Не с тобой

Лос-Анджелес, февраль — … А еще я все время плачу! Представляешь, Алька? Я последний раз плакала в третьем классе, когда ногу сломала, и то не от боли, а от обиды и несправедливости — накануне Нового года все-таки. А тут мелодрамы смотрю и рыда-а-аю! — Сашка смешно сморщилась и быстро отправила в рот очередной кусок чизкейка. — Вент меня уже иначе как «дурочка моя» и не зовет. — Это он любя, — успокоила ее Алиса. — Ага, — согласилась Сашка, — только я всерьез беспокоюсь: интеллектуальные способности после родов восстанавливаются или как? — Причем тут интеллект? — хмыкнула Алиса. — Твои рыдания — целиком эмоциональная сфера. — Ну да, как же, пять раз подряд смотреть «Если только» и каждый раз заливаться слезами до икоты — это, по-твоему, свидетельство здравого рассудка? — Это свидетельство того, что твой организм всего лишь исправно вырабатывает прогестерон, — снисходительно сказала Алиса. Сашка была неподражаема в своем комичном беспокойстве. Алиса даже представить себе не могла, что такой естественный процесс, как беременность, настолько сильно повлияет на ее неугомонную подругу и целиком перенаправит кипучую энергию в созидательное русло подготовки к будущему материнству. Слишком кипучую энергию в чересчур созидательное русло. Втайне Алиса тихо и искренне сочувствовала Вентворту и, пожалуй, даже понимала такую его загруженность на съемках. Тут и сверхурочно работать с превеликой радостью согласишься. — Сегодня вечером собираюсь пересмотреть «Титаник», — меланхолично сообщила Сашка и с сожалением облизала пустую ложку. Несколько секунд Алиса изумленно смотрела на нее, а потом расхохоталась. — Я рада, что ты смогла прилететь, — подперла Саша щуку рукой. — Даже готова спасибо сказать Джею, что он нашел рычаги воздействия и вытащил тебя сюда. — Из-за этих его рычагов я две недели из операционной не вылезала, чтобы накопить несколько свободных дней, — проворчала Алиса. — На меня уже косо смотрят. — Ой, да брось! Ты столько лет просто жила в своем госпитале, что тебе простят легкие перестановки в графике. — Вообще-то, есть еще такое понятие как репутация. — И она у тебя такая кристально чистая, что аж зубы сводит! Слушай, — вдруг вспомнила Алекс, — мы же тебе еще туфли не купили! И она начала было выкарабкиваться из-за стола, забавно придерживая рукой увесистый животик, обтянутый футболкой. — Сиди, — взмахнула рукой Алиса. — Я их еще вчера купила. Представь себе, я вполне способна сделать это самостоятельно. Тем более знаю я твои вкусы, для тебя лучшие туфли — это кеды. Саша плюхнулась обратно. — Не-а, — протянула она, — сама понимаешь, формат мероприятия таков, что в кедах не пойдешь. Дресс-код, чтоб его. Без шпилек никак. Ничего, я все продумала, я под столом разуюсь. Там у них скатерти длинные. Предстоящий ланч Голливудской ассоциации иностранной прессы, на который Джаред уговорил пойти Алису, был ее головной болью последние три дня. Собственно, он даже не уговаривал, просто спокойно проинформировал, что ему нужна спутница, и тем самым поставил ее перед фактом, а она от растерянности не стала спорить. Это потом выяснилось, что этот «подумаешь, обычный обед», как беспечно выразился Джаред, организуют основатели «Золотого глобуса», и мероприятие традиционно собирает внушительное количество голливудских знаменитостей всех мастей. Алиса затосковала и начала мысленно изыскивать способы, как бы отказаться, но, как назло, Джей больше не возвращался к обсуждению вопроса, видимо, сочтя его совсем уж незначительным. Тут-то, очень кстати, объявилась Александра. Вентворт, чья карьера находилась на подъеме после ошеломляющего успеха первого сезона шоу, тоже оказался в числе приглашенных. Алекс, к