Не с тобой

Дублин, апрель Выспаться не получилось и в этот раз. Всю ночь Александра ворочалась с боку на бок, пытаясь поудобнее уложить живот, и все никак не могла подобрать оптимальной позы. Мешало все: слишком гладкие простыни, слишком теплое одеяло, слишком скользкая ночная сорочка, свет фонаря за окном, пробивающийся в щель между плотно задернутыми шторами, и даже уютное сопение Ориона, который в отсутствие хозяйки традиционно перебрался на ночлег к ней в комнату. Прокрутившись и провздыхав добрую половину ночи, она ненадолго задремала перед самым рассветом и проснулась от деликатного поскуливания над ухом. — Да встаю я уже, встаю! Неймется тебе, — не открывая глаз, пробормотала она, на что Орион обрадовано взбрехнул. Зевая и потирая ноющую поясницу, Александра спустилась вниз и выставила нетерпеливо переступающего с лапы на лапу пса за дверь. — Ты же не рассчитываешь, что я пойду скакать вместе с тобой? — заявила она в ответ на его вопросительный взгляд. — Я для этого неподходящая компания. Поэтому выгуляй себя сам. Надумаешь назад — полай. Выпроводив собаку, она поплелась на кухню. Включив одновременно телевизор, ноутбук и чайник, Александра опустилась на стул и нацепила манжету тонометра. С минуты на минуту позвонит Алиска и потребует отчет. Уходя вчера на дежурство, она тоном строгого доктора велела мерить давление три раза в день и записывать показания. — Да мне нормально! — капризничала Алекс. — Ну что ты со мной так носишься? Алиса ее нытье игнорировала. Педантично выслушивала сердцебиение плода, мерила давление, щупала отеки на лодыжках и едва ли не каждый день таскала Сашкины анализы в лабораторию больницы на предмет обнаружения белка. Белок-таки не находился, о чем Алиса с облегчением сообщала будущей мамаше, но своим пристальным вниманием ее не оставляла. Александра прилетела четыре дня назад. Они провели с Вентом несколько дней в Нью-Йорке, а потом отправились в свадебное путешествие: Вентворт — в Чикаго, обеспечивать материальную стабильность своего растущего семейства, а Саша — в Дублин, где собиралась в ближайшем будущем это семейство пополнить. — А еще недельку можно? — канючила Алекс. — Мы же все-таки молодожены, как-никак. — Да хоть все пять! — великодушно разрешала Алиса. — Только после тридцать шестой недели тебя никто на борт самолета не пустит. Придется рожать в Штатах. Без меня. — Я без тебя не хочу, — вздыхала Александра. — Мне без тебя страшно. С тобой как-то спокойнее. Хотя все равно страшно. — Не трусь! — успокаивала ее Алиса. — Родим. Просто шикарно родим! И гнала ее то на узи, то на КТГ. Анализы опять же, осмотры. И вид при этом у Алисы становился все более задумчивый. — Ты чего? — подозрительно выспрашивала Сашка. — Там, вообще, все в порядке? — В порядке, — отвечала Алиса. — У тебя дно матки опустилось. Дышать стало легче? — Легче, — прислушивалась к себе начитанная Алекс и ужасалась: — Это что, я уже рожать буду? Когда? — Может завтра, может через месяц, — пожимала плечами ее личный доктор. — Не дергайся ты так, я контролирую ситуацию. Контролировала она эту ситуацию жестко, звонила с дежурства по пять раз на дню, и всякий раз Александра обязана была отчитаться ей о своем самочувствии. Сегодня самочувствие угнетало. После бессонной ночи она чувствовала себя усталой, разбитой и оттого очень несчастной. Откровенно болела спина, тянул живот, внизу все немилосердно давило, словно ребенок беспрестанно топтался там ногами. — Вывалишься сейчас! — пробормотала Алекс своему чаду все еще неопределимого пола. Записав показания на салфетке, Александра сделала большую кружку чая и, настрочив слезливое письмо мужу, принялась ждать сочувствия. Реакция последовала незамедлительно в виде целого вороха панических вопросов, которые сводились к одному:, а не пора ли ему вылетать в Дублин? Понаслаждавшись таким вниманием и беспокойством, Александра заверила будущего папашу в том, что все в полном порядке, и вылетать еще не пора. Воспрянув духом и повеселев, Алекс соорудила себе