Осенний день

Жизнь Феликса Марсо, двадцатилетнего парня из сложной, но достаточно обеспеченной семьи, изменилась не так давно. Если быть точнее — осенью, 11 октября 2018 года, когда сезон дождей ещё не начался, и казалось, что привычные зимние холода начнутся не скоро. Красные и оранжевые листья покрывали все деревья Парижа, дарили огненные краски всей Франции. В воздухе чувствовался запах тёплой выпечки, едва уловимый для горожан. Обычное тихое утро, навевающее на людей осеннюю меланхолию и сонливость. Тогда, ранним утром, Феликс не спеша шёл по парижскому проулку. Он раздражённо убирал с лица разлохмаченные кудрявые волосы, что норовили заслонить горизонт. Парень закутался в дорогой шарф, прячась от холодного ветра, и с гордой осанкой следовал в Академию. Его мысли были как всегда раздражающими до тошноты, какими всегда становились по утрам, особенно будничным. В такие дни он становился злее обычного, старался абстрагироваться, с головой уйдя в учёбу и научные проекты. Парень он неплохой, да только всё дело в том, что не любил, когда в его личное пространство вторгались личности, не достойные его внимания и не понимающие никаких намёков. Такой «личностью» являлась одна приставучая и навязчивая девчонка, которая каждое утро доводила Феликса своей ненужной любовью до точки кипения. Обычная девушка с дурацким именем Бриджит Боннет. С наивными и бестолковыми взглядами на жизнь, с непривлекательной внешностью и массой других недостатков, которые так сильно бросались в глаза. Он видел её чувства к себе — собственно, она и не пыталась их скрыть — молча вздыхал, но посмеивался. А когда она лезла к нему с разными предложениями: например, пойти в кино, на прогулку или в кафе — Феликс мигом раздражался, демонстрируя грубую сторону своей натуры. Одногруппники оборачивались от неожиданности — им было необычно слышать грубости от сдержанного и высокомерного Феликса, но виновница этого порыва злости, казалось, не замечала, что возлюбленный ненавидит её всем сердцем, а ещё почками и другими внутренними органами. Она всегда спокойно улыбалась и обещала, что подойдёт и пригласит в следующий раз. Просто у тебя плохое настроение. Я уверена, что позже ты обязательно захочешь! — говорила она. И ведь подходила. Внимание такой особы, как она, ничуть не льстило, а напротив, заставляло его сетовать на свою жизнь, полную неудач, хотя неудача, пожалуй, была всего одна: с ненавистным именем Бриджит. — Хэй, Феликс! На улице тучи светлее твоего лица. Не хочешь со мной пообедать? Станет веселее, я уверена. — Слушай, Феликс, я достала билеты в кино, пойдешь? Я ведь всё равно не отстану, не будь букой! Она капризничает, пристаёт и выставляет его на посмешище перед одногруппниками, но то ли Бриджит не понимает отказов, то ли ей просто нравится испытывать его терпение и вожделенно наблюдать, когда оно иссякнет. Иногда Феликс задумывался прилюдно унизить Бриджит, сказать что-то о её интеллектуальных способностях, поддеть за неухоженность и высказать всё, что думает о её характере — мерзком и приставучем, — чтобы она просто прекратила строить планы и мечтать об их якобы совместном будущем — да ещё и напоказ! — и не стыдиться того факта, что с неё уже все смеются! Однако мысль о том, что он действительно причинит ей боль своими словами, заставляла совесть проснуться и дать Феликсу хорошую затрещину. Потому идея унизить эту назойливую, противную, раздражающую уже своим расхлябанным видом, весёлую занозу в заднице тут же пропадала из головы, и парень одёргивал себя за это искушение, стыдливо опуская голову и отворачиваясь. «Её чувства должны раствориться сами, будто их и не было, я просто буду продолжать её игнорировать», — часто твердил он себе, будто мантру. Вдруг раздался звон мобильного телефона — стандартный и строгий рингтон. Феликс, уже зная, кто мог звонить, закатил глаза и посмотрел на дисплей смартфона. На экране высветилось: «Отец». Парень поднял трубку и устало вздохнул. — Что случилось, пап? — Почему мой сын позволяет себе не присутствовать на завтраке и уйти из дома пешком? — на той стороне мужской голос был холодным и надменным, настолько пронизывающим, что даже осенний ветер показался Феликсу приятным июльским сквознячком. — Я не хотел завтракать, взял еду с собой. А потом решил прогуляться. Захотелось мне, — он старался говорить спокойно и размеренно, хоть и чувствовал подступающую злость. — В следующий раз ты обязан мне сказать, что будешь отсутствовать на завтраке и что машина тебе не понадобится. Я не потерплю подобного своеволия! — Я понял, «папа». — И помни о своём статусе. Ты мой сын, сын обеспеченного архитектора, а не создание с бульвара Пигаль. Я не хочу, чтобы мой сын ел в хлеву со свиньями, — отец чуть ли не сплюнул, говоря это. Парень скривился от отвращения. — Это называется столовая. А, как ты выразился, свиньи — студенты и мои коллеги, которые так же, как и я, не в подворотне себя нашли. Они тоже из приличных семей, — раздражительный тон всё же проскользнул в голосе Феликса, но он надеялся, что отец этого не заметит. — Знаю я эти обеспеченные семьи, — мужчина повысил голос. — Понабирали бюджетников. Мозги у них возможно и есть, но свиньи остаются свиньями. В общем, ты понял меня, сын. В последний раз предупреждаю. — Я тебя понял, — Феликс уже не мог пересилить себя и добавить в конце «папа». Разговор был окончен, и Феликс лишь неприятно поморщился от «беседы» с помешанным на контроле отцом. Он прекрасно понимал, что во всём архитектурном университете является лучшим студентом как в спорте, так и в учёбе. Но то, что он должен вести себя соответственно статусу, нервировало и утомляло его. Те люди, с которыми он дружил и играл в баскетбол, вовсе не являлись свиньями: кто-то был умён, хоть и небогат, и зубами вырвал себе бюджетное место, а кто-то поступил за деньги, но не заработал их своим умом или хотя бы талантом — это были деньги родителей, которые, кстати, тоже могли заработать их отнюдь не умом и талантом. Но никого не позволительно было бы назвать свиньёй. Кроме, пожалуй, одного человека из очень бедной семьи, без каких-либо извилин в голове и с дурацким именем Бриджит — если бы бог хотел наказать Феликса, то уж более страшного ада на земле и не придумаешь. И это утро стало ещё отвратительнее после как всегда неудачной беседы с отцом. Однако это утро было таким же, как вчера, как позавчера, и как во все прошлые дни. Феликс раздражался от скорой встречи с Бриджит и готовился терпеть её до окончания занятий и, вероятно, до конца всей учёбы в университете, если её во имя справедливости наконец не отчислят. Всё как всегда. И парень был бы очень рад променять это время на что-нибудь другое, потому что учёба с постоянным вмешательством в его личное пространство была ему не в радость.

***

Феликс вошёл в аудиторию, где чаще всего проходили пары их группы. Его лучший друг и по совместительству товарищ по баскетболу Фредерик уныло склонился над конспектами, лениво перелистывая страницу за страницей. Как раз он был из тех, кто мало думал об учёбе, но хорошо платил. Несмотря на это, Феликс искренне уважал его за хороший характер и весельчаковую натуру. — У нас должен быть семинар? — без приветствия начал Марсо. — М? А, это ты, друг. Я туплю конкретно над темой проекта. Терпеть не могу профильные предметы, которые не дают практических знаний. Вот скажи мне, зачем они нам на втором курсе? — Для саморазвития, естественно, — Феликс хмыкнул. — Хотя кому я говорю о саморазвитии. — Ой, да пошёл ты! — шутливо фыркнул Фредерик и убрал конспекты куда подальше. — История архитектуры — бесполезная трата времени. Ну, составим мы теоретический проект, ну и что? Мы его забудем через полгода или ещё раньше. — Не могу с тобой не согласиться. Просто купи его и сумей красиво подать, — Феликс пожал плечами. — Вообще, он нужен отстающим. — Таким, как Бриджит, хочешь сказать? Из отстающих только она, как мне кажется… — Я сказал отстающим, а не безмозглым. Боже, когда её уже отчислят? Фредерик лишь приподнял бровь, но ничего не ответил на это. В большей степени он был согласен со своим другом. Интересно, какими молитвами Боннет второй год продолжает с ними учиться? Может, она продала душу дьяволу? Те студенты, которые ничего за спиной не имеют, стараются превзойти самих себя, прыгнуть выше головы и показать всем преподавателям, на что они способны. Бриджит подобных качеств никогда не имела. На лекциях спала, на семинарах не отвечала, постоянно ленилась и занималась не пойми чем, но зачёты и экзамены сдавала и даже перешла на следующий курс. — Может она просто удачлива? — спросил Фредерик. Феликс скривил красивые губы и его черты лица заострились. — Я никогда не забуду, как перед первым курсом её мама чуть не с пеной у рта доказывала, какая её дочка восхитительная. А эта самая дочка стояла, как мумия, с пустым выражением лица. По ней сразу было видно, что она ничего не хочет получить в этой Академии. Мать так печётся о ней, а она стоит и всё. Потом я услышал, что её взяли на бюджет из-за каких-то льгот. Не то инвалидность, не то помощь обездоленным. В её случае… — Только не говори, что «в её случае, по обеим причинам сразу». — Да, именно это я и хочу сказать. Вместо неё мог учиться кто-то стоящий, кому это действительно нужно, а вместо этого взяли непроходимую дуру, которая пускает слюни на парту и не может даже один круг по стадиону пробежать. «Никчёмная», — хотел добавить Феликс, но он много раз уже называл так Боннет. Не было смысла повторяться. Фредерик лишь почесал неуверенно затылок и сказал заметно мягче: — С ней дружит наша староста Нина. Она девчонка умная, из хорошей семьи… — А ещё Нина социально неадаптированная, скованная и не умеет искать хороших подруг, — Феликс достал тетради и учебник из своего кожаного классического портфеля и педантично положил всё на уголок стола. — Так что соглашусь, что Нина прекрасная девушка, которая просто не подозревает, с кем водится. — Может, ты и прав. Мы с Ниной дружим, и я ни разу не слышал, чтобы она что-то говорила о Бриджит. Хорошего или плохого. — Она умница. Когда о человеке нельзя сказать хорошо — лучше промолчи. Наверное, несмотря на дружбу, Нине просто стыдно говорить, что у неё в друзьях вот такое вот существо. Феликс потёр виски и прикрыл глаза. С самого утра эта Бриджит посещает его голову и буквально преследует. Потом ещё и отец выразил негодование, что его попытки алчного контроля опять провалились. Всё наложилось одно на другое, и не удивительно, что в двадцать лет к нему наведывается мигрень. Фредерик, поняв состояние друга, ничего не сказал и вновь уткнулся взглядом в конспекты, горестно вздыхая из-за предстоящего, никому не нужного проекта. Староста Нина лёгкой походкой, словно порхая, вошла в аудиторию и поприветствовала своих одногруппников. Феликс кивнул, заинтересованно провожая её взглядом и одновременно подмечая, как Фредерик таращится на неё влюблённым взглядом. У Феликса нет пунктика уводить девушку у друга, насколько бы красивой она ни была. А Нина действительно была красива и подходила Феликсу, но что-то его отталкивало: то ли осознание, что лучший друг жить без неё не может, то ли Нина казалась ему слишком идеальной, а потому скучноватой, тем более в наше-то время. А может потому, что как бы он себя ни любил, но второго такого же идеального человека он не вытерпит. — Здравствуйте, мальчики, — девушка кивнула головой и села впереди парней. — Здравствуй. Ты как всегда прекрасно выглядишь, — Фредерик аж распетушился, гордо выпячивая грудь. Всё это настолько смешно выглядело, что Феликс не удержался от тихого смешка. Щёки Нины покрылись румянцем. Она заинтересованно взглянула на счастливого парня и отвернулась, готовясь к первой паре. — Ты и правда восхитительно выглядишь, — подтвердил слова друга Феликс. — Хотя каждый день ты выглядишь по-особенному. — Спасибо. Ваши комплименты тоже становятся особеннее с каждым днём, — Нина улыбнулась, заправляя белокурый локон за розовое от смущения ушко. — Сегодня погода не очень приятная. Возможно, будет ливень, а я должна помочь Бриджит с одним проектом на улице, так что эта красота ненадолго. — А Бриджит не может самостоятельно готовиться к своему проекту? — фыркнул Феликс. — Извини меня конечно, но мне кажется, что ты не обязана везде и всюду помогать ей. — Мы же подруги. — Дружба не должна тянуть тебя вниз из-за собственных правил и принципов, пусть даже ты привязалась к этой Боннет. Феликс с отвращением вспомнил, как Бриджит постоянно умоляла Нину сделать за неё домашнюю работу или прикрыть её во время пар, пока сама Боннет где-то развлекалась. Это казалось настолько мерзким, что парень невольно вспоминал умоляющий вид матери Бриджит на поступлении. Старания этой несчастной женщины пошли насмарку, ведь неблагодарная дочь только всё портила. После этих воспоминаний к образу мамы Боннет прибавился и образ его давно почившей матери. Такие люди, как Бриджит, не ценят того, что имеют. А она имеет гораздо больше, чем Феликс. По мнению самого Феликса, естественно. — Никто меня не тянет вниз, — нахмурилась Нина. — И, прошу, давайте не будем обсуждать мою подругу у неё за спиной. Это невежливо и не подобает воспитанным людям. Девушка ещё раз осуждающе взглянула на Феликса и тактично молчавшего Фредерика (на самом деле продолжающего пускать слюни на объект своего воздыхания) и отвернулась. Марсо ещё раз удостоверился, что их дружеские отношения с этой двоечницей не приведут Нину ни к чему хорошему. «Типичный пример абьюза: одна слишком добрая и безотказная, а другая пользуется этим, играя на её чувствах». — Да ладно тебе, друг, — Фредерик дружелюбно пихнул Феликса в плечо. — Ты слишком печёшься об этом, лучше будь спокойнее, иначе нервов не хватит. — О какой выдержке можно говорить, когда речь идёт о Бриджит? — нервно буркнул Феликс. Вдруг по коридору их этажа стал разноситься быстрый топот ног. Человек по ту сторону двери бежал как ненормальный, приближаясь к их аудитории. Фредерик прислушался, а потом слегка ухмыльнулся, явно узнавая виновника этого шума. Нина резко выпрямила спину и, если бы Феликс не сидел позади неё, то наверняка бы увидел широкую улыбку на девичьем лице. Сам Марсо морально подготовился к тому, что сегодня станет очередным «днём сурка», где Бриджит выступает в главной роли. Дверь резко распахнулась, и в аудиторию влетела раскрасневшаяся Бриджит в расстегнутом пальто и с шарфом, который криво висел у неё на бледной шее. Юбка была повёрнута так, что пуговица находилась где-то сбоку, а локоны тёмного цвета выбивались из двух небрежно собранных хвостов. — Всем доброго утра! — девушка махнула рукой и широко улыбнулась. Кто-то махнул в ответ и с ухмылкой посмотрел на Феликса. Неудивительно, что вся группа знала о пламенной любви Боннет к Марсо и такой же пламенной ненависти в ответ. Бриджит не шпион и скрываться особо не умеет. Даже не старается. — Доброе утро, — Нина встала и обняла подругу нежно-нежно, и Бриджит не менее нежно обняла её в ответ. Иногда Феликс задумывался, как утончённая и вежливо-хладнокровная Нина способна к кому-то, а тем более к Бриджит, испытывать столь ласковые чувства. Единственное, что можно испытывать к Бриджит, — это негодование. — Ну что, Боннет, рассказывай, какой грузовик тебя по дороге переехал, — Фредерик лукаво улыбнулся, а девушка в ответ лишь показала язык. — Мне просто не терпелось увидеть сегодня самого красивого человека в этой аудитории! Феликс поперхнулся, когда увидел щенячий взгляд, направленный в его сторону. — Не могу сказать тебе того же, — пробурчал он, сделав надменно-кислую ухмылку. — Слушай, Феликс, пойдёшь со мной в кино? — Бриджит подошла к его парте, проигнорировав обидные слова в свою сторону. Будто бы она действительно была глухой или тупой. — Мои 27 отказов, видимо, ни о чём тебе не говорят? — Те 27 раз просто были неудачным опытом, надо двигаться вперед в своих намерениях. А сегодня в моих намерениях позвать тебя в кино, — Бриджит продолжала улыбаться и внимательно смотреть на Феликса. — Что ж, можешь получить 28 отказ в копилку своего «опыта». Нина посмотрела на него осуждающе, и парня это совсем выбило из колеи. Он даже разозлился: почему его осуждают за то, что он не принимает чувства той, которую совершенно не любит? Разве его чувства не учитываются? Почему то, что ему так упорно навязывают, он должен принимать с покорностью, как должное? Что отец, что Бриджит — оба в одной лодке плавают. — И ещё я хотел тебе сказать: удали мой номер. Немедленно! Я не знаю, где ты его взяла, но это уже ни в какие ворота. — У нас ночное телефонное рандеву было только один раз, и на следующий день я извинилась вообще-то… — Меня всё равно очень напрягают люди, которые без разрешения узнают мой номер и начинают названивать. Последнюю фразу Феликс сказал громко, отчего вся аудитория стала прислушиваться. Фредерик покачал головой и залип в свой телефон, а сам Марсо с чувством выполненного долга уткнулся взглядом в книгу, чувствуя, что одержал маленькую победу. Бриджит на это только кивнула. — Извини, я правда не хотела тебя беспокоить. Ну так что, пойдём в кино? Феликс внутренне взвыл и проигнорировал вопрос. Отец учил, что если не обращать внимание на проблему, то она сама уйдёт, но пошёл второй год его вынужденного знакомства с этой «проблемой», а ничего не менялось — проблема всё так же есть и, скорее всего, будет ещё несколько лет. — Нет, Бриджит, желание с тобой куда-то пойти у меня не появилось и не появится. — Ой, да ладно тебе, друг! Сели бы на места для поцелуев — романтика же, — засмеялся Фредерик, а вместе с ним и некоторые люди в аудитории. Правда, он тут же осёкся и чуть ли не втянул голову в плечи, увидев грозный взгляд Нины. — Ладно, шутка не удалась. Бриджит лишь пожала плечами и сама захихикала. — Вот видишь, Феликс, даже твой друг благословляет нашу с тобой любовь! Судьба так и хочет нашего союза! «Она хочет моей смерти — не иначе», — Мрачно подумал Марсо и вновь проигнорировал девушку, лишь кинул на неё неприязненный взгляд из-под тёмных кудрей. — Ладно, 28 число тоже не моё, может в 29 раз повезёт, кто знает. Вот завтра это и выясним, любимый! — Боннет с нежностью посмотрела на парня, отчего даже Фредерик смолк. Он не был уверен, есть ли в его глазах столько же любви и теплоты, когда он смотрит на Нину, сколько есть в глазах Бриджит. — А вообще, я бы очень хотела, чтобы ты, Нина, меня прикрыла. И да, я знаю, что я очень плохая и безответственная в учёбе, но пожалуйста! Феликс фыркнул на это. В общем, ничего нового: Бриджит как была непроходимой дурой, так и остаётся. Подставлять своего друга и разочаровывать семью — всё, на что она способна. — Я не говорила, что ты безответственна в учёбе. Ты ни в чём не безответственна. У тебя снова какой-то проект? — заинтересованно спросила Нина. — Конечно проект! Наверняка в своих подворотнях шатаешься? — не смог промолчать Феликс и ни капли об этом не пожалел. — Почему? Нет. Шатаюсь я обычно от дома до Академии и обратно, но сегодня не тот случай. Ты бы хотел пойти со мной? Я была бы рада! — Боннет даже засияла, ведь возлюбленный проявил интерес к её приключениям. — Мне бы очень хотелось тебе кое-что показать, Феликс! — Воздержусь. — Так что у тебя за планы, не поделишься? — вновь в нетерпении спросила Нина. — С радостью! На выходных я ездила в Адиавский лес, который за Парижем. Добиралась целый день, между прочим. Зашла в самую глубь — столько часов на это убила! — и нашла очень интересное заброшенное здание… — Говорят там живут наркоторговцы и проститутки, — подал голос Фредерик. — Бриджит, тебя к какой группе отнести? — Ни к какой, — обиженно промолвила девушка. — Да и слухи это всё — никого там нет. Впрочем, может кто и живёт в заброшенных зданиях, не знаю… Но я там не живу, у меня есть дом! — Ладно-ладно, не дуйся, я пошутил, — примирительно сказал парень, подняв руки в знак отступления. — И что же особенного было в том заброшенном здании? — В самом здании — ничего. Я не была внутри: забралась на крышу по пожарной лестнице. Мне хотелось сфотографировать ночное небо — до этого я фотографировала только осенний лес — но на ветке рядом с домом я увидела гнездо орлов. Было темно, потому фотография получилась бы не очень качественной — при дневном свете нужно делать… — И ты хочешь… — хотела спросить Нина, но Бриджит сразу интенсивно закивала. — Да! Да, я бы хотела сегодня вновь съездить туда, потому что ждать до выходных не смогу! А после пар проблематично, так как мне бы не хотелось допоздна там находиться. Хоть там и нет опасных личностей, но всё же… — Бриджит, я понимаю, как это для тебя важно, но лазать по крышам «слегка» опасно, ты согласна? Особенно зная твою неловкость и умение попадать в неприятности. — Не волнуйся, милая, я буду предельно осторожна! Ты же знаешь, когда надо, я могу проявить себя должным образом! Я настырная. Особенно, если дело касается одного очень милого и красивого парня, — Боннет перевела взгляд на Феликса и «соблазнительно» подёрнула бровями. Этот подкат показался Марсо настолько глупым, что даже немного мерзким, ведь не пристало француженке так выставлять напоказ свои чувства. — Так что, прикроешь? — вновь обратилась Бриджит к Нине. — Боже, Бриджит, иди уже! Но чтобы завтра точно пришла! Чтобы целая и невредимая ты была тут и пила со мной чай, всё понятно? — Нина, ты была бы прекрасной мамой для самых несносных деток, — рассмеялся Фредерик, даже не заметив, как Нина подошла к нему со свёрнутой тетрадью и наградила его хорошим подзатыльником. — Ауч! За что?! Боннет плохо влияет на тебя, староста! — Фредерик, мне надоели твои шуточки, ещё один раз и… Но Феликс не стал дослушивать, какие жестокие наказания собирается применить Нина к несносному ребёнку по имени Фредерик. Парень лишь спокойно вздохнул и посмотрел на время. До начала пары оставалось 10 минут. Он с удовольствием подумал, что наконец сможет расслабиться в этот прекрасный осенний день, и никакая Бриджит не посмеет помешать его покою. Марсо надел наушники на голову и демонстративно отвернулся от Боннет, которая неловко стояла возле его парты, переминаясь с ноги на ногу. Она подошла к нему ближе, вставая напротив его лица, и неловко помахала ему рукой. Её губы шевелились, но Феликс уже не мог слышать глупых подкатов, так как композиция Чайковского приятно заглушала все неприятные звуки, например голос Бриджит. Бриджит не дождалась от него никакой реакции, кроме холодного безразличия. Она неловко улыбнулась и заправила локон волос за ухо, поджав в напряжении губы. Проговорив что-то ещё, Боннет стала удаляться из аудитории, поправляя свой нелепый жёлтый рюкзак на спине, так не сочетавшийся с её одеждой, и, не поворачиваясь к одногруппникам, небрежно махнула рукой в знак прощания. Этот жест показался Феликсу немного странным, не подходящим по темпераменту Бриджит, но после парень сразу же забыл об этом, погружаясь в музыку, приятную и расслабляющую. В течение дня больше его никто не доставал, намечалась тренировка по баскетболу, а отец сегодня уже не должен был тревожить его. Кажется, день собирался компенсировать испорченное утро. Парень по привычке перевёл свой взгляд на картину, что висела в их аудитории второй год. Она называлась «Солнечное поле» и передавала все краски утреннего рассвета вместе с дикой, но чарующей природой. Она успокаивала Феликса, создавала видимость уюта в их аудитории и согревала своей простотой. Марсо непроизвольно улыбнулся. Он не любил картины в своём особняке, они казались ему слишком чужими, холодными и неуютными. А это простая картина. Краски выглядели на холсте дёшево, но это ничуть не портило вид картины, а наоборот, будто бы передавало простоту, но невероятную внутреннюю теплоту художника. Вновь посмотрев на изображённые лучи солнца, как они прыгают по лепесткам полевых цветов, Феликс вдруг представил, что картина была написана человеком с таким же ярким и солнечным настроением. День обещал быть лучшим в этом месяце, особенно теперь, когда из него исчезла ненавистная Бриджит Боннет.