светской жизни абсолютно равнодушная, в этот раз будущего супруга отпускать не пожелала и беременным прицепом последовала за ним, чем несказанно обрадовала Алису, которую предстоящий выход напрягал чрезвычайно. — Не боись! — покровительственно сказала ей Алекс. — На этом междусобойчике никому ни до кого нет дела. Все заняты исключительно своими неотразимыми персонами. Много речей ни о чем и взаимных благодарностей. Из плюсов — по слухам, там неплохо кормят. По отношению к Джареду Александра заняла прохладный нейтралитет. — Я скорее поверю, что тебя внезапно настигли слепота, глухота и помутнение рассудка, чем пылкая страсть к младшему Лето, — обозначила она свою позицию. — Однако по себе знаю, что на чужих ошибках еще никто никогда ничему не научился, поэтому валяй — совершай собственные. Краткий и пафосный монолог произвел бы большее впечатление, если бы спустя секунду Алекс не склонилась к Алисе и с извечным женским любопытством не поинтересовалась: — Ну, и как он? — В смысле? — растерянно хлопнула ресницами Алиса. — В прямом. В самом животрепещущем — как он в постели? — Шу-у-урик! — шепотом завопила Алиса, озираясь по сторонам. — А что тут такого? — невозмутимо пожала подруга плечами. — Если уж одарили его небеса так щедро внешностью и талантами, может, в чем другом ущемили? — Не ущемили! — процедила Алиса, чувствуя, что стремительно краснеет. — Ага, — многозначительно изрекла Александра и замолчала. Она разглядывала Алису с интересом, словно пыталась отыскать в ней некие внешние изменения, вызванные переменами в личной жизни. — Ладно, — признала она наконец, — ничего не попишешь — классно выглядишь. — Спасибо, — усмехнулась Алиса, — сомнительный какой-то комплимент. — Какой есть, — Алекс наклонилась к ней ближе, подцепила пальцами кулон на витом кожаном шнурке. — Что за камень? Ты же раньше только золото носила. Алиса неожиданно смутилась, легонько потянула подвеску к себе. — Сердолик. Из Марокко привезла. — Красивый. Прямо живое солнце. Что-то я не помню, чтобы ты его покупала, — нахмурилась Сашка. — Это подарок, — коротко ответила Алиса. — Подарок, — протянула задумчиво Александра, оглаживая пальцами теплую поверхность камня. — Уже тогда, значит. — Это был дружеский жест, не надо искать в нем подтекст! — Чего его искать, он как на ладони! — насупилась Алекс и не выдержала: — В Марокко ты еще с Колином была! — Саша, прекрати, — тихо сказала Алиса. Та прекращать не захотела. — Колин ведь тоже, скорее всего, будет на этом ланче, ты не подумала? Может получиться некрасиво, — сказала Алекс и уточнила, — может получиться шкандаль и последствия. Учитывая ирландский темперамент. — Его не будет, — Алиса отвела взгляд. — Он в Таиланде. К разговору этому, состоявшемуся два дня назад, больше не возвращались, к огромному облегчению Алисы. — …Черт, десерт какой-то маленький был! — вернул ее в реальность озабоченный голос Сашки. — Ты свой доедаешь? Алиса пододвинула ей свою тарелку с нетронутым чизкейком. — Мне на двоих, — деловито пояснила Алекс. — Как раз две порции получаются. А тебе надо беречь фигуру. Джей, небось… ух ты! Она вдруг отложила ложку и опустила ладонь на живот. Лицо ее приняло то хорошо знакомое Алисе сосредоточенно-самоуглубленное выражение, которое она сотни раз наблюдала у своих пациенток. Опустив ресницы, Алекс слегка поглаживала живот, прислушиваясь к активной жизни внутри. — Знатно лупит! Пяткой, что ли? — пробормотала она с улыбкой и вздохнула: — Мне так и не сказали, кто там. Сколько раз на узи была — не могут рассмотреть. Не видно, говорят. Словно специально отворачивается! — Не передумала? Все еще мальчика хочешь? — улыбнулась Алиса. — Что за вопрос! — Сашка