, впервые не кусая, не сжимая и не давя. Очень осторожно. Я прикрыл глаза и в этот момент буквально поплыл. В другую реальность.       Ее губы были необычно сладки. Сочны. И… желанны. Я осторожно отодвинул прядь с ее лица, уводя за ушко. Еще никогда не было такого прилива нежности в наших отношениях. Она трепетно касалась, так старательно целуя каждый миллиметр, но ни разу не оторвалась. С прикрытыми глазами я полностью отдался буйству чувств и эмоций, наслаждался редчайшим моментом и буквально молился, чтобы он не прекращался.       Ее остренький язычок плавно проник в мой рот, и, поддавшись, я отпустил все злые мысли. Теперь я неторопливо уложил ее на кровать, нависая, не позволял оторваться. Наши языки, наверное, впервые соприкасались так чувственно, без агрессии. Она притерлась ко мне упругой грудью, что так бурно вздымалась и опускалась от глубоких вдохов. Вскользь пробегался я кончиком языка по ее зубам, стремясь будто слиться воедино.       Она на секунду остановилась, и я услышал ее сбитое, тяжелое дыхание.       — Встань… — разнесся ее голосок по комнате. Он был необычайно и непривычно ласков. Я поднялся, придерживая Настю за руку.       Каменских устроилась на кровати, стоя на коленках. Обдав горячим дыханием мой торс, она ловко приспустилась, щупая меня. Я невольно прорычал, но сдержал порыв. Кучерявая, закрывшись своей шевелюрой, расстегнула ширинку моих брюк и, спустив их вместе с бельем, вывалила мой агрегат наружу. Я, затаив дыхание, внимательно смотрел на нее, а она совсем не спешила. Любовно гладила член вдоль, обводя подушечками пальцев с постриженными ногтями (что редкость, на самом деле. И это приятно меня удивило, мне было совсем не больно) все царапинки и побои, нанесенные на мой орган во время ее утех. Она как бы извинялась, в прямом смысле заглаживала вину.       — Хочу соленого и сладкого, — пробормотала она прямо в головку, держа член как микрофон. Я усмехнулся, но портить момент не стал.       Настя робко коснулась горячей кожи органа самым кончиком языка, опасаясь вкуса. Я не мешал, хотя очень хотелось прямо сейчас толкнуться в ее ротик как можно глубже. Блаженство накрыло меня с головы до ног. Она коснулась нижней губой головки члена, а мой голос уже задрожал, дыхание участилось, ноги сделались ватными. Очень уж она медлила… Но этот момент был так приятен, что я не ввязывался в процесс, а только глухо хрипел и постанывал. А ведь эта бестия даже головку в губы еще не взяла.       Я был страшно возбужден; а ей — хоть бы хны! Тягуче водит языком, по нескольку раз проходясь по следам от плетки, целует, причмокивает, гладит яички… Мне оставалось лишь беспомощно стонать и скулить, не имея возможности проявить, что я хочу большего. В прочем, я боялся спугнуть Настю. Мир плыл. Реальность таяла. Тонкие аккуратные запястья в медленном темпе перемещались в пространстве, а я чувствовал, как ее пальцы передвигаются по члену. Пухлые губы еще сильнее раздувались, держа головку. Она не пропускала меня дальше зубов, создав ими преграду для столь избитого крепостью рыцаря.       — Расслабь ротик, малыш… — ангельским голоском попросил я, поглаживая ее скулы своей массивной рукой. Она смотрелась такой гигантской рядом с ее миловидным личиком… Каменских покорно опустила челюсть, и я наконец смог продвинуться чуть дальше, но совсем немного. «Дальше ходу нет», — дала мне понять Настя, сжав губами член.       Короткими движениями головой она продвигалась дальше. Я ощущал весь ее жар, страсть и желание. Она нарочно давила мне языком на головку, а потом вслушивалась в эти резкие, отрывистые стоны, которые срывались с моих губ от ее манипуляций. Грх, ненавижу! Она чертовски сексуальна. Она умна в этом деле. И только она знает, как доставить мне истинное удовольствие. Она бесит своей медлительностью, она специально тянет эти минуты, чтобы потом подарить возможность взорваться как самый сильный вулкан.       