Не с тобой

Швейцария, Рождество Алиса отключила телефон и сунула его в карман толстовки. Зябко повела плечами, пожалев, что не накинула куртку, но возвращаться в комнату не хотелось. Закрыв на мгновение глаза, она прислушалась. Тишина. Такая невероятная, всепоглощающая, что начинало казаться, будто подводит слух, отказываясь распознавать окружающие звуки. Со слухом было все в порядке, просто не было звуков. Вокруг было настоящее царство зимнего безмолвия и уединения. Алиса медленно вдохнула хрустящий от чистоты и мороза альпийский воздух. Классическое двухэтажное шале, куда полчаса назад их привез приветливый хозяин, располагалось в пологой чаше, образованной склонами гор. Горы до определенной, очень четко видной линии были сплошь покрытыми строгими заснеженными пирамидами елей и сосен, а выше вспарывали небо тающими в дымке сумерек белыми вершинами. Ее охватило острое чувство нереальности происходящего. По телу пробежал озноб, и она снова, в который уже раз, подумала: «Что я здесь делаю? Зачем я здесь?» Мысли всколыхнулись, привычно ложась в прежнее русло. Мысли, приносящие лишь горечь и стыд, вызывающие одно желание — убежать, спрятаться, исчезнуть, забыться. Ты думала, что все еще много значишь для него, глупая и самонадеянная женщина? Что его сердце так же рвется от боли, как и твое? Что так же, как ты, в разлуке он не живет, а всего лишь двигается и дышит, проживая каждый бесконечно долгий день со слабой верой, что следующий принесет… Что? Прощение? Облегчение? Забвение? Надежду? Поделом. Ты все это заслужила. За то, что готова была забыть предательство, простить боль и унижение, за то, что хотела и готова была вновь учиться верить. За то, что где-то глубоко в душе, куда боялась и не желала заглядывать, ты вновь позволила себе надеяться. Надеяться на то, что разбитое еще возможно склеить. Его ведь даже осуждать сложно. Он просто поступает, как должен поступить мужчина. Заботится о своем ребенке и его матери. О тех, кто нуждается в его заботе. О тех, кто отныне составляет его семью. Что может быть естественнее? И теперь ты в его жизни просто лишний, нарушающий гармонию элемент. … В дверь постучали. — Входи, — не оглядываясь, сказала Алиса. Она слышала, как вошедший уверенно пересекает пространство спальни, останавливаясь в распахнутых дверях, ведущих на широкий балкон, и почти сразу же почувствовала, как чужие руки набрасывают ей на плечи куртку. — Спасибо! — пробормотала она. — Ты простудишься, — сказал Джаред у нее за спиной. — Не верится, правда? — произнесла Алиса. — Настоящее белое безмолвие. А в пятистах метрах ниже по вертикали зеленеет яркая травка. Мне сложно это осознать. Джаред помолчал. — Мне тоже, — наконец сказал он. И ей показалось, что говорит он вовсе не о смене климатических поясов в Альпах. Сумерки сгущались. Внизу в долине живыми светляками один за другим зажигались веселые огоньки. — Давай поужинаем здесь, — предложила, оборачиваясь, Алиса. Джаред удивился. — Здесь, на балконе? На улице мороз, Эли. — Всего лишь несколько градусов, — беспечно пожала она плечами. — Мы можем одеться потеплее и выпить глинтвейна. Здесь так красиво! Джей с сомнением перевел взгляд на окружающую красоту, которая потихоньку растворялась в наползающей темноте. — Хорошо, — согласился он. — Жди здесь. Я обеспечу сервировку стола и доставку блюд. У двери он вдруг остановился, обернулся. — Все в порядке? — спросил он, пристально глядя ей в лицо. Алиса кивнула головой. Этот вопрос в разных вариациях она слышала раз десять за последние сутки. Она старательно изображала оживление и радость, не чувствуя ни того, ни другого. Вряд ли она смогла обмануть его своим жизнерадостным видом, иначе пресловутый вопрос не звучал бы так часто. Пожалуй, только на самом выступлении ей удалось забыться. Не самая престижная и вместительная площадка и далеко не поражающая воображение толпа поклонников — преимущественно молодые и очень молодые люди. Но то, что происходило на сцене, и какой отклик это находило в зале — это стоило увидеть и почувствовать. Стоя за кулисами, Алиса ощущала себя частью огромного живого организма, который пел, двигался и даже дышал в едином ритме, навязанном четырьмя совершенно сумасшедшими парнями. Широко раскрыв глаза и время от времени забывая дышать, Алиса наблюдала за мечущимся на ограниченном пространстве сцены живым сгустком энергии и драйва, и никак не могла узнать в нем своего спокойного и уравновешенного родосского спутника. В какой-то момент в перерыве между песнями она вдруг обнаружила, что он уже не носится как заведенный по