Круги на воде. Часть 1: "Знакомая незнакомка"

      Следующие несколько дней больше походили на сказку. Всегда мрачный и замкнутый, Северус удивительным образом преобразился. Оказывается, он может быть необычайно нежным и заботливым. Каждое утро он приносил ей завтрак в постель. Днем они гуляли, держась за руки, болтая о всяких пустяках. А еще были вечерние посиделки у камина за игрой в шахматы. Впервые она встретила достойного противника. Когда она проиграла в первый раз, то решила, что это случайность. Ведь он всё время отвлекал ее недвусмысленными намеками, от которых мысли разбегались, а сердце начинало биться сильнее в предвкушении событий, которые произойдут как только они окажутся в спальне. Проиграв во второй раз, она долго ворчала, стараясь придумать оправдание. А он лишь молча улыбался, наблюдая, как она хмурит брови и совсем по-детски дуется на него. Он даже попытался поддаться ей в следующей партии, но быстро был выведен на чистую воду. И чтобы прервать поток возмущений, ему пришлось схватить ее в охапку и унести в спальню, где он быстро заставил ее забыть о шахматах и вообще обо всем на свете.       Она улыбалась ему и ластилась, словно кошка, сворачиваясь клубочком у него под боком. А он гладил ее разметавшиеся по подушке волосы и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. О такой жизни он не смел и мечтать. И всё казалось таким естественным, словно и не было никогда Темного Лорда, Пожирателей смерти, Ордена Феникса. Будто бы они так и жили всегда вдвоем в этом маленьком домике на опушке леса, вдали от мрачной реальности.       Он строил планы их совместного будущего, но стоило ему раз обмолвиться об этом, как между ними выросла стена. Он не сразу понял, что произошло. Просто в какой-то момент она стала задумчиво-рассеянной, и всё реже смеялась над его глупыми шутками. Всё чаще он стал замечать ее печальный взгляд, словно она готовилась к чему-то очень для нее страшному.       Всё произошло где-то неделю спустя. Северус сам не понял от чего проснулся. На часах была половина третьего ночи, сквозь незашторенное окно ярко светила луна, освещая хрупкий женский силуэт, примостившийся на широком подоконнике. Ее глаза лихорадочно блестели, и когда он коснулся ее плеча, Изабель ощутимо вздрогнула, словно очнувшись от собственных размышлений. Взглянув в ее лицо, Северусу вдруг стало страшно. Без единого слова он знал, о чем она думает.       — Не уходи, — умоляюще прошептал он. — Ведь нам так хорошо вместе. Я никого никогда так не любил.       — Даже Лили Эванс?       Снейп вздрогнул от неожиданности. Откуда ей известно?       — Как ты…?       — Неважно, — ее голос звучал подчеркнуто ровно. — Ведь ты до сих пор ее любишь, разве нет?       И вдруг он понял, что больше не знает ответа на этот всегда бывший для него таким простым вопрос. Любит ли он Лили? Любил ли ее вообще когда-то? Была ли это любовь?       — А впрочем это неважно, — всё также спокойно произнесла Изабель и встала. — И никогда не было важно. Ведь всё это сказка, которая подошла к концу.       Ее голос звучал настолько безразлично, что он почувствовал, как внутри него поднимается волна ярости. Как она может так говорить? После всего, что было между ними!       Не помня себя от гнева, он хватает ее за плечи и резко разворачивает к себе. Кажется она вскрикнула, то ли от боли, то ли от неожиданности. Но ему это неважно. Этот голос, такой неживой, что ему делается страшно. Словно ее уже здесь нет. И хочется оживить ее. Вновь вдохнуть в нее любовь и нежность. Чтобы она как прежде гладила его волосы, смотрела на него влюбленными серыми глазами, смеялась над его шутками.       — Лили была единственным близким мне человеком, — слова сами сорвались с его губ. — Те чувства, что я испытываю к ней, останутся со мной навсегда. Но это не значит, что я не могу полюбить другую женщину. Я люблю тебя. По-настоящему. Теперь я это знаю. Я хочу провести с тобой остаток своих дней. Если понадобится, я брошу всё и последую за тобой, куда прикажешь. Я пойду на всё, лишь бы ты была рядом.       С минуту она просто смотрит на него, размышляя о чем-то своем, и вдруг притягивает ближе и целует, так нежно и одновременно страстно, что он моментально теряет контроль. И вот он уже кладет ее на кровать и наваливается сверху. Она напряжена, как струна, а мягкие податливые губы солоны от слез. Но он едва ли замечает это, жадно целуя. Его язык проникает в ее рот, безраздельно хозяйничая там, лаская. Ее пальцы гладят его спину, поощряя, прося, нет, требуя. И повинуясь немому призыву, его руки обрушиваются вниз, собирая подол ночной сорочки. Женское тело вдруг выгибается, и с губ срывается яростно-сладкий стон, полный нетерпения. Уже привычным движением он раздвигает ее ноги и врывается, проваливаясь в горячую напряженную темноту. Она на мгновение замирает, и вот бедра с готовностью устремляются ему навстречу. Жадные, торопливые движения в унисон друг другу, возносящие на вершину блаженства. И нет сил сдерживать рвущиеся из груди стоны наслаждения, задыхаясь от разрывающей естество сладкой болезненной истомы.       Она тоже запыхалась. Гладит его волосы, нежно целует висок. И хочется навсегда остаться лежать вот так, обессиленный в ее объятиях, вдыхая аромат ее тела, слушая биение сердца. И хочется спать, но он отчаянно борется, как будто предчувствует, что если закроет глаза, больше никогда ее не увидит.       — Спи, любимый, — нежно шепчет она в самое ухо. — Спи.       И он подчиняется, покорно закрывая глаза и проваливаясь в черноту ночи.       Его разбудил луч солнца, заглянувший в комнату сквозь окно. Машинально протянув руку на соседнюю половину кровати, Северус с ужасом осознал, что там никого нет. Он почти кубарем скатился по лестнице вниз, едва не сломав себе шею. Гостиная, кухня, прихожая, лаборатория. Ее нигде нет. Снова наверх в спальню. В шкафу по-прежнему висят несколько платьев, но нет одного, темно-синего. Неужели ушла?       В бессильной ярости он бьет по дверце шкафа, выламывая ее. Но ему плевать. Он готов разнести весь дом, лишь бы увидеть ее еще хоть раз. Как она могла? После всего!       Но ведь она предупреждала. А он не поверил. Решил, что навсегда привязал ее к себе. Как эгоистично. В конце концов, кто они друг другу? Случайные любовники? Две пешки на шахматной доске Дамблдора. А ведь он ничего о ней толком и не знает. Даже фамилии ее не потрудился узнать. Зато, кажется, она знала о нем всё. Как такое возможно?       Снизу в прихожей послышалась приглушенная возня, и сердце забилось от радостной надежды. Не ушла! Вернулась!       И снова стремительный бег вниз.       — А, Северус! Я тебя разбудил?       Голубые глаза за стеклами очков-половинок смотрели на него до раздражения весело.       — Господин директор, — даже эти два слова дались с безграничным трудом.       Какого черта он притащился сюда? Не мог дождаться, когда Северус вернутся в Хогвартс и сам всё доложит?       — Я так понимаю, тебя можно поздравить. Всё удалось?       — Да.       — Чудесно! Могу я увидеть результат?       Снейп молча принес магический артефакт, который они с Изабель добыли с таким трудом, Чашу душ.       — Чудесно, — снова, но уже задумчивее произнес Дамблдор. — Вы с Изабель хорошо потрудились. Я очень благодарен.       Звук ее имени резанул словно нож, так что Снейп даже вздрогнул. Естественно это не укрылось от проницательного взгляда.       — Что-то случилось?       — Нет, — как можно спокойнее произнес Северус. — Она выполнила свою часть и уехала сегодня утром. Вы, кстати, не знаете куда?       