***

Феликс быстро перехватил мяч у противника и побежал к кольцу, ловко маневрируя между соперниками. Марсо ухмыльнулся в сторону Фредерика, который играл за другую команду и теперь пытался перекрыть проход другу. Но Марсо резко увернулся от его рук и через мгновение забросил мяч в кольцо, с дерзостью смотря на команду противника. Трибуны, где сидели в основном болельщицы, сразу завизжали, послышались одобрительные выкрики. — Ну ты и шпала! — Фредерик притворно нахмурился и слегка пихнул Феликса в плечо. — Я оштрафовываю тебя за то, что ты такой шкаф. Где мои деньги? — Прости, друг, но это всё техника, — Феликс демонстративно уложил кудрявые волосы назад и хмыкнул. — В любом случае, настрой сегодня просто отличный. — И не говори… — Фредерик довольно посмотрел на восхищённых девушек и помахал им. — Эх, хороши девчонки, но Нина не сравнима ни с кем! Раздался звук свистка, и все парни по команде построились в шеренгу. Их тренер, старенький, немного горбатый, но в прошлом отличный игрок в баскетбол, прошёл мимо их строя с довольной улыбкой. — Молодцы, ребята, хорошо постарались. Феликс, как всегда замечательно. Тренируешься дома? — Да, стараюсь нарабатывать технику. — Прекрасно, просто отлично! Вот бы ещё девочки больше тренировались, а не заглядывались на мальчиков, — было бы вообще замечательно! Тренер выразительно посмотрел на трибуны, а девушки лишь захихикали. Смотреть на парней было гораздо интереснее, чем бегать пятнадцатый круг по стадиону или делать гимнастику. Феликс на это лишь улыбнулся. Он вдруг вспомнил, как Бриджит с потом на лбу и выражением крайней измученности на лице пыталась пробежать хотя бы три круга. Для неё это могло занять целую пару: явно пыталась таким образом либо пропустить полноценную тренировку, либо специально показывала, какая она бедная и несчастная. Феликс был железобетонно уверен в обеих версиях, так что не было нужды выбирать одну. — Ребята, все по домам! Не опаздывайте завтра на игру! — крикнул тренер и взмахом руки велел студентам разойтись. — А вы, девчонки, начинайте уже работать — за красивые глазки оценки не поставлю! Девушки тихо пробурчали какие-то проклятия, а многие парни измученно закинули голову назад или, наоборот, повалились на пол, изображая вселенскую скорбь. Лишь Марсо довольно и с неким оптимизмом двинулся в раздевалку. — Ты сегодня необычайно спокоен и собран, друг. Отец забыл о твоём существовании? — спросил Фредерик, поравнявшись с ним. — Если бы-если бы. Позвонил сегодня, смешал всех с грязью и сказал не быть такой же частью грязи, как все вы. — Обидно, но узнаю твоего старика. — На самом деле, я действительно сегодня в добром расположении духа. Давно забыл, каково это, когда тебя никто не терроризирует, — хмыкнул Феликс и открыл дверь раздевалки, входя внутрь. — Нина сегодня не пришла на тренировку, ты не сильно расстроился? — Расстроился? Да я в унынии! Хотя она не видела, как я позорно продул тебе, так что, может, это и к лучшему, что она не пришла… — Фредерик устало вздохнул, стянул с себя мокрую майку и зашвырнул её в глубь спортивной сумки, которая была увешана разными значками и супергеройскими нашивками. — Хочу умереть. — Окно открыть? — Да, пожалуйста. Феликс открыл окно и приглашающе указал рукой дорогу в последний путь. — Мне подтолкнуть или ты сам? — Ой, да пошёл ты! Я умру, и Нина тебе достанется. А вот хрен тебе, я ещё поборюсь за неё. — Нина и правда восхитительна, но мы с ней слишком похожи, — Феликс сложил свои вещи в аккуратную стопочку, положил в сумку и захватил свой кожаный рюкзак. — Не могут люди с одинаковым темпераментом ужиться друг с другом. — Погоди, я тупой, или ты себя причислил к восхитительным людям? — Да и потом… — проигнорировал друга Марсо, — она тебе нравится. Я бы никогда не стал встречаться с той, которая нравится моему лучшему другу. Фредерик улыбнулся и неловко почесал затылок. Нечасто Феликс искренен с ним так по-доброму. Когда он встретил его на первом курсе, то посчитал очередным пижоном, что радуется деньгам отца, будто бы это его собственные деньги. Но это был лишь первый взгляд и, как оказалось, ошибочный. Настолько, что добрый и очаровательно-нелепый Фредерик рассказал об этом другу и даже попросил прощения за преждевременное мнение. Марсо тогда понял, что человек, стоящий перед ним, действительно нисколько не похож на тех людей, которых так яростно описывал его отец. На самом деле, никто из студентов не был похож, кроме, разумеется, одной всем известной особы. — Так что единственный минус, который присутствует в характере Нины, — это дружба с Боннет, — продолжил Марсо. — Хм. Пожалуй, я закрою на этот минус глаза, чувак, она слишком хороша. Феликс на это лишь усмехнулся и мысленно пожелал своему другу удачи.

***

В их особняке как всегда царил могильный холод. Феликс ощущал его на своей коже, чувствовал напряжённость и какое-то странное давление. Он бы списал всё это на отца, но его не было поблизости. Он, как обычно, отсиживался в своём кабинете. Идя по коридорам, Феликс чувствует лишь угнетение и одиночество — это всё, что он теперь испытывает в некогда родном доме. Мадам Марсо скончалась, когда Феликсу было всего шесть лет. С течением времени мальчик стал забывать её внешность, её голос, но ту теплоту, ласку и заботу, что дарило её любящее сердце, он никогда не забудет. Это было и останется неотъемлемой частью его жизни. На то, что сделала его мама за шесть лет, отцу не хватило и двадцати. С её уходом пришёл этот могильный холод. Даже внешне особняк отпугивал своей аурой — отец ничего не пытался сделать, чтобы хоть как-то привнести уют в их дом, а Феликс не находил мотивации, чтобы сделать что-то самому. Он давно потерял свой «дом», давно не знает ничего о семье и семейных традициях, позабыл о том, что значит когда тебя ждут дома. Он просто живёт как умеет и как учил его отец: быть надменным, высокомерным, знать себе цену и не снижать её для общения с «мусором». Иногда Феликс смотрелся в зеркало и боялся увидеть вместо своего отражения образ отца. Настолько боялся, что и не смотрелся совсем. Он чувствовал переполняющую тело ненависть и обиду за то, что у него отняли детство и возможность быть любимым, потому что отец хотел, чтобы он скорее повзрослел, чтобы смог умело выбирать себе компаньонов по жизни, умел строить планы и стратегии и чтобы не смел размениваться на тех, кто этого не достоин, в его понимании. И Феликс повзрослел. Настолько, что чувствует себя престарелым зажравшимся дедом. Выйдя из тёмного холла, где старинные настенные часы отбивали свой ритм, парень прошёл в обеденный зал. Еда на одну персону уже была на длинном столе — люди, которые работают на отца, делают всё быстро, эффективно и незаметно, как он и велел. Марсо не может назвать их слугами, просто язык не поворачивается. Сев за стол, Феликс мрачно произнёс: — Приятного мне аппетита. Тщательно пережёвывая пищу, Феликс вдруг подумал о семье Бриджит. Его не удивлял тот факт, что он много думает о ней, напротив, он логично себе это объяснил: она так часто появляется в его поле зрения и лезет в его зону комфорта, что другие люди просто серым фоном остаются где-то на заднем плане. Даже Фредерик с Ниной. Боннет, в самом дурном смысле слова, просто «затмевает» всех вокруг. Вспоминая её во время ужина, он представлял, как Бриджит ест в окружении своей семьи. У неё добрая и заботливая мать — так ему показалось. Значит они точно едят вместе, о чём-то переговариваются, беседуют, шутят… Феликс непроизвольно хмыкнул. «Как такие бесполезные люди могут получать всё самое важное в жизни? Разве они этого заслуживают? Уверен, она даже не ценит то, что имеет. Ухватилась за того, кто плевать на неё хотел…» Марсо посмотрел в свою тарелку, где находилось вкусное жаркое, и вновь задумался: «Навряд ли она питается подобным образом. Худая и нескладная до ужаса. Но разве счастье в еде? В том, чтобы постоянно вкусно есть? Может, счастье не то, что ты ешь, а с кем ты ешь? Бриджит вновь не осознаёт свою удачу — просто ужинать с мамой…» Эта мысль ни с того ни с сего разозлила Феликса, и он швырнул вилку в свою тарелку, вставая с места. Боннет стала злить его ещё сильнее, потому парень постарался как можно скорее выкинуть её из своей головы. Марсо стал подниматься в свою комнату, надеясь, что отец сегодня не решит переговорить с ним, не заставит отчитаться за ещё один прожитый день. Феликс устал. Морально устал выдавливать из себя ненависть ко всему живому, лишь бы только отец был доволен тем, что он ни с какими свиньями он не водится. Ему осточертело нести ответственность за каждое своё действие, а потом оправдываться за поступки. Он мечтает поскорее закончить учёбу и уехать из Франции на какое-то время в другую страну. Например в Америку. Конечно, ему непонятна та страна, он привык жить в мире порядка и жёсткой дисциплины, но глоток свободы ему бы не помешал — так он думал. Поднимаясь на второй этаж, Феликс услышал демонстративное покашливание позади себя. Закатив глаза и цокнув, парень повернулся и посмотрел в глаза отцу. В такие же карие, почти чёрные глаза, как и у него самого. — Почему я должен искать тебя по всему дому? Пройдём в мой кабинет. «Никакого приветствия, вопроса «как дела». Просто пошёл я куда подальше». Когда Феликс входит в кабинет своего отца, он очень надеется, что в старости не будет таким же дотошным пижоном. Все вещи, что его окружали, были очень дорогими, но очень безвкусными. Отец будто бы пытался показать своё богатство, своё превосходство, какое-то могущество, но чувство стиля где-то споткнулось по дороге, да там и осталось. Больше всего отец любит антикварные вещи, которые даже пахнут прошлым веком. Особенно часы. Феликс воспринимал это как очередную метафору: что-то про ускользающее время. Хотя метафора могла быть и подешевле. — Прости, отец, сегодня был тяжёлый день, хотел сразу пойти в комнату и немного передохнуть. — Чем же ты занимался на учёбе, что настолько устал? — мужчина сел за длинный, из красного камня, стол и опустил подбородок на сложенные руки. — Ничего такого. Просто на тренировке было много игр, наш тренер будто сошёл с ума. Готовимся к соревнованиям. — Надеюсь, ты показываешь достойные результаты? — спросил он. — Да… — вяло ответил Марсо. — Скажи, неужели так важно, чтобы и в баскетболе я был лучшим? — Это так или иначе спорт. А в спорте ты обязан быть лучше. Я хотел быть баскетболистом, когда был молод, так что не удивлён, что ты избрал именно этот вид спорта. — Серьезно?! — выкрикнул, забывшись, Феликс. Его удивило, что отец никогда раньше не рассказывал об этом, он вдруг понял, что отец вообще мало что рассказывал о своей юности. — Ты хотел быть баскетболистом?! Вот это да! А мама знала? — Да, хотел, — ответил отец, проигнорировав последний вопрос, и холодно посмотрел на сына. — Но из-за травмы ничего не вышло. Так что не подведи меня, сын. Сделай то, чего не смог сделать я. Хорошее настроение пропало так же внезапно, как и появилось. Феликс сначала неотрывно смотрел на сидящего напротив человека, а потом разочарованно отвёл взгляд. «Ну да, как же иначе». Внезапная надежда на первый искренний разговор с отцом улетучилась. Марсо почувствовал себя глупо из-за неё и уже пожалел, что вообще дал возможность ей появиться. Настолько бестолково он давно себя не ощущал. — Я тебя определённо понял, отец. Могу идти? — Конечно. Упорно занимайся, — напутствовал вслед отец с каким-то ледяным восторгом, что сын наконец становится похожим на него. Феликс кивнул и вышел из кабинета, стараясь не хлопнуть дверью. Это полуистерическое состояние было ему несвойственно. Он глубоко вздохнул и выдохнул, стараясь успокоить свои нервы. Осознание того, что отец так «любезно» решил переложить свои неосуществлённые амбиции на него, наплевав, что для Феликса игра в баскетбол лишь хобби, значительно пошатнуло его душевное равновесие. Он устал быть проектом по достижению нереализованных целей своего отца. Он хочет быть Феликсом, а не проектом. Марсо даже думать не хотел, что связь его отца с матерью тоже могла бы быть проектом. Бездушным, меркантильным действием и не более. Феликс не хотел бы думать об этом, вот только Феликса никто не спрашивал. Уже вечером, в своей комнате, парень старался подготовить себя к очередной встрече с Бриджит. Он вдруг понял, что пусть лучше она будет встречаться ему каждый день, чем отец, которого и отцом-то можно было считать с большой натяжкой. Впервые за два года Марсо засыпал с мыслью о Бриджит в не таком уж негативном ключе.

***

Следующим утром Марсо постарался уйти из особняка как можно раньше. Он заранее написал отцу о своём уходе, собрав необходимые учебные принадлежности, и вышел из здания, даже не позавтракав. Он извинится перед поваром в другой раз. С прошлого вечера его не покидало чувство пустоты после разговора с «родным человеком», которого и родным уже назвать сложно. Феликс чувствовал себя так, будто бы он незначительная пешка в военной кампании отца, а мелькнувшая вчера мысль о том, что союз матери и отца тоже был лишь вынужденной мерой на пути к удовлетворению своей статусности, заставила его чуть не заорать от возмущения и боли. От этого осознания его помутило. Марсо не мог почувствовать себя лучше ещё и по той причине, что в его жизни не слишком много позитивных событий. Если бы он сказал, что его отдушиной является Академия, то безбожно бы соврал, так как Бриджит забивает её своим присутствием, маниакально преследует его, показывает, что всё, что её могло зацепить в нём, так это внешность и ещё, вероятно, семейное богатство. Это чрезвычайно раздражало. Ей не может быть интересен сам Феликс, хотя бы по той причине, что Боннет его толком и не знает. Марсо из раза в раз уверяется в том, что Бриджит действительно жестока: она постоянно даёт понять, что привлекает её не характер Феликса, а просто внешность или, быть может, навеянный образ, который с действительностью никак не сходится. Получается, исходя из всего этого, у Марсо нет пристанища, где бы он почувствовал умиротворение. Он просто живёт и собирает по крупицам хоть сколько-нибудь хорошие моменты из своего существования. Большего он даже боится требовать.

***

Придя в их солнечную аудиторию — несмотря осеннюю мрачность вчерашнего дня, — Марсо неспешно проследовал за парту, по традиции посмотрел на картину, стараясь успокоиться. Он повесил на крючок кожаный портфель и осмотрел всех присутствующих: ребят пришло немного, в такую рань мало кто соизволил бы прийти — и плевать они хотели на учёбу. Может, это потому Феликс и кичится своей пунктуальностью, ответственностью и серьёзным подходом, чувствует некое превосходство над своими одногруппниками. Совсем чуть-чуть, капельку. Боковым зрением парень подметил, что Нина — неизменная и преданная подруга причины его нервозности — сидела одна, потупив взгляд в никуда. Она смотрела то ли на доску, где жирным мелом была выведена вчерашняя дата «11.10.18», то ли на картину «Солнечное поле», что нарисовала неизвестная студентка. Впрочем, парня это как-то мало волновало и он перестал всматриваться. Резко на соседний стул упало нечто тяжёлое — Фредерик! «Аккуратно», с природной грациозностью он поставил свой потрёпанный рюкзак и широко улыбнулся другу. — Привет, чувак, чего такой серьёзный? Впрочем, как и всегда, — парень посмеялся со своей же шутки, отчего губы Феликса непроизвольно дрогнули в подобии улыбки. — Все как обычно… — Марсо «как бы невзначай» качнул головой в сторону парты Нины и Бриджит. Фредерик сразу всё понял и задорно улыбнулся, кивая головой. Свой шальной, но до ужаса влюблённый взор он перевёл на старосту, которая всё так же смотрела то ли на вчерашнюю дату, то ли на картину. Увидеть её такой потерянной казалось невиданной редкостью. Девушка всегда была сдержанной в любых критических ситуациях, а сейчас даже не пыталась сделать вид, что с ней всё хорошо. — А куда запропастилась наша Боннет? — спросил Фредерик, явно не замечая состояние Нины. Девушка обратила на него свое внимание и растерянно пожала плечами. — Если бы я знала. В последний раз я… точнее мы все видели её еще вчера утром… А на звонки она не отвечает. «Точно. Эта бестолочь убежала в Адиавский лес из-за каких-то орлов. Нашла чем заняться». После её ухода в аудитории царило неимоверное спокойствие, но становилось как-то до жути тихо. Потому Феликс мог бы поклясться, что это был его лучший будничный день. — Наверное, наболталась со своими птицами и отсыпается сейчас, — тихо высказал свою догадку Фредерик, но Нина всё равно услышала его и лишь сильнее забеспокоилась, сжав край оранжевого свитера. — Она должна была сегодня прийти. Она обещала… — Феликсу может и показалось, но девушка вся сжалась и стала будто бы ещё меньше. — Бриджит сказала, что покажет фотографии… — О, кстати! — воскликнул Фредерик, не обращая внимания на состояние Нины. — Боннет еще просила передать тебе, друг, что ты настолько поразишься её фотографиями, что обязательно позовёшь её на свидание, потому что они получатся просто восхитительными! — друг рассмеялся и чуть пихнул Феликса в плечо. — У тебя просто нет шансов, чувак! — Чтобы я смог позвать её на свидание нужно чуть больше, чем «восхитительные фотографии». Это так, к слову… Да и что-то я сомневаюсь, что Бриджит вообще на что-то способна. И правда, для него, как, в принципе, и для всех одногруппников, казалось дикой мысль о том, что Бриджит хотя бы немного подтянет свои оценки и начнёт нормально учиться. Не то что создаст нечто красивое или творческое. Бриджит создала себе устойчивый образ неумёхи, которая способна только лазать по заброшенным домам и пытаться строить из себя ту, кем не является. Да, репутация Боннет была на самом дне. И непонятно, почему отличница Нина, талантливейшая писательница и просто очень яркая и привлекательная девушка, находящаяся на втором месте в их группе по учёбе, сдружилась с такой бесцветной особой. — Заткнитесь оба! И даже не смейте о ней что-то плохое говорить! — блондинка впервые произнесла нечто грубое. Фредерик быстро перестал смеяться, а Марсо лишь снисходительно посмотрел на неё. — Я не посмотрела в окно, когда она выбежала из Академии, но уверена, что её опять забирал на мотоцикле тот подозрительный мужчина! Поэтому я переживаю. Фредерик нахмурился, а Феликс стал припоминать того самого мужчину. Он не сталкивался с ним лицом к лицу, но пару раз видел его. Марсо часто наблюдал, как Бриджит идёт следом за ним после занятий. Будь то ранний обед или поздний вечер — она всегда следовала за ним, иногда старалась подойти ближе и навязать свою компанию, но Феликс резко пресекал какие-либо попытки девушки сблизится. Бриджит это, как всем уже известно, никогда не останавливало, даже когда он шёл своей дорогой в компании какой-нибудь девушки или со своими товарищами по баскетбольному кружку. Он знал, что она всегда где-то неподалеку и её взор направлен лишь на него, будто защищая. Обычно Фредерик говорил: — Повезло тебе, чувак. Лучше охраны и не придумаешь. Феликс на это лишь закатывал глаза и фыркал, будто ему сказали какую-то мерзость. И вообще всё это напоминало ему маниакальное преследование, а никакую не защиту. — Чудовищно, — отвечал он всегда. — Не знаю, не знаю. Я был бы рад, если бы за мной кто-нибудь так присматривал. — Значит ты тоже маньяк. Но однажды случилось странное событие: Бриджит вызвали к директору во время пары. Не то, чтоб её и раньше не вызывали за прогулы или нарушение дисциплины, но в тот раз секретарь выглядел особенно серьёзным. Даже преподаватель, что читал лекцию, как-то напрягся. Боннет непонимающе вышла из аудитории и только через двадцать минут вернулась, отсидела оставшуюся пару, причём была тише воды ниже травы, лишь с Ниной один раз переговорила. А после учёбы она не пошла вслед за Феликсом, а молча надела свою глупую пайту в красный горошек, кивнула Нине и ушла. Лишь вечером Бриджит позвонила ему с дурацким разговором, который сразу же утомил его, но больше девушка его не беспокоила. Некоторое время Боннет не появлялась, и это были чудесные дни. Правда, Нина была в плохом настроении и не уделяла никакого внимания Фредерику, а тот, расстроенный и обиженный, не разговаривал с Феликсом и игнорировал тренировки. Тогда Марсо казалось, что даже на расстоянии Бриджит портит ему жизнь. Через пару недель она вернулась вместе со своей навязчивостью, и её дурацкий смех вновь стал разноситься по всему этажу. Желание, чтобы она исчезла из его жизни, вновь обуяло Феликса. Однако из университета Бриджит стал забирать незнакомый парень. Точнее, судя по его внешности, уже мужчина. С такой же придурковатой улыбкой, как у Бриджит, а ещё с пушистыми русыми волосами и густыми-густыми усами. Такими смехотворными и нелепыми, что Феликс начинал понимать, почему он и Бриджит проводят время вместе — оба выглядели как клоуны. Один с усами, а другая с хвостиками, как у малолетки. Феликса беспокоил тот факт, что этот мужчина выглядел как наркоман: слишком худой, кожа обвисла, да и синяки под глазами не придавали его виду здоровья, а наколки по всему телу украшали худощавые руки. Он был нелеп усами и странен остальным внешним видом. Настолько странен, что отталкивал. Каждый день этот мужчина забирал Боннет на своем мопеде, и они оба устремлялись в неизвестную даль. Иногда он наблюдал, как Бриджит садится на пассажирское сидение мопеда, но не потому, что был заинтересован ею, ему лишь не хотелось, чтобы кто-то из его знакомых пострадал от рук серийного убийцы-наркомана, даже если этот «кто-то» Бриджит. Однажды, стоя возле ворот Академии и наблюдая, как мопед исчезает за деревьями, Нина подошла к Феликсу, поймала его взгляд и нервно усмехнулась. — Я ничего не знаю про него. И я беспокоюсь. Бриджит ничего не говорит мне про этого человека, хоть мы и лучшие подруги. — У неё появился парень, и она пока не хочет распространяться о своих отношениях, — облегченно сказал Феликс. — Я даже рад — теперь она отцепится от меня, хотя вкус у неё явно испортился. — В чём я уверена больше всего на свете, так это в том, что Бриджит никогда не променяет тебя на другого парня. Никогда, — Нина с тоской посмотрела на одногруппника. — Неужели ты ничего не чувствуешь к ней? Хотя бы немножко? — Ты думаешь, что мы в детско-подростковом фильме? «Он скрывает свои чувства под маской неприязни»? Нина, к нашей преподавательнице по истории архитектуры, которая вечно меня валит и выглядит разжиревшей свиньей, я испытываю больше чувств, чем к Боннет. Неужели я недостаточно это демонстрирую? Нина отвела взгляд и почувствовала в своей душе глубокую ненависть к стоящему рядом человеку. — Хорошо, что Бриджит этого не слышит. Она могла бы расплакаться, — с горечью ответила Нина. И, не сказав больше ничего, девушка вышла со двора, не оборачиваясь на оклик Фредерика. Вспоминая это, Феликс чувствовал неприязнь. Его взбесила Нина, которая не понимает, что он не обязан любить её подругу, лишь потому, что им обеим этого хочется. Рассудительная и мудрая, Нина всё больше и больше его разочаровывала. Но он не хотел показывать ей это, особенно сейчас, когда она сидит здесь в разбитом состоянии. — Староста, послушай, если действительно о ней волнуешься, то позвони её родителям, — сказал Марсо. Парень встретился взглядом с Ниной и подумал, что найдет в них благодарность за «хорошую идею» и ещё немного смущения с мыслью: «Ну точно, её родители! Как я о них могла забыть? Спасибо, Феликс, ты такой догадливый!», однако увидел только непонимание, будто Нина смотрела на Марсо как на дурака. — Тебе разве Бриджит не рассказывала? — Не помню, чтобы я с ней хоть раз нормально разговаривал, — честно признался парень, он не видел смысла врать одногруппнице. Нина фыркнула, но промолчала. — Так что же я должен был знать? — изображая заинтересованность, спросил Феликс. — Ничего, — Нина отвернулась. — Но спасибо за совет.

