чудовище

Hello, Rize, my precious dragon.

      Женщина, которая старалась обвести вокруг пальца целый мир, всё ещё живёт в твоей голове. Вернее, лишь там она и живёт вопреки прозаичной действительности, что по твоей вине обрушилась на неё литой тяжестью металла. Закрой глаза, и ты обязательно увидишь её — маленький призрак в красных тонах появится на обратной стороне век. Разве ты не рад? Разве не этого ты всегда хотел, чтобы она была рядом? Подчинённая. Вся твоя.       Привет, моя милая…       …ложь?       Сжимаешь кулаки, оскаливаешь, будто зверь, зубы, а потом тут же, чтобы никто не увидел и не распознал в тебе безумца, намертво приклеиваешь к сухим губам улыбку и выдаёшь за истину кучу дрянных слов, которые уже успели наскучить до блевоты. И потом не забудь учтиво спросить о погоде и делах. Не забудь не забыть.       Разорвать всех на куски, вскрыть глотки, выпотрошить сытые животы, выдавить внимательные глаза, превратить в кровавое месиво серьёзные и строгие лица.       Кланяйся. Скорее кланяйся. Прячь глаза. В них слишком много ненависти.       (Но лучше — моли о пощаде).       Это — твоё благословение и твоё же проклятье. Дышишь потому лишь, что хочешь увидеть чужой печальный конец и после него зажить… нормально?       Не смеши людей. Больной. Такой больной.       Ризе смеётся в вечной темноте твоего извращённого разума, глумливо говоря, что ты никогда не сумеешь поймать её. Она рваными ранами кровоточит внутри тебя и истекает ядом. Пожирает, как чёртов рак, и оставляет после себя чёрную мягкую гниль. Её месть въедается стигматами в твои руки, что нетвёрдо держат Дамоклов меч (а забавно было бы уронить его и на него же, упав, напороться?).       Знаешь, Ризе умерла бы от смеха, если бы ты не преподнёс ей другую смерть. Она обожала жестокие шутки, безграничную свободу и кровавые шоу. И она искренне ненавидела всех, кто лишал её этих вещей.       Признай. Ты был одним из тех, кого она без сожалений удавила бы голыми руками. Твои шутки редко казались Ризе смешными, свободы ты бы ей не дал (потому что любил, хоть и понятия не имел, что такое любовь), а единственное кровавое шоу, которое ты мог бы показать, которое было бы достойно её внимания, — твоя собственная казнь.       У тебя изначально не было шансов. И дело не только в том, что ты — бастард.       Но, может быть, ты считал, что обретёшь над Ризе власть, если займёшь чужой трон и станешь единоличным королём? Может быть, ты верил, что холодом драгоценностей сумеешь сковать её руки и ноги так, чтобы даже не думала бежать? Может быть, ты надеялся, что она свыкнется со своей золотой клеткой и полюбит её?       А может быть, ты просто безнадёжный глупец?       Вспомни ещё раз. Вспомни хорошенько.       Ночью, когда ты решил, что Ризе тебе принадлежит, звуки твоего имени рассыпались раскатистой дробью по полу вместе с её украшениями, с жемчужными нитями, сорванными с белой шеи.       Я люблю тебя, Фу-ру-та.       Она дрожала в твоих руках. Но не от чудовищного ли отвращения? Не от горького ли отчаяния, которым ты так старательно затыкал ей рот, целуя и обещая подарить долгое и счастливое правление?       Долгое и счастливое. Только такой ублюдок, как ты, был способен до этого додуматься.       Знаешь об этом, оправдываешься, по пути к пункту назначения на каждом шагу спотыкаешься, точно пьяный, точно (не) в себе. Руки вперёд тянутся сами — к долгожданной награде, к лекарству от недуга, который тем и страшен, что недугом ты его не зовёшь.       Улыбайся и смейся, как в самый последний раз. Можешь торжествовать, не раскаявшись?       Чу-до-ви-ще.       И она, твоя милая Ризе, под стать тебе. Ненасытный монстр, научившийся почти совершенной мимикрии и забравшийся в человеческую кожу, чтобы остаться безнаказанным. Ты, Фурута, ведь так же поступил. Разве что твоя кожа стала трескаться, расходиться по наспех сделанным швам, и наружу потекла бурая грязь.       А тебе наплевать. В этот момент ты счастлив, будто никогда прежде и не испытывал страданий, будто слова «предательство» и «преступление» — не просто пустой звук, а его далёкое гулкое эхо, отдающееся от стен.       Минувшие годы — лентой перед глазами. На серебряном экране старого кинотеатра безостановочно крутят дешёвый чёрно-белый нуар с претензией на глубокий философский смысл. Видишь? Эта нелепица — твоя жизнь, которая всем обходится так неоправданно дорого.       Зачем существуешь? Ну, зачем? Неужели ради того, чтобы калечить, разрушать и отнимать? Ради несбыточной мечты, такой человеческой и такой жалкой?       Ты сам ничтожен. Ты — холостой выстрел, что рябью мутит кристально чистую воду. И не старайся корону грешника выдать за терновый венец. Тебе (больше) нет веры.       Расплата близко, так чертовски близко, что и прятаться незачем, а ты, растягивая губы в улыбке, говоришь:       — Здравствуй, Ризе, мой драгоценный дракон.       Тебе не достанется (лёгкой) смерти. Ты давно мёртв.