Букет из клевера

Я всегда любил её. Всегда. Это не просто любовь, это… Ей нет цены по человеческому счёту, как я его сейчас понимаю. Но она – всё. Филан Казан «Аппетит»

Сибил поудобнее устроилась в кресле и посмотрела в висящее перед ней зеркало. Убедившись, что в парикмахерской все заняты своими делами и никто на неё не смотрит, девушка состроила своему отражению рожицу и подмигнула. Леди Сибил Кроули едва ли решилась бы на что-то подобное, как бы ей того ни хотелось, а вот будущей миссис Томас Бренсон это вполне подходило. К тому же, разве это не было последним писком моды? Её бабушка разразилась бы проклятиями в адрес века наступившего, если бы узнала, а мать, верно, попыталась бы благоразумно её отговорить, но вот почти все девушки в их больнице только и думали о том, чтобы изменить свои причёски, только и говорили об этом за спиной у врачей-насмешников. И Сибил была не лучше и не хуже их. Она всё ещё была привязана к Даунтону своим сердцем и непременно, собираясь что-то сделать, думала о том, что бы сказали на это его обитатели. Однако она понимала, что почти каждый её поступок шокировал и скандализовал бы её семью. А ей хотелось меняться в соответствии с тем, как менялась её жизнь, как она себя чувствовала. - Ну что же, мисс, решились? – к ней подошёл парикмахер, от которого сильно пахло табаком. Сибил едва сдержалась, чтобы не сморщить нос от неприятного запаха, но вовремя вспомнила о привитых ей благородных манерах. – Обратно пришить уже не получится, - усмехнулся он, окинув взглядом Сибил. Она и представить не могла, что скажет о её поступке Том, но всё же она знала, что его любовь достаточно крепка, чтобы никакие изменения в её облике не смогли поколебать её. - Полностью уверена, - твёрдо объявила девушка, подкрепив свои слова улыбкой. Парикмахер кивнул и, набросив на Кроули что-то вроде шали, взял между пальцев прядь её волос и занёс над ней ножницы. Она серьёзно нервничала. Том обещал встретить её с работы, и теперь Сибил дожидалась его на крыльце госпиталя, беспрестанно оправляя непривычную причёску. Уверенность, которую она ощущала в кресле парикмахера, вдруг куда-то улетучилась. Что, если ему не понравится? Она всегда знала, что нравится Тому, что он нашёл в ней не только свою родственную душу, но он никогда не говорил, что именно нравится ему в ней. Прежде всегда эти разговоры, эти обычные для влюблённых слова казались глупыми и бессмысленными, и только теперь Сибил задумалась над этим, а, задумавшись, разволновалась: вдруг Тому так сильно нравились её длинные тёмные волосы, что без них он взглянет на неё по-другому? Но парикмахер был прав, и сделанного уже нельзя было вернуть. К тому же, на дорожке уже показался силуэт Тома, так что все ответы на свои вопросы Сибил должна была получить с минуты на минуту. Мужчина помахал ей рукой и ускорил шаг, а девушка в последний раз провела ладонью по шляпке, коснулась чёрных завитков у скул. Она впитывала выражение его лица, когда между ними оставались лишь считанные шаги, искала одобрения или наоборот, разочарования, готовая в любое мгновение броситься внутрь госпиталя, чтобы там просить убежища и ждать, пока волосы отрастут вновь. И тут же она обругала себя за подобные вздорные мысли. Как она могла подумать о Томе, как о каком-то мелочном?.. - Здравствуй, - он привычно поцеловал её в щёку, и короткие волосы девушки коснулись его лица, привлекая внимание. Мужчина отстранился, чтобы получше рассмотреть Сибил, и она совершенно стушевалась. – Это невероятно! - Мне не идёт? – взволнованно спросила она, не зная, куда девать глаза. - Ну что ты! Дай-ка рассмотреть тебя получше! – с этими словами Том совсем по-ребячески сорвал с головы Сибил шляпку. Поднявшийся ветер тут же растрепал короткие волосы девушки, и та спешно пригладила их. - Эй! – нахмурилась она, не понимая, как расценивать такое неожиданное поведение жениха. Том вертел в руках её шляпку, рассматривая причёску невесты. Она в самом деле удивительно подходила Сибил; конечно, выглядела теперь девушка несколько по-другому, но что-то говорило Тому, что именно такой она и должна была быть. Словно бы этим чисто женским поступком Сибил разорвала или, во всяком случае, ослабила узы, связывающие её с домом, чтобы навсегда принадлежать только ему одному. Из больницы выходили и входили в