***

Наверное, за всю его двухлетнюю учёбу в Академии, этот день стал вторым по спокойствию. Он получил как всегда лучшую оценку за проект и за остальные немаловажные предметы. Не раздавались смешки от одногруппников и, что самое лучшее, его тело не сковывали маленькие ручонки при очередном навязчивом объятии, от которого потом стоял ком в горле. Но всё было бы ещё лучше, если бы не мрачная Нина, которая портила весь позитивный настрой. Несмотря на это, Феликс вновь напомнил девушке позвонить родителям Бриджит или зайти к ней домой после занятий. Нина кивнула, даже не смотря на него, и тихо произнесла: — Обязательно зайду. Совет о родителях она будто не услышала. Выходя из учебного корпуса, Феликс наблюдал, как вокруг закружились красные листья и унеслись прочь с улицы. Ветер поднялся не на шутку, хотя ещё с утра было солнечно и более-менее тепло. Его настроение было почти идеальным, хотелось даже съесть какую-нибудь выпечку по дороге домой или пойти вместе с Фредериком, переговариваясь о чём-то незначительном, хоть сам Марсо до жути не любил пустые разговоры, которые существуют так бессмысленно на этой планете. Но сегодня почему-то хотелось и пустых разговоров, и сладкой выпечки. И в этом опять-таки была причина — отсутствие Бриджит этим днём. Прекрасным осенним днём. «Всё же, без неё действительно лучше». Парень засунул руки в карманы, натянул шарф почти до носа и посмотрел прямо, но тут же пожалел об этом: карие глаза расширились от неожиданности. Он увидел знакомую темноволосую макушку с двумя безвкусными хвостиками. Их обладательница спокойно стояла возле ворот спиной к Академии. Клетчатая расклешённая юбка, армейские ботинки, чёрное пальто и серый шарф, — он невольно выучил весь её небогатый гардероб, чтобы успешнее избегать случайной встречи с ней на улице. Он прошёл мимо девушки, чуть не соприкоснувшись плечами, взглянул на неё искоса и поймал взгляд её голубых глаз. Говорить с ней он уж точно не собирался. Не его дело, почему она так и не пришла на учёбу, заставляя лучшую подругу волноваться. Пройдя всего-то пару чёртовых метров, парень услышал: — Хэй, Феликс! Кажется его обречённый вздох можно было услышать на другой улице. «Чёртова Бриджит ведь не отстанет, если не обращу на неё внимание». — Чего тебе, Боннет? Девушка смотрела на него и не верила своим глазам. Она стояла, не смея даже подойти к нему, и это немного озадачило Феликса. — Слушай, если тебе нечего сказать, то это замечательно, бывай! — раздражённо фыркнув, Марсо хотел было уйти, ведь настроение было уже испорчено одним её видом, однако вновь услышал: — Подожди! — Бриджит приблизилась к нему. — Неужели ты видишь меня? От такого вопроса Феликс закатил глаза и хмыкнул. — Если это новый способ флирта, то ты выбрала тупейшую тактику, — но девушка будто не услышала его. Она пораженно всматривалась в черты лица, стараясь осознать, что стоящий напротив человек действительно видит её. Что именно он видит её. Феликс почему-то чувствовал, что Бриджит еле сдерживает себя, чтобы не разрыдаться. Глаза блестят, но на щеках ни намека на слезинку, губы чуть подрагивали, а руки сжались в кулаки и прижимались к груди. Только её слез не хватало! Возможно, ему это только кажется… Бриджит сделала вздох и сразу же выдохнула. Должен был появиться пар, ведь на улице уже стояли осенние холода, несмотря на солнечные лучи, которые уже начали скрываться за тёмными тучами, однако никакого пара не было. Она улыбнулась нежно, без своей привычной задорности, но с лёгкой тенью тоски. И, видя это выражение на лице крикливой девчонки, впервые в жизни Феликс утратил свой хладнокровный вид и растерялся. — Так что ты хотела от меня? Учти, я не пойду с тобой в кино, — ища, за что бы ухватиться, сообразил Феликс. Девушка морально собралась и стойко посмотрела в эти любимые карие глаза. — Извини за беспокойство. Но не мог бы ты помочь найти моё тело?

***

Феликс старался идти как можно быстрее и не сталкиваться с мимо проходящими людьми. Он уже жутко жалел, что отказался когда-то от машины и водителя, предложенных отцом, так как сейчас они были бы очень кстати и помогли ему сохранить хоть остатки хорошего настроения. А ещё лучше — самообладания. Парень был ещё больше раздражён, чем в любой другой будничный день. Он сталкивался с людьми, спотыкался о мимо пробегающих кошек и просто рычал в негодовании, когда видел, что эта идиотка его преследует. — Никогда не думал, что ты скажешь подобную ересь, чтобы привлечь внимание! — сурово сведя брови, воскликнул Феликс. — Но я говорю правду! — Бриджит кое-как за ним поспевала. — Если бы это была шутка, то я бы рассмеялась и сказала: «Эх, какая хорошая шутка!» — Не неси всякой чепухи, Боннет! И хватит носиться за мной! — Прости, но я правда не могу! Ты единственный, кто меня видит! Марсо резко остановился и в упор посмотрел на девушку. В отличие от него, у неё даже отдышки не было после долгой и быстрой ходьбы, хотя на физкультуре она показывала себя отвратительно. А сейчас без какого-либо румянца, но с нездоровой бледнотой, она стоит и в упор смотрит на него без всякой видимой усталости. — Ты правда надеешься, что я поверю в твою якобы смерть? И в твой дух, который стоит тут рядом со мной и выносит мне мозги? Боннет посмотрела по сторонам, видя, как смотрят люди на её любимого, и нервно улыбнулась. — Ты бы как-то менее заметно со мной общался. Ведь остальные меня не видят… — Твоя одержимость мною перешла уже всякие границы! Какой человек будет шутить про смерть, лишь бы привлечь внимание?! А я скажу тебе какой! Тот, кто даже понятия не имеет, как это — терять тех, кого любишь! — после сказанного, Феликс с ненавистью посмотрел на Бриджит, чуть не выплюнув эти слова ей в лицо. Искажённое от злости выражение лица говорило о том, что впервые его действительно вывели из себя. Он всегда мог смотреть на неё по-разному: с пренебрежением, с напыщенностью или ещё каким-то таким взглядом, что так присущ «аристократам». Но никогда его взгляд не содержал в себе ненависть по отношению к той, что так хотела добиться его взаимности. — Не смей даже ходить за мной! — рявкнул Феликс и резко повернулся. Марсо взглянул на неё холодным взглядом и оставил на том самом многолюдном переулке. Девушка посмотрела в его удаляющуюся спину и глубоко вздохнула, не отрывая от него немного грустный и глубокий взгляд. Позади шёл человек, разговаривающий по телефону. Он направлялся прямо на неё, даже не замечая этого, и прошёл сквозь Бриджит, почувствовав от столкновения с ней лишь порыв холодного ветра, будто она сама была обычным воздухом. Будто её нет… И никогда не было.

***

Феликс и не заметил, как оказался дома. Прислуга отца встретила его с привычной доброжелательностью и учтивостью и попросила прощения за то, что не соизволила встретить его вчера, на что Феликс не обратил никакого внимания и быстрым шагом последовал к себе в комнату. Он закрылся на ключ и плотно задвинул шторы. Паранойя разыгралась не на шутку, и было такое ощущение, что девушка преследовала его до самого дома и сейчас всматривалась в его окно, подобно сталкеру, однако ничего такого не было. Или было?.. — Как я мог позволить этой дуре выбить меня из колеи?! Чёрт, завтра я ей точно устрою разборки с пристрастием! Он был уверен в том, что его одногруппница сошла с ума. Она перешла всякие границы со своей мнимой влюблённостью, путалась под ногами и была той, на которую Феликс никогда не посмотрит. Глупая (тупая), ребячливая (недоразвитая), полная дура (конченная идиотка). И сейчас Бриджит только подтвердила вышесказанные слова. Она действительно перешла грань, шутя над тем, что не должна была при нём даже упоминать. — Если и была крупица надежды на нашу дружбу или товарищество, то сейчас и речи об этом не может быть! Парень расстегнул своё пальто и швырнул вместе с рюкзаком в дальний угол комнаты, а шарф кинул со всего размаху в недра шкафа, совершенно позабыв в бешенстве о надлежащем порядке в комнате. Он ненавидел подобного рода шутки, ненавидел, когда его разыгрывают, когда насмехаются, особенно подобные никчёмные люди. Плюхнувшись на кровать, он раскинул руки в стороны и хмуро уставился в потолок, желая поскорее сделать все уроки и лечь спать. В принципе, сам парень понимал, что злиться на ущербных глупо. Да и повода, как такового, не было. Просто он никак не мог уложить в голове: это ж насколько человек жаждет его внимания, что готов даже назваться мёртвым… Такие поступки умные люди не совершают, хотя кто сказал, что Феликс хоть когда-нибудь воспринимал Бриджит как умного человека? — Пора прекращать эти игры в «полюби меня, Феликс» — завтра поговорю с об этом максимально жёстко и вставлю ей мозги на место. — Но они и так на месте… Услышав этот знакомый и такой противный, до зубного скрежета, голос, Феликс как ошпаренный подскочил на кровати и шокировано посмотрел на знакомую, но уж точно не по собственному желанию, девушку. Та неловко помахала рукой, сидя на его компьютерном кресле, совсем чуть-чуть смущаясь его домашнего, растрёпанного вида. — Что ты… Как ты вообще пробралась сюда?! Он мигом поднялся с кровати и вплотную подошёл к ней, смотря грозно сверху вниз. — Ну, так это… — она указала на дверь. — Через стены. Бриджит сказала это таким обыденным тоном, что самому Марсо стало непонятно — он здесь сошёл с ума или она? — Что ты вообще несёшь? Уже решила в чужие дома проникать?! Как ты пробралась через охрану?! — Да мне это не нужно, и охрана твоя меня всё равно бы не видела! — она взмахнула руками, будто защищаясь и, похоже, сама теряла остатки самообладания. — Если бы ты меня нормально выслушал, то сразу бы поверил! — Во что бы я поверил?! В то, что ты мертва и вижу твой дух только я?! Кто вообще в это поверит?! Ты спятила со своей одержимой влюблённостью в меня, Боннет, признай это! Если бы ты знала, как я устал от твоих выходок и от самого твоего вида и голоса! Тошнотворнее тебя нет ничего! — Феликс и сам бы никогда не поверил, что может так орать, он был взбешён и доволен тем, что его голосовые связки позволяют так громко обругать эту опостылевшую Бриджит Боннет. — Мои чувства к тебе абсолютно нормальны, — Бриджит сжала кулаки и беспомощно посмотрела на парня. — Это не одержимость. Да и дело не в любви, поверь мне. И да, я знаю, как ты ко мне относишься, но не могу не просить твоей помощи, так как иного выхода у меня нет! Просто дай я тебе кое-что покажу, а после, если хочешь, можешь выгнать меня. Я больше тебя никогда не побеспокою! — Бриджит была так сконфужена, что без слёз на неё было не взглянуть. Феликс затравленно посмотрел на неё и взлохматил волосы. Тошнота от этой девчонки подкатывала с новой силой, но он просто не мог это продолжать — устал. Он вновь взглянул на неё так, будто она была тараканом, которого он пытался поймать несколько суток, но не преуспел. Феликс просто надеялся, что он спит, а это его очередной абсурдный сон и не более того. — Если это что-то глупое, то никогда больше не показывайся мне на глаза, — он сделал несколько тяжёлых шагов и присел на кровать, скрещивая руки в ожидании. — Показывай… Бриджит радостно улыбнулась и подскочила с кресла, запрыгав на месте и хлопнув несколько раз в ладоши. — Спасибо-спасибо-спасибо! Уверяю тебя — я не лгу. Она быстро прошла мимо его кровати и рабочего стола. Девушка шла прямиком к стенке и, не останавливаясь, полностью исчезла в ней, словно дымка. Феликс поражённо уставился, разинув рот, а потом подошёл к стене и стал ощупывать и осматривать её со всех сторон, надеясь доказать самому себе, что это всего-навсего какой-то хороший трюк. Но нет. Как бы он ни проверял, парень пришёл к плохому умозаключению — Бриджит действительно растворилась в бетоне. От шока мозг отказывался работать, рациональность помахала рукой и улетела в неведомые дали, оставляя Марсо наедине с полной растерянностью и дохлой одногруппницей, голова которой через две секунды вынырнула из стены, и выглядело это крайне жутко. — Ой, а ты знал? Твой папа в кабинете смотрит «Крёстного отца». И сам выглядит как крестный отец. Жуть, как ты с ним живёшь? — Хватит, вылезай оттуда! Боннет лишь рассмеялась и целиком высунулась из стены, отряхивая себя от невидимой пыли и полностью игнорируя обескураженный взгляд Феликса. — Никогда не привыкну к этому. Кажется, что бетон или тело человека проникает прямо в кровь. Тяжёлое ощущение… Не знаю, как это работает. То могу сидеть спокойно, то парю в воздухе. Быть мёртвой так отстойно… — Я просто ничего не понимаю, — перебил её парень, обессиленно сел на кровать и схватился за голову. Смотреть на эту девчонку было выше всяких сил, и хотелось просто закрыть глаза, уверяя себя, что это лишь бредовый сон. Но она по-прежнему стоит, улыбается как дура и ждёт его слов. Каких именно — Феликс сам не знает и даже не представляет, что сказать. Он всегда был скептиком, и поверить в существование призраков или чего-то паранормального было выше его сил. Теперь половина всего того, чему его обучал отец с самого детства, а именно тому, что «вся мистическая дрянь придумана людьми и только», смылось глубоко в канализацию неправильности. К нему сейчас даже нельзя обратиться за советом, так как он, с присущим ему хладнокровием и отчуждением к собственному сыну, молча вызовет психиатров, и на этом «замечательная» жизнь Феликса Марсо оборвётся. Впрочем, откуда такие мысли? Он ведь никогда и не спрашивал отцовских советов. Парень ещё раз посмотрел на Бриджит. Та стояла, опустив голову, и неловко смотрела в пол. — Не прогонишь меня? — робко спросила она. Он всё еще не отрывал растерянного взгляда. Несмотря на то, что ей тоже было не по себе, Боннет не выглядела расстроенной. Феликс смотрел на эту улыбчивую девушку и не понимал — просто какого чёрта ты такая радостная, в твоём-то положении! Хоть Марсо не переваривал её, но так просто выгнать не мог. — Объясни мне теперь всё нормально. Как ты умерла? — спросил он и мгновенно почувствовал дурость заданного вопроса. Никто ещё в жизни не разговаривал с покойниками, смотря на них как на живых. Только больные, но себя к ним Феликс пока не хотел причислять, впрочем до этого оставалось совсем недолго. — Это я запросто! — Бриджит подошла к нему чуть ближе и тут же сконфузилась, убрав руки за спину. — Могу я присесть возле тебя? Парень лишь пожал плечами и чуть отодвинулся, давая ей как можно больше пространства. Девушка благодарно улыбнулась и села на его кровати в позе лотоса. Несмотря на то, что она была в ботинках, они не оставляли никакой грязи, да и кровать ни на миллиметр не прогнулась, что в очередной раз убедило Феликса в правдивости её слов. — Боже-боже, неужели я на кровати моего любимого Феликса, мне такое только снилось! — Бриджит комично всплеснула руками. — Прекращай уже! И давай рассказывай, я жду. Боннет захихикала и открытым ясным взглядом посмотрела на парня. — Я мало что помню, — девушка в задумчивости приложила сложенный палец к подбородку. — Не помню, где и что это за место, однако помню причину своей смерти. Я упала с какого-то здания… Сил не хватило удержаться за железку. Почему я висела на краю, тоже не помню. Помню только, как летела вниз и думала: «Ух ты, какой сегодня красивый осенний день!» — Самая ненормальная мысль перед смертью, — честно сказал Феликс. — Да ты бы видел то, что видела я! Тогда поднялся ветер, и перед моими глазами полетели стаи красных листьев. Аж дух захватило! В общем… После этого я упала. Но высота была не слишком большая, на самом-то деле. Не такая большая для взрослого человека. Меня же можно причислить ко взрослым, верно? — Сомневаюсь, — буркнул в ответ Феликс, пытающийся всё это время сделать сосредоточенное лицо. — Мне кажется, смерть не могла наступить из-за этого, ну в самом деле! Она стала расстегивать своё пальто под подозрительным взглядом Феликса. — Ты решила удивить меня ещё и своей наготой? — Неа, не сегодня, — Бриджит хитро высунула кончик языка и рассмеялась над посуровевшим взглядом одногруппника. — Да шучу я! Я просто хочу, чтобы ты убедился. Расстегнув последнюю пуговицу, девушка отодвинула края пальто, и Феликсу предстало яркое пятно крови на белой льняной рубашке. — Это ты при падении получила? — Да. Животом упала на штырь. Я ещё была в сознании минут пять или семь. А может час-два. Счёт времени, знаешь ли, теряется, когда ты при смерти. — Упасть с небольшой высоты и умереть от неудачного приземления — очень похоже на тебя. Хоть он это и сказал со злой усмешкой на лице, однако Марсо даже представлять не хотел, сколько мучений она пережила за эти часы. Впервые в жизни ему стало по-человечески жалко Бриджит. Настолько, что он захотел взять её за руку или даже обнять, мысленно давая понять, что по крайней мере она всё ещё здесь и никуда не делась. О злости на неё уже не шло речи. Какая злость, когда случилась такая беда, верно? Однако, он одёргивает самого себя, прекрасно понимая, что его поддержка будет выглядеть как-то неправильно, и тут же сам вспоминает, что этого прикосновения девушка уж точно не почувствует. А ещё он вдруг обратил внимание на то, что она действительно девушка. Была и остаётся ею. И это пятно крови на белой рубашке как-то нелепо, будто так не должно быть. Боннет действительно была очень хрупкой. — И ты умерла… — с какой-то неведомой прежде тоской заключил Феликс. — Вчера вечером, да. Когда увидела своё тело со стороны, чуть не обделалась на месте. Просто жуть! А потом я сама не заметила, как очутилась в городе, но никто меня уже не видел. Бродила себе, кошек пугала. Вот они меня, кстати, охотно видели. Но договариваться с кошкой такая себе идея — вряд ли они бы поняли, что я от них хочу. — А потом мы с тобой встретились, — Марсо пытался осознать только одну мысль: неужели её смерть произошла совсем недавно? Когда он только шёл с занятий, Бриджит ещё была живой? Он не хотел озвучивать этот вопрос, зная, что едва ли получит ответ. — Но почему только я тебя вижу? — Не знаю, из-за этого или нет, но последним человеком, о котором я думала, был ты. Девушка смущённо улыбнулась и отвела взгляд. Она сказала истинную правду и вовсе не ждала какого-то… одобрения что ли со стороны её любимого. Сам же Феликс кивнул, но отводить взгляд не стал, лишь ещё пристальнее стал вглядываться в её голубые глаза. — И ты хочешь, чтобы мы нашли твоё тело? — Да. Его обязательно нужно найти, — девушка посмотрела на свою рану и скривила губы. — Я чувствую, что это важно, но без твоей помощи мне не обойтись. — А потом что? — спросил он. — Что будет потом, когда я его найду? — А потом… Я хочу, чтобы меня сожгли в крематории. Я хочу, чтобы от тела не осталось и следа, будто меня и не было в этом мире. Для этого ты позвонишь куда нужно: сначала вызовешь врачей, потом морг — в общем, все эти безумно важные дела. И чтобы это было как можно скорее… — Почему именно я? — Просто… Ну, это понятно… Ты единственный, кого я могу попросить об этом. Он не мог понять собственных эмоций. Внутри всё смешалось в вихре вопросов и внутренних противоречий, отчего голове становилось совсем дурно. Дико хотелось сказать «нет», послать Боннет со своими проблемами куда подальше и забыть всю эту историю, как бредовый сон. Но Феликс не был таким бессердечным и очень жалел об этом. Феликс бы хотел верить в помутнение своего рассудка, ведь жизнь под одной крышей с таким отцом до добра не доведет, но что-то ему подсказывало, что никакой игры разума нет — всё это реально, и эту проблему стоит как-то решить, чтобы не сойти с ума уже взаправду. «Кто она мне? Почему я обязан ей помогать? Будет ли правильным, если я откажу?» Феликс поднял глаза к потолку, будто вопрошая, почему именно он был избран для этих страданий. Но решение парень уже давно принял, несмотря на внутреннюю борьбу его рационализма с верой в сумасшедший рассказ Бриджит и полную околесицу, что творилась в его душе. — Помогу. — Правда?! — Бриджит пододвинулась к нему ещё ближе и смотрела во все глаза. — Ты действительно согласен? — А у меня есть выбор? Да и кто бы не согласился на моём месте? Только у меня одно условие. — Что пожелаешь, мой любимый спаситель! — Никаких глупых фразочек из твоих уст, вот как предыдущая. И если я скажу помолчать — ты быстро затыкаешь рот. — А присутствовать рядом с тобой можно? — Если принимаешь такие условия — можно. Бриджит чуть двинула корпусом вперёд, наверное, как обычно, пытаясь в порыве своих безграничных эмоций обнять молодого человека и стиснуть ему рёбра. Однако тут же вернулась в обратное положение и немного с тоской посмотрела на него, но ничего не сказала. Феликс тактично не обратил на это никакого внимания. Парень посмотрел на часы. 16:30. Сегодня их отпустили как обычно, на улице темнело поздно, по-осеннему, и время терять как-то не хотелось, причём сама девушка выглядела так, будто нормально сидеть на месте не в состоянии. — Помнишь, что было вчера? — спросил Марсо. — Нет, не помню… — Бриджит слегка покраснела, стыдясь своей неосведомлённости. — Я вообще не понимаю, почему забыла. — Мне это тоже непонятно, но давай на этом не акцентировать внимание. По крайней мере, я точно помню, куда ты собиралась. Скорее всего, твоё тело осталось в Адиавском лесу. Феликс встал с кровати, поднял с пола своё холодное пальто и достал шарф, педантично оборачивая его вокруг своей шеи, с таким напускным видом, что даже девушке стало как-то не по себе. Некомфортно… Она опустила глаза и покраснела пуще прежнего. И хоть раньше она каждый день приходила растрёпанной, только сейчас Бриджит заметила эту разницу между ними и устыдилась своей безалаберности, отчего покраснела ещё сильнее и не смела поднять взгляд на любимого. — Пойдём со мной, — вдруг резко сказал Феликс. — Куда? — Без лишних вопросов. Они вышли из комнаты, спустились по лестнице огромного особняка, проходя мимо длинных и заковыристых коридоров со множеством дверей. Больше картины поражали своим содержанием. Если бы Бриджит кто-нибудь спросил: «Какие картины висят в доме семьи Марсо?», то она бы, не раздумывая, ответила: «Думаю, без содержания и всякого смысла». И ей поверили и сочли бы её слова нерушимой истиной. Однако она ошибалась в своих суждениях, в особенности по отношению к отцу Феликса. Ведь этот статный мужчина, которого она знала понаслышке от Фредерика, никак не мог повесить «Гернику», «Апофеоз войны», «Эрозию», «Руки противятся ему»… Он будто бы собрал весь пафос в своем особняке, открыто демонстрируя его. И Бриджит не могла этого не заметить. Некоторые картины простирались от самого плинтуса до потолка и поражали своим размером. Как поражали взор и сами лестницы, люстры, двери, коридоры. «У отца Феликса комплекс такой?» — подумалось вдруг девушке, и она тихонько ухмыльнулась. Очень хотелось задать этот вопрос парню, но она вовремя прикусила язык, так как после этого могли пойти неприятные последствия. Спустившись к выходу, они обошли дом, где был расположен сад. Он был покрыт сухими листьями и выглядел самым неухоженным объектом на этой территории. Беседка была ветхой, а кара деревьев постепенно загнивала. Все это выглядело очень печальным, будто человек, что некогда ухаживал за этим местом, вдруг взял и исчез. И сам сад совершенно не вписывался в имение Марсо. Пара подошла к гаражу, и парень достал из кармана чип. Одно нажатие — и массивная роллета открылась вовнутрь. — Чёрт… — прошипел он вдруг. — Что-то случилось? Но Марсо не ответил. Просто смотрел вперед хмурым и недовольным взглядом. Через пару секунд девушка сама поняла, почему парень был недоволен. По-видимому, ему нужна была машина, но гараж был пуст. — Чёртов папаша смылся куда-то на машине! — А зачем она тебе нужна? — поинтересовалась Бриджит. Феликс нервно взлохматил кудрявые волосы и перевёл раздражённый взгляд на девушку, цокнув языком. — Я хочу напомнить тебе, что ты направилась в Адиавский лес за какими-то орлами. — Прикольно. — И вот вчера, — он продолжил, — ты отправилась к ним. А этот лес находится в районе Дурдана. И нам нужна машина, потому что в транспорте я не очень хотел бы трястись. Я только надеюсь на то, что ты не передумала и пошла именно в этот лес. — Я не могла передумать! — вдруг громче обычного сказала девушка, удивившись своей резкой пылкости. — Для меня сделать эти фотографии было очень важно, Феликс. Он немного помолчал, с удивлением глядя на неё, а затем спокойно выдал: — Так так сильно любишь орлов? — Нет… Я люблю ловить моменты и быть в моменте. Мне хочется зафиксировать то прекрасное, что я вижу, и фотографии подходят для этого как нельзя лучше. Мне хотелось показать тебе свои снимки… — Боннет сжала кулаки и скривила губы в подобие улыбки. Такой фальшивой, какой парень не видел никогда. — Но что-то я запоздала. Сохранила за собой статус бездарности, только и всего. Феликс как бы с жалостью посмотрел на Бриджит. Ему бы хотелось сказать, что никто и никогда не воспринимал Бриджит как бездарность, но сам прекрасно понимал, что соврёт. И Бриджит бы сразу это поняла. Раньше он ни за что бы не подумал, что Боннет отчётливо осознаёт своё положение в Академии. Ему всё время казалось, что она смотрит сквозь пальцы на всё происходящее, веря в то, что кто-то может воспринимать ее всерьёз. Но, на самом деле, девушка прекрасно понимала, что единственной, кто видела её настоящую и действительно уважала и любила, была Нина… Впервые Феликс признал, что Бриджит никто и не знал, кроме Нины. Мысль странная, сложно укладывается в голове, но Марсо не мог её не признать. Возможно, Боннет немного больше, чем просто раздражающая девчонка. По крайней мере, ему захотелось в это верить. — Ладно… — он зачесал волосы назад и продолжил. — Тогда ты, вероятно, умерла в этом лесу. Ты говорила, что орлы находятся в заброшенном здании. И сколько таких зданий в том лесу? Я знаю, что Адиавский лес раньше был посёлком, там не может быть высоких зданий. — Оно было высоким! Просто выглядело, как обычный старый дом? — девушка чуть замялась. — Извини, наверное, будет проблематично найти тело с таким количеством информации. — Я не удивлён, — мрачно ответил Феликс, но не смог не ухмыльнуться. Бриджит остаётся Бриджит. — Ещё меня интересует другое: а что, если тебя уже нашли? В Дурдане мало жителей, но лес находится не так уж и далеко от городка. Есть ли смысл идти туда? — Я чувствую, что оно лежит там, его никто не трогал и не видел. Просто ощущаю, — Бриджит протёрла глаза и стала ещё бледнее, чем была. Марсо выдохнул холодный пар и решил больше не задавать вопросов. — Доедем как-нибудь, всё будет нормально. Бриджит лишь согласно кивнула и немедля направились вместе с парнем по улице до автобусной остановки. Ветер поднялся ещё сильнее, и Марсо недовольно приподнял свой шарф до самого носа, засовывая руки в карманы пальто. Он скосил взгляд на идущую рядом Бриджит, которая заметно приуныла за всё то время, что она находилась рядом с ним. И Феликс даже почувствовал в глубине души немного уважения к ней, так как в её положении любая другая девушка исходила бы на истерику и приступы паники. Она шла и молчала, хоть Феликс, в принципе, не запрещал ей говорить. Если в меру, конечно же. Но что в такие моменты можно сказать? Какой сильный ветер или что ты чувствуешь, когда знаешь, что мертва? Но, смотря на её приунывший вид, Феликс прекрасно понимал, что молчать тоже неловко, и произнёс то, что, по его мнению, правильно: — Не смей только никуда деваться. — Я и не собиралась, — девушка улыбнулась. Улыбнулась лишь глазами. Так, как умеет делать только Бриджит. — Мне бы хотелось встретить Нину. Если бы я увидела её расстроенной, то сказала бы, что не о чем так плакать. Я бы извинилась перед ней… — Ты сама виновата, Боннет. За свою беспечность в жизни ты бы рано или поздно ответила. Наверняка ты поскользнулась на крыше и вывалилась… В этом вся ты. Умерла так, как при жизни существовала. Бриджит из-под чёлки взглянула на него и отвернулась, по привычке убирая руки за спину и идя чуть вприпрыжку. — Если хочешь знать — я ни о чём не жалею. — В самом деле? — обернулся на неё Феликс. — Хм… — она задумчиво посмотрела в небо, избегая его взгляда. — Ну может я не напрасно умерла? Да и при жизни я могла о многом пожалеть и раскаяться. А так моя смерть, быть может, помогла кому-то. Раз уж при жизни я для всех была бесполезной обузой. — Кому твоя смерть могла пригодиться? Если только орлам на корм. Эти слова должны были звучать как шутка. По крайней мере, Феликс едва заметно улыбнулся и ждал того же от девушки. И тут Бриджит поняла… — Ты рад этому? — Чему? — тупо спросил Феликс. Он вопросительно на неё посмотрел, прекрасно понимая, что она имела в виду. Посмотрел так, будто они идут искать не её тело, а вышли всего-то на прогулку, на первое свидание, которое девушка ждала так долго. — Да, ладно. Это не важно… — Боннет глубоко вздохнула, и пара, минут за двадцать до окончания разговора, оказалась на главной остановке.