снова с энтузиазмом принялась за десерт. — Конечно, мальчика! Сама подумай, ну какой прок с девчонки? Тем более я совершенно не представляю, что с ней делать. Вент, тот на полном серьезе дочь ждет. У нас даже семейные разногласия случаются по этому поводу. Как же вкусно! — она причмокнула и зажмурилась, блаженствуя. — Ну, спорить-то уже все равно поздно, кто есть, тот есть. В апреле все и узнаем. Алекс кивнула и открыла глаза. В следующую секунду она переменилась в лице, глядя куда-то поверх плеча Алисы. — Что? — выдохнула та и испуганно обернулась. Прямо у нее за спиной, сдвинув темные очки на макушку, стоял… — Шеннон! — ахнула Алиса. — Нельзя же так подкрадываться! — Я не специально. Вы так увлеченно беседовали, — он сделал несколько шагов, подойдя к самому столику. — Привет, Алекс. Александра кивнула и совершенно неосознанным жестом скрестила обе руки на животе. Жестом ненужным и запоздавшим, потому что Шеннон и без того смотрел только на ее выпирающий круглый живот. Повисшее молчание становилось все более тягостным. — Что ты здесь делаешь? — несмело поинтересовалась Алиса. Он как-то странно дернул шеей и ответил, не сводя глаз с Алекс: — Я был неподалеку. Джей попросил подхватить тебя. У вас, вроде, какое-то мероприятие сегодня. — Да, конечно, — видя, что Сашка по-прежнему пребывает в полнейшем ступоре, Алиса поспешно поднялась. — Мы, и правда, засиделись. Едем, да? — Едем, — согласился Шеннон и спросил: — Тебя подвезти, Алекс? Та затрясла головой: — Я… я на такси. Нам все равно не по пути. Увидимся, Алиска. Пока. — До встречи! — завершила ее скороговорку Алиса. До машины дошли молча. Усевшись на сидение, Шеннон задумчиво побарабанил пальцами по рулю и повернулся к Алисе. — Нет, — твердо сказала она, глядя перед собой, — даже не пытайся. Я ничего не стану тебе объяснять. Если считаешь нужным, задай вопросы Алекс. — Задам. Еще как задам, — негромко произнес он. — Значит, апрель, говоришь?

***

Колин нетерпеливо мерил шагами гостиную, время от времени поглядывая на настенные часы, выполненные в уж очень авангардистской манере. Кубики с цифрами были разбросаны в хаотичном порядке чуть ли не по всей стене и сходу разобраться, который час было совершенно невозможно. Это раздражало. Собственно, как и все в этом доме, который Клодин, устав кочевать по отелям, арендовала вместе с мебелью и всем барахлом. Владелец явно был горячим поклонником современного искусства, о чем свидетельствовали абсолютно невменяемые, с точки зрения Колина, картины на стенах, безделушки неопределенного назначения на многочисленных полках и сама мебель с обилием острых углов и изломанных линий. Своего апофеоза нестандартные устремления неведомого дизайнера достигали в столовой, выдержанной в красных и белых тонах. Массивные стулья были сделаны из искусственного камня и сидеть на них представлялось возможным лишь подложив под зад подушку, над головой угрожающе нависали круглые полосатые светильники, живо напоминающие осиные гнезда, ну, а пол и стены украшали громадные спиралевидные круги, подобные хорошо известным кругам инопланетян на полях возле Эйвбери. После короткого созерцания новаторских находок поклонника авангардизма глаза неудержимо норовили собраться в кучку. Колин с удивлением осознал, что рожден консерватором, и ел на кухне, приткнувшись за барной стойкой. — Кло! — не выдержав, позвал он. — Сколько можно возиться? — Не ори! — с достоинством откликнулась откуда-то сверху сестра. — Еще уйма времени. Колин вздохнул и, сняв пиджак, рухнул в кресло возле журнального столика. Он вернулся из Бангкока сегодня утром, проведя в самолете семнадцать с половиной часов, устал, хотел спать и не испытывал абсолютно