Кошмары

      Лука ненавидит целовать её пальцы, когда на них остался запах тлеющего табака. Лука вообще ненавидит эту её дурацкую привычку — тянуться к сигаретам каждый раз, когда плохо. Вряд ли это решит все её проблемы, но скорее всего, приблизит к раку легких. Он ведь не тянется к бутылке каждый раз, когда вспоминает своих близких, погребенных под грудой камней… А иногда так хочется.       Лука просыпается посреди ночи от того, что чувствует, как мороз ласкает выглядывающие из-под одеяла ноги и покалывает в кончиках пальцев. Он протирает глаза, при лунном свете пытается нащупать рядом спящую Эбби, и спросить, почему она не закрыла после себя окно. Рука гладит пустующее место рядом.       Ковач тяжело вздыхает, когда замечает её силуэт в углу комнаты у распахнутого настежь окна. И тоненькая струйка сизого дыма стройной вуалью тянется к открытому пространству, пытаясь вырваться наружу.       — Эбби?       Локхарт вздрагивает. Всю ночь кошмары мучали её и в конце концов, сдавшись, она решила, что пытаться уснуть бессмысленно. Всё равно, что утром её ждет смена и в этот раз они не имеют права опоздать. Несколько чашек кофе должны привести в порядок. Должны…       — Лука? Почему ты не спишь? — её голос звучит так, будто она действительно не понимает причины.       — Ты ещё спрашиваешь?       Эбби не видит его лица, но знает, что уголки губ Ковача искривляются в насмешливой улыбке. Шуршат простыни — он перелазит через всю ширину кровати и вырастает рядом с ней. Ревниво выхватывает недокуренную сигарету из тонких пальцев и выбрасывает в окно. Длинные крепкие руки Ковача обвивают её талию, притягивают к себе. Холодная гусиная кожа давно замерзшей Эбби заставляет вздрогнуть разогретое под одеялом тело Луки даже через футболку.       Подбородком он упирается в её макушку, и смотрит в окно: там пляшут снежинки, в медленном танце опускаясь на землю. Зима прогнала позднюю осень и отвоевала для себя вторую половину ноября. Похоже, что заморозки вновь принесут им наплыв пациентов в больницу. Так случается каждый раз, когда люди не готовы к резкому наступлению зимы.       Эбби прижимается щекой к широкой груди Луки и закрывает глаза. Несколько минут она молчит.       — Продай свои мысли, — просит он, воруя её фразу.       Эбби улыбается и выдыхает в грудь.       — Надо закрыть окно.       — Точно, — спохватывается Лука. Его рост позволяет не прикладывать каких-либо усилий и лишних передвижений по комнате, чтобы сделать то, о чём она просит. Он тянется рукой и стягивает оконную раму вниз.       — Ты злишься? — осторожно уточняет Локхарт.       Лука молчит и только шумно выдыхает. Лука всегда достаточно терпелив, и сдержан, и порой она пугается, не зная, переживает он или ему все равно. Сам же он решает, что отложить подобный разговор следует до утра. Ночью хочется прижать её к себе и никуда не отпускать.       — Пойдем обратно в кровать, — просит он. — Рано вставать. Тебе и мне.       Утром Эбби открывает глаза и смотрит в потолок. Даже не нужно поворачивать голову, чтобы убедиться — Луки рядом нет. Вероятно, он может быть в ванной, или на утренней пробежке, или ещё где-нибудь. Он-то, в отличие от неё, птица ранняя, успевает сделать много дел, пока она спит.       Стук в дверь заставляет Локхарт подорваться с места и схватить халат, мирно висящий на спинке стула. Как и обычно, в номер подают завтрак. Лука вновь позаботился об этом.       — Спасибо, — мило улыбается Эбби официанту и закрывает дверь.       Она вздрагивает, когда оборачивается: холодный взгляд пронизывает похуже того ночного ветра, проникшего в открытое окно. Лука, застывший в дверном проёме ванной, изучает её лицо, рассматривает, будто чужое.       — Завтрак подали? — зачем-то уточняет Лука, хотя прекрасно видит рядом с Эбби сервированный стол тарелками, чашками, из которых клубится пар, рядом лежит утренняя газета и стоит роза в вазочке.       — Да, — поджимает губы Эбби. — Лука, я…       — Остывает кофе. Садись, выпей, я сейчас, — Ковач вновь скрывается в ванной.       Эбби пожимает плечами и забирает свою порцию кофе. Мажет булочку маслом и после первого куска, понимает, что нет аппетита. Взгляд всё время устремлен в сторону белой двери. Она даже думать не хочет о том, что он сидит там, лишь бы не попадаться на глаза.       Эбби вздыхает. Порой его сдержанность сводит с ума.       — Лука? Мы опоздаем! — кричит она.