***

Бриджит поднималась по дряхлой лестнице, пытаясь успокоить дыхание. Она никогда бы не подумала, что орлы обитают в этих окрестностях, и уже жалела, что не поймала машину до леса и что путь свой начала к обеду, отчего добралась до пункта назначения только под вечер. Не её вина, что её дом стоит так далеко от леса — она сделала всё, что в её силах. Боннет уже тысячу раз пожалела, что наткнулась в интернете на пост, где было сказано, что в городе Дурдан есть прекрасный Адиавский лес, который в срочном порядке нужно посетить именно осенью, для того чтобы лицезреть ярчайшие красоты природы. Однако девушка не могла не почувствовать радость от своего маленького, но значительного приключения, которое было призвано подарить ей хотя бы крупицы уважения от человека, которого она безмерно любит. Фотографии должны были получиться отличными: она собиралась сфотографировать животных и сделать композицию из осенней листвы, по возможности отыскав какие-нибудь другие детали для интереса. Ей хотелось сфотографировать и себя — не зря же она взяла штатив. Кто знает, может Феликс посмотрит на неё с другой стороны? От этой мысли ноги всё продолжали подниматься вверх, несмотря на усталость, а сердце торжественно билось в груди, заставляя Бриджит воспрять духом. Вдруг она услышала голоса. Тонкие и отдалённые, будто они находились высоко, на самом верху. — Кто это мог быть? Боннет с каждой преодолённой ступенькой становилась всё более заинтересованной. Ведь чем ближе она приближалась к выходу на крышу, тем отчётливее она слышала, что это были именно детские голоса, и это её удивляло. Поднявшись окончательно наверх, Бриджит увидела трёх ребятишек, которые пытались привлечь к себе внимание орлов, чтобы они вылезли из гнезда. Двое из них были худощавыми, а третий — высоким и и располневшим. Бриджит могла бы поспорить, что он весил больше, чем она сама. Орлы находились на толстых ветвях деревьев, как раз над уровнем дома. Увидев, как мальчишки пытаются спугнуть птиц палками, девушка грозно скрестила руки на груди и последовала прямо к ним.

***

Феликсу было до жути некомфортно в автобусе, и он в сотый раз проклял отца, который забрал машину. С самого детства у Марсо было хорошо развито обоняние, и для него запахи были настолько ощутимыми, что, даже если парень находился далеко от источника, он всё равно их различал. Запах старости, бензина и ещё чего-то отвратительного окутывал весь автобус и приводил его в тошнотворное состояние — парень был готов выпустить свой завтрак наружу. Напротив спокойно сидела Бриджит. Она смотрела в окно и, казалось, игнорировала состояние возлюбленного. Так как это были четырехместные сидения, располагавшиеся напротив друг друга, рядом с Феликсом сидела какая-то бабушка, которая, по мнению Феликса, пахла смертью, а рядом с Бриджит — мама с ребёнком на коленках. Сейчас Феликсу безумно хотелось сказать. А если быть точнее, то просто проорать Боннет о том, как сильно он ненавидит общественный транспорт, как сильно он ненавидит старость и как сильно тут прёт непонятно чем. Но парень понимал, что если заговорит с ней, то навлечет на себя лишние подозрения на счёт его здоровья, и тогда будет ещё более некомфортно тут находиться. Парень вновь нацепил шарф до носа и не стал скрывать своей неприязни к происходящему. «Когда мы выйдем, то пусть готовится к моему словесному потоку. Если бы не папаша, то не пришлось бы это терпеть». Феликс не был избалован богатствами своего отца, вовсе нет. Так как он сам подрабатывает написанием научных работ для особо ленивых студентов, то понимает, что деньги достаются трудно. И, привыкший ездить на машине, он бы спокойно смог ездить и в автобусах. Однако обострённое обоняние ему очень мешало и делало ещё больше раздражительным и злым. Хотя куда уж больше! Бонусом к этой ситуации стал плач ребёнка. Трёхлетний малыш так сильно разревелся, что на него практически все обратили внимание. Покрасневшая мама старалась успокоить чадо: подсовывала ему недоеденную булочку, качала, но ребёнок всё не успокаивался. Возможно, этот запах тоже осточертел мальчику, однако его рёв приводил Марсо в бешенство. Он яростным взглядом посмотрел на Боннет, будто хотел найти ещё одного виновника, однако взор девушки был полностью обращён к малышу. Бриджит приблизилась к ребёнку, наклонила голову и дотронулась своей рукой до маленькой ручки мальчика, как будто хотела привлечь его внимание. И произошло что-то невообразимое! Мальчик посмотрел на неё. Посмотрел ясным и чистым взглядом, тут же перестав плакать. Он поражённо открыл рот, смотря во все глаза. Феликс не знал, как на это реагировать: с одной стороны, здорово, что кто-то ещё смог увидеть Боннет, но с другой… Видит ли он в ней обычного человека? Что заставило его так удивиться, что он не мог оторвать от неё глаз? Если для него Бриджит и есть Бриджит, то в глазах маленьких детей она предстаёт совсем другой? Судя по взгляду ребенка, Феликс был не далёк от истины в своих размышлениях. Бриджит широко улыбнулась и приложила палец к губам. Мальчик быстро-быстро закивал, не отрывая от неё удивлённого взгляда, и даже не обратил внимания, что его мама непонимающе зовёт его, видя это странное изумление. Тут Боннет стала рисовать на запотевшем стекле причудливые узоры. Завитушками они сплетались между собой, пересекались с другими узорами, а потом цветы, ветви деревьев и маленьких птиц, больше всего похожих на воробьёв. Это видел и мальчик, и его мама, и бабушка. Кажется, весь автобус стал замечать, как на окне не пойми откуда появляются рисунки. Настолько красивые и изящные, что Феликс не мог отвести от них своего взгляда. Ему показалось на мгновение, что они вот-вот оживут на холодном окне: цветы начнут раскачиваться на ветру, а птицы взмахнут крыльями и улетят из этого душного автобуса в неведомые дали. Бриджит рисовала, пока окно не кончилось. Посмотрев на пораженного, но улыбающегося мальчика, Боннет наклонилась к нему и сказала: — Веди себя хорошо, не расстраивай маму… Автобус остановился, перешёптывающиеся люди стали выходить, а вместе с ними и сама Бриджит. Марсо быстро вскочил со своего места и хотел уже поравняться с одногруппницей, как тут же услышал тихий голос бабушки, которая всю дорогу сидела возле него: — Бедная девочка… Еще такая молодая, — увидев, как парень обратил на неё своё внимание, бабушка ласково улыбнулась, как улыбаются мамы своим детям. — Она хорошим была человеком, правда ведь? На это парень ничего не ответил. Он лишь развернулся и вышел из автобуса, даже не смея оборачиваться. «Теперь всё стало ясно… Я слышал, что призраков видят ещё дети и те люди, что должны скоро умереть — старики. Ну да ладно, это не должно доставить мне каких-то проблем, — он посмотрел вперед. Боннет стояла неподалёку и дожидалась его, опершись о фонарный столб. — Хороший человек, да? Мне-то откуда это знать? Но, наверное, с детьми она ладит хорошо…». Непроизвольно он улыбнулся. По-доброму, спокойно и без всякого ехидства. Так, как ещё никогда не улыбался ей. Он держал в голове тот рисунок и умиротворённое лицо Бриджит, когда она его рисовала. И тогда Феликсу стало ещё интереснее, в каком виде бабуля и мальчик видели её. Может, мальчик видел Бриджит в виде какой-то сущности, невообразимо красивой. А бабушка видела в ней ещё совсем ребёнка. Феликс готов признать, что во время того, как она рисовала, он тоже увидел в ней не просто Бриджит — надоедливую одногруппницу и троечницу. Он уже во второй раз удостоверился, что перед ним незнакомый, но интересный человек с богатым миром внутри, готовым прорваться наружу. — У тебя здорово получилось, — поравнявшись с девушкой, сказал Марсо. — Никогда бы не подумал, что ты умеешь рисовать и успокаивать детей. — С детьми я всегда ладила, а рисую, когда получается, — Бриджит смущённо отвела взгляд. — А тебе правда понравилось? — Признаю, да, это было очень красиво. Тебе бы стоило что-нибудь у нас нарисовать — сразу бы на конкурс попала, — Феликс не видел смысла скрывать свой восторг, ему хотелось быть честным с ней не только в негативной оценке, но и в положительной. Если есть повод за что-то уважать Бриджит, он не собирается игнорировать его. — На самом деле, я рисовала, — призналась она. — В прошлом году я написала картину и прошла на главный конкурс Академии. Маленький конкурс, но всё равно значимый для меня. Вместе с моим рисунком я могла бы поехать на слёт юных художников в Университет искусства в Париже и представлять наше учебное заведение, которое имеет не только архитекторов, но и художников. Но я не смогла поехать по определённым обстоятельствам. — А почему ты никому не говорила, что прошла на конкурс? Просто, знаешь… — он внимательно посмотрел на неё, — мнение бы о тебе изменилось в лучшую сторону. — Какие глупости! — Бриджит обогнала его и весело стала идти лицом к нему. — Мне не нужно ничьё одобрение, ясно? Об этом знала только Нина, так как она моя лучшая подруга, — девушка развернулась к нему спиной, и Феликс смотрел лишь на её худую спину и развевающиеся на ветру хвостики. — Она помогала мне достать нужные краски… Те краски, на которые у меня не хватило бы денег. Да и вообще, в техническом плане Нина просто незаменима, и я ей очень благодарна за это. По её же совету я попросила куратора повесить картину в нашей аудитории, чтобы мы вместе с ней видели мои труды, когда в очередной раз меня назовут бездарностью. И, когда наши одногруппники посмеивались надо мною, я всегда смотрела на свою картину и успокаивалась. Это не давало мне опускать руки. — Подожди… Эта та самая картина с названием «Солнечное поле»? — Феликс не верил своим ушам. Каждое утро он искоса бросал свой взгляд на эту картину, поражаясь желтым бликам солнца на яркой траве, что переливаются всеми оттенками зелёного, и этим полевым цветам. Помнил, как голубое небо прячется за белыми облаками, которые кажутся ватой. Но всё никак не удавалось спросить преподавателя, кто создал эту красоту. И сейчас, этим осенним днём, он идёт с этой беспечной художницей, которую заклеймили бездарностью и никчёмностью во всей Академии; он лично способствовал тому, чтобы к ней приелось много обидных слов. Это из-за него… И теперь Феликс смотрит в спину той самой девушки и чувствует, как что-то трещит у него внутри… Трещит то самое представление о Бриджит, которое строилось годами. Его тёмные глаза широко раскрыты, а в ушах раздаётся её голос. Немного тоскливый и какой-то отдалённый, а её фигура будто отдаляется от него с каждым шагом. — Да, это моя картина. Старалась над ней около двух недель, перерисовала несколько раз, всё никак не могла подобрать правильные тона. — Боннет… — он тихо позвал её, остановился. Девушка удивлённо посмотрела на него через плечо и тоже остановилась. Сейчас Марсо не выглядел, как обычный напыщенный мальчишка, и уже не смотрел на неё с привычным холодом или жалостью. Сейчас Бриджит видела, как парень старается показать ей всё своё уважение. — Что-то случилось? — Ты знаешь, эта картина радовала меня с каждым приходом в Академию. Спасибо тебе, — Феликс говорил искреннее. Он не испытывал стыд за свои слова, когда с уверенностью заявлял, что Бриджит не место в их Академии, ведь ей и правда не место там. Но это не значит, что она ни на что не способна. Его улыбка была нежной, даже благодарной. Бриджит не могла отвести от него взгляда и смотрела так, как совсем недавно смотрел на неё мальчик в автобусе — будто Марсо был каким-то чудом. А он продолжил: — Ты талантлива. Это глупо было бы теперь не признать. Бриджит убрала локон волос за ухо и смущённо потупила взгляд. — Да ладно, чего уж теперь? Впрочем, посмертно признавали многих великих людей, — она усмехнулась. — Это же мы с Ниной ничего вам не рассказали, так что… Что было, то прошло. И не думай, что я когда-нибудь злилась или обижалась на тебя, ведь, Феликс… — она покраснела, несмотря на свою бледность, и с самой прекрасной и светлой улыбкой сказала: — Ведь я бесконечно люблю тебя! Впервые в своей жизни она прямо сказала ему эти слова. Парень и раньше знал, что нравится ей, но, смотря на эту улыбку, которая заключила в себе всю солнечность этого мира, впервые в жизни осознал, что его любят. Любят не детской любовью и не за смазливую внешность, а за всё, что она о нём знает. Ведь так искренне говорить о своей любви способен лишь тот, кто умеет заглянуть глубже под пресловутую обложку. Он видел, что её чувства были самыми настоящими. И на полсекунды, всего-навсего на полсекунды, Марсо подумал: «Она действительно не настолько и плоха…» Но эти мысли унеслись так же быстро, как исчезли пролетающие мимо них красные листья, как птицы, устремляющиеся в небесную даль, и как слова любви Бриджит в потоке осеннего воздуха. Девушка с нескрываемой любовью смотрела на Феликса, и он даже кивнул ей. Спокойно, без привычной ранее раздражённости и напыщенности, тем самым говоря ей: «Я тебя понял». — Спасибо, — девушка развернулась и вновь вприпрыжку последовала вперед. — Я так долго ждала того дня, когда буду по-настоящему услышана тобой.

