И они будут счастливы.

Эта история, что так и не расскажешь вкратце, Про двух людей без всей этой газетной грязи, Где стёрли разницу между любить и размножатся. Так вот, он не был идеалом из женских романов Мне кажется, мы всегда были вместе. В яслях, в детском саду, в школе, в университете и дальше мы переставали общаться. Для меня не было ничего роднее его черных жестких волос, собранных в хвост на затылке, этих карих глаз, которые на все смотрят с легким пренебрежением и, наконец, его теплой улыбки. Мне всегда нравилось смотреть, как он улыбается. Для каждого у него было в запасе свое движение губ и свое выражение лица. И, что самое удивительное, он никогда не повторялся. И как-то завертелась жизнь у них довольно странно, Теперь уже не вспомнить, как время все поменяло Но уже нет того, кто прятался под одеялом От проблем, от споров в интернете с кем-то. Да, действительно. Как легко, оказывается, мы стерли все границы в наших отношениях. Сейчас, задумываясь об этом, я понимаю, что никогда его не считала другом. Нет. Этот человек мне был намного ближе любых друзей, всех моих родных, даже ближе родителей. Появившись в самом начале моей жизни, этот парень не только не пожелал оттуда исчезать, но и со временем начал тонко намекать, что останется в ней навсегда. Может быть, это чувство, что романтики называют любовью, было между нами всегда. По крайней мере, я ничуть не удивилась, когда он впервые меня поцеловал. Но вот перед следующим шагом надо было основательно подумать, чего мы не сделали. Уж не знаю, к счастью или к сожалению. Всё это стало легковесней китайского бренда, И уже нет этой веры в одно лишь только везенье, Всё делаем мы сами — это спускает на землю. Казалось бы, в такие годы чаще просят родителей, А не у Бога... Чаще просят всего такого, что просто не вспомнить, Но мужчину украшает дело, а женщину скромность. Да… Я не была скромной, что уж скрывать-то. И, что там греха таить, в кровать его первым затащила я. Он даже отказывался. Эх, Шикамару-Шикамару. Вечно ты рациональный, правильный и логичный, как учебник алгебры, честно слово. Мы же уже достаточно взрослые, почему бы и нет? Куда-то делся календарь этих грёбанных циклов, Наверное, вместе с сумкой впопыхах постиран В родительской квартире. Вновь не смотрела карманы, И каждый раз то проездной, то раскладка шпаргалок. Я бы даже не обратила внимание на небольшую задержку, если бы не Нара. Почему-то он всегда следил за моим здоровьем намного тщательнее, чем я сама. Меня сначала поразило, как тонко он подошел к ситуации. Все как бы ненароком, Шика интересовался, не хочу ли поплакать, покричать, поругаться с ним? Я была в шоке, если честно. А он всего лишь намекал на мое вечное поведение перед месячными. Этих полосок пара. Почему-то даже не плакала, Представив, как отреагирует папа... Это он заставил меня сделать тест, когда пошла вторая неделя задержки. Я все отказывалась, смеялась, полностью уверенная, что мой организм не сделает мне такой подлянки. Когда дело дошло до скандала, пришлось сдаться. Я не люблю ругаться с любимым человеком, хотя иногда и приходится. Он сидел рядом со мной, крепко прижимая к себе, что-то шептал на ухо. А я не слышала. Будто слепыми глазами я смотрела вокруг и ничего не видела. Это правда, я не плакала. А что рыдать-то? Сама виновата, теперь надо что-то делать. Первый же вариант, звучавший как «аборт», он отверг сразу. Я кричала, я умоляла его согласиться, ведь это был единственный выбор для меня. Ну куда мне, девушке, которой всего исполнилось восемнадцать, рожать? А он лишь смотрел на меня и грустно улыбался. И только после этой его грустной улыбки я поняла, какую чушь сморозила. Ведь он так хотел этого ребенка. Пусть не сейчас, но все равно от меня. Я читала все в его глазах – какая разница, когда это произойдет? Да я сам смотрел на них и осуждал, не зная толком, что Они решили сохранить ребёнка, Не жалея ни о чём. В конце концов, идея стать матерью мне даже понравилась. А почему бы и нет? Тем более что родители… Не важно, как они восприняли эту новость. Но главное другое – под конец они в чем-то даже согласились с Шикамару. Вот только отец мой отозвал его на пару минут, на «мужской» разговор. То, что копил на айфон, теперь отложено, Утешая себя тем, что с ним уже каждый прохожий. Работа найдена, и пусть ей похвастать не выйдет Перед друзьями, ведь главное денежный выхлоп. Рано не старятся, просто стареют рано, И уже в двадцать годы складывают по карманам. Здесь дело вовсе не в погоне за монетой звонкой. Да, именно. Они разговаривали о деньгах. О том, на что нам содержать ребенка. Расписаться-то мы могли хоть завтра. Но кто будет работать? У нас нет образования. На все предложения о совмещении работы и учебы, родители отвечали упорным отказом. «Раз уж решили рожать, то у ребенка должны быть родители, а не призраки, которые он видит раз в полгода», — говорили они. Разумный аргумент, ничего не скажешь. Наверное, мы оба будем работать, но я по полсмены. Только не надо комментариев, как всё это круто, Это не круто, ведь как сон не рассеется утром. Это не круто, здесь нет места геройским поступкам, Одна надежда бьётся длинными гудками в трубке. Он держит её руку или она его держит, Наверно зря этих героев я вывел в манеж свой. И вот я лежу в больничной палате, со страхом взирая на часы. Врачи сказали, что наша дочка появится на свет еще до полуночи. А рядом сидит Шика. Треплет мои пшеничные волосы, которые он запретил мне красить, и обнимает. Крепко-крепко. И почему-то мне уже не страшно. Ведь мы вместе. А значит все у нас получится. Я постараюсь избежать банальных штампов этих, Про хеппи энды, про домики с белым забором, Возможно, что у них всё будет по-другому. В 23.42 в неожиданно затихшей родильной палате раздался громкий крик новорожденного. И они будут счастливы, не смотря ни на что, И они будут счастливы, всё пройдёт, И они будут счастливы, счастливы. Вспоминать былое и молча улыбаться...