25 мая 20… год
***
Она шла медленно, размеренным шагом ступая по ровной разноцветной брусчатке, и только прямо. Приятную тишину не нарушали даже птицы, один лишь стук каблуков эхом отзывался от стен сонных трёхэтажных домиков, тикая, словно секундная стрелка, в ритм. Солнце, ещё совсем недавно восходящее из-за горизонта, уже нагревало похолодевшую за ночь дорогу, а чистое небо не предвещало никакого дождя, о котором говорили вчера по радио. — Зря взяла с собой зонтик, — с улыбкой выдохнула Люси; из окна одного из домов спрыгнул кот с гладкой серо-голубой шерстью и, мягко приземлившись на стоящую рядом лавочку, не очень громко мяукнул в сторону знакомой. — Мяу, Хеппи! — поприветствовала она в ответ питомца, который уже через несколько секунд шёл рядом с ней. — Ты пойдёшь ко мне? Он промолчал. Хвост, поднятый кверху, чуть заметно вилял из стороны в сторону, задевая каждое низкое деревце на своем пути; утренняя роса бисером скатывалась с листьев вниз: то на блестящую шерсть, то на жёлтый бордюр. За высоким розоватым домом фотографа уже виднелась покачивающаяся от ветра новенькая вывеска «Pion Red Charm», зазывавшая приезжих гостей и постоянных посетителей в известный на весь город магазин необычных цветов. Вокруг него росли пышные кустарники пионов; красные бархатные бутоны склонялись к земле, но продолжали радовать людей своим видом, хотя почти не источали для них никакого запаха. Она подошла ближе к витрине; в полутени её взгляд приковала высокая хрустальная ваза, пустующая со вчерашнего вечера и выделяющаяся на фоне остальных своей тяжёлой изящностью. — Красивая сирень была, красивая. От живой и не отличишь ведь, — за спиной послышался женский голос; в отражении стекла Люси заметила немолодую целительницу с собранными в пучок седеющими розовыми волосами. — Ты придумала уже, чем заменишь её? — Возможно, — они улыбнулись друг другу и прошли в мастерскую. Хеппи, не дожидаясь угощения от них, побежал к пекарне, где обычно ждёт своего хозяина. Длинные толстые стебли со звоном коснулись дна полупрозрачной вазы; три нарядные кремовые хризантемы возвысились над азалиями, привлекая внимания уже проснувшихся горожан сквозь затемненную витрину. Некоторые из них даже заглядывали в магазинчик, нахваливая и цветы, и мастерицу, и с приподнятым настроением шагали дальше по своим делам. По голубому небу проплывали первые облака. На верхних этажах распахивались окна, и летний ветер раскачивал и надувал просвечивающие тюли, трепал прически и поднимал юбки. Мимо проезжавший парень тоже остановился у мастерской: непослушные розовые волосы, почти прилипнув к носу, мешали следить за дорогой; поправив их, он молча посмотрел за стекло, но не на цветы: прямо в глаза девушке, которая так же следила за ним. Нацу широко улыбнулся, махнул рукой и, нарочно медленно сев обратно на велосипед, уехал. — Ну и когда свадьба? — хохотнула женщина, разливая по фарфоровым чашкам чай. — И Вы туда же, Полюшка? — Люси заправила выбившуюся прядь волос за ухо и подошла к ней. — Мы с ним и трёх месяцев не провстречались… Целительница подала ей ложечку, а сама села в мягкое кресло напротив. — Ишь проблему выдавила! Раньше невесты своих женихов в глаза не видели, только на своих свадьбах знакомились, а вы вокруг да около ходите годами! — она недовольно шикнула и бесшумно отхлебнула горячего напитка, от которого поднимался заметный вьющийся дымок. Женщина не скрывала блаженной улыбки, вдыхая его через нос; прикрытые глаза говорили лишь о том, что ей понравился аромат жасминового чая. Поставив блюдце на стол, она тихо ойкнула: Люси с интересом наблюдала за ней, но не повторяла её движений, — бессмысленно. — В любом случае, поторопись. Нацу жених завидный: сильный, семейный и умный. Полгорода мечтает о таком муже, а ты всё никак! — женщина вперилась взглядом в корзинку с анемонами и подложила девушке в блюдце конфет. — И правда ведь, — та взяла одну карамельку, — но разве я не завидная невеста? Красивая, милая, хозяйственная… — Скромная, — с намёком кашлянула женщина. — Скромная, — хихикнула она в ладонь. — Половина города мечтает о такой жене, а он все никак! Нередко Полюшка приходила к ней