неё медсёстры и посетители, какого-то калеку на костылях ко входу подвела щуплая женщина, а мужчина, вышедший на порог и закуривший папиросу, вполне мог оказаться доктором, и все они смотрели на молодую пару – смеющегося мужчину и смущённую девушку. И, кажется, на этих лицах были улыбки. Но Том не был уверен в этом, он попросту не видел этих лиц чётко; сейчас для него существовала одна лишь Сибил, трепетно ожидавшая его вердикта. В глазах её он видел волнение и опасение, но как она могла усомниться в нём и его чувствах? Он совсем близко подошёл к девушке и вернул ей шляпку, а затем, не стесняясь стольких пристально следящих за ними глаз, нежно поцеловал её в губы. - Тебе, в самом деле, очень идёт. Ты – самая прекрасная девушка на земле, я люблю тебя и буду любить тебя всегда. Никогда не сомневайся в этом и в себе тоже. Зардевшаяся Сибил снова надела шляпку, бегло посмотрелась в карманное зеркальце и, приняв руку Тома, зашагала рядом с ним. - Могу себе представить, что уже говорят обо мне в госпитале и что скажут мне завтра! – со смешком произнесла она. – Это же надо такое представить: целоваться с мужчиной прямо на ступенях больницы, и плевать, что он мой жених! Том только рассмеялся. - Как и ожидалось, нравы становятся свободнее. Разве ты ещё не поняла это, когда тебе не отказали от Даунтона за то, что ты решилась на такой мезальянс? – он всё ещё смеялся. - Это совсем не смешно, Том. Многие девушки из общества, у кого родители более… ммм… консервативные… - Старые ханжи, - подсказал он. - Том! Те, у кого родители более консервативны, будут вынуждены выйти замуж не по любви, а по желанию своих семей, какой бы век ни стоял сейчас на дворе. - Что ж, мне остаётся только благодарить небеса за то, что твоя семья оказалась не из таких. - Поверь, если бы всё случилось на несколько лет раньше, или кто-нибудь дал бы больше воли моей бабушке, и со мной всё было бы точно так же! Мужчина задумался. Понимала ли Сибил, какие перемены грядут в её собственной семье, когда отказывалась бежать с ним в каждый из тех разов, когда он предлагал это ей? Он обижался тогда и, к собственному стыду, даже считал её гордячкой, не способной расстаться с богатством Даунтона и влиянием своей семьи ради любви, но не был ли он сам тогда дураком, ослеплённым гордыней, оскорблённым отказом? Сколько раз в его голове рождалась мысль бросить работу в Даунтоне и уехать, и никогда больше не слышать ни о ком из Кроули! И только невероятная, неподвластная голосу разума и голосу обид, удивительно сильная любовь к этой девушке заставляла Тома оставаться там и ждать, и надеяться. Он крепче сжал руку Сибил, словно опасаясь, что какая-то буря, налетев, упав вдруг с чистого осеннего неба, оторвёт от него невесту. - Значит, мне повезло, - уже мягче улыбнулся он. Девушка улыбнулась ему в ответ. Некоторое время они шли молча, наслаждаясь обществом друг друга и редким для Дублина погожим днём. Но вскоре на улицах стала заметна какая-то суета, и до их ушей донёсся неясный гул. Том нахмурился, но промолчал, а Сибил, прислушавшись, спохватилась: - Мистер Бэксвелл сегодня заходил к нам, чтобы поговорить с медсёстрами и санитарами, - она сказала это так, словно это было чем-то значимым. Том непонимающе взглянул на неё. - Ну и что? - Конечно, обычно заведующий не делает этого. Сегодня он просил нас… - она нахмурилась, припоминая, - …быть готовыми до позднего вечера. Быть готовыми вернуться в больницу, я имею в виду. Он сказал, что сегодня наша помощь может понадобиться ему как никогда, и мы все должны прибыть как можно скорее, если он пришлёт кого-то с вестями. Больше он ничего не сказал, но и этого хватило, чтобы встревожить нас. Что происходит, Том? Он посмотрел туда, откуда раздавался шум. Эти звуки пока ещё сдерживаемого недовольства и одновременно самоуверенности были хорошо ему знакомы. Как и Адаму Бэксвеллу, вероятно, если он считал, что больнице могут понадобиться все рабочие руки, какими она может располагать. Дублину это не сулило ничего хорошего. - Том! – Сибил, которую его молчание встревожило ещё больше, ощутимо дёрнула его за рукав. - Митинг. Давно их не было, но так не могло продолжаться долго… Идём. Нам нужно пересечь площадь как можно быстрее, - и он поспешил вперёд, увлекая невесту за собой. Конечно, он не повёл бы Сибил ни на одно