Он затаил дыхание, при этом стараясь выглядеть как можно более отстранено.       — Понятия не имею, — беззаботно пожал плечами Альбус. — Она всегда делает что хочет. Вряд ли ты еще когда-нибудь ее увидишь, Северус.       — Знаю.       Вот и всё. Сказка закончилась. И неважно чего он хочет. Она обрубила все концы, сожгла мосты и растворилась в лучах восходящего солнца, оставив оголенную мужскую душу сочиться тоской.       Он вернулся в Хогвартс, и рабочие будни захлестнули его с головой. Снова перед глазами мельтешил Поттер с его вечным умением влезать в передряги. Да еще и Министр услужил, подослав эту мерзкую жабу Амбридж. В общем, дел хватало. И только по ночам в сознании, балансирующем на грани сна и реальности, всплывал сероглазый образ.       Как-то раз, когда он забрел в учительскую, профессор МакГонагалл спросила чем он расстроен. Такой вопрос несказанно его удивил. Во-первых, они с Минервой никогда не были даже друзьями. Скорее просто коллегами, деканами враждующих факультетов. И такое участие было ей несвойственно. И почему-то тянуло всё ей рассказать, но он сдержался, в своей обычной манере разъяснив несчастной женщине, что лезть в чужую душу как минимум некультурно. Урок был ею усвоен, и больше она с вопросами не лезла, ограничившись их обычными рабочими отношениями. Хотя порой он замечал ее изучающие взгляды, но ему было всё равно. Он снова замкнулся в себе, вернувшись в привычное мрачное состояние насильного спокойствия.       Так прошло почти полгода.       Как-то ночью к нему явился домой эльф с поручением от Дамблдора срочно явиться к нему в кабинет. Ничего не оставалось, как подчиниться. Тем более, раз директор вызывает его по среди ночи, дело серьезное.       В кабинете помимо самого Дамблдора были Поттер, профессор МакГонагалл и вся детская часть семейства Уизли. Оказалось, что Артур, находясь на дежурстве в отделе тайн, подвергся нападению, а Поттер увидел это во сне. Естественно, Минерва сразу притащила его к Дамблдору.       — Северус, боюсь, мы не можем ждать даже до утра. Иначе мы все будем уязвимы.       Снейп знал, о чем говорит директор. Его занятия с Поттером оклюменцией придется начать немедленно. Коротко кивнув, он отступил назад, пропуская ничего не понимающего Гарри вперед. На мгновение его взгляд скользнул по застывшей словно ледяная скульптура МакГонагалл. Она стояла у камина, и красные отблески пламени играли на ее лице, углубляя морщины, отчего она казалась еще старше. И вдруг что-то блеснуло, привлекая внимание Снейпа. Несколько верхних пуговиц ее ночной сорочки оказались расстегнуты, открывая маленькую ложбинку между тонкими ключицами, в которой поблескивал изящный золотой кулон в виде сердца обвитого змеей с инкрустированным гранатом. Северус замер, не веря своим глазам. Как он оказался у нее? Минерва заметила его удивленный взгляд. Рука ее взметнулась к горлу, прикрывая кулон. На ее лице отразился ужас, какого Северусу еще не доводилось видеть. Ее тонкие пальцы судорожно пытались застегнуть непослушные пуговицы, но из-за дрожи сделать это никак не получалось. Машинально Снейп сделал к ней шаг, но тут вмешался Дамблдор.       — Северус, прошу, поторопись.       С минуту Снейп молча смотрел на испуганную женщину, а потом стремительно вышел прочь.       Весь следующий день он не находил себе места, мечась по классу, словно тигр в клетке. Впервые за долгое время ему не было дела ни до бесконечных вопросов пуффендуйцев, не до взрывов котлов, которые устроили гриффиндорцы. Ему было плевать на всех этих детей, не способных постичь столь тонкую науку, как зельеварение. Все его мысли были обращены к одной единственной женщине. Ее испуганный взгляд всё время стоял перед глазами.       