Пособие для чайников

      Я сидела на стуле и пыталась не сойти с ума. Дала волю эмоциям и заливала стол слезами, чувствуя неприятное шевеление в плече. Андроид стоял где-то поодаль, а диод сходил с ума от переизбытка красного. — Хочу домой, — промямлила я, шмыгая носом. — Не хочу умирать.       Садовник присел на соседний стул и склонил голову, пытаясь всмотреться в мое лицо. — Мне нужно обработать рану, а нечем… — продолжала. — Ральф поможет рыжей! — воодушевленный робот куда-то побежал. Притащил тазик и какую-то тряпку. Я отодрала лицо от стола и посмотрела на грязную посудину: воспалённые глаза улавливали колыхание воды. — Надо промыть. Да, Ральф даже поможет. Ральф хочет быть полезен!       Тут вспомнила о стащенных бинтах и перекиси в рюкзаке. Нашла тот рядом с камином, подошла, достала и положила всё на стол. — А можно я сама? — его диод мигнул красным. Так, ясно.— Хорошо, как скажешь.       Я усадила жопу на стул, повернувшись плечом к андроиду. Закрыла глаза, пихнув в рот энергетический батончик. Он имел сладко-солёный вкус от слёз, стекающих по щекам. — Ты хоть умеешь? — спросила вдруг, от чего тот замер с тряпкой в руке. — Я… Думаю, тут нет ничего сложного.       Сунула батончик полностью в рот, начав снимать рубашку. Он же не мужчина и ему всё равно? Да? — Протри кожу вокруг раны, а я залью перекисью, — откупорила крышку зубами. — Готов? — Да.       Прикосновения тряпки были грубыми, типично мужскими и неумелыми. Воспалённая кожа вокруг пореза болела и невыносимо жгла, поднимая температуру плоти до сорока градусов. Учёным не надо быть, чтоб понять, что пошёл воспалительный процесс, и лишь воля судьбы определит: останусь я с рукой или без. Но при должной обработке тут можно выиграть… Только, выносить аптеку я больше не смогу. Ни морально, ни физически.       Дождавшись, когда андроид закончит, я зажала в зубах ткань рубашки и начала лить перекись. Черви истерично замельтешили, начали мотать хвостами в шипящей белой пене. Уводя их из плоти с потоком жидкости, беззвучно ревела от боли и от радости, что останусь жива. Блохастик от моего скулежа начал кружить в ногах и призывно мяукать, а Ральф судорожно переводил взгляд с меня на рану и кота.       Полностью излив бутылёк, я провела бинтовой салфеткой, убирая кроваво-белую пену. Рана горела, но уже не от гноя, что приносило облегчение. — Помоги, пожалуйста, — протянула андроиду бинт, указав, где нужно его зафиксировать, и начала одной рукой обматывать вокруг нижней части плеча. Бинт неприятно скользил и царапал воспалеённую кожу.       Измученно выдохнув, опустила голову на стол, где сияла лужа воды. Прямо лбом в неё. — Можно я тут переночую? — прогудела в шершавое дерево. — Конечно. Ральф и рыжая теперь друзья!       В голове всплыли моменты Кары и Алисы, и то, как Ральф не хотел их отпускать. Значит ли это, что я оказалась не в спасении свихнувшегося девианта, а взаперти? Хотя, кто я такая, чтобы крышу над головой променять на тёмную и мокрую подворотню? — Друзья, — покачала головой.       Ральф пустился в пляс диких обезьян, размахивая ножом и приговаривая занудное «Ральф и рыжая друзья — вместе навсегда», а мне было откровенно страшно. За окном пропали звёзды на небе. Рассвет приближался медленно и неизбежно, неся в себе новый день. Я зевнула, и мурашки прошлись по спине. — Рыжая хочет поесть? — склонился, смотря в лицо, уткнутое в стол. — Ральф знает, что едят люди! — Угу, — закивала.       Я в этот момент была рада и крысе. Плевать, сударь, несите. Мясо — оно и в Африке мясо.       Андроид ускакал куда-то, оставив одну. Блохастик, что приютился на коленях, урчал, разрывая тишину и шум улиц. От холода пришлось натянуть жалкие клочки рубашки.       Дом был в печальном состоянии. Гнилая мебель, трухлявые предметы интерьера и неумолимое количество пыли. Из неё можно лепить куличи. Всюду мусор и неприятный запах гнили и плесени, а также граффити, под которым исходил запах мочи от самой стены. «Сюда иногда приходят люди, но Ральф от них прячется» — всплыла в моей голове его фраза из игры. Теперь ясно, какого сорта были люди. Я прошла в первую комнату с множественными надписями «rA9» на стенах. Тут тоже всё было загажено до безобразия. На старом духовом шкафу у противоположной стены от кухонного гарнитура лежали предметы. Я подошла, бросая взгляд за спину. — Чего? — прошептала, подняв труп птицы за хвост: глаза пернатого уже высохли и провалились в глазницы, а перья плотно засели в закоченевшем теле. Также лежали разбитые наручные часы и купюры баксов. Разумеется, я всё запихала в карманы шорт (кроме птицы, конечно). — Кража, конечно, но выживает сильнейший.       Вернувшись в гостиную, я пихнула новые приобретения в карманы рюкзака и вытащила собачий паштет. По БЖУ он был больше, нежели требовалось коту, поэтому разделила на два приема, вывалив часть на пол у камина. Свернула пакетик и спрятала в потаённом кармане. Блохастик налетел на еду, откусывая вместе с полом: буквально выгрызал вкусный сок из древесины.       А знаете, что я ещё нашла? Целую бутылку вина на камине, среди таких же пустых. Радости не было предела. Также коробок спичек, поэтому собрала весь мусор с пола и начала разводить огонь. Пока тот медленно разгорался, я поднялась на второй этаж.       Жёлтые обои, запах разложения и мочи. Только более отчётливо. Я знала, что в ванной лежал труп и в каком состоянии, но профессия ветеринара заставляла вскрывать животных, полёгших от неизвестной болячки, и бывало всякое: начиная от полной червями брюшной и грудной полости, заканчивая органами неестественных цветов с включениями из гноя. И ароматы были специфичными. — Дожили, — бухтела, задерживая дыхание и стоя с ведром у душа. На мужчину старалась не смотреть, глядя в потолок. Глаза резало от трупного газа, а руки начали затекать. Набрав до половины, я закрутила кран и тронула воду пальцем. Тёплая. Видимо, тут работало центральное отопление.       Я нашла чью-то рубашку и куртку в соседней комнате и начала раздеваться. Намочила кусок наволочки, медленно обтирая тело и смывая запах канализации и прочие неприятности. Большими усилиями старалась не задеть повязку.

