Подари мне голубые ирисы

Ирисы в февральские холода. Настоящие. Совсем недавно они ещё росли на поляне. Даже края срезов не успели подёрнуться тонкой белёсой плёнкой от соприкосновения с воздухом. Я сидела и смотрела на них в состоянии какого-то непонятного оцепенения. Такого просто не бывает. Но вот оно, доказательство того, что всё бывает. - Теперь веришь? Я перевела взгляд с цветов на говорящего. Всё то же серьёзное выражение на лице, внимательные глаза, в которых так просто кануть без возврата. Ничуть не запыхался. Словно вышел на минутку за дверь и тут же вернулся. Но ведь так оно и есть! Он и отсутствовал-то всего каких-то минут пять от силы. Не больше. Даже если представить невероятное, что в это время года где-то в городе и продают ирисы, то всё равно ничего не вытанцовывается. За такое время невозможно их достать. Кто же ты, Чан А? - Теперь ты мне веришь? – повторил парень, а я вдруг поймала себя на том, что неотрывно слежу за движением его губ. Да что за гипноз такой? - Чему верю? Он усмехнулся и вдруг произнёс почти нежно: - Упрямица. Одно всего лишь слово, а меня словно накрыло волной. И как быть теперь? Как вернуть утраченное равновесие? И что ответить? Лишь звонок, возвестивший о начале занятия, вывел из неловкого положения. Тема, поднятая в этот день профессором, так и осталась для меня тайной за семью печатями. Из объяснений не слышала ни слова. Мой взгляд то и дело останавливался на голубом чуде лежащем прямо передо мной. Я боялась взглянуть в сторону своего соседа, но время от времени чувствовала на себе его пристальный, а может и насмешливый, взгляд. А потом наваждение исчезло. Урок закончился. Я даже не уловила момент, когда место рядом со мной опустело. Чан А словно испарился в воздухе. Но ирисы-то остались. А это значит, что мне ничего не приснилось. Оставшаяся часть учебного дня отводилась под самостоятельное изучение материала, и я с чистой совестью и каким-то неясным облегчением поспешила на библиотечные посиделки. Сегодня хотела бы вернуться пораньше. Малыш Сэнди и так целыми днями сидит один. В результате такого его одиночества и в качестве бесконечных актов протеста уже пострадали тапочки, пара туфель и кашемировый шарф, в котором протестующий против одиночества щенок методично прогрыз целое созвездие дырок. Из-за чего шарф, мой любимый, кстати, стал похож больше на рыбацкую сеть, а не на шейный аксессуар. Ругать и наказывать зверёнка было бесполезно и несправедливо. Он, как и любое нормальное живое существо, всего лишь хотел внимания и любви своей хозяйки. Вот я и подумала, почему бы нам с ним не устроить сегодня большую прогулку? Для февраля день тихий и довольно-таки тёплый. А потом мы с ним закатим вечеринку перед телевизором с какой-нибудь вкуснятиной для него, ну и для меня, конечно. Естественно с предварительным купанием после прогулки. Чистоту пока что никто не отменял, а этот нахалюга к тому же повадился по ночам ко мне в постель забираться. И каждый раз у меня не хватает духа вытурить его оттуда. Похоже, не одна пара карих глаз имеет надо мной магическую власть. Правда, зная Сэнди, без купания он вполне согласился бы обойтись. Но на это уже я не соглашусь ни за какие коврижки. Уж лучше быть облитой с ног до головы водой и обляпанной мыльной пеной и собачьим шампунем, чем терпеть рядом грязнульку. Но в библиотеке у меня сразу не заладилось. Нужная книга оказалась на руках, а второй экземпляр пришлось ждать больше получаса, пока приветливая девушка-библиотекарша отыскивала его в фонде. Тема оказалась более объёмной, а сама я более сонной и несобранной чем предполагала. Дома оказалась уже в сумерки. Сэнди жался у порога и смотрел на меня с упрёком. И-эх. Чудо ты моё лохматое. Маленький мой