Флора и Фауна

— Ты опять отца до белого каления довести успела? На пороге комнаты юной мисс Нигмы стояла не кто иная, как Памела Айсли, известная в Готэме как Ядовитый Плющ. Женщина, скрестив руки под грудью, вперила требовательный взор на дочь, которая возилась в огромном комоде, пытаясь запихнуть туда недавно купленные упаковки кошачьего корма. Заслышав новости про очередную истерику Риддлера, Элис устало закатила глаза, протяжно выдохнув и с силой пихнув ящик так, что тот оглушающе громко захлопнулся — любой бы испугался такого погрома, но Пэм даже не шелохнулась, ожидая ответа от дочери. — Его бесит, что я принесла тех котят в дом? — негодующе прорычала девушка, не оборачиваясь, хотя в её обычно развесёлом мягком голосе звенела ледяная сталь. В отношении животных Элис была непреклонна. Пару дней назад Элис, возвращаясь из школы, притараканила с собой достаточно большую коробку, из которого доносился голодный, полный мольбы и помощи писк — кто-то, небрежно пометив маркером на боковой стороне коробки «В добрые руки», бросил пятерых котят, максимум месяц от роду, умирать на беспощадных осенних улицах Готэма. Разумеется, Загадочнику не особо понравилось пополнение в доме — и так, помимо оранжереи Памелы, содержат несколько голодных ртов в виде разной живности: от задиристого енота до бабуина-баскетболиста. А тут Элис принесла ещё пятерых найдёнышей… в общем, Эдвард сильно разругался с дочерью, и с тех пор они не общались. — Ага. — Мама, — Элис обернулась к Плющу с мольбой в ярко-зелёных глазах, — Разве я могла оставить этих малышей умирать?! Знаю я людей — ещё неизвестно, попадут ли они к хорошим хозяевам… их могут вышвырнуть в любой момент, могут мучить в новом доме… Я не доверяю людям! Голос мисс Нигмы звенел отчаянием, от которого сердце сжималось в стальные тиски. Пэм, предчувствуя, что разговор будет долгим, протяжно вздохнула и присела в ближайшее кресло. На кровати Элис мирно посапывал белоснежный Вихрь — кот как-то подозрительно спокойно отнёсся к тому, что по дому бегают пять пищащих пушистых комочков; спокойно или же попросту старался избегать надоедливых малышей, которые неуклюжими лапками пытались то и дело схватить приёмного отца за хвост, что, разумеется, тому не нравилось. — Не могу с тобой не согласиться, родная, — медленно произнесла Плющ, положив ногу на ногу. — Люди те ещё эгоисты и ублюдки… возомнили себя «царями» природы и считают себя её полноправными хозяевами! — женщина презрительно скривилась. — Хороший хозяин не будет доказывать собственное превосходство за счёт братьев меньших — это уже тирания какая-то получается, — горько усмехнулась Элис. После недолгого молчания девушка опустила взгляд вниз и с особым разочарованием вздохнула. — Разве можно обижать тех, кто слабее тебя? Почему люди легко могут позволить себе облить кислотой месячных котят или задавить щенка машиной? Кому они доказывают свою силу за счёт беспомощных малышей… — в глазах Нигмы стояли слёзы, которые она старательно сдерживала из последних сил, хотя по тяжёлому дыханию Пэм всё уяснила для себя — для её дочери это очень больная и животрепещущая тема. — Даже звери не позволят себе никогда обидеть человеческого ребёнка — они понимают, что перед ними не взрослая особь, способная постоять за себя, а всего лишь детёныш. Получается… животные человечнее людей? На это Пэм было попросту нечего сказать — да, она была некой царицей растений, но с животным миром также была в ладах, в отличие от того же Эдди. Если Риддлер негодующе шипел на Халка, который снова удачно украл его трость-вопрос, то Плющ спокойнее относилась к тому, что животные Элис любили большую часть времени проводить в цветнике. Вихрь так особо любил развалиться на траве на солнечной стороне и довольно спать весь день; причём спал обычно возле зарослей валерианы. Но животные — не люди. Они не станут просто так губить растения, ради забавы. — Увы, это так, цветочек, — в голосе Пэм сквозила неимоверная тоска, которую она разделяла с дочерью. Любовь к природе