***

      Ральф припёрся к рассвету, помахивая крысой, словно трофеем. Зверёк испускал кровавые пузыри из носа, смотря закатанными глазами в потолок, отчего стало даже жалко зверушку. Я сидела в куртке, больше на два размера, пряча голые коленки в мех кота. Искупанного, на минуточку, кота. Тот пребывал в шоке, всё ещё дрожа, замотанный старой занавеской на ногах.       Только после купания я заметила длинную светло-рыжую, почти бежевую шерсть животного. Оказывается, несмотря на такое печальное состояние, Блохастик был не лишайным, а просто вычесанные им же колтуны вырвали часть шерсти, оставив залысины. — Ральф добыл рыжей поесть! — пихнул мне крысака садовник. — Какой молодец, — похвалила я его, как ребёнка, сняв капюшон. — Это надо приготовить. Освежевать, внутренности убрать… — Ральф сделает! — андроид замахал ножом, ткнув в тушу животного нож. Кровь хлыстнула на стол. — Не-е-е-ет, — завопила, — не тут! На улице. — Почему? — нахмурился тот. Диод мигнул жёлтым. — Ну ты же не хочешь, чтобы всё было грязным? У Ральфа такое красивое жилище! — Да, верно, — закивал тот и убрал грызуна со стола. Заплясал. — Наш дом должен быть чистым и красивым. Ральф быстро!       Он ускакал, как радужный единорог, из дома, хлопнув дверью. За окном всё светало, но из-за пасмурной погоды казалось серым и безжизненным. Дождь медленно моросил, усыпляя. Я так и не смогла уснуть. Мелкие моменты на дрёму ещё как-то держали организм, но силы уже таяли. Одно радовало — рана на плече немного успокоилась.       Внезапно в дом ворвался садовник. На руках была кровь, но ещё больше меня удивило — испуганный взгляд. Он быстро подлетел ко мне и поднял за локоть здоровой руки. Кот на коленях резко соскочил и шмыгнул в рюкзак. — Сюда идут плохие люди. Рыжей надо спрятаться или они её заберут! — Чего? — я откровенно не понимала, бросая взгляд то на андроида, то на похорошевшего Блохастика в сумке. — Кто? — Быстрее! — андроид не дал никаких объяснений и потащил к двери. Я освободила руку и схватила рюкзак, водрузив на плечо. Бутылка с вином была спрятана во внутренний карман куртки — оставить её я никак не могла. Я не пьяница, нет, но после перекиси алкоголь являлся самым слабым аналогом антисептика. Только винная кислота раздражала ткани, но выбора особо не было.       Пихнув меня на холодную улицу, садовник начал смотреть на противоположную её сторону: там стоял старенький автомобиль Хэнка. Мне много раз говорить было не надо: жить хотелось всё-таки, я обогнула дом и вылезла в дыру деревянного забора. — Ральф их задержит, а ты беги, — спаситель смотрел на меня с той стороны преграды грустным взглядом. — Если всё будет хорошо, я вернусь, — я решительно сжала его плечо и провела по шраму на щеке. Под пальцами колол расплавленный пластик. Он улыбнулся. Тут заскрипела сетка: кто-то начал протискиваться через дыру в ней. Коннор. Он медленно надвигался. — Рыжая должна бежать, — шепнул девиант и толкнул в грудь.       Рухнув в колючий куст на бок, я последний раз увидела лица андроидов. Ральф что-то там лепетал, отвлекая детектива, пока я ползла, аки солдат в окопе, прочь от дома. Бутылка алкоголя тыкала по ребру, а рюкзак казался очень тяжёлым. Я выползла к каким-то мусоркам и грязным кварталам. Грязь на одежде и содранные коленки были не единственной проблемой. Желудок был ещё пуст, а кашель противно разрывал горло. Всё больше и больше я походила на бомжа.