никакого желания идти на какой-то там ланч, пусть даже это был ланч HFPA. Но ассистентка и пиар-менеджер насели на него с обеих сторон и принялись настойчиво долбить о том, что мероприятие такого уровня игнорировать просто неприлично, что само приглашение уже много о чем говорит, что засветится лишний раз на публике накануне премьеры совсем не помешает и прочее, прочее, прочее. Колин эмоционально высказал им все, что думал о званых обедах и навязчивых помощниках, и с ненавистью влез в костюм. Устроившись в кресле, Колин машинально потянул к себе валявшийся на столике журнал. Им оказался старый еще январский номер Los Angeles Weekly. Колин всегда недоумевал, зачем Клодин скупает тонны этой желтой макулатуры. — Кто предупрежден — тот вооружен! — непреклонно заявляла Кло.- Я должна знать, что за небылицы о тебе пишут. Равнодушно пролистав таблоид, Колин неожиданно зацепился взглядом за фотографии на развороте. Подводка к фото информировала, что в последнюю неделю уходящего года Джаред Лето был замечен в швейцарском городке Монтре в компании незнакомки, где пара, по всей видимости, и проводила рождественские каникулы. Ну да, Джей обмолвился, что праздники провел в Европе, ни о чем конкретно не распространяясь. Впрочем, Колин особо и не расспрашивал. Судя по протестующе выброшенной руке и старательно отворачиваемым лицам, ни сам Джа, ни его спутница восторга от фотосессии не испытывали. Девушку вообще рассмотреть было невозможно, настолько старательно она пряталась в капюшон. Разве что на первой фотографии, и то только кончик носа, губы и подбородок. У Колина вдруг вспотели ладони. Вцепившись в журнал, он впился взглядом в малоинформативное фото. Темные джинсы, заправленные в сапоги, красная «аляска» с капюшоном в богатой опушке, забавные полосатые митенки на узких ладонях — так одевались миллионы девушек. Но идеальная линия подбородка… прямой нос… губы, словно хранящие едва уловимую загадочную полуулыбку. Отбросив журнал, Колин встал, дернул узел галстука, неожиданно сдавившего горло почище удавки, заходил по комнате, ероша волосы. — Да ну, на фиг! — вслух произнес он, останавливаясь и глядя прямо перед собой. — Примерещится же такое! — Я готова! — объявила, спускаясь, Клодин. — Поехали. Тряхнув головой, как будто отгоняя наваждение, Колин подхватил пиджак и вышел вслед за сестрой. Холл отеля «Беверли Хилтон» гудел подобно растревоженному улью. Моментально атакованный многочисленными представителями аккредитованной на мероприятии прессы, он некоторое время добросовестно фотографировался на фоне синих баннеров со скромным изображением вожделенной статуэтки и надписью Hollywood Foreign Press Association, раздавал стандартные блиц-интервью и послушно улыбался в кадр. Честно отработав свои минуты, Колин сошел с красной дорожки и протолкался через толпу к Клодин. Та что-то оживленно обсуждала с субтильной длинноволосой личностью трудноопределимого пола. — Джа не видала? — спросил он. — Мелькнул где-то, — рассеянно ответила сестра. — Зачем он тебе? — Да так, спросить кое о чем хочу, — туманно ответил Колин. — Вон он, фотографируется, — кивнула Клодин в сторону баннеров. Колин оглянулся. Джей, в черном с головы до пят, что-то быстро говорил в подсунутый ему микрофон. Вот он улыбнулся, покивал, а потом, ловко поймав за руку стоявшую спиной темноволосую девушку, легко развернул ее к себе, уверенно располагая руку на талии. Колин, не шевелясь, стоял посреди людского моря, которое сдержанно обтекало его со всех сторон. Опустив руки, он смотрел на улыбающуюся пару, позировавшую фотографам. А в голове, внезапно ставшей легкой и пустой, зудящей мухой зависла лишь одна коротенькая мысль. Не примерещилось.