подобное собрание, даже если бы она попросила, но их путь лежал как раз мимо площади, на которой собирались недовольные, и обойти это многоголосое чудовище не представлялось возможным. Всё, что он мог, это миновать опасный участок города до того, как толпа вспыхнет агрессией и безумием. Пасхальное восстание* не было кульминацией народного недовольства, как надеялись власти, а было лишь увертюрой к чему-то куда более масштабному и кровавому. Дублин и всю Ирландию сотрясали мелкие, но непрекращающиеся столкновения повстанцев с войсками короля и местными властями, и даже великая война, в которой ирландцы и англичане воевали, умирали и побеждали бок о бок не примирила их. Когда-то и сам Том не пропускал ни единого митинга, не упускал ни единой возможности подрать глотку, потолкаться, быть может, подраться и тем самым высказать свою точку зрения. Прежний Бренсон со всех ног спешил бы туда, Бренсон нынешний надеялся лишь вовремя унести ноги. Они выбрались на площадь, и тотчас толпа поглотила их. Никто в этой толпе никого не слушал, и в этой толпе было столько же идей, столько же точек зрения, сколько и людей, но эта масса людей, казавшаяся цельным организмом, завораживала. Том видел, как горели глаза Сибил, как она внимала каждому слову, летевшему с трибуны над толпой, – живой натянутый нерв, пульсирующий в такт с каждым из сотен сердец на этой площади. В очередной раз Бренсон убедился в том, как близко ей всё то, чем жил он сам. И сейчас он любил эту девушку ещё больше, если такое вообще возможно. Но вдруг Том насторожился. Что-то было не так. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять. Толпа раздражалась и разъярялась с каждой минутой всё больше, и причиной тому были не только справедливые обвинения в адрес британских властей. Кто-то с краёв напитывал толпу агрессией. Том хорошо знал, чем закончится всё это: часть протестующих встретит следующее утро в полицейском участке, кто-то отделается синяками, когда толпа побежит, но часть этих людей не вернётся в свои дома никогда. Бренсон знал это не понаслышке: во время одного из таких митингов был застрелен Тимоти, а сам Том тогда едва унёс ноги. Он мало заботился о собственной шкуре – в конце концов, свобода Ирландии была тем, чем он жил, и он готов был пойти на многое ради этой высокой цели. Но здесь была Сибил – хрупкая, маленькая, нежная, такая драгоценная. Она была для него ценнее, дороже всего на свете, дороже любых политических взглядов и устремлений. Том живо вспомнил кровь Сибил на мостовой Рипона и её тонкое, безжизненно обмякшее тело в его руках, и холодный пот прошиб мужчину. Здесь не было Метью Кроули, а родовое имя Сибил не значило почти ничего, а Том хорошо оценивал свои шансы против толпы, её кипучей ярости, и против английских солдат, которые очень скоро появятся здесь, если толпа не утихомирится. А они не утихомирятся, он знал это наверняка. Том ощутимо потянул невесту за рукав пальто. Отвечая на её недоумённый взгляд, он кивнул в сторону выхода с площади. - Нам нужно идти, Сибил! – настойчиво прокричал он, стараясь перекрыть всё возрастающий шум. - Но Том! – закричала в ответ Сибил. – Разве ты не хочешь послушать этих людей?! Бренсон пожал плечами. Ему не терпелось доставить Сибил в какое-нибудь безопасное место подальше отсюда, но он забыл, как она может быть упряма. - Едва ли я услышу здесь что-то, чего никогда не слышал! И тем более ничего, что стоило бы твоей жизни, - он посмотрел на неё со всей серьёзностью, надеясь, что она поймёт. И она поняла. И смутилась. - Но Том, разве я здесь в опасности? Ему не хотелось представлять Сибил Ирландию и Дублин в таком свете, но он желал быть честен с нею, а потому кивнул. - Ты помнишь, что случилось в прошлый раз, когда ты меня не послушалась? – смутившись, она кивнула. – Так вот, то, что случилось тогда в Рипоне покажется детской забавой в сравнении с тем, что может произойти здесь. Глаза Сибил расширились от страха, который сумели поселить в её сердце слова Тома. Ей никогда не забыть тот день. Не только потому, что тогда она сама пострадала, но и потому, что тогда едва не потеряла Тома. Когда отец шумел и ярился, грозя Бренсону увольнением, Сибил впервые задумалась над тем, чем станет Даунтон без Тома. И ей очень не понравилось то, что она увидела в своём воображении. Её