Несколько раз Северус одергивал себя от попытки броситься прочь из подземелий, ворваться в кабинет трансфигурации и заставить Минерву МакГонагалл всё объяснить. Но он не мог себе позволить такого поведения. Пришлось терпеть до окончания занятий.       Как только прозвенел звонок, Снейп пулей вылетел из класса, опередив собственных учеников, удивленно глядящих вслед его развевающейся мантии. В мгновение ока он оказался у заветного кабинета, без стука толкнул дверь и…. внутри было пусто. На столе аккуратной стопкой выселись пергаменты с контрольными пятого курса, поверх которых лежали квадратные очки, но их владелицы в классе не было.       Где? В учительской? Снейп метнулся туда, но и там МакГонагалл не оказалось. Оставался Большой зал, ведь сейчас время ужина. Северус прилагал неимоверные усилия, чтобы не перейти с размеренного шага на бег. Он уже практически вбегал в зал, когда в дверях столкнулся с выходящим директором.       -А, Северус, — улыбнулся Дамблдор. — Так сильно проголодались? Знаете, тушеная индейка сегодня особенно хороша. Очень советую.       — Простите, директор, — Снейпу хотелось послать Альбуса к черту, чтобы не отнимал время, но выказывать неуважение к директору очень не хотелось. — Вообще-то я искал профессора МакГонагалл. «Черт, зачем это сказал!» Ее студенты сегодня взорвали три котла, это никуда не годится.       Он протиснулся мимо Дамблдора, намереваясь как можно быстрее от него отделаться.       — Но ее там нет, — Северус замер как вкопанный, медленно обернувшись ко всё еще улыбающемуся директору. Альбус пожал плечами. — Кажется, она говорила, что ей нездоровится. Думаю, она у себя. Отдыхает. Не думаю, что тема взорванных котлов будет ей сегодня интересна.       — Наверное, Вы правы, — еле выдавил из себя Снейп.       Дамблдор пожелал ему хорошего вечера и удалился, насвистывая что-то себе под нос. Северус выждал минуту, пока директор скроется из виду, и чуть ли не бегом бросился вверх по лестнице. Ровно через две минуты он стоял перед дверью личных покоев заместителя директора Хогвартса.       «Ей нездоровится. Уместно ли будет начинать разговор?» — вдруг зазвучали в голове предательские мысли.       Северус замер под дверью, не решаясь постучать. А может она просто притворяется больной, чтобы не встречаться с ним? Она видела, что он узнал кулон. Она знает, что он придет всё прояснить. Прячется от него у себя в комнате? Но вечно скрываться от него она не сможет. А может это он боится? Боится узнать правду? Но какую правду? Да любую.       Все эти месяцы он думал, что Изабель уехала из страны. Что он больше никогда ее не увидит. И вдруг его подарок на шее совершенно другой женщины? Как такое вообще возможно? Они с Минервой знакомы? Возможно, Изабель училась на Гриффиндоре? Но он проверил все альбомы за те года, когда Изабель могла быть здесь студенткой — ни ее имени, ни фотографии нигде не было. Мысли, одна невероятнее другой, роились в голове Снейпа, и в конце концов он понял, что если не поговорит с Минервой, то просто сойдет с ума.       Глубоко вздохнув, он постучал. Дверь открылась почти мгновенно, впуская его. Он никогда прежде не был в покоях МакГонагалл. Здесь было уютно. Он оказался в небольшой гостиной с мебелью из красного дерева. В одном из кресел у большого камина лежал клетчатый плед. На столике рядом стояла недопитая чашка чая, кажется мятного. В комнате царил приятный полумрак, лишь несколько свечей горели в расставленных на комоде и столике подсвечниках.       — Я знала, что Вы придете, Северус, — раздался тихий усталый голос.       