дружочек. Вспомнились вдруг слова Чан А. «У каждого человека должен быть тот, кто будет его ждать». Опять Чан А. Ну вот и с какой радости его теперь всё время вспоминаю? Наскоро впихнув в удачно подвернувшуюся вазу уже поникшие за день ирисы, которые так и протаскала везде с собой, не решаясь выбросить и ловя время от времени на себе удивлённые взгляды, отыскала поводок. - Ну что, Сэнди? Готов к вечерней прогулке с хозяйкой? Неуверенно дрогнувший хвостик и заблестевшие в предвкушении приключения глазёнки были весьма красноречивы. Февральские сумерки имеют одну особенность. А может быть это просто моё предвзятое мнение. В пасмурные дни, которых в Сеуле в это время года множество, небо из свинцово-серого медленно перетекает в сизовато-синеватые оттенки чем-то напоминающие табачный дым в комнате заядлого курильщика. Только в отличие от дыма оттенки до болезненности прозрачные и чистые, без капли мутных примесей и посторонних цветов. Потом пепельно-голубоватый цвет не спеша, словно невидимый художник смакует каждый мазок кистью, наливается синевой. Густой, с палевыми переливами низких сплошных облаков. Воздух изо рта вырывается маленькими облачками белого пара. Всё же довольно холодно. В сквере, где мы обычно гуляем с Сэнди никого. Малыш беспрепятственно носится между деревьями, ныряет в ощетинившиеся голыми ветками кусты, петляет как заяц и вновь возвращается ко мне. - Хей! Не скучно одной? Может, составишь компанию? Коренастый мужчина лет тридцати явно обращается ко мне, поскольку вокруг больше никого не наблюдается. Ну, разве что он лавочку имел в виду. В той кондиции опьянения вполне мог. Во всяком случае шатает его уже изрядно. Я или лавочка? Понадеявшись на последнее, постаралась тихо и незаметно отступить в сторону. Пьяному море по колено, потом доказывай, что ты не верблюд. Лучше не связываться. - Я к тебе обращаюсь. Чужая рука, слишком сильная для алкоголика вцепилась мне в запястье. Айщщ! Больно же! - Простите, вы меня с кем-то спутали. Я ещё пытаюсь быть вежливой и уйти от назойливого субъекта. Бесполезно. В лицо мне дохнуло перегаром и чем-то до омерзения кислым. - Сказал же, пошли. Старших надо слушаться. Гадкая девчонка. Заливистый лай Сэнди рвёт тишину на части. И мне становится по-настоящему страшно. Страх холодной липкой волной накатывает так внезапно, что даже не успеваю поставить перед ним преграду. И Сэнди. Мой малыш, он ведь ничего не сможет сделать, а вот пострадать вполне. Стоит только этому мастодонту, называющему себя мужчиной обратить на него внимание, а пёсику потерять осторожность. Такой крохе и одного удара будет достаточно. Страшно за него. Страшно за себя. И как назло вокруг ни души. Мир словно вымер. - Оставьте меня в покое. Как же отцепить эту мерзкую наглую клешню со своего запястья? Упираюсь, как могу, чтобы остаться на месте, но этот гад явно сильнее меня даже пьяный. От испуга сердце зашкаливает в бешеном ритме. Сэнди уже не лает. Рычит. Или… это уже не Сэнди? Рычание вырывается явно не из глотки трёхмесячного щенка. Если судить по звуку, то это больше напоминает рык матёрого взрослого зверя. Или же я уже брежу от страха. Похоже, не я одна. Хватка нахала так неожиданно ослабевает, что в первый момент этого просто не понимаю. А поняв, не долго думая спешу воспользоваться появившейся возможностью и, выдернув свою руку из его, скорее отскакиваю подальше. Чуть не падая при этом на четверёньки запутавшись в собственных ногах. Что бы или кто бы не явилось причиной столь резкой перемены, я этому сейчас безумно благодарна. Рычание повторилось. Странно. Я одновременно слышу и заливистый щенячий лай Сэнди. Как такое возможно? А потом я увидела его. Огромный, чёрный как ночь… Волк… А может тень волка.