Горячая слюна капает мне на руку, когда Настя начинает уже хлюпать и едва давиться органом. Но отступать я не собирался, возбуждение новыми приливами набегало на меня. Взяв ее за затылок одной рукой, другой ладонью я придерживал ее челюсть, чтоб в какой-нибудь неподходящий момент она ее не зажала и не откусила мне мое хозяйство. Но, кажется, сегодня Каменских была не в том настроении. Я без проблем проникал глубже и глубже, а Настя, терпя защитные рефлексы, пропускала меня. Ее губы уже почти касались основания. Все же было еще далеко. Я понимал, что это действительно сложно, у меня «причиндалы не маленькие».       Закрыв глаза, я небольшими движениями вглубь и наружу управлял ситуацией. Настолько было жарко, что мой член, казалось, растает. Настя начала кашлять, мне пришлось вынуть орган, а она, лукаво улыбнувшись, выпустила слюну на головку, распределила ладонью по всему члену и, улегшись на кровати, раздвинула ноги.       — Может… нежно? — наивно сверкнула глазками, поглаживая рукой мое хозяйство. Я вскинул брови. Что-что, но такое услышать от нее я даже не воображал.       — А может и нежно, — я, особо не вызывая подозрений, погладил ее животик, приблизившись. Я голодно смотрел на ее бедра, трусики, грудь…       Взяв грудь в руки, я принялся мять ее. Из-за беременности она достаточно сильно увеличилась, стала снова внушительных размеров, как было раньше. Я кайфовал. Настя, заметив, легонько торкнула меня ногой, прошептав: «Удели внимание мне, а не моей груди.» Я кивнул, но мять не перестал. Ловко одной рукой сдернув трусики, я уткнулся членом в естество, а сам вернул ладони на бюст и бесконечно мял эту прекрасную часть тела. Вскоре сосочки совсем стали мягкими. Нахмурив брови, я строго глянул в глаза Каменских.       Она возбужденно поедала меня взглядом, кусая губу. Туго было входить в нее, оба несдержанно простонали, заполонив этим сладостным звуком наслаждения всю комнату. Пальцами нащупал соски, пока губами покрывал все ее лицо мелкими, чувственными поцелуями. Сосочки никак не хотели твердеть. Я прорычал и, пригнувшись к груди, пылко набросился на соски, обводя их языком, будто плел кружево. Тотчас на ухо мне посыпались неистовые стоны, смешанные со скулежом. Я самодовольно улыбнулся. Привык добиваться того, что хочу. Правда, не с этой женщиной… Поэтому этот момент был особенно приятен и ярок.       Глухо рыча, я плавно двигался в ней. Знал, что совсем недалеко находится мой ребенок, и нужно быть аккуратнее. Я впервые видел эти искренние эмоции от происходящего на лице своей жены. Обычно она либо ехидно улыбается, привязывая меня к кровати, либо с жаждой крови смотрит на мой член, избивая его плеткой. А сейчас… Закатывая глаза от удовольствия, она сладко стонет, извивается, обняв меня ногами и не отпуская далеко от себя.

***

      — Амф, хватит! Хватит! Это уже… Двенадцатый! — со слезами и улыбкой кричала она, кончая в очередной раз. Где-то в душе я был горд собой, но еще больше был счастлив, что наконец-то смог испытать такой желанный нежный, чувственный секс с женой.       Улыбаясь, я прислонился губами к ее губам и, вовлекая в горячий поцелуй, резко толкнулся внутрь, доводя и себя до конца. Изливаясь, сипло хрипел вместе с ее стонами, пока ее пальцы впивались мне в спину, уже совсем безболезненно. Она кричала, улыбалась и утирала слезы, а я счастливо смотрел в ее глаза.       — Знаешь… Я… хотел извиниться, — едва переведя дух, резво проговорил и обнял Настю, кладя свою ладонь на ее животик. А вот по сравнению с ним она уже не казалась такой гигантской.       «Как успехи?» — от: Тина Кароль, 8:23, доставлено.