трехэтажный сэндвич и, подхватив кружку с чаем, перебазировалась в гостиную на мягкий диван. Сунув под спину подушку и удобно вытянувшись на диване, она принялась завтракать и строить планы на день. В момент, когда была съедена последняя крошка, позвонила Алиса. «Ну, как чувствует!» — восхитилась Александра. — Привет! — устало поздоровалась подруга. — Как ты? — Нормально. Завтракаю. Чего такая смурная? — Адская ночь была, — пожаловалась Алиса. — Карусель настоящая. Устала, как собака. Как живот? — Как всегда. Мне кажется, моё дитё там джигу танцует! — наябедничала Алекс. — Ужас, как давит! Малыш упорно сидел на попе и никак не желал разворачиваться в нужном направлении. После недолгой паузы, Алиса категорично заявила: — Если он не повернется, а это маловероятно, я тебя, Шурик, прокесарю. Рисковать я не стану. — А если я не проснусь после наркоза? — как и положено параноику поинтересовалась Алекс. Алиса шумно вздохнула. — Да уж как-нибудь разбудим. Ладно, пойду я бумагомарательством заниматься, у меня куча историй не заполненных. Часа через два буду. И она отключилась. Александра потянула к себе долгоиграющий фэнтезийный роман, который читала последние дни, поправила веселенький, весь в зеленых национальных трилистниках плед и приготовилась хорошо провести время, когда в дверь позвонили. — Орион? — с сомнением спросила у себя Алекс. — До чего интеллигентная псина! И, придерживая обеими руками живот, она побрела открывать.

***

Пока шел к паркингу, где Имон должен был оставить машину, успел продрогнуть. Сходу выскочив из терминала в туманное дублинское утро, избалованный теплым солнцем Лос-Анджелеса Колин несколько раз пожалел, что на нем всего лишь тонкая кожаная куртка. Вот так и теряют связь с родными корнями. Он совершенно не учел, что март на широтах Калифорнии отличается от марта на широтах Ирландии. Он не был дома почти три месяца. Три месяца он работал, пил и тихо сходил с ума, относясь к каждому из занятий с присущей ему страстью и самоотдачей. И вот сейчас, перевернув и эту страницу своей жизни, он возвращался домой. К той, которая для него этот дом олицетворяла. …Тогда на балконе он прижимал ее к своей груди и с немым восторгом, трепетом и болью, не веря себе, чувствовал, как испуганно колотится ее сердце, отданное неизбежному. Она была в его объятиях, уставшая воевать, уставшая бороться, уже не мятежная, уже уступившая и покорившаяся. Простившая. И его мир, который еще сегодня утром лежал в руинах, начал собираться в единое целое, словно бы сам собой обретая утраченную гармонию. Она шевельнулась, и он крепче сжал руки вокруг ее плеч, просто физически не в состоянии разомкнуть их. — Отпусти меня! — попросила она, не поднимая головы. — Я не могу, — серьезно ответил он, касаясь губами ее волос. — Просто не могу. — Нам нужно вернуться, — проговорила она. — Алекс сейчас всех на уши поднимет. «Не поднимет», — хотел ответить он, но испугался, что это напомнит ей о вселенском заговоре, и на всякий случай промолчал. Лишь снова сунул нос в ее рассыпавшиеся волосы, наслаждаясь таким родным, таким привычным ароматом. Наверное, он мог бы стоять здесь вечно, не обращая внимания на порывы пронизывающего ветра. — Мне надо привести себя в порядок, — Алиса уперлась руками ему в грудь и высвободилась. — Я с тобой! — с готовностью сказал он, быстро перехватывая ее руку. — Колин! — она наконец-то подняла на него глаза. — Я не отпущу, — твердо сказал он. — Не отпущу больше. Отпустить пришлось. Через три часа он провожал ее в аэропорту. Она возвращалась в Дублин ночным рейсом. — Разве это так уж необходимо — срываться прямо сейчас? — в сотый раз переспрашивал Колин, не находя себе места от расстройства и огорчения. — У меня работа. Ты ведь знаешь, что это значит, — отвечала Алиса. Он знал. И именно поэтому не мог сейчас полететь с ней. — Несколько дней, — твердил он. — Мне нужно несколько дней, чтобы все уладить здесь. Она кивала, зябко кутаясь в пальто, словно ящерица в сброшенную шкурку, и это лучше