Эльфу больше (не) наливать

Трупы. Кого привлекают трупы? Верно – трупоедов, а если уточнять – накеров, гнильцов, о чьем месте обитания обычно дает знать тошнотворно сладкий запах разлагающейся плоти. Трупы солдат в лесу возле Флотзама привлекали ещё кое-кого. Мягким неслышным шагом эльф обходил место неудачной стоянки солдат из фактории, от которых остались разве что безвольные тела, еще держащиеся на своих местах. По крайней мере, одно из них точно. – Стрел много, да? – слышит его кто-то или нет, Седрика не волновало. Все равно на вопрос довольно доходчиво отвечали два изрешеченных тела – нужно было лишь уметь прочитать. Камень, поддетый носком, подскочил и влетел в давно потухшие обугленные сучья. Разводить в ночи костёр было равносильно приветствуию лесу, укрывающему опасность: мы жертвы глупости, мы здесь, мы ищем своей погибели. Не с первого раза поддалась рывку неживая рука человека, сжимавшая доселе недопитую бутылку. Забрав у мертвеца уже ненужную последнему вещь, эльф приложился к горлу бутылки и тут же отплевался. – Пиво, серьезно? – однако теперь Седрик сделал полноценный глоток, чуть морщась от пустой, совершенно безвкусной горечи. Судя по всему, Вызима. Никогда там не научатся хмель варить, подумалось ему. – А получше ничего принести не судьба была? Солдат не промолвил ни слова, а взгляд его стеклянных глаз все так же был направлен на древко, наискось торчащее из его же груди. – У тебя что? – это был тон отсутствия надежды на что-то лучшее, но не потерянного любопытства: теперь жертвой спроса стал второй солдат, дугой лежащий на земле; спину его подпирали уткнувшиеся в сырую землю стрелы, торчащие насквозь и чудом не переломившиеся под весом массивной туши. Было что изъять и у этого покойника, и находка даже порадовала – по сравнению с первым разочарованием, самогон был даже приятнее. – Раньше, – умолкать эльф не собирался – он только начал, и даже нашел себе удобное место между одиноких, правда, холодеющих далеко не от одиночества, людей, – толку с вас было хоть немного, а нынче и спирт зажимаете. Может быть, солдат фыркнул бы, дескать, самими от такого не сладко, но человек остался нем. Наверное, стрелы мешали. – Молчишь? Правильно, молчи… – бутылка из-под гадкого пива, теперь уже пустая, вернулась прямо в безжизненную хватку своего прежнего владельца. – Потому что… – подошла очередь второй находки, и самогон обжег горло, но что важнее – начал прижигать лишние, ненужные мысли, – мало того, что как вода с дерьмом, так ещё и... мало. Лежачему было бы впору встать, сказать о том, что самим мало, но нет. Не в этот раз. А в частности для этого dh’oine – уже никогда. Нужно было ещё. Найденное было только началом на этот день, так, разогревом перед штурмом возможных стен видений, что постараются разлучить их жертву и верное течение времени и событий. Водка не так горька, как знание и нежеланное опережение. И если уж выбирать между похмельной болью на всю голову и болью сердца от потери сладкого неведения, то приносимое зелёным змием было очевидным выбором. При этом не так уж важен был факт, что страдала не только пьяная голова – порой приключения активно находились на неё, а следы оставляли на всем теле памятью, которая Седрика уже все равно ничему не учила. Вопрос был лишь в скорости: день напролет проводить с бутылкой слабых настоек у рта и ненадежно держать позиции, или заглушиться крепкой махакамской – а её ещё пойти сыщи – и на месте хлопнуться: надежно, проверено, удобно, быстро. Но даже слишком. Там отпил, тут подобрал, вечером достал пару бутылок, а заодно и кого-нибудь своим перегаром – и день уступил вечеру; и гадко на языке, потом и мыслям противно, зато как же спокойно. Седрик охотно бы побаловал себя краснолюдской медовухой или вином крепким, только то все лишь сладкая вода для напасти, что он каждый раз так старается выжечь. – Ненавижу, – вторая бутылка со стуком приземлилась возле молчаливого трупа, брошенная через плечо уже уходящим эльфом. – Ещё приносите.