ультиматум тогда был вызван не детским упрямством, как, вероятно, думала и по сей день её семья, но страхом потерять Тома. И пережить что-то подобное было выше её сил. Поэтому она крепко сжала ладонь жениха и покорно засеменила вслед за ним, отчаянно, словно от этого зависела её жизнь, пробираясь сквозь толпу. Когда, наконец, им удалось выбраться из густой людской массы, она увидела, что люди на площадь только прибывают – они были едва ли не единственными, кто спешил прочь. Люди смотрели на них с интересом, а кое-кто – с презрением, ведь ни один порядочный радетель за Ирландию не мог быть сегодня вдали от этого места по собственной воле. Сибил подумала, что среди встретившихся им могли быть друзья и знакомые Тома, и каждый из них, видя, как он уходит подальше от митинга, может сказать, что он струсил и предал Ирландию, за которую все они боролись. Она же знала, что он не трус и не предатель, и делает всё это ради неё, даже отказывается от того, что было для него так важно. В это мгновение она любила Бренсона так, как никто никогда никого не любил на свете. Они были уже у самого дома, когда девушка решительным жестом заставила Тома остановиться. Бренсон непонимающе взглянул на неё, а Сибил обхватила его лицо руками и, приподнявшись на цыпочки, прижалась лбом ко лбу жениха. - Спасибо тебе, Том, - жарко, сбивчиво зашептала она. – Я понимаю, что ты сделал сегодня для меня. Ты пожертвовал тем, что тебе дорого, чтобы я была в безопасности… Но я не хочу этого. Если ты будешь жертвовать тем, что любишь, ради меня, ты потеряешь себя, а если потеряешь себя из-за меня – ты меня возненавидишь… Он замотал головой, перебивая её. - Никогда. Возненавидеть тебя – ну что за вздор? Ни одна жертва не кажется мне слишком большой, когда речь идёт о тебе и твоей жизни, милая Сибил, ни сегодня, ни когда-либо впредь. Идём же. Мама, должно быть, волнуется, когда на улицах беспорядки… Они вошли в дом и увидели, что миссис Бренсон не одна. Она и в самом деле выглядела несколько взволнованной и цепким взглядом словно ощупала сына, удостоверяясь в том, что он цел и невредим. И, словно повиновалась лишь инстинктам матери, почти так же пристально осмотрела и его невесту. Её гость же был не в пример спокойнее. Он только изумлённо поднял брови, увидев Тома на пороге дома. - Том Бренсон дома, когда на улицах демонстрации – это что-то новенькое! – воскликнул священник поднялся на встречу мужчине. – Если бы я не видел это своими глазами, я бы ни за что не поверил. Миссис Бренсон бросила на отца Джозефа недовольный взгляд. Приверженность отца Джозефа революционным идеалам ни для кого не была секретом, и он благословлял парней, сражающихся за свободу родной страны, но подстрекательство? Это было уже чересчур. Молли отчётливо уловила в его голосе нотки неудовольствия и разочарования. - Никто не может обвинить Тома в трусости, преподобный Джозеф! - А я и не обвиняю, - он примирительно развёл руки. – Я лишь говорю, что удивлён, Молли. - Отец Джозеф, - Том слегка склонился перед ним и пожал протянутую священником руку. – Позвольте представить вам мою невесту, мисс Сибил Кроули. Девушка вышла вперёд, под прямой придирчивый взгляд отца Джозефа. - Приятно познакомиться, преподобный. - Так-так, я хотя бы взгляну на вас, мисс. Я думал, вы придёте ко мне раньше. - Я хотела, отец, но работа в госпитале отнимает слишком много времени, и я стараюсь помогать миссис Бренсон по дому, - она бросила на мать Тома опасливый взгляд. Несмотря на все их разногласия и неприязнь, которую явно испытывала к ней женщина, в этот момент, стоя перед суровым и также явно исполненным если неприязни к ней мужчиной, Сибил отчего-то рассчитывала на её поддержку. Против них обоих, которых так свято чтил Том – его матери и духовного отца, ей не выстоять. И, к её собственному удивлению, её надежды оправдались: Молли одобрительно подмигнула ей и кивнула головой. - Твоя невеста хороша, мальчик мой, - снова обратился отец Джозеф к Тому, - но я не предполагал даже, что ради неё ты позабудешь об Ирландии. Иначе как объяснить то, что ты здесь? Том начинал злиться. Он бесконечно уважал преподобного и прислушивался к нему всегда, но ему, человеку, навсегда отказавшемуся от женщин, любви, семьи, не понять его. И всё же, уважая сан и возраст отца Джозефа, Бренсон сумел сдержаться