***

Пара доехала до региона Иль-де-Франс: уже не так далеко, но и не близко к Дурдану, где холодные ветры из-за высоких зданий не так сильно обдували граждан. Весь переулок был усеян красными листьями, дети резво подкидывали их вверх и звонко смеялись. Бриджит засмотрелась на них, глубоко погружаясь в свои мысли, о которых Марсо мог только догадываться. Единственное, о чём он невзначай подумал, так это о том, что Бриджит сама ещё ребёнок, и неудивительно было бы увидеть, как она захотела бы вдруг так же с ними порезвиться и поиграть в детские игры. Он бы многое отдал, чтобы посмотреть на это и посмеяться, по-доброму, без какой-либо злости… Будто он отец, наблюдающий за своей дочерью. «Боже, Марсо, о чём ты только думаешь?» — спросил он сам себя, но ничего не мог поделать. «Не думал я, что буду мыслить о ней в подобном русле. Хотя я бы действительно буду не против с ней подружиться… Не каждый день узнаю о том, что Бриджит на самом деле не та, кем кажется». — Слушай, Феликс, а почему мы дальше не поехали? — спросила Бриджит, недоуменно оглядывая улицу, на которую они только что завернули. Эта улица была ей знакома очень сильно. Настолько, что она могла рассказать все потайные ходы. Здесь находился её дом, если пройти по левому проулку и завернуть в большую арку. А ещё это место было как раз для туристов, ведь тут столько исторических зданий: дома, напоминающие готическую архитектуру средневековья, так что сюда в большей степени заезжали туристы, чтобы закупиться разными сувенирами. Местным уже приелась эта древняя красота Парижа. — Знаю я одно место, где продаются карты. Весьма… необычные, — ответил ей Феликс. — В каком смысле? — Адиавский лес достаточно популярен, я когда-то встречал на прилавках карты этого леса. Там показаны все здания и интересные места. Можешь догадаться, что это явно не для местных было придумано, — ухмыльнулся Феликс, намекая на разных хипстеров и, так называемых, тусовщиков, что очень любят поразвлечься в таких местах, чем и пользуются торговцы сувенирами. — Ведь где-то там и находится твоё тело. Сама ты, кстати, не помнишь, где оно находится? — Нет, не помню. А с этими картами я очень хорошо знакома. Думаю, когда я собиралась на своё исследование, тоже прихватила одну. Неприятное воспоминание вновь накрыло с головой, и девушка поёжилась, будто стая змей проскользнула по её телу. Кое о чём она явно хотела умолчать и просто продолжала идти рядом с Феликсом, стараясь выкинуть это из головы. — Старый посёлок… Я помню, как хотела дойти до леса, но как-то ноги всё не доходили, хоть я живу не так далеко. — Нам нужно скорее тебя найти, — продолжил Феликс, — пока кто-то тебя не обнаружил раньше нас. Мало ли, вдруг ты будешь продолжать преследовать меня до скончания дней моих. — Знаешь, — Бриджит пихнула парня локтем в бок, и они даже не заметили, что её рука прошла сквозь него, — мне с тобой здорово повезло! Феликс скривил губы и выдохнул пар, даже не смотря на рядом идущую одногруппницу. — Ты мертва. О каком везении ты говоришь?

***

Они купили карту в одном из первых маленьких магазинов, и Феликс сразу же признал в продавце того самого усатого мужчину, что подвозил Бриджит на мопеде. Необычайное совпадение, которое могло произойти лишь с Марсо. Сам мужчина оценивающе смотрел на Феликса, правда без злости, иронии или других негативных эмоций. Просто удивлённо и заинтересованно. У Марсо была железная выдержка — стерпеть столь оценивающий взгляд было сложно, так как его буквально исследовали и прожигали. Парень наспех расплатился и буркнул слова благодарности мужчине, практически выдергивая карту из его рук и, напоследок, громко хлопнув дверью. — Что это вообще было? Будто я экспонат какой-то! — Д-да, немного неловко вышло… — замялась Бриджит. — И ты видела как твой друг бестактно это делал? Да я в жизни таких невоспитанных людей не видел. Кто это вообще такой?! — Ну, с кем не бывает, — Бриджит отодвинулась от парня подальше и не смела даже посмотреть на него, неловко перебирая складки осеннего пальто. Она решила не отвечать на этот вопрос, потому что не считала нужным докладывать о своих друзьях. Марсо сразу раскусил её состояние: — Ты что-то от меня скрываешь? — Что? Да конечно же нет! — она быстро-быстро замахала руками, покачивая головой из стороны в сторону. Парень остановился прямо перед ней и наклонился, грозно всматриваясь в её глаза. — Я знаю этого человека. Он в последнее время подвозил себя из Академии. Выглядит жутко. А сейчас он смотрел на меня так, будто бы знает тысячу лет. Так что, мне кажется, ты юлишь, дорогая… — Ого, дорогая?! Неужели я дождалась этих слов под конец жизни? — Бриджит расхохоталась и постаралась обойти возлюбленного, однако тот, как гора возвышался над ней, отчего ей стало еще более неловко. — Не уходи от темы. А ну, давай, признавайся! И тут Феликс сам смутился от своих же желаний. От удивления его лицо вытянулось и спина выпрямилась, как струна, от нервного напряжения. Девушка вопросительно на него посмотрела и тихо отошла в сторону, радуясь, что её оставили в покое и не пришлось оправдываться за своё напряжённое поведение. Феликс, тем временем, старался осмыслить всё, что ему хотелось сейчас сделать. Буквально секунду назад Марсо показалось, что было бы весьма естественным обойти Боннет сзади, схватить её за талию и как следует стиснуть, чтобы выбить нужное признание. Было бы весьма естественным пощекотать её, не выпуская из рук. Было бы естественным обнять её рукой за плечи и притянуть к себе, довольно улыбаясь на ее смущение и скованность. Всё это каким-то образом стало для Феликса обычным, скорее даже обыденным, будто ранее он делал так каждый день. «И я правда хочу прикоснуться с ней? С каких это пор, чёрт возьми?!» Он перевёл свой взгляд на Бриджит и сжал губы, напряжённо пытаясь понять самого себя. Эти странные чувства не его — он хотел убедить себя в этом. «Это всё наваждение. Ведь, с какой стороны не посмотри, это всего-то Боннет. Тот факт, что она хорошо рисует, ничего не меняет». Он не мог не признать, что даже с такими мыслями ему всё равно хочется прикоснуться к ней. Хотя бы невесомо. — Ты в порядке? — её голос звучал будто под водой. Да и самому парню казалось, что он на дне и не может выбраться. «Прикоснуться как к старому другу, будто невзначай… Да сама эта мысль звучит дико!» — Нормально всё. Я, просто… Но не успел он договорить, как оба услышали отдаленный голос: — Хэй, подожди! К ним бежал тот самый усатый мужчина, не сдерживающий своих взглядов. Вблизи он казался ещё более нездоровым и каким-то блёклым. Создавалось впечатление, что подует ветер, и он отлетит в сторону. — Боже, спасибо, что подождал! — он подбежал к паре и опёрся руками о свои острые с виду колени, тяжело переводя дыхание и пытаясь отдышаться. — Мы с вами знакомы? — спросил Феликс, с пренебрежением смотрев на него. — Нет-нет, что ты, таких друзей у меня не бывает. «Каких — таких?» — хотел было спросить Марсо, но передумал, так как уже знал ответ. Такое общество ему бы точно не подошло. — Только не это… — она приложила ладошку к щеке и уповала на то, чтобы её друг ничего лишнего не наплёл Феликсу о ней. — Я хотел спросить, не знаешь ли ты Бриджит? Марсо незаметно скосил любопытный взгляд на свою одногруппницу, которая хотела провалиться сквозь землю, судя по её лицу — такому, будто она съела лимон. — Знакомы. — Ты не подумай! Просто она моя подруга, и о тебе я наслышан! — продавец резко покраснел, как только увидел, что тёмные глаза Феликса недовольно сверкнули, и он поспешно стал оправдываться. — Не волнуйся! Бриджит рассказывала о тебе только хорошее! А лицо описала так, что я сразу понял, кто передо мной! Да и показывала она мне тебя. Только о тебе и говорила: ни дня не было без этого. — Кларк, ну ты и гад! — воскликнула стоящая рядом Бриджит. Боннет схватилась за волосы и отвернулась от парней, запрокидывая голову наверх. — Ну ведь сдаёт, палит подчистую! — она повернулась к мужчине и с гневным лицом ткнула в него пальцем. — Я к тебе в кошмарных снах буду являться! — Простите, но вы это к чему? Зачем побеспокоили меня? — Феликс подавил смех и со всей возможной серьёзностью посмотрел на продавца, сложив руки и стараясь не слушать причитания своей спутницы. — А, да, я хотел у тебя поинтересоваться… вы ведь учитесь вместе. Не видел ли ты её где-нибудь? Вчера сказала, что придёт на работу к обеду, но уже час дня, а её всё нет. Дозвониться тоже не получается… — Она что, работала у вас? — спросил Марсо. — Конечно. Уже пятый год пошёл. Феликс вновь посмотрел на Бриджит, но та просто отвернула голову, всё ещё возмущаясь длинному языку Кларка. У Марсо в голове не укладывались эти подробности. Такой долгий срок. Хотелось плюнуть на всю эту секретность и расспросить девушку обо всём, что она так тщательно скрывала от всей Академии, доверяясь, возможно, лишь Нине. Спросить, что, чёрт возьми, с ней происходило! Однако он промолчал. «Бриджит работала пять лет? Получается, ещё с подросткового возраста? И уже тогда она дружила с человеком, который примерно на десять лет старше неё? Что вообще творилось с ней всё это время?!» — эти мысли вихрем крутились у него в голове и не давали чётко сформулировать хоть один вопрос этому человеку. Он подсознательно чувствовал, как рядом стоит Бриджит и держится из последних сил, чтобы… Не закричать? Не убежать от дальнейших вопросов? Феликс не мог сказать точно. Единственное, что он знал, так это то, что без ответов он не уйдёт. Теперь, как ему самому не тошно это говорить, всё, связанное с Бриджит, непременно касалось и его. — Нет. Я её не видел. Так вы друзья, да? — Лучшие, — улыбнулся Кларк. — Хоть я здесь и взрослый, но старшей из нас всегда была Бриджит. Она… В общем, во многом мне помогла. Хороший человек. «Уже второй раз за день слышу эту фразу. За один день услышал про неё добрых слов больше, чем за все годы нашего обучения. И всего-то стоило побыть с ней рядом. Хороший человек, да? По крайней мере, она не совсем тот человек, за которого я её принимал…» — Да, наверное. — Лучшие друзья не выдают своих! — резко крикнула Боннет и вновь отвернулась. На этот раз Феликс не выдержал и издал смешок, однако продавец на него не обратил внимания, но обратила девушка. — Не смейся, я вообще-то тут жертва предательства! — Было бы интересно знать, что же она такого обо мне говорила, — Марсо с игривой усмешкой наблюдал, как Бриджит скривила недовольную гримассу, а лицо её друга приобретало всё более весёлые оттенки. — Говорила, что ты самый умный человек, которого она знает. Самый красивый и благородный… — Ну, с благородным-то она уж загнула. — Нет-нет, так и сказала! — Тоже мне, выдал тайну, — проворчала Боннет, недовольно фыркая, но всё равно улыбаясь. — Вот как раз это я говорила Феликсу по сто раз на дню. Мог себя и не утруждать этими рассказами. — А ещё она говорила, что любит тебя. Хотя… Думаю, для тебя это и так не секрет. — Это уж точно. Я выслушиваю подобное каждый день, — хмыкнул Феликс. — Просто я честный человек, у него этому научилась, — улыбнулась девушка уже более искренне и непринуждённее. Так, будто бы Кларк видел её и между ними происходила всё та же повседневная беседа во время перерыва на работе. — Наверное, про свадьбу и совместное будущее тоже говорила, — усмехнулся Марсо. — Это в её стиле. — Наоборот, — Кларк очень внимательно посмотрел на парня. — Она говорила, что хоть и добивается внимания, не строит лишних иллюзий и не надеется на твою взаимность. По правде говоря, в её будущем тебя никогда не было. Что уж тут говорить, моя подруга хоть и делает вид, что пытается достать звезду с неба, однако для друзей остаётся реалисткой. Говорит однажды: «Знаешь, Кларк, иногда шанс подружиться с Феликсом — уже чудо». А потом стоит с такой тоскливой улыбкой и начинает вдруг в магазине уборку наводить, кассу сверять, мусор выносить. В общем, носится, лишь бы не сидеть и не думать. Иногда я спрашиваю её: «Хэй, подруга, зачем навязываешься этому человеку, зачем ищешь дружбы?» А она мне подолгу ничего не отвечает, но потом всегда произносит одну и ту же фразу: «Чтобы, случись что, быть всегда рядом — вдруг пригожусь». Так что она очень умна, и я горд называться её подругой. Кларк не без восхищения отметил последнюю фразу. Он рассказывал с заметным уважением и нежностью в голосе. Было невооруженным взглядом видно, что мужчина относится к Бриджит с любовью. И Феликс не мог понять: у него никогда не было столь близких друзей — даже Фредерик, и тот держался на удалении, потому парень не мог понять всю глубину этих дружеских чувств. Бриджит посмотрела на своего друга и с удивлением осознала, что она плачет. Впервые она заплакала за всё это время… Потому что всё, что было важным в её жизни, — это Кларк, что с неизменно широкой улыбкой поддерживал её, давал понять, что он рядом и ей не о чем беспокоиться. А она даже не заметила столь очевидного факта. Воспоминания проносятся с невероятной скоростью… Ей ещё 15 лет, испытания горой несутся на маленькую девочку, будто стараясь похоронить её заживо. Учёба, работа — и так по кругу. Одним солнечным днём она приходит в магазин, чтобы попробовать устроиться продавцом, и встречает своего коллегу. Практически на всю жизнь на её пути появляется нескладный мужчина. Такой простоватый и болезненный, но невероятно смешной и добрый. Он протягивает ей руку помощи, и так до самого последнего дня. Атмосфера доброты в этом маленьком, немного необычном магазинчике царит благодаря тёплой дружбе между ними, и грань возраста стирается, даже несмотря на любопытные взгляды их начальства. Вот они вдвоём принимают клиентов, вот вместе бесятся у него дома и смотрят любимые фильмы, гуляют до самого утра, наплевав на учёбу и преподавателей. Идут по одной дороге бок о бок, плечом к плечу. И Бриджит учится у него детской честности, старается, как он, говорить о своих чувствах прямо, говорить то, что считает нужным, и задвигать на второй план мысль о том, как посмотрят на неё окружающие. — Ты ничего не должна скрывать. Посмотри на меня! — они тогда сидели на солнечном поле в Дурдане. Пока Бриджит писала картину, Кларк валялся на траве и смотрел в облачное небо. — Я так долго скрывал от жены свою болезнь, что в самый неотвратимый момент она решила оставить меня. Она уже не могла помочь мне, вот и ушла. — Это немного другое, — задумчиво сказала Бриджит, пристально всматриваясь в даль, чтобы разглядеть нужные для полотна детали. — Тебе не могли помочь и решили оставить. Может, твоя скрытность — это тест для того, кто рядом с тобой? Жена оказалась ненадёжным человеком. Помогла бы она тебе, если б узнала раньше, когда была возможность? — Думаю, мы никогда этого не узнаем. Но, знаешь, мне плевать на этот тест, — Кларк блаженно прикрыл глаза и легко улыбнулся. — Я хотел быть с ней, даже не зная, надёжная она или нет. Просто потому что люблю. Тем, кого любишь, лучше говорить всё сразу. Бриджит кивнула и с тоской посмотрела на своего лучшего друга. Он был болен лейкемией и последние дни проводил в своё удовольствие. Как бы Боннет ни плакала, как ни кричала на него, не пихала ему деньги на лечение, Кларк решил всё по-своему. Он лишь говорил: «Я слишком поздно спохватился. Продлю себе жизнь, и что? Эти дни будут проходить в мучениях, а так я хоть побуду с тобой. Пожалуйста, уважь моё мнение». И Боннет пришлось это сделать. Кларк был серьёзен, неумолим и стойко держался выбранного пути. Когда произошло самое страшное событие в жизни Бриджит, девушка думала, что он передумает, что он не захочет её покидать через неизвестное, но очень малое количество времени. Но он не передумал. Неизменно они произносили друг другу: «Увидимся завтра», махали рукой на прощание и точно знали, что следующим утром они оба будут смеяться, оба будут плакать о неразделённой любви и оба будут уверены, что их дружба продлится до самого конца жизни Кларка. И сейчас, глядя на своего друга, который даже не подозревает, что дорогой ему человек уже давно покинул мир живых, и притом раньше него, Бриджит становилось очень горько. Потому что девушка прекрасно понимала — она уйдёт, растворится в осеннем ветре или в последних лучах солнца, она не сможет мыслить, не сможет чувствовать, ведь от неё ничего не останется, а Кларк будет жить остаток времени один. Без её поддержки, помощи и дружбы. Он будет жить, постепенно сгорая от болезни, и воспоминания о ней будут терзать его душу. Бриджит шмыгнула носом и невзначай подумала, что о Феликсе, как о Кларке, она беспокоиться не будет. Ведь всё, что может вспомнить Марсо о ней, это раздражающие будни, которые она успела оставить перед своей смертью. И этот человек в последнюю очередь будет тосковать по ней. — Ладно, Феликс, идём… Парень недоумённо скосил на неё взгляд, как бы спрашивая: «Не рассказать ли мне ему?», на что Бриджит отрицательно покачала головой. — Попрощайся с ним. И скажи… — она прикусила губу, чтобы вновь не расплакаться перед тем, кто не выносит её чувств. — Скажи, что, где бы ни была Боннет, о ней не стоит беспокоиться. Парень лишь усмехнулся на эту фразу, даже не заметив, с какой болью девушка её произнесла. Он передал эти слова мужчине, и Кларк со всей своей искренностью улыбнулся и рассмеялся. — Это уж точно, Бриджит бы так и сказала! В этом вся она! — мужчина взлохматил свои волосы. — Ладно, мне пора за прилавок. Попробую ещё раз позвонить ей, может уснула. Он кивнул Феликсу и быстро направился в свой магазин, весело насвистывая песню, до слёз знакомую девушке. Она провожала своего друга взглядом, понимала, что не в силах подойти к нему, не в состоянии попрощаться как следует. Но отвести взгляд от его удаляющейся спины она не могла. — Ты потрясающая, Бриджит. Неважно, что думал твой отец — важно, что думала мама. И что думаю я, — так сказал Кларк в их последнюю встречу, когда Боннет плакала, вспоминая о своих родителях. — Ты не должна уходить вслед за ними. У тебя же вся жизнь впереди! — И в этой жизни я смогу быть счастливой? — хмыкнула Бриджит, вытирая слёзы со своих щёк. — Конечно. Я не хочу даже на секунду сомневаться в этом! Бриджит лишь отчаянно сжала кулаки и прошептала: — Проживи этот промежуток жизни как можно лучше, мой милый друг…

***

— Эй, шалопаи, что вы тут вытворяете?! Боннет приближалась к детям с насколько возможно грозным видом, отчего ребята тут же остолбенели и выронили свои палки. — Я ничего не делал, это всё они! — пухлый мальчик указал пальцем на своих друзей, тут же начиная оправдываться. Его маленькие товарищи возмущённо посмотрели на него. — Это вообще-то была твоя идея! — Да-да, не ври! — Так, ребят, хватит, — Бриджит потёрла виски и зажмурила глаза, пытаясь отогнать от себя усталость. Она шла пешком слишком долго, не спала и не ела, потому чувствовала себя разбитой, а от детских громких голосов становилось ещё хуже. — Я всё прекрасно видела. Да вы хоть понимаете, что могли упасть и сломать себе что-нибудь? — Мы были аккуратны… — виновато произнёс один из мальчиков, стыдливо понурив голову. Его друзья закивали, поддерживая его. — Могло случиться всё что угодно. А орлы? Это вам не воробьи или голуби — они настоящие хищники. Могли бы напасть и не посмотреть, что вы крупнее. — Они бы заклевали нас? — ребята с нескрываемым ужасом посмотрели на Бриджит. — Естественно. И вообще, где ваши родители, мелкотня? — А… мы просто… Мальчишки смущённо потупили глаза, лишь бы не смотреть на сердитый взгляд Боннет, и что-то промычали себе под нос. — Нам было интересно, что это за лес, и хотелось орлов увидеть… — Д-да, поэтому добрались сюда сами… — Вам на вид лет по 10, как вас родители отпустили? Лес не маленький… — и тут же сама Бриджит ударила себя по лбу, за столь глупый вопрос. — Убежали? — мальчики одновременно кивнули, всё так же не поднимая головы. — Так. А ну быстро к родителям! Вот же ж мелкие, совсем не думаете о последствиях! — П-простите нас! Дети быстро стали надевать рюкзаки, впопыхах натянули шапки и устремились прочь с крыши под пристальным взглядом девушки. Когда она осталась одна, Бриджит лишь довольно вздохнула и стала выкладывать вещи для своего исследования на холодный цемент, насвистывая их с Кларком любимую песню, которую они услышали когда-то по радио.