перед работой: приносила угощения, чай и болтала по душам, словно с внучкой. И такие разговоры о будущем тоже случались часто, будто намеренно. И передавала сладости для Нацу через Люси, — тоже не просто так. Собираясь уходить, она достала из плетёной сумки пузатую баночку варенья, которое переливалось на свету бордово-розовыми оттенками, точно жидкий рубин, не имеющий определенной формы, и аккуратно спрятала за кофейными розами, напрасно надеясь, что Люси не увидела его раньше времени, — потому что сюрприз. — Всё, решила я, что возьму! — в её руках оказался лиловый увесистый горшок с лавандой, внизу стеблей перевязанный лентой для пущей красоты. — Так и чувствую её аромат… И как только ты умудрилась сделать это? Люси засмеялась, — звонко, от всей души — прикрыв глаза. Незаметно быстро она отрезала свисающий ценник и смяла в руке, чтобы его ненароком не увидела женщина. Вопрос, застывший на лице, заставил её успокоиться и непринуждённо ответить: — Не спрашивайте о стоимости. Это подарок Вам. Люси не ощущала себя обделенной и не завидовала людям, что с упоением вдыхали очередные духи. Она помнила запах свежей выпечки, раннего утра, грозы и сырости, а в её магазине — хотя этого больше никто не чувствовал — всегда пахло пионами, розой и букетами из полевых цветов. Каждый лепесток для нее испускал свой волнующий аромат с кислыми и сладкими привкусами. А ещё… А ещё эти совершенные цветы жили вечно. Лишь дотронувшись до холодного фарфора рукой, можно было не без удивления догадаться, — искусственные. За приоткрытой прозрачной дверью слышался шелест крыльев и громкое курлыканье — местная старушка кидала на брусчатку батон: к ней слетались голуби, отхватывая друг у друга куски побольше и кромсая их на мелкие. Подбежавшая слишком близко девочка спугнула некоторых и, было уж, подрастроилась, услышав ворчливый тон недовольной женщины. — Аска! — Люси вышла на улицу и присела на корточки, жестами приглашая к себе ребёнка. Та побежала к ней, распугав оставшихся птиц, и крепко — на сколько она это могла — обняла. В метре от них на велосипеде проехал парень с двумя большими бумажными пакетами в руках, чуть не задев скачащую на месте белую голубку, — Нацу спешил доставить заказ и явно опаздывал, раз даже не остановился перед ними. По радио играла спокойная песня популярной в последнее время группы; люди всё так же засматривались на витрину, разглядывая новенькие хризантемы, розовую азалию и неизменные пионы, — в точности такие же, какие росли на улице возле входа. Маленькая Аска училась быстро, уже почти профессионально раскатывая гирьками жёлтые лепесточки своего первого цветка; под ритм музыки кивала головой и иногда подпевала несуществующие строчки, концом проволоки пытаясь проделать дырку в ещё мягкой глине. А Люси следила, заканчивая уже четвертый и оборачивая зеленой тейп-лентой нагретую проволоку. Неожиданно прозвенел керамический колокольчик. Белый чайник, розовые чашки на таких же розовых блюдцах с выгравированными на них ромашками; она положила две ложки сахара в чай и подала его подруге. Та вместе с дочерью разглядывала полуготовые лютики и розы с голландскими тюльпанами, которые стояли в вазе на столе. — И ты сама это сделала? — Биска покрутила в руках стебелёк. Девочка кивнула, с радостью смотря за нескрываемым восторгом мамы. — Мне Люси только чуть-чуть помогла, когда я лепесточек сломала, а она починила. Чай был на удивление крепким и не сладким, — по крайней мере, ей так казалось, — но глядя на восхищённые счастливые лица, она не хотела замечать такой пустяк. Когда они ушли, почти вплотную приблизилось время обеда. Люди, работающие далеко от дома, проходили мимо, в кафе «Bonjour», стоящее по соседству; дни пролетали в одном и том же распорядке, но в каждом было что-то новое и запоминающееся. И сегодня тоже. Тихий стук по витрине, — будто кто-то хотел привлечь её внимание, а не пакостить; всё равно придётся оттирать стекло от отпечатков пальцев. Она долго смотрела в лукавые глаза хулигана, застывшего в одном положении, но как только моргнула — тот исчез. — Драгнил! — Люси надавила на изогнутую ручку двери и вышла из магазина, осторожно заглядывая