и не вспыхнуть. - Я должен был обеспечить безопасность моей невесте. Это мой первейший долг, как перед ней, так и перед Ирландией, ведь Сибил любит Ирландию и желает ей свободы не меньше, чем я, - он бросил ободряющий взгляд на девушку. Священник вновь изумлённо поднял брови и посмотрел на Сибил, словно требуя от неё подтверждения словам Тома. - Это так? - Так, отец. - Что ж… - преподобный Джозеф задумчиво пошевелил седыми бровями. Он был так настроен против этой английской девочки, что слова Тома и Сибил застали его врасплох. – Собственно, я принёс вам весть. Епископат даёт разрешение на ваш брак. Девушка шумно выдохнула, прижала руку к сердцу. Эта весть была тем, чего она ждала с того момента, как ступила на ирландский берег. Она никогда не высказывала Тому своих опасений, но страх, что всё сорвётся, до сего момента жил в её душе. Если в разрешении откажут, как им тогда быть? Отправляться в Гретна-Грин**, как они хотели в самом начале? Но это имело смысл, когда их сговор оставался тайной, сейчас же, когда обе их семьи, с радостью или нет, ждали свадьбы, тайное, в глазах других, быть может, беззаконное венчание в маленькой шотландской деревушке не имело больше прелести, а лишь горечь и ощущение неправильности. И, когда отец Джозеф произнёс эти спасительные слова, словно камень упал с души Сибил. Она побледнела, и Тому показалось, что она сейчас лишится чувств. Мужчина шагнул вперёд, чтобы поддержать свою невесту, чувствуя, как радостно бьётся сердце в его груди, но девушка ускользнула от его рук, стремительно подойдя к преподобному. Она схватила его за руку и постояла секунду в нерешительности. Первый порыв её сердца был остановлен разумом; как она должна поступить? Поцеловать эту руку пастора? Но Сибил не была католичкой, поэтому этот жест показался ей даже неприлично лицемерным. И она лишь крепко пожала руку старика, вложив в это рукопожатие все свои чувства. - Благодарю вас, отец, - Том вслед за невестой пожал священнику руку. - Что ж… - он улыбнулся. – Я рад был тебе помочь. Вам, - он улыбнулся также и Сибил. – Определяйтесь с датой свадьбы, и… Ну, мне пора. Спасибо за чай, Молли. - Я провожу вас, отец Джозеф, - Том услужливо подал преподобному пальто. Мужчины вышли, и Сибил, чувствуя, что от волнения у неё ослабли коленки, присела на краешек дивана. Миссис Бренсон задумчиво посмотрела им вслед и принялась убирать со стола чашки и чайник. - Я относилась к тебе… ммм… с меньшей приязнью, чем ты того заслуживаешь. Прости, - вдруг заговорила женщина, и Сибил едва не подпрыгнула на своём от неожиданности и от того, какими невероятными были слова матери Тома. – Но я, в самом деле, считала, что ты Тому не пара и не сделаешь его счастливым. Похоже, я ошиблась. Мой сын очень упрям, и никто не может указывать ему, что делать… В другое время он уже был бы там, на площади, среди этих сумасбродов. Но если тебе удалось уговорить его не участвовать в сегодняшних беспорядках… Это невероятно, как и сказал отец Джозеф, - она поймала на себе изумлённый взгляд девушки и усмехнулась. – Думаешь, я не патриотка Ирландии? Отнюдь. Но у Ирландии множество сынов, а у меня их только двое. И я не хочу потерять их. Даже ради Ирландии. Сибил помолчала несколько мгновений, подбирая слова. - Мне бы очень хотелось заслужить вашу любовь или хотя бы приязнь, миссис Бренсон. Но, боюсь, что вы ошибаетесь на счёт меня… Я не отговаривала Тома сегодня. Мне казалось, он хочет быть там, и я хотела остаться тоже, если это для него важно. Но он решил, что мы должны уйти. Женщина на некоторое время прервала своё занятие, задумчиво глядя на невесту сына сверху вниз. Потом заговорила медленно, удивлённо. - Ты хочешь сказать, что Том сам отказался участвовать в этом ради тебя и твоей безопасности? Что ж, если это и в самом деле так… Я благословляю тебя, Сибил Кроули. _______________________________________________ *Пасхальное восстание – вооруженное восстание в Ирландии во время Пасхальной недели в 1916 году. Восстание продлилось шесть дней, после чего повстанцы вынуждены были капитулировать. ** Гретна-Грин – местечко на границе Шотландии и Англии, в котором не действовал английский закон о браке от 1753 года, согласно которому венчание могло происходить только в присутствии свидетелей и только после получения лицензии на брак.