***

      Эбби задумывается о том, что с таким темпом работы и наплывом пациентов, помощь вскоре понадобится ей самой. Сегодня, как на зло, всем почему-то захотелось взвалить на её плечи всю работу. Но больше всего раздражает, что Лука ведет себя как мальчишка — на расстоянии рассматривает её каждый раз, когда Локхарт появляется в его поле зрения, но подойти не решается.       Перехватывая его прожигающий взгляд , Эбби вздергивает брови, будто спрашивая «что?» и вместо ответа, Лука уводит взгляд в пол. Его жест заставляет Локхарт закатить глаза. Рука невольно тянется в карман медицинской рубашки, в которой покоится смятая пачка сигарет. Кажется, она хотела выйти на перекур ещё полчаса назад.

***

      Поздно ночью Лука переворачивается на правый бок и тянется к спящей рядом девушке, желая уткнуться носом в шею. Ему всегда так лучше спится. Вместо этого удается только вдохнуть её аромат, пропитавший подушку. Лука протирает сонные глаза, садится в постели и обеспокоенно оглядывается по сторонам. Эбби словно растворилась в темноте.       — Эбби? — наспех одевая халат, Ковач заглядывает в ванную, где пусто.       Затравленным зверем он мечется по небольшой комнате номера. Паника накрывает с головой. Воспоминания о взрыве его прежнего дома врываются в мысли, выдавая ужасные картины из прошлого. Лука задыхается. Перебирает руками по двери и пулей вылетает в коридор.       — Эбби?       Эбби вглядывается в звёздное небо. Кто-то когда-то ей говорил, что если в зимнюю пору на небе много звезд, то утром будет мороз. Но кажется, что утра мороз не дождался и теперь больно обжигает легкие с каждой затяжкой.       — Эбби? — Лука с бега переходит на шаг и останавливается на выходе из отеля. Мерцающая вывеска с названием переливается на его вороных волосах фиолетовым и красным цветами, пока снежинки, одна за одной, ложатся на голову. Сигарета замирает в паре сантиметров от потрескавшихся губ. Локхарт смотрит на него и ожидает хоть какой-либо реакции. Она знает, что как минимум Лука должен сердиться.       — Докуривай, — Ковач прячет руки в карманах пальто, делает несколько шагов назад, все также прожигая взглядом девушку. Только он куда холоднее ночных морозов.       — Лука, я…       Эбби знает, что оправдаться не получится. Не в этот чертов раз. Но по крайней мере, она с уважением отнеслась к нему, и вышла покурить на улицу, не насыщая номер табачным дымом и запахом. Осталось еще на затяжки три, но Локхарт выбрасывает сигарету под ноги и отправляется следом за парнем.       — Лука, ты злишься? — первым делом спрашивает Эбби, забираясь с ногами в постель и утыкаясь подбородком ему в плечо. Ковач молчит. Он всегда так делает, когда недоволен. Терпит, молчит, а через некоторое время взрывается и вывешивает на неё всё своё недовольство. Это перенести легче, чем очередную встречу с матерью, но причиняет боль с такой же силой.       — Спокойной ночи, — Эбби целует его в плечо и отворачивается.       Она, правда, пытается заснуть, но получается плохо. Кажется, Лука тоже не спит. Слишком часто ворочается и тяжело вздыхает. Эбби прижимается к нему. Неожиданно горло раздирает кашель, и в груди печет. Второй приступ Локхарт пытается подавить, утыкаясь лицом в подушку, надеясь избежать всяких «я же тебе говорил».       Но Лука молчит.       