ту сторону кулис, а нависает прямо над ней, прижимая к стене своим разгоряченным телом. Быстро наклонившись, он впился в ее губы коротким требовательным поцелуем. Через секунду, оставив ее в полном смятении, он вновь был перед восторженно взвывшей толпой. Смятение еще больше усилилось, когда вечером за ужином, вернувшись в безмятежно-расслабленную ипостась, Джаред вдруг заявил в своей привычной манере: — А не отправиться ли нам покататься на лыжах? По-моему, очень подходящее занятие в Рождество. Алиса засмеялась. — Ну, для этого, как минимум, нужен снег. За окном, по обыкновению, шел дождь. — Так речь же не о Лондоне. Куда нормальные люди ездят кататься? — спросил Джей сам у себя и сам же ответил: — В Альпы, допустим. У Алисы появилось стойкое ощущение, что он не шутит. — Джей, — настороженно произнесла она, — я не умею кататься на лыжах. То есть совсем не умею, понимаешь? Я последний раз на них стояла в пятом классе на уроке физкультуры. И не скажу, что это был прямо такой уж захватывающий опыт. — Подумаешь! — фыркнул он. — Я вот тоже не умею, и что с того? Надо же когда-то начинать, верно? — Но я даже вещей с собой никаких не взяла! У меня в рюкзаке только смена белья! — она осеклась, потому что увидела, как вспыхнули глаза Джареда. — О, — произнес он, — уверяю тебя, этого вполне достаточно! Он перегнулся через стол, приблизил к ней свое лицо. — Билеты на рейс до Лозанны забронированы, шале в горах я снял еще месяц назад. У тебя просто нет другого выхода. … За дверью завозились. Алиса поспешила на помощь, но дверь распахнулась раньше под воздействием пятой точки Джареда. Держа в руках поднос, нагруженный всяческой снедью, он спиной ввалился в комнату. — Скорее! — заторопился он, указывая глазами на бокалы с глинтвейном. — Я его только что приготовил, остынет! Ужин, сервированный на балконном столе, был скромным: фрукты, пресловутый швейцарский сыр, песочное печенье специально к глинтвейну, крошечные канапе с самыми разными составляющими, купленные оптом по дороге в горы. Композицию венчала плавающая свеча в закрытом подсвечнике. Горячее вино в толстостенном бокале приятно грело озябшие руки, дразня обоняние ароматом пряностей. — Счастливого Рождества! — проговорил Джаред. — Счастливого Рождества! Они маленькими глотками отпивали глинтвейн, наблюдая, как на фоне ночного неба выписывают затейливые танцевальные па редкие снежинки. — Жалко, что елки нет! — вдруг огорчилась Алиса. — Какое Рождество без елки? — Во дворе их целых три, — успокоил ее Джей. — Хочешь, завтра нарядим какую-нибудь? — Хочу! — оживилась Алиса. — Знаешь, в России мы почти никогда не праздновали Рождество. В моем детстве это считалось идеологически неверным. Зато праздновали Новый год. Я очень долго искренне верила, что Дед Мороз, Санта Клаус по-вашему, — разъяснила она и улыбнулась, — действительно существует. И, хотя на нем был раритетный тулуп овчиной кверху, который целый год висел в кладовке под лестницей, высоченные валенки, в которых мой дед каждое утро выходил чистить снег, и ежегодно обновляемая свежей ватой борода, это был самый что ни на есть настоящий Дед Мороз. Иначе как можно было объяснить, что в мешке у него обнаруживался именно тот подарок, о котором молча, втайне от всех мечталось на протяжении года. Не знаю, какая там была магия, но дед никогда не ошибался… А потом он умер. Алиса смотрела на подрагивающий огонек свечи. — Дед Мороз продолжал приходить, вот только перестал угадывать с подарками. И разговаривал уже папиным голосом. — Мы с Шенном не знали отца, — помолчав, произнес Джаред. — Всегда была только мама. А насчет подарков … Иногда в качестве подарка на Рождество была только горстка конфет. Но шумный праздник был всегда. Мама это умела. Они замолчали, погруженные каждый в свои мысли и воспоминания. Опустели бокалы. С тихим шипением утонул в расплавленном воске фитиль, погасив квелый огонек. Стало заметно холоднее. Облака, сулившие снег, неожиданно растворились, открывая щедро усыпанное звездами ночное небо. — Красиво! — негромко проговорила Алиса по-русски. Джаред покосился на нее, вслушиваясь в незнакомую речь. Она улыбнулась. Он поймал ее руку, сжал холодные пальцы. — Ты замерзла, — сказал он. — Пойдем в дом. Алиса не стала спорить, покорно поднялась, на ходу снимая куртку. Джаред зашел в спальню вслед за ней, плотно закрыл балконную дверь. Алиса, не шевелясь, стояла возле широкой кровати. — Спокойной ночи, — пожелал он негромко. Она молчала. Джей кивнул и направился к двери. — Не уходи, — глухо произнесла она и добавила едва слышно: — Останься.