***

Зрение сильно затуманилось: всё вокруг казалось блёклым и размытым, но Бриджит не подала виду. Она недоумённо потёрла глаза, но ничего не изменилось, будто краски становились все более тусклыми. — Туман? — произнесла она вслух, и на неё тут же обратил внимание Марсо. — Тут нет никакого тумана. — Разве? — спросила девушка, еще раз протерев глаза. — Может, зрение падает, старость и всё такое? — Очень смешно. Но сколько бы девушка не тёрла глаза — всё оставалось для нее нечётким и выцветшим. Они практически вышли на нужную улицу, и дальше путь пролегал уже в сторону леса. Феликс, не отрываясь, смотрел на карту, то и дело поглядывая на девушку и на её странное состояние. Она растерянно осматривала округу и не понимала, что происходит. — У тебя что-то с глазами? — Да… Знаешь, будто бы… Будто я стала терять зрение. — Может, глаза у призраков постепенно перестают функционировать, и это нормально? — предположение Феликса, по его же мнению, было полнейшей чушью. Но всё то, что произошло сегодня, казалось уже вполне нормальным и соответствующим его образу жизни. Может, повлияло поведение Бриджит — она оставалась спокойной, какой он ещё ни разу её не видел. — Может быть, — однако у девушки уже было своё объяснение. Весьма неутешительное… Феликс наблюдал за ней и видел, как она изменилась после встречи с этим Кларком. Почему-то раньше казалось, что у Бриджит просто не может быть друзей-парней. Ведь чем она могла быть им интересна? Так он думал еще несколько часов назад. Но теперь он видел уже не маленький фрагмент, а почти всю картину под названием «Бриджит». И пора было признать, что это очень важный урок в его жизни. Хотелось о многом спросить её. А больше всего о её жизни вне Академии. — Может, расскажешь что-нибудь? — спросил он, присаживаясь на лавочку рядом с небольшим заброшенным сквером. — Извини, просто уже сколько времени идём, хочу передохнуть. — Да, конечно, — она присела рядом, неловко отводя взгляд. Было очень необычно просто сидеть рядом с Феликсом, будто они старые друзья. — Чтобы ты хотел услышать? — Ну, например, как ты могла подружиться с таким взрослым человеком? Почему работала с такого юного возраста? И почему ты не попросила связаться с твоими родителями? Я всё ждал, когда ты попросишь меня пойти к ним. Он пододвинулся к ней слишком близко. Настолько, что они вот-вот соприкоснуться друг с другом. Они чувствовали дыхание друг друга и могли бы взяться за руки. Смотря на неё, парень подмечал про себя очень яркие голубые глаза, а вовсе не бесцветные; подмечал, что когда Бриджит улыбается как сейчас, спокойно и умиротворённо, то она кажется даже привлекательной и милой. В сознании закралась мысль, что она действительно красива по-своему. А Бриджит смотрела на него и, может, даже покраснела бы, если б могла, но не смела отвести взгляд. Она долго этого ждала — быть услышанной. Чтобы он знал о ней хоть что-то и понял, что не такая уж она и плохая. — Ты правда хочешь это знать? — Если спрашиваю, значит надо, — он протянул к ней свою широкую ладонь с длинными изящными пальцами. Девушка стала краснеть, но не смогла скрыть широкую довольную улыбку, выдающую всё её желание. Она немедленно вложила свою маленькую ручку в его, и парень не сильно сжал, представив, что он гладит не воздух, а нежную девичью кожу. — Пусть и так, но мне как-то не по себе, что я не могу даже дотронуться до тебя. — Если бы я не была призраком — описалась бы от счастья! — мечтательно заметила Бриджит. Пара прыснула и засмеялась вполголоса. Феликс впервые осознал, что Бриджит всегда была такой. Ведь именно она приносила долю позитива и детской непосредственности в холодные стены их общей Академии. Он вспомнил, как она вихрем несётся по коридорам или как выдаёт какую-то забавную шутку, отчего он не может сдержаться и слегка приподнимает уголки губ под удивленный взгляд Фредерика. А сейчас хотелось громко и неприкрыто смеяться с этой странной, но, в то же время, интересной девчонкой. «Хотел бы я быть на месте этого Кларка», — подумал Марсо, но уже не стал отвергать данную мысль, как другие, похожие на эту. Теперь он до конца осознал, что хочет провести с Бриджит как можно больше времени. Невероятно! Как мнение о человеке может измениться за какие-то незначительные часы… — И всё-таки, — отсмеявшись, сказал парень. — Расскажи мне. — В принципе, нечего тут особо рассказывать. Как и сказал Кларк, я устроилась на работу в 15 лет и там с ним сдружилась. Знаю, что разница в возрасте выглядит внушительной, но нам вдвоём не повезло в жизни. Знаешь, такое бывает… Иногда ты можешь иметь кучу знакомых и друзей, но понять тебя сможет только один человек на всей планете. И он понял. Нина, конечно, тоже понимала, но это совсем другое. Она человек не моего круга. Точнее, не так. Это я человек не её круга, однако Нина была рядом всегда, потому что видела во мне нечто больше… — Больше, чем видели мы все, — заметил Феликс. Бриджит кивнула, видя, как большой палец Феликса нежно поглаживает её кожу. Она попыталась представить эти ощущения, чтобы хоть на несколько мгновений почувствовать себя счастливой. — Он учил меня быть честной, — продолжила Бриджит, — и всегда говорить открыто о своих желаниях, откинуть страх оказаться в неловком положении, потому что иногда времени может просто не хватить. Он был моим наставником и другом. Даже в самые тяжёлые моменты со мной был только Кларк. — Почему был? Он и сейчас твой друг. Бриджит посмотрела на Феликса с благодарностью. — Да. Он до сих пор мой друг. — Так почему ты начала работать так рано? — Отца уволили к тому времени. Он был неплохим архитектором. Его уволили за своевольничество в работе — уж очень любил спорить с начальством. Руки золотые, а характер… В общем, денег не было и нет. Мама была домохозяйкой. — Архитектором? Значит, ты решила пойти по его стопам? — спросил Феликс и стал в непонимании смотреть на девушку. Если это так, то почему она так пренебрегала учёбой? — Я? Архитектором? Пф! — Бриджит от души рассмеялась, смахивая несуществующие слёзы с глаз. — Ой, ну да, я-то и в архитекторы! Да я геометрию презирала с того класса, как она у нас появилась! — Но тогда почему? — Он хотел, чтобы я была, как он, — пожала плечами девушка, — а потом учил, как себя нужно вести, какую профессию выбрать и остальное. Как-то я затеяла спор с ним, что хочу заниматься фотографией, что мне не место в архитектурном, так сразу получила от него, а потом ещё и мама отхватила. Обвинил её в том, что она виновата в моём воспитании и в неподчинении. Ради мамы в нашу Академию и пошла, чтобы он не трогал её. Она тоже боялась, потому так просила ректора взять меня. Феликс не верил своим ушам. Он удивлённо смотрел на неё. История Бриджит похожа на его собственную историю одной немаловажной деталью — оба отца плевать хотели на то, что их дети личности, отделимые от них своими целями, мечтами, амбициями… Марсо не знал, что сказать. В его памяти пронеслись те моменты, когда он думал о том, что Бриджит нагло использует чьё-то место, не может потрудиться даже нормально посещать пары или делать домашнее задание. Теперь причина ясна, и Марсо сам не знает, как поступил бы на её месте. Как вообще можно терпеливо находиться и что-то делать в том месте, куда тебя насильно засунули? Феликс взглянул на Боннет и убедился, что ей действительно не место в их Академии, но это не значит, что она хуже, чем все остальные. — Он был отстойным отцом, — продолжила девушка, смотря вдаль. — Настолько отстойным, что словами не передать. — Подожди… Только сейчас заметил прошедшее время. Что значит «был»? — М? Ну, как же, с недавних пор я осталась одна, — Бриджит неловко почесала затылок и внимательно посмотрела на парня. — В тот день, когда я в первый и последний раз позвонила тебе. Марсо впал в оцепенение. В его голове сначала было пусто, но через пару секунд Феликс начал вспоминать их разговор по телефону, когда ночь укрыла своей мглой весь их большой город. Он тогда не спал. Десять часов вечера — ничто для мужского крепкого организма, но, когда парень поднял трубку и услышал до боли раздражающий голос, ему захотелось показать всё своё недовольство. — Боннет? Тебе чего? — выходит ещё грубее, чем он планировал, но Феликса это не расстраивает. Наоборот, он мысленно хлопает себя по плечу. — Хотела узнать, как у тебя дела, — на том конце провода голос приветливый, но какой-то тихий, спокойный, будто не голос Бриджит. Марсо не обращает на это никакого внимания. — Нормально у меня дела. — Это хорошо. У меня… — Я не интересовался, Боннет, — выдыхает он и мысленно дает себе пять. В этот момент она точно должна отключиться. Недолгое молчание кажется напряжённым, но Феликс старается не думать об этом. — Да, я… Кажется, моя жизнь идёт не так, как я хотела. — Ничего удивительного, — ухмыляется он. — Твоё имя — идеальный синоним к слову «облажалась» — Согласна, — Бриджит выдыхает. Слышатся посторонние мужские голоса. — Я когда-то читала, что не всегда в жизни человека будет чёрная полоса, обязательно наступит день, когда полоса станет белой, правда ведь? — Ты в философию ударилась, дурочка? — Феликс потёр двумя пальцами виски и сел на кресло, лениво переключая каналы на своей новой плазме. Ему не было никакого дела, что там говорит эта девчонка, но он понимал, что такого явного раздражения уже не чувствует, а потому его речь стала менее отчуждённой. — Да, всё так и есть. Главное не быть безрассудным и обдумывать каждый свой шаг. — Ты прав. Хорошо, если так… — Бриджит еле слышно шмыгнула носом, но Феликс уже почувствовал прилив отвращения, представив, как она размазывает сопли по своему лицу. — Когда-нибудь мы все будем в порядке. — Я и так в порядке. — Это делает меня счастливой. И да, ты мне нравишься. Феликс устало вздохнул и выпалил: — Я знаю это! И я был в порядке, пока ты не позвонила, Боннет! Послышался тихий смех, мужские голоса за тем проводом стали отдаляться, пока полностью не исчезли. — Кто это там у тебя был? — спросил парень. — Родственники. Помогали мне. Прости, Феликс, мне пора идти. Спасибо, что подтвердил мои слова. Всё и правда когда-нибудь будет хорошо. — Станет ещё лучше, когда ты уйдёшь, — он хотел сказать «из моей жизни», но почему-то не сказал и даже не захотел дополнить. Ему показалось, что эта фраза звучит правильно без каких-либо дополнений. Бриджит вновь замолчала, но Марсо казалось, что она улыбается. — Добрых снов, Феликс. Увидимся завтра. — И тебе хорошо выспаться, Боннет. Парень отключил телефон, небрежно бросил его на кровать и откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза. Этот разговор был странным, но не более, потому что забыл он о нём уже минут через десять. И Бриджит не пришла на следующий день. Феликс радовался этому, как малое дитя. А сейчас он сидел и смотрел, как выстроенный за два года образ Бриджит рассеялся в его голове. Она посмотрела на него и подмигнула. — Мне так хотелось до последнего заниматься тем, чем нравится. Надеюсь, я хоть что-нибудь сделала. Феликс тут же вспомнил картину «Солнечное поле» и без раздумий ответил: — Даже не сомневайся. Боннет вздохнула и на несколько секунд Марсо увидел в её глазах тоску. Ему пришла идея, странная такая, но выкинуть из головы он её уже не мог. «Но что я теряю? Возможно, я наконец нашёл человека, который меня поймёт». — Твой папа не самый, как ты выразилась, отстойный, — он выдохнул пар, глядя, как руки Бриджит становятся блёклыми в лучике солнца, что наконец появилось за долгое время их маленького путешествия. — Мой отец тот самый человек, который заставляет подчиняться ему. Казалось, таких стоило бы уважать за ум и успешность, но это вовсе не так. Я о нём ничего не знаю… Отцовские чувства в нём никогда не зарождались, а мои и подавно. Единственное, что он сделал для меня хорошего, так это обеспечил. — А мама? — Мама… Мама умерла, когда мне было около шести. Её я почти не помню, но помню, как был счастлив находиться рядом с ней. И только недавно я стал замечать, что черты матери во мне потихоньку рассеиваются и образ мышления становится похожим на отцовский. Если бы ты знала, как я боюсь… — он сглотнул неприятный ком в горле. Феликс изо всех сил старался почувствовать тепло, исходящее из руки девушки, будто бы ища поддержки. Но всё так же он чувствовал лишь холод и опустошение. — Боишься превратиться в него? Боннет не смогла сказать ничего, кроме этого. Она озвучила ту мысль, которую сам Феликс всегда боялся произнести самому себе, и сейчас он чувствовал, что именно она его понимает как никто другой. Марсо всматривался в эти голубые глаза напротив, стараясь найти в них хоть каплю глупости, наивности — того, что он всегда видел в них раньше, потому что так было удобно, но ничего подобного теперь не находил. Лишь нежность и понимание, чего ему так сильно не хватало в жизни. А еще бесконечная любовь… Нежная улыбка появилась на лице Бриджит, как бы давая понять ему, что все страхи должны остаться позади. — Ты мог бы стать таким же, как он… Но никогда не станешь. И знаешь почему? — её взгляд вдруг сделался серьёзным. — Потому что ты уже стал другим, Феликс. Ты стал очень хорошим человеком. Не только я так думаю. Ты взгляни на Фредерика — такой улыбчивый, весёлый, добрый парень. Ты думаешь, он бы назвал тебя другом, будь ты похож на своего отца? Не надо бояться этого — всё уже позади. И не надо жалеть — ты ничего не потерял от матери. Ты прекрасен в каждом своём проявлении. И таким тебя любят окружающие. Я в том числе. Бриджит даже не увидела изменений в карих глазах. Не увидела, каким взглядом смотрел на неё Марсо, и даже представить себе не могла, что он чувствовал. А он смотрел и не мог насмотреться на Бриджит, будто сейчас, именно в это мгновение, она значила для него всё. Он почувствовал в своей душе невообразимую нежность и благодарность за те слова, что так долго хотел услышать хоть от кого-нибудь. Жар распространился по всему телу, и странное возбуждение придало щекам яркий румянец, вызывая при этом сладкую дрожь по всей спине. «Безумно… До безумия…» -… хочу прикоснуться к тебе. Феликс сразу понял, что сказал свои мысли вслух, но уже ничего не мог поделать. Однако, Бриджит этого попросту не услышала. Она вглядывалась в хмурое небо и была погружена в свои мысли. Столь далёкие и отстранённые от Феликса и всего этого мира, будто девушка находилась за сто миль отсюда. — Я… Спасибо, — проговорил он тихо. Марсо пытался унять дрожь, но у него не особенно получалось. После всего услышанного он был удивлён хрипотой своего голоса, вызванной возбуждением. — И тебе спасибо. Ну, знаешь, что выслушал, — на миг Боннет резко замолчала и встала со скамейки, вглядываясь в даль и щуря при этом глаза. — Нам нужно идти дальше. — Понял, — на ватных ногах парень поднялся со скамьи и подошёл к Бриджит, стараясь вновь взять её за руку, однако почувствовал лишь лёгкое дуновение ветра. От этого становилось тошно. — Как твои глаза? — Всё так же. — Ты ведь знаешь причину этого? — Ну… Я, честно, не уверена. Да и стыдно мне такое произносить при тебе… — Ты стесняешься меня? — парень озадаченно посмотрел на неё и не смог сдержать ласковой улыбки. — Не нужно этого. Ты ведь сама прекрасно понимаешь, что наши отношения изменились. Эти слова заставили почувствовать смущение уже саму Бриджит. Она прекрасно чувствовала, как между ними исчезает стена. Разговор про родителей стал точкой невозврата и, в какой-то момент, они оба были рады, что раскрылись друг другу. Но девушка всё ещё боялась говорить что-то такое, от чего сам парень неприятно поморщится и отведёт брезгливый взгляд, повернётся к ней спиной. Однако в её ситуации это уже не имеет никакого значения. — Перед тем, как я умерла, один из орлов подлетел ко мне. Я старалась разглядеть его. Знаешь, Феликс, он был действительно красивым. Если бы у меня с собой были фотографии, ты бы действительно поразился. Я была поражена, потому и боль в животе притупилась немного. Возможно, тогда у меня появилась маленькая надежда на то, что я выживу: использую остатки сил, поднимусь на ноги и найду помощь. Однако у орла были на меня свои планы… — Бриджит остановилась, невзначай взглянув на Марсо. Он внимательно слушал с дрожью в руках и невероятной заботой в глазах. Это было так заметно, что девушка вновь покраснела и отвернулась. — Я чувствовала, как он подлетел к моему лицу и стал расклёвывать мои глаза. Было невероятно больно, но я даже шелохнуться не могла, чтобы согнать его с себя. А потом, когда я стала чувствовать болезненный холод в глазницах, то поняла, что в моих судорожных попытках уже нет никакого смысла. Между ними повисла тишина, от которой становилось неловко. Боннет с замиранием сердца ждала реакции своего любимого и даже боялась представить, какие мысли царили у него в голове в этот момент. Она не смела поднять на него взгляд — слишком больно было об этом вспоминать. Дрожащим, преувеличенно бодрым голосом она смогла произнести: — Жуть, конечно, ещё та! Но ничего не поделаешь… — И ты до самой смерти терпела это? — парень вновь не верил своим ушам, уже который раз за сегодня. Он посмотрел на неё, будто бы видел рядом кого-то другого. Бриджит приподняла бровь в немом вопросе, совершенно не ожидая такой реакции. Она просто пожала плечами. — Да, выбора-то не было. Тебе… не мерзко? — Да при чём тут… мерзко или нет?! — он неожиданно повысил голос, отчего Бриджит испуганно дёрнулась. — Как меня может волновать это? И как ты могла только об этом подумать? У меня не укладывается в голове лишь одно — как ты могла после всего этого прийти ко мне с широкой улыбкой, будто совсем недавно тебе не было мучительно больно? — Почему не укладывается? — удивлённо спросила она, призадумавшись. Но в голову, как всегда, ничего не лезло. Лишь навязчивая мысль о том, что Феликс выглядит донельзя мило и похож на того, кто отчитывает свою девушку за глупость. От последней мысли Бриджит просто не могла не улыбнуться. — Нет, она ещё и улыбается! Вот, что я смешного сказал? — Ничего, просто, — она прижала ладони к своим щекам. — Ты впервые заботишься обо мне. «Я уже не могу по-другому». — Иначе я уже не смогу, — он вплотную подошёл к ней, и невыносимое, душераздирающее желание требовало схватить её за руку, обнять и не выпускать уже никогда. Странные мурашки вновь вернулись, и парню казалось, что, если он сейчас заговорит, его голос будет очень хриплым. — Я так рада, что мы стали ближе, — произнесла Бриджит, наблюдая, как вновь появляющееся из-за туч солнце лучами играет в волосах Феликса, придавая медный оттенок его тёмным волосам. От такого зрелища спёрло дыхание, и хотелось просто закричать о том, какой же Марсо всё-таки красивый. Но она вовремя сдержала свой порыв, сильно сжав губы в тонкую линию. — Раз так, то, пожалуйста, больше не думай о том, что я вдруг могу посмотреть на тебя с отвращением или неприязнью. Такого никогда не случится, — хрипло произнёс Феликс. Он вновь улыбнулся ей, протянул руку. И хоть они оба ничего не почувствуют, это не помешает им создать хотя бы иллюзию прикосновения. Пусть хоть так, но глазам хочется видеть это сближение, воздушное, но зримое. И, шагая по ровной тропинке, Феликс вдруг вспомнил, как на уроках физкультуры Бриджит была слабее всех: медленно бегала и выполняла нормативы, выглядела от усталости хуже, чем кто-либо другой. Однако уж чего ей было в тот момент не занимать, так это упорства. Она выполняла всё, стараясь прыгнуть выше головы, несмотря на бледность, всё равно продолжала выполнять приказы тренера, медленно, но верно, и оттого казалось, будто она притворяется. Ведь Феликс видел, какая она старательная. Он видел, насколько она сильна духом и старается изо всех сил. Видел… но всё равно отводил взгляд, тут же забывая об этом, и вновь воспринимал её, как глупую и слабую девчонку. И только сейчас он увидел, что Бриджит намного сильнее. Он выдохнул, и со всей возможной гордостью подумал: «Терпения тебе не занимать».

***

Наконец пара вышла на главную улицу и оказалась на единственной дороге, которая вела прямиком в лес. Позади остался шум городской суеты и привычный запах выпечки, а впереди — лишь пустая дорога вместе с редкими путниками, загулявшимися допоздна. — Не вижу смысла брать такси — дойдём пешком, — предложил Феликс. — Мне кажется, что я тоже шла туда пешком. У меня с детства боязнь связываться с посторонними, поэтому в попутку я бы не села. — Значит, продолжим путь на своих двоих, — и Феликс с уверенностью на лице зашагал вперёд. Бриджит удивлённо на него посмотрела, но ничего не сказала. Она видела, что парень шёл медленнее обычного и что его вид потерял всякую бодрость, а глаза выглядели уставшими. Но Боннет понимала, что жалеть его нельзя, ведь тогда она заденет его мужское самолюбие. Постоянно наблюдая за объектом своих грёз, можно выяснить много фактов о нём. Потому девушка не отставала и старалась занимать его обычной беседой, не связанной с их горьким прошлым и не менее печальным настоящим. Бриджит рассказывала о своём детстве, с нежностью в голосе говоря про старых друзей, с которыми она провела на улице всё свободное время, там и воспитав себя. Такими личными подробностями она раньше делилась лишь с Кларком. Нина не смогла бы этого понять, так как обычный двор с грязными мальчишками-хулиганами был чуждым для неё местом. Она бы выслушала, неловко посмеялась над историями и ничего бы не поняла, ведь похожих историй не было в её прошлом. В отличие от Нины, Кларк был таким же, как сама Бриджит: вырос на потрёпанных улицах в пригороде Парижа, лазил по деревьям, щурясь от яркого солнца, забивал мячи в окна и соответствовал своему социальному статусу. Потому девушка без стеснения могла поделиться с ним забавными историями, о первых ранах, полученных в драке, о первой настоящей свободе. Благодаря таким историям, Боннет знала, кем является в Академии и ни капли этого не стыдилась. Рассказать об этом Феликсу — что-то среднее между глупостью и безрассудством. Однако она не ждала от него понимания или одобрения без примеси неловкости. Она это рассказывала, потому что уже не было смысла прятаться от высшего круга, да и вообще от любого круга. И когда Феликс с неподдельной заинтересованностью слушал её, у девушки что-то зарождалось внутри, будто бы её тело всё ещё было живо. — Так вот, какая жизнь у обычных детей. Всегда вам завидовал. Меня редко выпускали из дома — постоянно учиться, учиться — а мне ведь тоже хотелось подраться с кем-нибудь или побегать по двору… Его искренние слова дали возможность девушке рассказывать ещё больше, уже не сдерживая свой заливистый смех от очередной своей же шутки. Это были истории из обычной жизни, которая есть практически у каждого ребёнка. Первые друзья, которые потом растворяются во времени, первые драки и ушибы. Ей до безумия нравилось, когда Марсо задавал вопросы про её повседневность и когда сам стал вспоминать свои истории с семьёй или Фредериком, непривычно для него отпуская шутки и задорно улыбаясь тому, как Бриджит радуется рядом с ним, не скрывая своих чувств. И Феликс становится всё ближе и ближе к ней, представляя, что они идут туда, где их дожидаются родители Бриджит, его мама и новое будущее, их будущее вместе с Бриджит. И через два часа, не прекращая разговоры, они наконец-то дошли до Адиавского леса, где ветви деревьев окрасились красными, жёлтыми и оранжевыми листьями, будто он пылал в лучах заката. Марсо достал из кармана пальто смятую карту и стал пристально её изучать. — Слушай, тут много исторических зданий обозначено. И не пойми где из них наше. Точно не помнишь, в какое именно ты отправилась? — Нет… Правда не помню, — девушка почувствовала себя виноватой, и весёлое настроение улетучилось. Заметив это, Феликс тут же сказал: — Не расстраивайся, ты не при чём. Значит, придётся обследовать их все. — Да, но мы столько времени идём, может стоит сделать перерыв? — Я всегда смогу где-нибудь передохнуть, а после продолжить. Так что не переживай — мы найдём твоё тело, несомненно найдём, — Марсо растянул лицо в воодушевляющей улыбке, и Бриджит улыбнулась в ответ. Стало намного легче от нежных слов. Такие слова, особенно сказанные искренне, дарили покой и ласку. Большие ветви скрывали практически всё небо, и создавалось впечатление, будто сейчас уже не пять часов вечера, а намного больше. Однако свет ещё пробивался к ним, и Феликс смотрел в карту, обходясь без телефонного фонарика. — Сначала проследуем сюда, — он завернул направо по тропе, оборачиваясь, чтобы не потерять из виду Бриджит — здесь легко было затеряться. — Если честно, очень редко пользуюсь бумажными картами. — Ничего удивительного, мало кто вообще ими пользуется. Ну, кроме тех странных личностей, кому эти своеобразные карты и предназначаются. — Я это к тому, что мы можем с тобой потеряться, — неловко произнёс Феликс. Впервые он кому-то говорит, что может оплошать — он даже сам удивился этому. Но девушка никак не отреагировала и сказала лишь: — Ты очень умный, так что я уверена в тебе. Эти слова были похожи на маленький пинок, который заставлял увереннее идти вперёд и не сомневаться. «Она стала влиять на меня». Парень усмехнулся, но ничего против этого уже не имел.

