Письмо Дорогому Гарри

Вот все и закончилось. Они будут счастливы. Теперь-то все будут счастливы! И шрам не болит спустя годы. И их с Джинни дети один за другим поступают в Хогвартс, и все дивятся, какие они талантливые. И у младшего, Альбуса (да, его звали бы Альбус) глаза зеленые-зеленые, прямо как у него и его матери. Именно так все должно было быть. Именно так должна была кончиться их история. Черт возьми, его история. Этого он заслужил. Прекрасную жену, прекрасных детей, жизнь в мире, где нет места разрушениям. И тем сильнее его разочарование и горше ее письмо, принесенное ее домашней совой Нефелой. Дорогой Гарри. Я должна была... На начальных строчках текст замазан так, что его не прочесть. Гарри уверен, что смог бы рассмотреть все при помощи простенького заклинания, но он этого не делает. Очевидно, текст для того и замазан, чтобы скрыть циничные фразы, горечь или банальные ошибки. У Джинни так себе познания в грамматике. Я очень долго собиралась с мыслями, чтобы написать тебе и сейчас, когда я снова склонилась над листом, слова выходят из-под пера бездумно, и мне приходится их зачеркивать. Еще я то и дело плачу и порчу бумагу. Прости, стоило взять новый пергамент, но поверь, этот уже пятый по счету. В этом нет смысла. Гарри видит ее горькую улыбку и дрожащую теплую руку, сжимающую перо. В ее комнатке темно поздней ночью, и она пишет при свете свечи, склонившись над пергаментом так сильно, что рыжие волосы мягко задевают бумагу. Где ты, Гарри? Почему ты никому не пишешь? Я знаю, Нефела исправно приносит тебе письма, но она не принесла ни одного ответа. Если ты дашь о себе знать, то и я, и Рон, и Гермиона... мы все будем рады, веришь? Мы очень скучаем. А как мама переживает за тебя... Она ведь считает тебя своим сыном, знаешь? Может быть, ты в таких условиях, что тебе сложно писать, может, у тебя нет возможности, я теряюсь в догадках. Но я пишу это письмо и хочу верить, что с тобой все хорошо. Гарри зажмуривается, собираясь с мыслями, чтобы читать дальше. Гермиона и Рон поженились, и его не был на их свадьбе. Миссис Уизли. Она словно на десять лет постарела после смерти Фреда, и ее переживания за детей стали маниакальными. Насколько он помнил ее тогда. Но он уверен, Джинни помогла ей с этим справиться. Ведь она все время была рядом. Она и с ним готова была быть, если бы он не отказался от этого, не сбежал, одержимый идеей мести. Гарри, мне страшно. Знаю, мне и в половину не страшно так, как тебе, но я боюсь. В последнее время многочисленные статьи в газетах стали единственным источником новостей о тебе. Мне кажется, мама подписалась на каждое известное издание в магическом мире. Папа ругается, потому что это съедает добрую часть нашего бюджета, а совы и каминная почта не дают покоя, но я тоже украдкой все читаю. Стало уже сложно разобраться, где правда, а где вымысел, но я каждый раз слишком ярко представляю все события и схожу с ума от ужасных картин. Неужели... Неужели ты являешься частью всего этого, Гарри? Иногда в статьях о тебе пишут такие безумства, что мне кажется, что это не ты... Гарри невольно ухмыляется. Два года он провел вдали от дома. Два года в погоне за сбежавшими пожирателями смерти. О, нет, он такой был не один. Аберфорт Дамблодор присоединился к нему одним из первых. Старику уже нечего было терять. Сьюзен Боунс, которая лично пострадала от Волдеморта и его сторонников, нашла их чуть позже. Деннис Криви, едва ему стукнуло шестнадцать, сбежал от родителей и стал еще одним членом их сообщества. Он не пережил смерть брата. А потом приходили и другие, все те, кто хотел лично добраться до последнего пожирателя смерти и убедиться, что он уже никогда не ступит по земле. Так, постепенно в отряде Вендетта набралось больше двадцати человек. Газетенки наживались на их гремевшей славе и частенько придумывали кровавые бойни в кабаках и трактирах. Гарри относился к ним с презрением. Они не были мясниками, опускающимися до простой маггловской расчлененки. Они были лучшими из волшебников. Нет, они не убивали. Они вершили справедливость, которой мир волшебников никогда не добьется, пока суд продолжает освобождать выродков вроде Люциуса Малфоя (нашумевшее разбирательство Люциуса Малфоя длилось почти четыре месяца. Ему присудили штраф в размере тысячи галлеонов и депортацию из Британии). Я читала последнюю новость в Пророке, как ты поймал Долохова. Писали, что он умер прямо на месте и от него ни песчинки не осталось... Я уверена, ты не хотел бы этого, ведь ты за милосердие, но... мне всегда казалось, что смерть милосерднее заключения в Азкабане. Думаю, когда ты станешь министром магии, ты отделаешься от грязной тюрьмы и дементоров первым делом. Ты сам говорил об этом, помнишь? Прости, я