всяких слов выдавало ее растерянность и смятение. Он мучительно ощущал всю неопределенность, всю недосказанность, повисшую между ними, и проклинал обстоятельства, вновь разлучавшие их. Лишь остатки здравомыслия и чувства собственного достоинства удерживали его от глупого и смешного: «Дождись меня!», словно он отправлялся, по меньшей мере, в годичную командировку куда-нибудь в зону боевых действий на Ближний Восток. Наверное, именно поэтому перед тем, как отпустить Алису к стойкам регистрации, он, раздираемый своими сомнениями, поцеловал ее слишком властно, слишком долго, слишком жарко, вкладывая в поцелуй терзавший его страх потерять ее вновь. И, чуть помедлив, она робко и неуверенно ответила ему. … Мысленно поблагодарив брата за услугу, Колин швырнул сумку в багажник и, плюхнувшись на водительское сидение, тронулся с места нарочито неторопливо, давая возможность телу вспомнить, а мозгу перестроиться на левостороннее движение, от которого основательно отвык за долгое отсутствие. Влететь в аварию из-за притупившихся рефлексов где-нибудь на оживленном перекрестке никак не входило в его планы. О своем приезде он не предупреждал и сейчас, взбудораженный долгим ожиданием, гадал, что делает Алиса. Ключей от дома у него не было. А вдруг она еще спит, и он своим вторжением разбудит ее? Впрочем, это маловероятно, дисциплинированный и требовательный пес никогда не позволял долго нежиться в постели. Шоколадная лоснящаяся морда, бесшумно высунувшаяся из плотного, словно молоко, тумана — это было первое, что он увидел, едва вышел из машины. — Орион! — негромко позвал Колин, предусмотрительно присаживаясь на корточки. Пес по-щенячьи взвизгнул. В два огромных прыжка преодолев разделявшее их расстояние, он опустил передние лапы хозяину на грудь и стремительно лизнул его в небритую щеку. Тот расхохотался и завертел головой, уворачиваясь от поскуливавшего в счастливом изнеможении лабрадора. Пережив первую волну собачьего восторга, Колин заспешил по дорожке к дому.  — Ты, кстати, чего один? — поинтересовался он, поднимаясь на крыльцо. — Хозяйка спит еще? Орион радостно залаял, соглашаясь со всем разом, и, немного помедлив, Колин вдавил кнопку звонка. Дверь открыла Алекс, облаченная в оранжевый Алисин халат, полы которого едва сходились на объемном, круглом, как арбуз, животе. — Колин! — ахнула она. — Привет! — немного растерянно произнес он и зачем-то заглянул Алекс за спину, словно надеялся, что Алиса прячется там. — Ну, надо же, а Алька на дежурстве! — огорченно произнесла Александра, но сразу же просветлела лицом и затараторила: — Да ладно, она через два часа вернется! Уже даже меньше. Что ты стоишь как неродной? Или здесь на крылечке ее ждать будешь? На крылечке погодные условия не позволяют, так что заходи. И, черт возьми, я страшно рада, что ты прилетел! Можешь меня уже обнять. Ошарашенный таким потоком информации Колин отодвинул ногой в сторону сумку и раскинул руки, но, наткнувшись на ее живот, озадаченно замер. Александра захихикала: — Попытка засчитана! Изогнувшись, она сама чмокнула его в щеку и поинтересовалась: — Кофе будешь? Завтрак не предлагаю. Во-первых, его все равно нет, во-вторых, даже если бы и был, к чему тебе рисковать здоровьем, верно? Хочешь, сэндвич сооружу? Это я умею, в этом я просто ас. Она смешно засеменила в сторону кухни, не переставая говорить. — Алекс, притормози, — попросил он, глядя ей в спину. — Я не хочу есть, и сэндвич я тоже не хочу. А кофе я вполне способен сварить себе сам. Александра остановилась, посмотрела на него, улыбаясь. — Конечно, сам, — согласилась она. — Я просто рядом посижу. Как и положено гостю. Она и в самом деле тихонько сидела за столом, подперев ладонью подбородок, и смотрела, как он насыпает корм Ориону, который воспитанно дожидался у своей миски, и затем возится с кофеваркой. А Колин, открывая шкафчик за шкафчиком, с непередаваемым удовольствием отмечал, что за время его отсутствия ровным счетом ничего не изменилось, словно и не было этих бесконечно