Элис унаследовала от матери. С юных лет посиделкам за компьютером она предпочитала походы. Ей нравилось хотя бы раз в неделю вырваться из душного мрачного города на лоно природы, побыть в тишине и спокойствии, ощутить себя частью этого прекрасного мира. Пение птиц — не тех, что развлекают хозяев в клетках, а свободно парящих в небе или сидящих на ветках высоких сосен — для Элис было мелодичнее и слаще любой мелодии. Прохладная вода из звонко журчащего ручейка — вкуснее любого напитка. Свежий ветер, весело треплющий непослушные рыжие локоны, вселял в её сердце уверенность и любовь ко всему, что её окружало. — Выходит, это ты большую сумму денег с кредитной карты отца перевела в приют для бездомных животных? — виноватая улыбка Элис выдала ту с потрохами — да, это сделала она. Потому что кто ещё, кроме Пэм, мог это сделать? Только Элис. — У них там привезли слишком много искалеченных кошек и собак, многим из которых срочно требовалась операция… — При этом человеку ты чёрта с два переведёшь, — едко заметила Плющ, на что получила полыхающий ненавистью взгляд дочери. Нет, Элис злилась вовсе не на мать, а на несправедливость, царившую в современном обществе по отношению к животным. — Знаешь, мам, современная медицина способна выявить самые тяжёлые заболевания у ребёнка, когда он находится в утробе матери, — люди сами «награждают» жизнью больных детей, а потом вымаливают милостыню, мол, «помогите скопить деньги на операцию»… не спорю, бывают случаи критические, но зачастую происходит именно так, как я сказала, — Нигма яростно ощерилась, её взгляд полыхал истинной злостью. — А животных калеками делают сами люди! Они ради забавы могут отрубить лапу котёнку, могут избить до полусмерти собаку… звери сами себя никогда не станут калечить, в отличие от людей. Поэтому я с радостью помогу, чем смогу, раненому псу или кошке, чем больному ребёнку, как бы сурово это ни звучало. Последнюю фразу Элис произнесла со стальными нотками в голосе, её обычно развесёлый и добрейший взгляд метал молнии в тысячи вольт. Юная Нигма порой навещала после школы приюты для бездомных животных, таща туда огромные пачки корма и самодельные игрушки. Эдвард уже опускал язвительные замечания, мол, их дочь надо отдать в клуб юных натуралистов, на что Пэм ему строго отвечала — Элис сама себе натуралист. А уже если она и станет частью подобного клуба, то только в качестве его основателя и лидера. Как нельзя кстати, в комнату Элис ввалилась вся дружная пищащая армада. До сего момента спавший Вихрь, проснулся против воли с видом измученного бессонными ночами и надоедливыми детьми отца, поднялся, выгнув спину дугой, после чего спрыгнул с хозяйской постели и направился прочь, искать другое место для сна. — Ты дала им клички? — решила перевести тему в благоприятное русло Айсли. Взгляд Элис, к счастью, прояснился, и девушка снова улыбнулась в своей бойкой манере: — Конечно! Вот этот рыже-бурый, — девушка указала на котёнка, что, распушив хлипкую шёрстку, вовсю таращился и шипел на собственное отражение в зеркале, — Каштан. Светленькая, — малышка песчаного окраса воинственно мутузила задними лапками пищащего и вырывающегося из захвата серого в чёрные полоски брата, — Мимоза. Дерущийся с ней комок шерсти — Калатей. Вон та, — Элис указала на робко примостившегося белого котёнка с прекрасными голубыми глазами, — Космея. Ну, а это… К дравшимся Мимозе и Калатею подлетел грозно распушившийся чёрный клубок меха, вовсю зашипевший на брата и сестру, что те, опешившие и нашароханные, поджав ушки, позабыли о сражении и разбежались, кто куда. У воинственной малышки были удивительного янтарного цвета глаза, как у её брата Каштана, который в кои-то веки отвлёкся от драки с собственным отражением и заинтересованно наблюдал за происходящим. Ещё пару раз зашипев, кошечка пошла обходить территорию, не желая ввязываться в глупые игры братьев и сестёр. — … Остролист, — после недолгого задумчивого молчания, Элис медленно протянула: — Знаешь, мам… если папу так бесит увеличение