отвлекаюсь от темы. Просто не хочу начинать. Конечно, он помнит. Карьерный путь от храброго мракоборца до самого справедливого министра магии после победы над Волдемортом ему пророчили все, кому не лень. Победу продолжали праздновать целый месяц, но жизнь продолжалась. Выпускники Хогвартса готовились ступить на новый этап жизни. Им предстояли экзамены и дальнейшее обучение в Министерстве Магии, Гринготс, Больнице Святого Мунго и других волшебные учреждениях. А Гарри... Да, конечно, нужно было еще много трудиться, чтобы стать министром, но ему, как герою войны, и делать ничего не нужно было для начала карьеры. Кингсли Бруствер готов был лично стать его наставником, в мракоборцы его брали без рекомендаций и высших оценок ЖАБА. Джинни стала бы его женой, как только ей исполнилось бы семнадцать. Его ждало будущее, великое и яркое, полное счастья... И от этих воспоминаний неприятный холодок бежит по спине. Мне было так плохо одной, без тебя, Гарри. Я каждую ночь ворочалась без сна, беспокоясь за тебя, гадая, как ты, почему ты перестал мне писать. Но благодаря этим порой смехотворным статьям я по крайней мере знала, что ты жив. Моя же жизнь превратилась в кошмар наяву, наполненный бесконечным ожиданием и ужасом. Знаешь, Гарри, я даже пыталась следовать за тобой по местам, где прошел ваш... отряд. Но когда я трансгерссировала, тебя, конечно, там уже не было. Оно и понятно, ты ведь знаешь, статьи выходят не мгновенно... Жаль, что я не могу просто представить тебя и переместиться туда, где ты. Если бы было так, то мы все бы исправили. Об этом он тоже знал. Один раз он даже наблюдал за ней, скрытый под личиной усталого работяги, сотворенной Оборотным зельем. Похудевшая и осунувшаяся Джинни смотрела на трактирщика полными надежды глазами. "Он худой, темноволосый... У него глаза зеленые и шрам в виде молнии на лбу... Смотрите, вот фотография. Да, мистер, ушел и не вернулся..." А он сидел там же за барной стойкой и исподтишка смотрел на нее, не собираясь выдавать себя. Месяцы в отряде Вендетта выработали в нем безразличие и расчет. Все стало так невыносимо, и я все чаще стала вспоминать наши хорошие времена, когда мы были счастливы с тобой, Гарри. Когда угроза войны, нависшей над нами, казалась далекой, потому что мы были молоды. Нет. Я была молода. Мне кажется, ты всегда был уверен, что ты обречен на борьбу со злом, что ты с самого начала взвалил на себя эту ношу. Тот день, когда ты ушел на поиски сбежавших пожирателей, Гарри, сломал нашу жизнь. Я не осуждаю твой выбор даже теперь, но для меня все зашло слишком далеко. Гарри. Я не закончила обучение в Хогвартсе, я писала об этом в одном из писем, помнишь. Я все это время жила у родителей, и случилось кое-что... Я не стану писать об этом. Но мама настояла на том, чтобы я уехала в Румынию, к Чарли. Гарри поднимает глаза в небо. "Случилось кое-что..." - писала Джинни. Сложив два плюс два, Гарри сразу понимает, что именно. *** Невилл Лонгботтом был единственным человеком, которому удалось найти его и поговорить с ним с глазу на глаз. В номере грязной придорожной гостиницы, где остановился на ночь их отряд, Гарри приложили головой об стену и ударили кулаком в лицо. - Мудак. Вспыхнуло пламя обгоревшей свечи. Гарри с перекошенным лицом смотрел на старого однокурсника и друга, который вдавливал его в стену, выбив палочку из его рук. - На, смотри, - выплюнул Невилл, сунув ему мятый лист пергамента. И Гарри прочел. Под прицелом волшебной палочки. Это была предсмертная записка почерком Джинни. Со следами слез Джинни. "Пожалуйста, простите все. Это слишком. Я больше так не могу". - Она выпила усыпляющее зелье, - стальным голосом процедил Невилл. - Но мать вовремя вломилась к ней в комнату. Гарри смотрел на свечу, избегая взгляда друга. Он не знал, как реагировать и почему он чувствует такой холод в душе. И не может сдаться. - С ней все хорошо? - Да, - с нотками возмущения в голосе выпалил Невилл. - Ладно. Отлично. Следите за ней получше. Это все? - цинично вскинул бровь Гарри. Невилл опешил, заговорив лишь спустя минуту. Гарри знал, что Невилл взял наконец себя в руки, но сейчас он изменился еще больше. - Ты что, думаешь, если ты ушел, то и для других жизнь остановится? - каждое его слово было пропитано ядом. Гарри никогда бы не подумал, что Невилл, стеснительный Невилл, неуверенный Невилл, боящийся профессора Снейпа и своей тени Невилл, сможет с таким презрением смотреть на него. - Думаешь, все только и ждут, когда герой вернется? - на этих словах его кулак врезался в стену слева от Гарри. - Да ждут, - выплюнул Гарри не своим голосом (нет, этот голос уже давно стал его, потому что старого Гарри больше не существовало). - Отвали уже. Не лезь больше. Невилл смотрел на