***

Через какое-то время они оба оказались возле того здания, куда изначально вёл их Феликс. Он сверился с картой, точно ли они попали туда, куда хотели и, удовлетворённо кивнув, спрятал карту в карман. Осмотревшись, они оба поняли, что это здание было маленьким заброшенным домиком — с такого упасть просто невозможно, как и забраться на крышу, ведь она вся была в дырках. — Припоминаешь его? — Да. Кажется, я тут уже была, — девушка внимательно осмотрелась и подошла к домику, осматривая его с разных сторон. — Но это не оно… Не то, с которого я упала. На всякий случай они обошли хибарку пару раз, чтобы точно убедиться — никаких признаков трупа, как они и предполагали. Начинало темнеть. Вечерний холодок стал пробираться под одежду, отчего парень кутался в шарф. Руки тоже мёрзли, но Феликс не выпускал из рук карту и не отрывал от неё взгляда. Его мысли сплелись в клубок, потому он просто старался не думать и упрямо шёл вперёд. У него слипались глаза и путались ноги. Бриджит отвлекала его разговорами, чтобы он мог просто идти и молчать, за что он был чрезвычайно благодарен ей. Её смешные истории не давали ему упасть на землю и заснуть. Казалось, будто она видела его насквозь, чувствовала все его переживания, его усталость и хандру. «Она слишком много времени влюблена в меня. В этом нет ничего удивительного», — эта мысль уже не казалась неприятной, от неё отдавало теплотой и желанием жить. Марсо вдруг заметил, как у него тоже зарождается что-то уловимо похожее к Боннет, нечто тёплое, приводящее его опять в это странное состояние возбуждения с хриплым голосом и табуном мурашек на спине. «Интересно, она тоже ко мне подобное испытывает?» Феликсу очень бы хотелось получить положительный ответ на этот вопрос. Он сглотнул очередной ком в горле и унял дрожь в руках, которая была вовсе не от холода. Свет в лесу всё больше уступал место темноте и, когда они дошли до очередного здания, сумерки уже сгустились в позднем мареве. Второе здание оказалось почти таким же. Только это был заброшенный сарай с дырявыми, открытыми настежь дверями. Марсо вопросительно посмотрел на девушку, а та лишь с грустью покачала головой. — Не то. Парень даже не стал осматривать этот дом. Умом он понимал, что трупа тут и подавно не может быть, как и орлиного гнезда. Ноги уже наотрез отказывались делать шаги, а глаза уже кое-как держались и вот-вот должны были захлопнуться под натиском наступавшей сонливости. — Послушай, я… — начал было Феликс. — Давай передохнём, — вдруг резко оборвала его Бриджит, пристально глядя ему в лицо. — Можем зайти внутрь и остаться там на какое-то время. Всё равно сейчас осень, да и ночь — вряд ли кто здесь будет бродить. Она прошла мимо и позвала его рукой. Парень посмотрел ей в спину и благодарно улыбнулся, только подтверждая собственную мысль о том, что она действительно видит его насквозь. В сарае оказалось теплее, чем на улице, и Феликс со вздохом снял свой шарф, опускаясь на пол и опираясь спиной о кирпичную стенку. Ноги уже не слушались, протестовали, а сон так и заманивал к себе. Бриджит присела напротив. Она выглядела такой же, как и была утром: бледной, спокойной и уставшей, но ласковая улыбка неизменно царила на её лице и вселяла уверенность в успех любого дела. — Я побуду в роли часового, так что можешь отдохнуть столько, сколько захочешь. — Но если что-то случится, то сразу буди меня, — настоятельно сказал парень, расправляя длинные ноги. Он положил голову на стоящую рядом пыльную тумбочку. Не было сил подумать, что сперва её неплохо бы протереть, а уж потом класть чистые волосы — всё это было не столь важно для Феликса. — Знаю-знаю, — утвердительно ответила Бриджит. — Спи спокойно, любимый. Марсо всё ещё был в сознании и пристально смотрел на Бриджит, будто стараясь запомнить все детали: каждую морщинку на одежде, родинку на руке, изгибы рук, пальцы — он скользил по ней взглядом. Девушка заметила нежный взгляд Феликса — такого взгляда в его исполнении она ещё не видела никогда. Он ласково наблюдал за ней, думал о чём-то. — Хэй, ну и видок у тебя… — посмеялась Боннет, стараясь хоть как-то его приободрить. — Так сильно устал? Поспи хорошенько. — Помолчи, — буркнул он, но глаз не отводил, и смех девушки стал ещё более неловким, так как она попросту не понимала причины его проникновенного взгляда. — Может тебе колыбельную спеть, чтобы поскорее заснул? — Не уходи никуда… — вдруг резко произнёс он. — Что? — Бриджит в непонимании посмотрела на него, глупо улыбаясь и чувствуя смущение — эти слова оказались неожиданными. — Будь рядом со мной и не слоняйся одна в лесу. Феликс не знал, зачем сказал это вслух. Просто ему было важно, чтобы Бриджит оставалась рядом с ним. Это была жизненная необходимость, которую Марсо ощущал всё сильнее и сильнее. Он стал видеть хрупкость Боннет, её яркие, наполненные жизнью глаза, её ласковую улыбку и нежность, которую она дарила окружающим. И ему захотелось показывать те же чувства по отношению к ней. Зачем? Почему? Как так случилось? — ему это было неизвестно. Просто сейчас образ надоедливой шалопайки совершенно не вязался с той милой девушкой, что сидела напротив него. Он прикрыл глаза и попытался успокоиться. Ему всё так же не хватало её прикосновений. То была странная, доселе не испытываемая привязанность, которая окончательно распустилась из давно назревающего бутона. — Ладно… — тихо произнесла Бриджит. Но парень уже не слушал. Он резко провалился в сон и спокойно задышал, безвольно опуская руки. Чёрные кудри прикрыли глаза, Бриджит очень хотелось убрать их, провести рукой по локонам, нежно погладить и сказать, что она рядом. Но всё, что она могла сделать, это подсесть поближе и в позе лотоса наблюдать за ним, охраняя его сон. «Точно… А ведь всё это время он привык видеть меня рядом. Столько часов на ногах, столько часов беспрерывных разговоров со мной — он просто привык к этому. И теперь он понимает, что, когда к тебе вдруг заявляется призрак, он может так же внезапно исчезнуть. Я ведь и сама не понимаю, зачем я здесь». Она встала на ноги и вышла из сарая, присела на яркие листья и, вдохнула свежий осенний воздух. Жаль, что она не чувствовала ни его запах, ни прохладу этого вечера. Бриджит не знала, сколько сейчас времени, но звёзды уже начинали появляться на небе, что редко можно было лицезреть в самом Париже из-за ярких искусственных огней уличных фонарей. В глазах девушки отражался космос, сияя в темноте голубой искрой. В них не было печали, скорее задумчивость. Она переводила взгляд с одной звезды на другую, что светилась ярче предыдущей. Её душа наполнялась безудержной нежностью от одной мысли о Феликсе. — Интересно, что он думает обо мне сейчас… — шёпотом произнесла девушка самой себе. — Он всегда раздражался и никогда со мной не разговаривал. Да уж, не очень весело быть мною. Но, наверное, когда я оставлю его, с его нервами наконец всё будет в порядке. Она вздохнула и ухмыльнулась своим словам, принимая тот факт, что её любовь до самого конца осталась неразделённой. «Стоило бы извиниться перед ним за всю свою навязчивость и скудоумие. Но мне кажется, что истинной причиной моего прихода после смерти был вовсе не поиск тела. Хотя, я ведь всегда хотела пеплом развеяться по ветру». Бриджит встала и опустила взгляд, положив руку на грудь и стараясь хоть что-то услышать внутри себя, но была всё та же тишина, от которой становилось еще более тоскливо. Она вспомнила маму с папой и, не вытерпев, заскулила от обиды и горечи прошлого. Их удаляющиеся спины навсегда отпечатались в её памяти. «Каким бы ни был мой отец, я всё ещё жалею о потерянных семейных отношениях. А мама ушла, прожив остаток своих дней в жутком стрессе. Я не смогла сказать им что-нибудь напоследок, и я ненавидела себя за это. Я сама не хотела так уходить: оставив в одиночестве Кларка, Нину и даже Фредерика. Поэтому…» Она опустила руку, выпрямила спину и устремила взгляд на пролетающие мимо осенние листья. «Я пришла попрощаться. Рассказать последнюю шутку Кларку, немного повеселиться с Фредериком и Ниной, обнять Феликса, чтобы он не отталкивал меня, а потом сказать «пока-пока» и исчезнуть из их жизни. Это моё последнее желание…»

***

Бриджит сидела тихо, чтобы не привлекать внимание и не пугать успокоившихся наконец птиц. В своём дневнике она делала пометки, записывала каждое движение орлов, описывала их гнездо и поведение. Для себя она решила, что фотографии она сделает позже, так как из-за вспышки они могут улететь, и тогда всё исследование можно считать проваленным. Нарисовав их крылья и приметив все важные детали, девушка бесшумно приблизилась к ним, стараясь не топать своими тяжёлыми ботинками о бетон. Всё как она предполагала: в гнезде находился орёл с двумя детишками, однако её больше волновал окрас птиц и их повадки. Было любопытно посмотреть, как орёл заботится о своих детёнышах. Также стоило бы выяснить причину их появления в здешних местах. — Но, чтобы ответить на этот вопрос, придётся задержаться… — вслух сказала она, продолжая делать заметки и маленькие зарисовки. Желудок неприятно заурчал, и Боннет расстроилась, что не взяла с собой еду в это путешествие. Однако она надеялась на то, что поймает машину на свой страх и риск и даже успеет на пары, хоть и боязно ехать с незнакомым человеком столько времени в одной машине. Не вдаваясь больше в тяжёлые мысли, девушка продолжила наблюдать за орлами, пока не услышала, что на крышу вновь кто-то влез и тихо позвал её. — П-прости, тётенька… — девушка обернулась и увидела одного из тех мальчишек, что пытались недавно нарушить птичий покой и поставить её наблюдение под угрозу. — Какая я тебе тётенька? — возмущённо выпалила Бриджит. — Но вы же старше меня, — неуверенно произнёс пухлый мальчик, топчась на одном месте. — Зови просто Бриджит. Рановато мне ещё быть тётенькой, — с долей обиды произнесла девушка. — И что ты тут делаешь? Я же сказала, чтобы вы со своими друзьями шли домой! — Но мне было интересно, что вы тут будете делать, вот и решил посмотреть. Пожалуйста, я не буду мешать. Бриджит осмотрела его, будто оценивая, и увидела в его глазах блеск — самое неподдельное детское любопытство. С какой надеждой он смотрит на неё, почти умоляюще, будто бы загораясь этим занятием от всего сердца. Возможно, она выглядела тогда точно так же. С наигранным недовольством посмотрев на мальчишку, девушка не смогла скрыть улыбки и жестом позвала его к себе. — Иди сюда, — прошипела Бриджит. Мальчик затрепетал и быстро ринулся к ней. — Так что вы делаете? — Я просто наблюдаю за ними, за их поведением, за их окрасом. Я хочу понять, как и почему они оказались здесь, — произнесла она, не отрывая свой взгляд от птиц. — Почему именно это место? Где их мама-орлица? Да, и мне бы хотелось запечатлеть на свой фотоаппарат, чтобы я наконец сдала этот проект в Академии… — А почему ты не подходишь ближе? — заинтересованно спросил мальчик. — Потому что я могу спугнуть их. А самый большой орёл может навредить нам, но это не шибко меня волнует! — дополнила Бриджит. — Впрочем, это меня не шибко волнует. Не хочу, чтобы он волновался за своих птенцов… — казалось, в тот момент Бриджит вспомнила о своих родителях и грустно усмехнулась. — Но я так хочу поближе к ним подойти! И чтобы они вылетели из гнезда! Какие у них крылья? — Большие, — сказала Бриджит. — Такие большие, что могут рассекать воздух. Орлы летают быстрее многих птиц. А когти такие острые, что убивают мышь или крысу, всего-то слегка сжав когтистые лапы. С ними шутки плохи. Вдруг орёл высунулся из гнезда и присел на край, грозно осматривая территорию. Боннет взяла фотоаппарат и начала приближаться к гнезду бесшумными шагами, насколько это было возможно. Она даже задержала дыхание, чтобы не навлечь на себя гнев огромной птицы. «Лучше отключить вспышку и именно сейчас сделать снимок, пока есть возможность». — А можно мне с тобой? — шепнул мальчик, с надеждой глядя на девушку. — Нет, оставайся на месте. Я быстро сделаю фотографии, не привлекая внимания. Дерево было выше этого полуразрушенного здания, оно упиралось ветвями в стену и нависало над крышей. По краям были ржавые перила. Бриджит кралась вдоль них, дрожащими от холода пальцами она сжимала фотоаппарат. Наконец она остановилась и, глядя в видоискатель, принялась фотографировать, снимок за снимком, поражаясь гордому и невозмутимому виду орла. Ей вдруг вспомнился Феликс, и на душе стало намного теплее, а дрожь в руках ушла на задний план, и её сменила радостная улыбка. С каждым снимком она понимала, что наконец покажет своему любимому нечто интересное, расскажет то, что он обязательно послушает. Возможно, он впервые заговорит с ней по-доброму, без привычных ноток отвращения в голосе, и это будет новым шагом в их взаимоотношениях, которые станут хотя бы дружескими. Бриджит не смогла сдержать счастливого полуписка и стала ещё усерднее фотографировать, подбирая нужные ракурсы, фотографируя в макро крылья и клюв отдельно, чтобы потом сделать заметки. Она не сразу услышала, как мальчик стал приближаться, как поравнялся с ней, стоя бок о бок, и даже не увидела, как он, свесившись через перилла, стал тянуться своей маленькой ручонкой к гнезду, стараясь перехватить перо орла — нельзя же было уходить без трофея из этого необычного приключения. Он и не подумал, что оно может стать для него последним. Единственное, что Бриджит успела услышать, это надрывный детский голосок, который кричал в испуге что-то неразборчивое. Она с ужасом устремила взгляд на мальчика: он висел, держась маленькими ручонками за сырую железку, которая поломалась, когда он свесился через перила. — Пожалуйста, помоги! Услышав крик о помощи, Боннет не обратила внимания на вдребезги разбившийся фотоаппарат, а ведь она копила на него полгода. Сейчас это было уже неважно. Имел значение лишь до смерти перепуганный мальчик, который отчаянно боролся за свою жизнь, цепляясь хрупкими пальчиками за грязную оградку. Девушка схватила его двумя руками за локти и попыталась подтянуть наверх. Но всё, на что ей хватило сил, это чуть приподнять ребёнка. Разумом она прекрасно понимала, что не сможет спасти его, и в первый раз в жизни она пожалела о своей щуплости и миниатюрной хрупкости, которую раньше считала почти что достоинством. Стало обидно до ужаса, и она попыталась не заплакать от этой безнадёжной ситуации. — Держись крепче за мои руки! — крикнула она рыдающему мальчику. Тот послушался и намертво схватился за её ладони, глотая слезы. — Только не смей отпускать! И ничего не бойся… Последняя фраза предназначалась именно ей, потому что неимоверно хотелось разжать руки и убежать, скрыться отсюда и больше не вспоминать о смерти этого ребёнка никогда, предпочитая думать, что он всё же выжил. Но разве она была на это способна? Всем телом перекинувшись через перила, Бриджит обхватила мальчика за пояс и стала тянуть его наверх. Нужно было подтянуть его настолько, чтобы он ухватился за перила — тогда он сам сможет выбраться. — Ты не упадешь! С тобой все будет хорошо! Тянись руками к перилам! — она кричала что есть силы, как только вновь услышала душераздирающие рыдания ребёнка, и уже сама была на грани истерики. Мальчик был крупным. Возможно, он весил даже больше, чем Боннет, потому её попытки вели к самому неутешительному исходу. Она так сильно свесилась вниз, что рисковала вот-вот упасть. Бриджит силилась согнуть локти, чтобы мальчик смог наконец дотянуться до перил. Он пытался схватиться за её спину, но пальто было скользким, а видневшаяся из-под него спина была мокрой от пота. — Ты должен дотянуться! Давай же! — Бриджит из последних сил рванула мальчика наверх, и он сумел обхватить ржавую трубу скользкими ладошками и намертво сжать пальцы, но этот рывок обошёлся девушке очень дорого… Ей всё было понятно с самого начала… Если не он, то она — и это было правильно. Кто-то этого мальчика ждёт дома, есть те люди, которые любят его больше, чем кто-либо любил её, и это тоже было правильным. В голове проносились воспоминания о Кларке, который наверняка ждёт её прихода на работу, где они смогут наболтаться вдоволь. Её определённо ждёт Нина, которая расскажет ей последние новости… Но мальчишку ждали больше. От такого очевидного факта хотелось разрыдаться, однако Бриджит улыбнулась, когда стала понимать, что у неё выходит. Выходит быть не такой уж и бесполезной… У Боннет получалось вытащить его, её ноги уже не касались бетона, она висела на ржавых перилах, качаясь, как торговые весы, но она всё так же продолжала подталкивать мальчонку, хватаясь руками сперва за штанины, а затем подставив ладони под его ноги, чтобы он смог опереться. Ей приходилось больше и больше переваливаться вниз, чтобы он смог подтянуться и встать на козырёк. В какой-то момент она подумала, что можно ещё надеяться на спасение. И где-то в глубине эта мысль зародилась в ней небольшим огоньком, отчего страх окончательно отступил. И вот, ей удалось, и ноги мальчика встали на маленькую перегородку. Сама Бриджит окончательно перевалилась через перила, и вдруг ржавый метал прогнулся, хрустнул, как сухая ветка, и девушка устремилась вниз. За долю секунды она успела выпрямиться, боясь приземлиться головой, и её взору предстали красные листья, которые с ветром уносились куда-то ввысь. — Ух ты, какой сегодня осенний день! — пораженно произнесла она и почувствовала неимоверную боль в области живота. Скривившись, девушка поняла, что лежит на земле, а её тело пронзает железный штырь, коричневый от ржавчины. Она ощутила, как к горлу подступает металлический привкус — кровь. Не было сил сдерживать подступающие слёзы. Это были слёзы боли, несправедливости и облегчения. Всё же мальчик был там, на крыше. Он взирал на неё с ужасом, но живой и невредимый. Это вселяло радость в умирающую Бриджит: её боль не напрасна, она оказалась полезной этому миру, она кого-то спасла, пусть даже ценой собственной жизни. — Иди домой… — прошептала она, но осталась никем не услышанной. Вдруг к ней подлетел орёл, будто пытаясь хоть чем-то помочь. Так ей сначала показалось, однако он заинтересованно повертел головой, наклонился и стал клювом царапать её лицо. Девушка старалась прогнать его, но птица не обращала никакого внимания на это, больно царапнув когтями её руку. Со щёк орёл перешёл на глаза и со всей силы вонзился своим клювом в её глазницы. Он всего-то был испуганной птицей, которая пыталась сохранить жизнь своим птенцам, уничтожив неприятеля, покусившегося на его гнездо и птенцов. Из глаз девушки пропала ясность, вместо неё кроваво-красные пятна вперемешку со слезами. Бриджит не сдерживала крики, она кричала во весь голос, хватала орла за его перья, но он не отодвигался ни на миллиметр. В нос ударил запах собственной плоти, и кровь сочилась уже не только из раны, изо рта, но и из глаз, окропив всё лицо Бриджит. По взмахам крыльев стало понятно, что орёл устремился вверх, отобрав у Боннет то, что хотел. Захлёбываясь собственной кровью, она умирала на сырой земле. Подул сильный ветер, и чёлка скрыла пустые глазницы, а рот оставался приоткрытым. Из него исходили хриплые вздохи. В голове проскакивали образы родителей, её друзей и образ Феликса. Он был самым размытым, но не менее родным.