Эбби заходится в третьем приступе и этого достаточно, чтобы привлечь к себе внимание. У Луки для подобных случаев в прикроватной тумбочке припрятан стетоскоп и небольшая аптечка. Сейчас он ведет себя как профессионал, сосредоточившись на болезни пациента и не обращая внимание на всякие попытки к её по-детски милым просьбам:       — Может, не надо?       — Задирай футболку, — требует он, кивая.       Эбби знает, что сама виновата. Меньше надо курить, больше слушаться парня. Лицо Луки выглядит сосредоточенным, брови сведены на переносице, а орлиный взгляд впивается в её тело. От холодного метала, прилипающего к груди, Эбби вздрагивает, и нервно смеется, закусывая губу. Лука улыбается, стоит только посмотреть на неё. Но лицо его меняется, беспокойство мелькает в глазах, когда он обнаруживает признаки болезни.       — У тебя хрипы в лёгких, — заключает он. — Может быть бронхит.       Ему, конечно же, хочется добавить что-то вроде «доигралась», или «сама виновата», но он почти что прикусывает себе язык, лишь бы не произнести подобную чушь.       — Тебе обязательно выходить ночью покурить? — Лука правда не понимает. Пытался, но без её помощи не обойтись. Эбби в последнее время мало чем делится с ним, и не ясно, что её гложет.       — Это всё кошмары, — признается Локхарт.       — Кошмары, — вторит Лука.       — Мне снится моя мать, а после снится, что у меня проявляется биполярное расстройство как и у неё. И в этих снах я часто делаю ужасные вещи, — признается Эбби. Удивительно, но сейчас ей становится гораздо легче. Имело смысл рассказать Луке раньше о проблеме.       Ковач внимательно слушает её беспокойство о возможности болезни, о том, как в своих снах она разрушает ему жизнь и часто дело идет к самоубийству. Все это время Эбби не смотрит ему в глаза, боится. И только на последних словах о том, что она не хочет подобной жизни, Эбби позволяет себе поднять голову.       — Ты же знаешь, что сны — это всего лишь переработка мозгом наших тревог, — успокаивает её Лука. К счастью, Эбби совсем не похожа на свою мать, думается ему. — Иди ко мне, — он чувствует себя виноватым. Злился на неё, не зная истинной причины ночных похождений и сигарет между её пальцами. Надо было выяснить правду раньше.       — Пожалуй, я возьму выходной, — произносит Эбби, думая, что так будет лучше. Ей и самой нужна помощь.       — Тебе стоит лечь в стационар.       — Ну уж нет.       — Там я смогу приходить к тебе каждый час и осматривать. Или кто-то из ребят поможет, если я буду занят.       — Лука, я не думаю, что всё серьезно. Может, это просто простуда. Я сдам анализы и сделаю рентгенографию, но не заставляй меня даже в больничный находиться на работе, — умоляет она.       — Ладно.       Эбби в смятении. Сидящая до этого в его объятиях, она отстраняется и заглядывает ему в глаза. Слишком быстро Лука согласился с её решением.       — Что? — невинно улыбается мужчина.       — Ничего, — усмехается в ответ Эбби. — Кажется, сегодня я буду спать спокойно.       — Тогда нам лучше поторопиться, — Лука протягивает руку к тумбочке, где покоятся его наручные часы, — осталось три часа до будильника.       Лука выключает свет, крепко прижимает к себе Эбби. Он слышит, как она засыпает, иногда во сне покашливая, но до сих пор не верится, что она не попытается ускользнуть, как только он закроет глаза. Но когда Лука просыпается рядом и чувствует, как щекой Эбби прижимается к его груди и сопит, он целует её в макушку головы и прячет улыбку в её волосах.