долгих месяцев. И еще ему очень хотелось подняться наверх в спальню, чтобы убедиться, что и там… там тоже все осталось по-прежнему, но отчего-то было неловко перед Алекс. — А ведь мы с тобой последний раз здесь больше года назад виделись, — вдруг сказала Александра. — Помнишь, на прошлое Рождество? Еще бы он не помнил! Ведь именно на то Рождество все и началось. Как часто потом он задавал себе один и тот же вопрос: если бы он не струсил тогда, если бы нашел в себе мужество признаться, удалось бы им с Алисой сохранить отношения, избежать этого мучительного разрыва, изменившего жизнь их обоих? Ответа не было. — Ты тогда из Афганистана вернулась, — кивнул Колин. — Из Пакистана, — невозмутимо поправила Алекс. — Ну да, конечно, — кивнул он и усмехнулся: — Авантюристка ты все-таки, Алекс. — Нет, что ты! — улыбаясь, замотала она головой. — Уже нет. Просто удивительно, как легко порой жизнь меняет приоритеты. И она положила руку на живот. — Да, — согласился он, глядя на ее ладонь и думая о своем, — меняет… Кофе будешь? — Мне нельзя, — расстроено протянула Александра и смешно сморщила нос, — Алиска не разрешает. Говорит, давление и без него прыгает. Ты пей, а я понюхаю. — Как ты, вообще? — поинтересовался Колин, усаживаясь напротив и машинально поглаживая по голове пса, который привычно опустил морду ему на колени. — Вообще ничего, как видишь, — пожала она плечами, — разве что подустала я слегка. Последние дни я не хожу, а перетаскиваю живот с места на место, с кровати на кухню, с кухни на диван и обратно. Хочется уже, чтобы побыстрее. Доктор мой личный говорит, что это может произойти со дня на день. Колин настороженно посмотрел на Алекс, и та, верно расценив его взгляд, рассмеялась: — Да ладно тебе, не пугайся, с той же долей вероятности я могу родить и через пару недель! Алиска считает, что, скорее всего, со сроками мы все немного лоханулись. А хочешь я тебе портрет моего бэбика покажу? Мне трехмерку сделали, — похвасталась она. — Мы с Алькой вчера целый вечер его рассматривали: лысый, толстощекий, губастый — прелесть, как хорош! Продолжая говорить, Александра встала из-за стола. В ту же самую секунду она болезненно охнула и схватилась за живот. — Алекс, что?! — Колин вскочил, с грохотом роняя стул. Она стояла, слегка наклонившись вперед, и, округлив глаза, смотрела на прозрачную лужу на полу, которая резво расползалась под воздействием мини-водопада, низвергавшегося из нее. — Ух, ты! — пробормотала она. — Кажется, все-таки не через пару недель. — Алекс, — оцепенев, севшим голосом проговорил Колин, — это то, о чем я думаю? — Я, конечно, не телепат, — Александра отступила назад и брезгливо, словно кошка мокрыми лапами, потрясла тапками, — но что-то мне подсказывает, что ты не сильно ошибаешься. Все еще глядя на лужу, Колин вытащил из кармана телефон и набрал номер Алисы. Та ответила почти сразу. — Извини, — сухо произнесла она. — Позже. Я сейчас занята. — Эли, погоди! — крикнул он. — Тут Алекс… — Что с ней? — тут же насторожилась Алиса. — То, — упавшим голосом произнес Колин. — Она встала, и из нее что-то… вытекло. — Воды у меня отошли, чудак! — встряла Александра, деловито потряхивая намокшим краем халата. — Сколько? — Что — сколько? — не понял он. — Сколько вылилось? — Не знаю, — растерялся Колин. — По-моему, много. — Ведро, — подсказала Александра и, хлюпая мокрыми тапочками, пошлепала к нему. — Дай мне трубку. — Привет! А я, кажется, рожаю! — радостно сообщила она, отчего у Колина сердце тихо ухнуло в район нижних конечностей. — …Да как я их количество измерю? Тряпкой собрать и отжать? …Нет, схваток нет. То есть я ничего такого не чувствую. Спина только немного тянет. …Ага, хорошо. Уже собираюсь. Она сунула телефон в руку Колину и неторопливо пошаркала в сторону ванной. — Алло? — растерянно произнес он в трубку. — Ты на машине? — спросила Алиса. Он кивнул, словно она могла его видеть. Но Алиса расценила его молчание верно. — Вези ее, — коротко сказала она. — И ради всего святого, Колин, поторопись!