Снейп невольно вздрогнул. Он не сразу заметил высокую худощавую фигуру профессора трансфигурации, стоящую у окна. На ней было темно-зеленое клетчатое платье, туго обтянувшее на удивление стройную фигуру (обычно она была скрыта под свободной изумрудной мантией). Волосы, всегда стянутые в строгий пучок, сейчас были просто подколоты с двух сторон заколками, и упругие черные локоны, которые уже успела тронуть седина, струились по плечам женщины, ниспадая до середины спины. На мгновение Северусу почудилось, что перед ним вновь стоит Изабель, и сердце в груди предательски екнуло.       «Не может быть!»       — Тогда Вы знаете, зачем я пришел.       Женщина молча кивнула.       — Думаю, Вам лучше присесть. Разговор может затянуться.       — Спасибо, я постою, — он почувствовал, что начинает терять терпение.       — Как хотите, — безразлично пожала плечами МакГонагалл. — Вы узнали кулон, — это была скорее констатация факта, нежели вопрос. — Конечно, узнали, иначе бы Вас здесь не было. Я надеялась, что Вы никогда не узнаете. Что со временем Вы перестанете мучиться и начнете жить заново, — она обернулась к нему, и в лунном свете, льющемся из окна, Снейп заметил две мокрые дорожки на ее щеках. — Мне так стыдно, Северус. Я пыталась, правда пыталась не допустить всего этого. Я с самого начала говорила Дамблдору, что это плохо кончится. Но для него важнее всего была миссия. Он не хотел, чтобы Вы знали, что я помогаю Вам. Ведь узнай Вы, Вы бы отказались, а Вам нужна была помощь специалиста в трансфигурации. И Альбус придумал план. Ведь ему нужен был результат. Я его понимаю. Я сама виновата, не должна была подпускать Вас так близко. Мне казалось, у меня получается. Но Вы были столь отчаянно настойчивы, я не ожидала. Я пыталась… а потом Вы едва не погибли, прикрывая меня, и те страшные часы ожидания живы Вы или нет, Мерлин, мне никогда еще не было так страшно, — она судорожно вздохнула, ее рука взметнулась к горлу, словно пытаясь сдержать рвущиеся из груди рыдания, но она взяла себя в руки и продолжила. — И вот Вы появились, и я испытала такое облегчение. Я бы себе не простила, если бы Вы… из-за меня… Я ослабила оборону. Моя ошибка. Я не должна была допускать этого, но у меня больше не было сил сопротивляться. И я уговаривала себя, что вот сейчас я это прекращу, просто исчезну, и Вы никогда ничего не узнаете. Но день сменял день, и было так хорошо, что я не смогла. И снова моя ошибка. Думаю, Альбус стал что-то подозревать, он всегда что-то подозревает. И я решилась. Всё прекратить. Я знала, что Вам будет тяжело, но это необходимо было сделать. Ведь я не могла так… это нечестно по отношению к Вам… Вот только от кулона избавиться не смогла.       Снейп молча слушал ее сбивчивую речь и не мог поверить. Весь его мир перевернулся с ног на голову. Все эти месяцы он мечтал о Минерве МакГонагалл? Чопорной старой колдунье, его бывшей учительнице, державшей над его головой Распределяющую шляпу, а теперь его коллеге? О женщине, с которой он соперничал как с деканом другого факультета вот уже почти пятнадцать лет? От этой мысли его бросало то в жар, то в холод.       Минерва молчала, продолжая смотреть в окно. Ее худенькие плечи едва заметно подрагивали.       — Как? — тихо спросил Снейп. — Оборотное зелье?       Женщина резко обернулась. На ее тонких губах мелькнула грустная улыбка.       — Мы столько лет работаем вместе, а Вы не заметили сходства, — печально произнесла она. — Молодильный эликсир. Дамблдор сам готовил. Действует гораздо дольше, нежели оборотное зелье. Да и на вкус не так противно.       Заметив его замешательство, Минерва устало махнула рукой, вновь отворачиваясь к окну.       — Впрочем, на это и был расчет. В конце концов, кто я для Вас? Пустое место. Просто очередное лицо в череде преподавательского состава школы. Если бы на моем месте был кто-то еще, Вы вряд ли бы заметили разницу.       — Это не правда, — попытался возразить Снейп, но МакГонагалл его перебила.       — Да бросьте, Северус, — она резко обернулась и посмотрела на него прямым открытым взглядом. — Будьте честны хотя бы с самим собой. Мы никогда не были друзьями, никогда не интересовали друг друга. Просто коллеги, вынужденные сосуществовать под одной крышей девять месяцев в году. Деканы враждующих факультетов. Вам никогда не было интересно что я люблю или не люблю, моя жизнь или что я предпочитаю на завтрак. А мне не были интересны Вы. Вы были моим студентом, одним из многих. Я помню, как тяжело Вам было здесь в учебные годы, Ваши постоянные стычки с моими учениками, Поттером и остальными. Ваши отношения с Лили Эванс развивались на моих глазах. На моих глазах Вы превратились в Пожирателя смерти, а я ничего не сделала. Впрочем, что я могла? Единственная мысль, не дававшая мне покоя, заключалась в том, могу ли я что-то исправить? Могу ли помочь Вам теперь? Я думала, что смогу, но я не хотела, чтобы всё обернулась именно так. Мне до сих пор противно, что приходилось Вам врать, скрывать кто я на самом деле. А Вы смотрели на меня и не узнавали, хотя знаете меня столько лет. Скажите, Северус, неужели я настолько непохожа на себя в молодости?       Ее слова заставили Северуса смутиться. Он внимательно смотрел на стоящую перед ним женщину, невольно сравнивая ее с образом Изабель. Одинаковый рост, та же гордая осанка, тонкие изящные черты лица, фарфоровая кожа, тонкие губы, черные волосы. Но главное глаза — серые и живые. Как он не замечал этих глаз, спрятанных за стеклами очков? Как не замечал столь очевидного сходства?       На мгновение его охватило чувство, что он перенесся вперед во времени и встретил свою любимую, только уже состарившуюся. Пока они были вместе, он часто представлял себе, как они вместе встретят старость. Но всё оказалось прозаичнее — она состарилась одна, без него. Но она всегда была рядом, наблюдая, как он растет, превращается в мужчину, она видела, как он сошел с дороги, окунувшись во тьму, и как вернулся к свету. Все эти годы она была рядом, молча идя параллельной дорогой и еще не зная, что однажды станет для него всем.       — Надеюсь, когда-нибудь Вы сможете простить меня, Северус, — ее голос, не такой глубокий, но всё равно узнаваемый, вырвал Снейпа из объятий воспоминаний. — Там, — она махнула рукой в сторону чайного столика, — Ваш кулон. Можете забрать его. Он принадлежит Вам.       Молча подойдя к столику, Северус взял в руки осколок собственного счастья. Его взгляд невольно упал на недопитую чашку чая. В памяти всплыли долгие вечера, когда они сидели вот так у камина в их маленьком домике и пили чай. Изабель всегда оставляла чашку недопитой. Ужасно раздражающая привычка. Но такая родная и любимая. Внезапная волна нежности вдруг накатила, лишая возможности здраво мыслить. Он нашел ее. Теперь она снова будет рядом. Нет, не Изабель. Минерва. Минерва МакГонагалл. Женщина, научившая его жить заново.       Сжав кулон, он приблизился к застывшей у окна МакГонагалл и спокойно надел ей его на шею. Женщина не шелохнулась. Лишь в ее широко распахнутых глазах читалось немое удивление.       — Я подарил его Вам. Мы ведь договорились, что это подарок в знак дружбы.       Она молча кивнула.       — Директор сказал, Вам нездоровится? У меня есть лечебные снадобья, я недавно приготовил несколько порций по просьбе мадам Помфри.       — Мне уже лучше, — тихо промолвила она, опуская взгляд.       — Что ж, тогда увидимся завтра за завтраком, — он повернулся и направился к выходу. У самой двери Снейп на мгновение задержался. — Надеюсь, Вы не откажитесь как-нибудь от партии в шахматы?       Женщина молча кивнула и улыбнулась ему такой знакомой и нежно любимой улыбкой, от которой на душе всегда становилось тепло.       — Доброй ночи, Минерва.       — Доброй ночи, Северус. КОНЕЦ