него с болью и неверием, безвольно опустив руку и сделав шаг назад. - Ну и катись ты к черту тогда, - Невилл уже хотел уйти, отвернулся и направился двери... - Ты не понимаешь, - крикнул Гарри ему вслед. - Плевать мне. Они не блядского помилования заслуживают, - словно обиженный на весь свет ребенок прорычал Гарри, и Невилл резко повернулся. - И на друзей плевать? На Джинни. Даже на нее? Гарри шагнул вперед по скрипучему полу и замер, глядя перед собой. Бесконечные поиски, планы захватов, куча схем и портретов пожирателей на стенах в их штаб-квартире, ночевки в захудалых трактирах, проведенные без сна, убийства без сожаления. Ничто не приносило удовлетворения, пока на свете существовали приспешники Волдеморта. Нет. - Да. Невилл ушел молча. И никогда больше его не искал. *** Гарри шмыгает носом и возвращается к чтению письма. Нет, ты не думай, я не стала вторым Хагридом и я не помешалась на драконах. Мне нужно было... сменить обстановку, подышать другим воздухом.В Румынии очень красиво. Чарли водил меня к старым замкам, кормил местной кухней, но главное в другом. Со мной произошло то, что... стало переломным моментом. Гарри напрягается, потому что в каждой строчке и букве видит, что Джинни оживает. И, к его стыду... ему не нравится, что она оживает без него. Венгерские Хвостороги. Чарли не позволял мне приближаться к драконам. Я сама это сделала. Они держат их в отдельных загонах под усиленной охраной, но однажды ночью мне удалось подобраться к одной драконихе. Она сидела в гнезде и спала. Это та самая, с которой ты сражался на Турнире Трех Волшебников, ты можешь в это поверить? Я не хотела делать ей больно, да и не смогла бы, я не хотела ничего плохого, просто... Когда подбираешься к ним, то чувствуешь выброс адреналина. Я никогда не испытывала такого. Ты идешь к ней и чувствуешь эйфорию, похоже на первый полет на метле, но недостаточно сильно... Я хотела просто коснуться ее черной чешуи, пощупать эту силу и мощь. Но что-то пошло не так. Она высиживала яйца. Чарли говорит, что они особо чуткие в это время. Дракониха проснулась и рассвирепела. Все хорошо, правда, хорошо, я успела увернуться, просто... Меня задело пламенем. И оказывается, некоторые ожоги от драконьего пламени нельзя залечить полностью... У меня теперь шрам на щеке и левое предплечье тоже обгорело, но я, считай, отделалась легким испугом. Чарли ужасно разозлился. Он в то же утро отослал меня домой. Ты не думай, все в порядке, а Чарли даже приглашает приехать следующим летом, но... Как в ожидании чего-то страшного, сердце бьется быстрее. И начинает трескаться окруживший его лед. Я пишу это с тяжелым сердцем, Гарри. Не знаю, сколько бы еще я продолжала жить, непрерывно боясь за твою жизнь и превратив твои поиски в свой смысл, если бы это не случилось. Если бы я не оказалась так близко к гибели. Пойму, если ты возненавидишь меня, потому что... я-то себя точно ненавижу. Я никогда ни в чем не винила тебя и я не сделаю этого. Виновата только я. Я знаю, ты исполняешь свой долг. Это я сдалась. Что ж... Гарри, через неделю я стану женой. Пронеслись перед глазами годы их жизни до и после, позволив, наконец, ощутить боль полностью. Ты удивительный человек, Гарри. И ты всегда будешь в моем сердце. Пожалуйста, прости меня. Я должна была тебя дождаться, Гарри. Но я не стала. *** Гарри сидел, спрятавшись в листве старого дуба, и комкал в руках письмо. Он получил его как раз когда собирался ехать к Джинни после похорон дяди Вернона. Письмо нашло его с большим опозданием, судя по дате на конверте. Похороны дяди Вернона... Почему-то смерть именно этого человека, который был по меньшей мере противен ему, заставила его очнуться. Еще не было поздно для него. Но поздно для их с Джинни счастья. Потому что она с новым мужем, как объяснил ему смущенный Рон (который гулял в их с Гермионой саду со своим маленьким сыном), поселилась недалеко от своих родителей. Их маленький коттедж был окружен высокой живой изгородью и деревьями с толстым стволам. Гарри пришел туда и, скрытый мантией-невидимкой, смотрел на аккуратный семейный домик, забравшись на состаренный заклинанием дуб. С того самого момента, как Гарри прочел письмо, он гадал, кто этот мерзавец, что заполучил его любимую. И когда Джинни вышла из дома за руку с Невиллом, он немало удивился. Последний раз он видел Джинни больше года назад. С тех пор ее рыжие волосы отросли и стали вновь блестящими. Осунувшееся лицо посветлело, и скулы уже не выделялись на нем так болезненно остро. Невилл, так неприятно похорошевший, очень бережно придерживал ее за талию, и только теперь Гарри заметил, что под плотным пальто Джинни выпирает живот. Содрогнувшись от подступивших слез, Гарри отвернулся и сунул письмо в карман.