***

Это последнее воспоминание будто ударило в голову, заставляя Бриджит нервно дёрнуться и остановиться на дороге. Она хотела отдышаться и старалась не показывать своего состояния Марсо. Некогда голубоглазая, Боннет теперь прекрасно всё помнила — от начала до конца. Теперь она хотя бы понимала, с какой целью явилась вчера днём на крышу, и не смогла сдержать смешка. «Боже, как глупо… Из-за какого-то проекта, который, будем честными, не смог бы возвысить меня в глазах Феликса. Однако этот мальчик мог бы быть вместо меня и не он один… Так что я даже рада, что всё сложилось именно так». — С тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросил парень, видя, как Бриджит немного отстала. Уже с раннего утра они продолжили поиски, следуя точно по карте, и еще не успели где-нибудь остановиться. — Тебе нужно передохнуть? Если да, то я не тороплю тебя. — Нет-нет, всё хорошо, — замахала руками девушка и улыбнулась в качестве извинения. — Просто ненужные воспоминания накатили, вот и всё. Бриджит догнала парня, и они продолжили свой путь. — Не поделишься? — спросил он. — Это не стоит внимания. «Всё, что с тобой происходит, стоит моего внимания, и даже больше», — хотел было возразить Феликс, но недовольно прикусил язык, укоряя себя за трусость. Всё, что остаётся ему сейчас, — идти с таким же спокойствием, будто они на обычной прогулке. Но ведь это не так… Они идут искать её мёртвое тело. Они оба встали рано утром и тут же продолжили поиски, даже не сговариваясь. За это время они успели обойти несколько домов и убедились, что её тело находится намного дальше. Поднимаясь вверх по тропе, Бриджит всё больше и больше чувствовала легкость и какую-то неведомую раньше невесомость, будто она становилась воздухом. Феликс шёл рядом, он начал что-то тихо рассказывать, но каждый раз его голос доносился до неё всё тише, а в глаза бил яркий солнечный луч. Впервые за всё время она ощутила подобное спокойствие и опустошение, и причину Бриджит прекрасно знала. — Феликс, мы уже совсем скоро будем на месте, — с улыбкой произнесла девушка, чувствуя, что она будто вот-вот взлетит или испарится, как дым от костра. — Ты так думаешь? А по-моему, нам ещё двигать… — Нет, смотри, — Боннет пальцем указала на высокое заброшенное здание, которое находилось не так далеко от них. Оно и правда было высоким в сравнении с другими зданиями, что приходилось им видеть в этом лесу. — Я вспомнила то здание. Именно так оно и выглядело. Так что моё тело там, я уверена. Марсо вздохнул с облегчением и нежно посмотрел на девушку. — Ну вот, видишь! Мы справились. — Да-да, ты даже не представляешь, как я благодарна тебе, — на губах расцвела такая привычная для Феликса улыбка. Он вновь почувствовал теплоту внутри, снова захотелось приблизиться, обнять, потрогать, почувствовать её запах… И всё это смешалось в вихре невероятных эмоций, которые полностью затуманили разум. — Это было действительно необычно. Наш путь для меня стал важным уроком. И я рад, что мы смогли подружиться, — еле сдерживая эмоции, вымолвил Феликс. — Вау, взаправду стоило умереть ради таких слов, — рассмеялась Бриджит, и Марсо засмеялся вместе с ней, продолжая идти неспеша, чувствуя странный прилив энергии. — Жаль только, что тебе пришлось потратить на меня столько времени. — Уже не о чем волноваться… Да я ни о чём и не жалею, уж поверь мне. Сейчас дойдем до того здания, найдем твоё тело и потом вернёмся… — вдруг парень запнулся. Запнулся так, что рот резко закрылся, а тёмные глаза вдруг приобрели какую-то ясность. Его лицо вытянулось от неприятного изумления и напряжения, а слова будто болезненно застряли в глотке, принося дискомфорт. Он медленно повернулся к Бриджит и с плохо скрываемой горечью, отчаянием и ошеломлением посмотрел на неё. Девушка лишь ответила на его выражение непонимающей улыбкой. — Что такое? — спросила она. Но парень не мог произнести ничего вразумительного. Казалось, откроет он рот, и слова перепутаются между собой, складываясь в наиглупейшие предложения. И всё, на что он мог быть сейчас способен, так это смотреть на Бриджит, еле сдерживая подступающие слёзы. — Когда мы обнаружим твоё тело, что станет с тобой? Девушка глупо рассмеялась. — Ну, мы же это уже обговаривали. Ты отправишь его в крематорий, а пепел хотелось бы развеять на ветру, но чувствую, что я и так принесла слишком много дискомфорта. Так что где развеешь, там и будет. — Я не об этом… — хрипота его собственного голоса сильно резала уши, и парень напряжённо сглотнул, чувствуя, как руки дрожат от страха. — Ты… перестанешь быть со мной рядом? Исчезнешь? Боннет первая отвела взгляд, не переставая улыбаться, но уже как-то тоскливо, понимая, что Феликс осознал это только сейчас. — Это же с самого начала было понятно. Так что да. Да… — звучало в его голосе как приговор. Он обессиленно опустился на землю, стараясь подавить в себе странную агрессию: он злился на себя самого. Феликс просто не понимал одной вещи, которая преследовала его на протяжении всего этого приключения. «Это ведь было так очевидно… Ведь разве она осталась бы здесь? Я думал… нет, я надеялся в последние часы, что она оживёт. Как дурак, думал, что она вернётся в своё тело, и мы отправимся домой. Так… так привык за все эти годы, что она находится постоянно рядом со мной. И сейчас я должен осознать, что совсем скоро её уже не станет окончательно?!» Феликс скривился и ухватился за голову руками. Сама мысль о том, что Бриджит просто перестанет существовать, сводила его с ума и приводила в состояние полной абсурдности, ведь как она может быть не рядом? Как он мог так просто смириться с тем, что её больше не будет, не поняв ещё вначале, кто она на самом деле и как он ею может дорожить… Дорожить так, как дорожил матерью и как дорожил своей собственной шкурой всего-то сутки тому назад. И сейчас в голове билось простейшее осознание. «Я не хочу терять её! Я хочу говорить с ней, хочу прикасаться к ней! Хочу, чтобы она была рядом… не только в Академии!» Простые слова любви никак не могли дойти до него. Но он прекрасно знал, что хотел бы навсегда остаться с этой невероятной девушкой, что дарила только ему свои нежные и любящие улыбки, свою поддержку и тепло. Бриджит присела рядом с ним и коснулась его волос. Она была уверена, что всё равно ничего не почувствует, как и он, но ей было важно хотя бы видеть, как она теперь, безо всякой боязни и с полной уверенностью, может прикоснуться к нему, и он не оттолкнёт её. И почему это не произошло раньше? — Это любому было понятно, стоит только подумать, — Боннет, попыталась взглянуть ему в лицо, но он скрывал его за локтями. — Ты чего так раскис? Может тебе стоило чуть больше поспать? — Это не потому, что я мало спал! — вдруг произнес он, не поднимая головы. — Это потому, что ты имела наглость умереть! Девушка неловко почесала щёку, уже в который раз с удивлением глядя на родного ей Феликса, который сейчас был почему-то расстроен. Почему, она смутно понимала. Точнее, она понимала, но поверить в это не могла. Или не хотела… «Неужели причина во мне?» — Да, ты прав, наверное… Она посмотрела вдаль и почувствовала, как нечто тянет её туда. Она практически рвалась к тому месту, и не нужно быть знатоком в таких вещах, чтобы понять, что это её последний путь. Ещё раз взглянув на парня, Бриджит встала на ноги и пыталась осознать, что Феликс действительно волнуется о ней, что он действительно не хочет покидать её. Эта мысль была дикой для неё и никак не хотела приживаться в её голове. — Нам надо идти, — но парень даже не шелохнулся, лишь обречённо помотал головой. — Я не хочу… расставаться с тобой, — вдруг он резко поднялся и пристально посмотрел ей в глаза, сдерживая себя от этих странных истерик. Впрочем, выходило у него не очень: — Я не хочу, понимаешь?! Я многого с тобой не обсудил! Два года, что мы провели вместе за учёбой, потрачены впустую, и я хочу наверстать эти моменты, потому что только сейчас я понял, каким дураком был! Видел только то, что хотел видеть! — Мне… правда пора, — Бриджит прижала свои руки к груди и сдавленно выдохнула. — Мы же изначально с тобой так и планировали, правда? Ты избавишься от моей навязчивости… — Может быть, это я сейчас хочу быть навязчивым! Бриджит сдержанно выдохнула, понимая, что всё, чего она так сильно ждала, — этих слов от него. — Я не планировала, что мы до этого дойдём… — Знаю… — произнёс он сдавленно. — Ничего сейчас не понимаю. Но понимаю лишь одно: я хочу, чтобы ты продолжала жить… рядом со мной. Это действительно звучало как признание, которое могло бы осчастливить былую Бриджит. Ту озорную девчонку, что шумно вела себя в Академии, что так сильно любила видеться с Кларком и обсуждать с Ниной разные штуки для творческих проектов. Это легко бы осчастливило её, будь она живой… Однако сейчас перед ним та, что тянется к лучам солнца, та, что уже никогда не останется рядом… И Феликс видел её в этом свете, будто под софитами, и непроизвольно жмурился, но не отводил взгляда, полного отчаяния. Он хотел сказать те самые важные слова, что так настойчиво крутились в голове, но попросту не мог. — Мне пора двигаться дальше. Помоги мне в этом. Она сделала шаг вперёд. Ещё один, более уверенно. И, не торопясь, она пошла к старому зданию, даже не оборачиваясь. В удаляющейся фигуре Феликс видел стойкость и сам чувствовал, что слаб, что ему не помешала бы хоть малая доля той отваги, которая была скрыта в этой хрупкой девушке. Ведь в итоге он сам виноват, что потратил все эти годы на отторжение и неприязнь. «Я сам не хотел пользоваться тем временем, что у меня оставалось с ней». И он направился следом с безнадежностью на лице и полной обреченностью в мыслях, так, будто именно он умер и прощается с этим миром, будто покидает его не навязчивая одногруппница, а самый дорогой для него человек. Пятнадцать минут показались Феликсу секундами. Делая каждый шаг, он всё отчетливее видел лежащее на земле тело, и с каждым новым шагом его сердце ныло от той ужасной картины, которая открывалась его взору. Возможно, он просто хотел себя убедить, что они оба ошиблись, что это другая девушка, но нет… «Пусть это будет кто-то другой. Пусть это будет даже кто-то из моих знакомых, но только не она», — так он думал. Однако, чем ближе парень подходил к телу, тем отчётливее понимал, что надежда всё быстрее покидает его. Они добрались до её трупа, и он не смог сдержать болезненный стон, наблюдая, как эта хрупкая девушка лежит в окровавленных сухих листьях с полуулыбкой на лице. В груди защемило изо всех сил, и он бессильно упал на колени перед ней, легонько убирая волосы с лица, чтобы увидеть самое страшное. — Не стоит на это смотреть, Феликс, — произнесла Бриджит, морщась от отвращения. Но он лишь покачал головой, не смея отводить взгляд. «Упрямый… Злится и печалится от того, чего уже не изменить», — подумалось Бриджит. Она знала, что уходит. Она действительно это понимала и ощущала внутри будто прилив тёплой волны, окутывающий всю её душу. Девушка видела, как всё вокруг окончательно расплывается, становится туманным, нечётким, и непроизвольно улыбнулась, когда Марсо поднялся на ноги и с ужасом понял, что Бриджит как-то странно смотрит на него. Так, как ещё никогда не смотрела за всё время их совместного пути. С нежностью, с любовью и лаской — да. Но не так! Будто бы она принимает самое важное решение в жизни. — Что? — слова вновь стали путаться на языке, и парень сам себя возненавидел за такую эмоциональную слабость. Она протянула ему свою руку, и он, даже не задумываясь, схватил её, с невероятным счастьем осознавая, что он чувствует! Чувствует её тёплую, будто освещённую лучом ладонь. Он сделал к ней шаг и схватил за плечи, опуская свою голову ей на плечо. — Я не понимаю… Ничего уже не понимаю… — Наверное, я просто везучая. Кто-то свыше дал мне возможность дотронуться до тебя. В первый и в последний раз, — Бриджит уже практически ничего не чувствовала. Ей неимоверно хотелось спать, окунуться в небытие, но она понимала, что не уйдёт из этого мира, пока не сделает то, что планировала изначально. — Я не понимаю собственных чувств к тебе. Просто останься, Боннет, прошу тебя, — умолял Феликс, чуть только не рыдая. — Не могу, — девушка улыбнулась, гладя его по чёрным кудрям, довольно отмечая, что наощупь они действительно мягкие. — Как ты можешь улыбаться сейчас? — Феликс всматривался в её лицо, а потом обхватил его руками. Очевидно, он уже вот-вот заплачет, но наверняка Бриджит это всего-лишь кажется из-за тумана и отблесков перед глазами. — Ведь… Если бы я… Если бы я дал тебе шанс на взаимность, то ничего бы… — Так вот о чём ты думал, — Бриджит обхватила его ладони на своём лице, наблюдая, как во взгляде возлюбленного трепещут невиданные ей до этого чувства, которых она не видела ранее. — Дурачок, ты ни в чём не виноват. Отчасти это моя вина, что я не смогла нормально раскрыться тебе. — Нет, — он сглотнул ком и сжал её в объятиях. — Мои слова сейчас прозвучат глупо для тебя, и ты, возможно, не поверишь… Но я не против того, чтобы ты забрала меня с собой… Настолько я не хочу прощаться. Это было сказано от чистого сердца. Там, где таились неподдельные чувства к этой девушке, ранее находились эти слова, столь похожие на долгожданное «я тебя люблю». От такого признания Бриджит тут же покраснела. — Какого чёрта ты такое говоришь?! — она позволила себе прижаться к нему, и тут же почувствовала ответное крепкое объятие, что разрывало её душу на части. — На самом деле, я просто пришла попрощаться. Правда, только за этим. Но я подумала, что будет правильно, если я приведу тебя именно сюда, потому и выдумала этот срочный поиск. Так и получилось… — Не хочу слышать никаких прощаний! — он прижал её к себе ещё сильнее, боясь отпустить её навсегда, но девушка лишь спокойно гладила Феликса по спине, чувствуя едва уловимый запах его волос, и невольно улыбалась от этого, а в большей степени от его упрямства. — Пожалуйста, Бриджит, останься… — Ты впервые произнёс моё имя, — рассмеялась она, чувствуя, как щёки становятся влажными от непрошеных слёз. — Но мне бы очень хотелось, чтобы ты его когда-нибудь позабыл. Как, знаешь, нечто неважное. А потом ты бы нашёл очаровательную и умную девушку… — на этих словах парень злобно зарычал: — Не нужна мне такая! — Послушай до конца, Феликс… Ведь это то, что понадобится тебе в жизни. Найди такую девушку, — Бриджит незаметно шмыгнула носом и сама стала жаться к нему, пытаясь не зарыдать в голос. — Найди и люби. Ведь как такого, как ты не полюбить? Бриджит чуть отодвинулась от него и увидела, как Марсо плачет. Его щёки покраснели, а глаза были наполнены слезами. И она не могла поверить, что он плачет именно из-за неё — какая-то сказка… — Если есть загробная жизнь, то я буду помнить о тебе каждую минуту… Если нет, то просто знай, что ты тот человек, о котором я подумаю перед самым своим концом и скажу самой себе, что бесконечно люблю его. Из его глаз с новой силой потекли слёзы. Он стал вытирать их, но ничего не помогало — они продолжали катиться по щекам. — Забери меня с собой… — Нет, любимый, и не подумаю, — она чувствовала, как всё плывет, и его тихие всхлипы слышатся будто под водой, далеко от неё. Она закрыла глаза, уже не чувствуя тех сильных объятий, растворяясь в воздухе призрачной оболочкой. Бриджит чувствовала лишь сонливость и умиротворение, какое не чувствовала, пожалуй, никогда. — Ты… живи. Забыть обо всём этом будет сложно. Но постарайся. Она почувствовала, как его губы едва соприкасаются с её щекой, и тут же заплакала от этого осознания. А в следующую секунду почувствовала и его слёзы на своей коже. — Не печалься, — она отодвинулась от него и затуманенным взглядом видела лишь его печальные глаза, что навсегда останутся в её памяти. — Мне пора. И давай всё будет так… Наступит всё то же осеннее утро, будут дуть привычные ветры, и мы оба придём в Академию. Я вдруг захочу увидеть орлов для своего проекта и поэтому буду торопиться в лес. И я скажу Фредерику, Нине и тебе «пока-пока», и улыбнусь. Это и будет моим истинным прощанием. Перед глазами Феликса вдруг резко сменилось окружение. Его уже не обнимала Бриджит, вокруг не было леса. Он сидел за своей партой в такой привычно родной аудитории, где находилась его любимая картина «Солнечное поле», и где одногруппники занимались своими делами. Позади него сидел Фредерик, Нина тоже была неподалёку, хмуро глядя Феликсу за спину, скрестив руки на груди. Марсо с непониманием посмотрел на них, стараясь осознать, что тут произошло, но тут Нина подала голос: — Бриджит, я понимаю, как это для тебя важно, но лазать по крышам «слегка» опасно, ты согласна? Особенно зная твою неловкость и умение попадать в неприятности. — Не волнуйся, милая, я буду предельно осторожна! Ты же знаешь, когда надо, я могу проявить себя должным образом! Я настырная. Особенно, если дело касается одного очень милого и красивого парня… Марсо застыл в изумлении, боясь хоть что-то произнести. Он стал медленно поворачиваться, не веря своим ушам. А когда обернулся, то увидел перед собой такую родную, тёплую и любимую девушку, и он не смог сдержать резкий вздох. Бриджит, которая соблазнительно смотрела на него, увидев его взгляд на себе, тут же мило покраснела, переведя взгляд на подругу. — Так что, прикроешь? — вновь обратилась Бриджит к Нине. — Боже, Бриджит, иди уже! Но чтобы завтра точно пришла! Чтобы целая и невредимая ты была тут и пила со мной чай, всё понятно? — Нина, ты была бы прекрасной мамой для самых несносных деток, — рассмеялся Фредерик, даже не заметив, как Нина подошла к нему со свёрнутой тетрадью и наградила его хорошим подзатыльником. — Ауч! За что?! Боннет плохо влияет на тебя, староста! — Фредерик, мне надоели твои шуточки, ещё один раз и… Феликс наблюдал за всем этим с удивлением и едва уловимым пониманием всего происходящего. Он наблюдал, как это прошлое двухдневной давности повторяется вновь именно с ним, будто давая ему возможность в последний раз окунуться туда — ведь он не ценил то время и жестоко расплатился за это. Подойдя к троице, он перехватил руку Бриджит, которая в этот момент старалась отцепить разозлённую Нину от Фредерика. Феликс слегка, но настойчиво дёрнул Боннет на себя и обнял с любовью, что висела у него на душе тяжким, больным грузом. Всей грудью он вдохнул запах её волос и со всей силы вцепился в талию, не сдерживая слёз. Марсо не обратил внимания, как вся аудитория удивлённо смотрела на них, как лучший друг чуть не упал со стула, ошарашенно раскрыв глаза, и как староста в таком же шоке со счастливой улыбкой смотрела на них, мысленно ликуя. Бриджит обняла его за шею, и Феликс ещё сильнее вжался в неё, чувствуя, как заливается слезами. — Боннет, как так? Марсо проиграл тебе в карты, и ты загадала ему, чтобы он обнял тебя — в этом причина его слёз? — выдал Фредерик, стараясь хоть как-то перевести неловкость в шутку. Но никто не засмеялся. И Феликс не разорвал объятия, всё так же сильно прижимая к себе Бриджит. — Клянусь твоей коллекцией фигурок Человека-паука — я тут вообще не при чём! — крикнула в ответ Боннет и стала гладить своего любимого по волосам, чувствуя удивление, но вместе с тем, и безграничное счастье. — Хэээй, солнышко, ты не заболел? Он улыбнулся сквозь слёзы, пытаясь остановить её, но что-то не давало ему. Ведь это прошлое, что незримой нитью связано с будущим. Изменить ничего нельзя — это парень прекрасно понимал. Но хоть эти малые объятия он хочет себе позволить… И он уверен, что это его право. — Хэй, Феликс, меня орлы ждут. Так что мне уже пора… Что-то заставило отпустить Бриджит с огромным грузом на душе, с заплаканным лицом, не отрываясь от голубых и таких живых, радостных глаз. Ему было дозволено произнести лишь одно: — Счастливого… пути. — Ага, спасибо! — Бриджит подхватила свою сумку с парты и двинулась к двери, в последний раз поворачиваясь к своим друзьям и такому любимому человеку. — Пока-пока! Её удаляющиеся шаги были столь же шумными, как и в прошлый раз. Но сейчас Феликс понимал, что отдал бы что угодно, лишь бы слышать их каждый день, вновь и вновь.

***

Наступит следующий день. Он будет таким же холодным и пасмурным — ничего не поменяется в октябре 2018 года. Люди продолжат спешить на работу, ученики и студенты — в свои учебные заведения, а дети — играть там, где нельзя. Феликс вернётся обратно в город. Уже один. Бледный, грязный, с опухшими глазами. Его путь будет лежать в Академию. Он не постесняется своего вида, потому что перед ним будут голубые глаза, чарующая улыбка, звонкий смех будет затмевать все другие звуки. Он не будет видеть никакого смысла в том, чтобы чего-то стесняться. Коридор в Академии вдруг станет не таким громким, как было раньше. Студенты разговаривают, смеются, что-то выкрикивают, но это всё покажется Марсо слишком тихим, ведь ему нужно услышать топот ног, женский голос, восторженно выкрикивающий его имя. Но этого не будет. Не замечая взглядов одногруппников, Феликс войдёт в их родную аудиторию и сразу устремит свой взгляд на картину «Солнечное поле». И вновь заплачет. Фредерик и Нина испуганно бросятся к нему, спрашивая, что случилось, но парень не сможет ответить какое-то время из-за всхлипов и тяжёлого груза на душе, он лишь посмотрит на своего друга, заглянет ему в глаза и не сможет не сказать Нине: — Фредерик любит тебя… Он очень тебя любит. Не обращая внимания на остолбеневших друзей, Марсо сдавленно, смотря в пол обезумевшими глазами, продолжит: — Бриджит нет… Её нет, понимаете… И больше не будет! Нина дёрнется как от пощёчины и будет до последнего воспринимать слова Феликса как жестокую, мерзкую шутку. Она подойдёт к нему, возьмёт его за грудки и встряхнёт, выкрикивая ему что-то в лицо, но Феликс этого не услышит. Он почувствует, что всё сделал правильно, ведь образ Бриджит кивнёт ему в знак одобрения — а это самое важное. На минуту лучи солнца заглянут в их аудиторию, обласкают мокрое от слёз лицо Нины и побледневшее, отчуждённое лицо Фредерика, да и пропадут вновь, так быстро, будто солнца и не бывало этим пасмурным утром. А картину «Солнечное поле» Феликс заберёт себе. Отец встретит его на пороге, весь красный от ярости, но непривычно взволнованный, не обращая внимания на картину в руках сына, а лишь на грязь в волосах и на одежде. Он выкрикнет что-то озлобленное, но Марсо всё так же не будет слушать. — Оставь меня в покое. Навсегда оставь. Как ты оставил маму… Жестокие слова сына ударят по самому больному, и отец вздрогнет, отшатываясь от него. И Феликс пройдёт мимо, дрожащими руками обнимая самое ценное, что у него теперь есть. Особняк не станет зваться домом, но комната Феликса превратится в родное убежище, ведь там, как раз напротив кровати, будет висеть память о самом дорогом в его жизни человеке. И Феликс придёт в магазин Кларка когда-нибудь. Когда сможет думать о Бриджит хотя бы без слёз. Но всё это будет потом, после того, как прах одной, некогда голубоглазой девушки будет развеян по ветру и с пролетающими красными листьями отправится вдаль одним обычным осенним днем. Таким осенним и холодным… Таким же, как день, когда её не стало.