за угол; в полутени верхом на велосипеде прятался кот, а сзади неё кто-то негромко прыснул от смеха. Нацу сидел на корточках возле клумбы с пионами и хитро глядел прямо в её глаза; рука, которую он прятал за спиной, шевельнулась, и через секунду перед девушкой уже стояла большая квадратная корзинка, накрытая розовым пледом. — Ну как? Составишь мне компанию? Они ехали быстро, почти опасно; кирпичики брусчатки сливались в один темно-розовый ковер, не удавалось даже разглядеть лица прохожих, проворно маневрируя между ними. — Ай! — она ударилась носом о твердое плечо парня, когда попыталась поднять голову; он схватил её под локоть, вынуждая крепче держаться за него, и резко объехал очередную лавочку. Мимо пронеслись пекарня и книжный магазин, чередовались низкие и высокие домики, а холодный ветер со стороны набережной дул прямо в лицо. Но спина у Нацу была тёплая, надёжная, и пахла она по-родному, — мастерица зажмурилась, не понимая, откуда ей причудился этот запах, исчезнувший в то же мгновение; большая ладонь сжала её запястье сильнее, и Люси положила голову на парня, приобнимая за талию. Длинная широкая улица сменилась узкой аллеей, над которой, словно по волшебству, парили разноцветные зонтики: зелёные, синие, жёлтые, оранжевые, радужные. Сквозь просветы меж ними пробивалось яркое солнце и блестели молочно-персиковые облака. — Ты меня сейчас задушишь, — Драгнил сипло выдохнул, и она наконец заметила, как сильно сдавила его руками, когда они свернули с главной дороги. — Прости… Но куда мы едем? — Я нашел одно место, оно должно тебе понравиться, — парень сбавил скорость и посмотрел в правую сторону; Люси сделала так же, выпуская из онемевших пальцев смявшийся край футболки. За стеной из зелёных крон деревьев не так далеко виднелась бледно-розовая поляна. — Лучше держись за меня. О, эта поляна! Она с первого взгляда полюбилась мастерице, рванувшей в самую глубь розовых цветков сразу же, как велосипед полностью остановился. Нежные бутоны ласково щекотали коленки и ступни, случайно забираясь под подол летнего платья, а снятые ещё на бегу туфли лежали в тени отцветшей сирени. Люси задорно смеялась, кружилась аккуратно, стараясь не наступить даже на самый маленький росток. Сейчас бы узнать, какой запах именно здесь! Босые ноги наткнулись на что-то твердое и холодное, а взгляд невольно упал вниз, на серый камень, возле которого одиноко покачивался поздний одуванчик. Она нагнулась за ним, без лишних раздумий срывая махровый стебель; клейкий сок маленькими капельками выступил на месте облома, намереваясь в любую секунду сорваться на землю или испачкать одежду. Люси осторожно обернулась, поднеся неожиданную находку к лицу. Сквозь пушистую полупрозрачную шапку она увидела парня, стоявшего к ней спиной: он старательно разглаживал каждый уголок пледа, раскладывая на нём стаканы и завернутые в вафельные полотенца ножи. — Люси! Глаза на миг закрылись, она подула; лёгкий ветерок подхватил невесомые белые зонтики, летящие в сторону Драгнила, и в этих бликах момент казался ей волшебным, словно из сна. Она улыбнулась, смотря в зелёные глаза, которые с любовью и теплом глядели на неё, и, наслаждаясь каждым шагом, почти вплотную приблизилась к Нацу. — Я приготовил кое-что для тебя. Горячие губы мимолётно дотронулись прохладных губ, а большая ладонь осторожно сжала маленькую ладошку. Из-под полуприкрытых век в глазах парня плясали радостные искры. Он выпустил из объятий млеющую мастерицу и отошёл, чтобы не преграждать ей путь. Люси открыла рот, медленно присаживаясь на расстеленный посреди высокой травы плед: на серебристом подносе стояли две большие тарелки с ещё теплыми румяными оладьями, а с них, переливаясь оттенками всего красного, стекало варенье, принесённое Полюшкой этим утром. — С ума сойти! Когда ты только успел? — Пришлось немного потрудиться. Но ты ведь рада? Она обернулась. Нацу сидел позади, покручивая в руке короткую ножку одуванчика и прикрывая его белой-белой шапкой свою не сдержавшуюся улыбку. Он ждал очевидный ответ на заданный вопрос, и этот ответ был бы ему похвалой. — Очень… А еще… — Что «ещё»? — Я теперь знаю, чем пахнет счастье. Тобой.