количества голодных ртов дома, то мы можем раздать малышей. Но я не собираюсь их отдавать абы кому! — зелёные глаза девушки протестующе полыхнули, мол, даже не пытайтесь меня отговорить. — Мы можем раздать их друзьям и знакомым… — Разумное решение. На пороге комнаты дочери стоял Риддлер, с гордостью наблюдающий за своими женщинами. Те, в свою очередь, резко обернулись: у Элис челюсть отпала до пола от похвалы отца, который долго с ней не общался с того момента, как она принесла в дом пятерых найдёнышей, а Пэм задумчиво нахмурилась, пытаясь угадать, что же захочет им сказать Эдвард. Нигма прошёл вглубь комнаты и тепло посмотрел на своих дам, не прекращая едва заметно улыбаться, после чего почти незаметно кивнул: — Раздать котят — прекрасная идея. К тому же, наши друзья не какие-то мучители… — Даже если вспомнить то, что большинство из них — бывшие пациенты Аркхэма? — приподняв бровь, прохладно поинтересовалась Памела, на что Элис прыснула. — Я тогда сейчас напишу объявление на своей странице в Фейсбуке, не нужен ли кому маленький комочек счастья в дом, — лицо Элис озарилось искренним, переполняющим её счастьем, и девчонка спешно рванула к компьютеру, нетерпеливо стуча ногой и ожидая, когда же тот включится. Пэм вышла вместе с Эдди из комнаты Элис, причём Плющ хитро улыбалась, искоса поглядывая на Риддлера. — Признайся, ты и рад избавиться от этих котят. — Ты поосторожней с выражениями, а ни то Элис услышит и решит, будто мы их утопить хотим, — едко заметил мужчина, на что получил прожигающий взгляд исподлобья от Ядовитого Плюща, который Эдди красиво проигнорировал. — Не то, что бы сказать рад, но доволен, что в доме станет хотя бы на пять пищащих ртов тише. Да и у Вихря явно голова уже болит от верещания и шипения дерущихся котят… — Мне напомнить, сколько ты выпивал в день анальгина, когда Элис только родилась? — прохладно поинтересовалась Памела, на что улыбавшийся Эдди помрачнел и покачал головой, вспоминая то время, когда они с Пэм мучились бессонными ночами из-за капризов маленькой Нигмы. Что интересно, когда её вставал утешать Эдди, успеха он добивался категорически редко, сравнимо разве что с выигрышем в лотерее; в то же время на руках Пэм девочка успокаивалась быстро и через несколько минут уже мирно посапывала на руках матери, к вящей зависти Загадочника. Он тогда пытался проверить, не использовала ли бывшая готэмская злодейка в очередной раз свои «чары», теперь уже на их дочери, на что постоянно получал светящийся гордостью взгляд Пэм и её язвительные замечания по типу «Дочь меня больше любит, смирись». Риддлер встряхнул головой, отгоняя воспоминания: — Не нужно. Главное, что теперь котят распределим… думаю, Джонатан будет рад кошачьей компании. Или, скажем, Джервис. — Ещё вопрос, пройдут ли они отбор от Элис, — весело усмехнулась Айсли, — Она ведь будет придирчиво отбирать кандидатуры хозяев, чтобы убедиться, что её малюткам ничто не угрожает. Эдди резко затормозил, оторопело воззрившись на подругу, в его глазах промелькнуло нечто вроде притворного ужаса: — Только не говори, что Элис животных называет своими детьми, малютками и прочими ласковыми прозвищами! Я этого не вынесу. — А в чём проблема, собственно? — Ты так обращаешься к растениям. Она — к животным, — Эдвард закатил глаза, протяжно вздыхая и медленно качая головой по типу «И куда я попал…». — Повезло мне, что уж — дома живут воплощения двух древнегреческих богинь. Одна — Флора, богиня-покровительница растений. Другая — Фауна, защитница и лучшая подруга животного мира… отдайте меня на растерзание гиенам Харли, я готов умереть. Разумеется, никто не собирался отдавать Риддлера гиенам мисс Квинзель — как бы ни любила Элис Бада и Лу, за любимого папу она глотку порвёт любому. Ну, или боевым кличем Тарзана призовёт воинственного енота, натасканного по-питбулевски, не выспавшегося манула, который вас готов сожрать в любое время дня и ночи, или же бабуина, в которого вселился дух Майкла Джордана. И попробуй угадай, с кем встреча пройдёт хуже…