Семейные ценности дома Ланнистеров

      Леди Лидден находила Глубокую Нору восхитительной. Хорошо укреплённая и кажущаяся не слишком большой крепость вдавалась в скалу и уходила далеко вглубь пещеры. Внутри замок был великолепен. Глядя на него снаружи, невозможно было даже заподозрить, насколько он велик. Длинные коридоры, объединяющие залы и комнаты, располагались довольно хаотично. Не было абсолютно никакой закономерности в расположении помещений. Вот длинный и величественный проход, стены которого щедро украшены гобеленами, а ведёт он всего лишь в гостевые комнаты. Кухонь было несколько, и все они разбросаны столь же беспорядочно. Великий чертог уступал в размерах Большому пиршественному залу Утёса и напоминал полый шар. Его называли Королевским Логовом, в память о Джоффри Лиддене, ставшем королём в Век Героев.       С самой высокой и новой из башен крепости открывался отличный вид на Золотую дорогу — торговый путь от Ланниспорта до Королевской Гавани. За день у них в гостях могли побывать десятки, а то и сотни новых торговцев, рыцарей и лордов. Скучно не было никогда, особенно хозяйке всего этого великолепия.       Льюис потратил пару недель точно на то, чтобы показать жене семейное гнездо (или нору?) полностью, включая тайные ходы, которыми пользовались только в случае осады. Существовали пещеры, выходящие наверх, прямиком в охотничьи угодья на вершине скалы, и переходящие в горные перевалы. Хотелось обследовать их, а ещё поохотиться на диких вепрей, но, к сожалению, зимой находиться там было небезопасно из-за вероятности снежных сходов, как объяснил Сирелле её лорд-муж. Также они прогостили у всех мелких лордов, оседлых рыцарей, присягнувших Лидденам, и наведались в самые скромные поселения на окраинах.       На склоне росли ели и сосны, а перед крепостью были лиственные рощи, в основном с фруктовыми деревьями, но встречались и чардрева. На востоке раскинулись небольшие поля с тёмной плодородной землёй. Крестьяне, расселившиеся вдоль, выжимали из них всё до последнего колоска. На севере функционировали рудники: золотые, готовые истощиться в ближайшие десять лет, и изумрудные, настолько богатые, что уходили так глубоко, что ни конца ни края им видно не было. Большая часть людей предпочитала работать на рудниках или служить в домашней гвардии, но, как заметила Сирелла, такая тяжёлая работа была по силам не каждому. Те, кто уже не мог работать в копях, уходили в поле. Заработанных денег им хватало на довольно безбедную жизнь, и в целом владения Лидденов пользовались большой популярностью среди народа.       А ещё все эти люди любили её мужа. Об этом кричали их приветствия, искренняя радость по приезду «м’лорда Лиддена», решившего познакомить их с новой леди, и сотни пиров, устроенных радушными хозяевами. Не важно, кто всё это устраивал: женщины, их детишки, старики или крепкие мужи. Они совершенно не знали Сиреллу, хотя, наверное, слышали много, но уже любили и её, благодаря своему благородному и щедрому лорду. Маленькая госпожа Ланнистер пообещала себе, что станет им хорошей леди Лидден.       Киван приехал как раз к концу года, когда владения были досконально изучены и исследован каждый ход пещеры. Так что его сестра уже могла сама организовать смотр своего замка. Льюис ненадолго оставил их любоваться видом с крепостной стены наедине.       — Как видишь, братец, моя крепость неприступна, — полушутя заметила девушка. — Осадить нас можно только с одной стороны, но протаранить отвесную скалу неприятелю не удастся, а подняться к воротам можно только по двое. Если сжечь все деревья на милю вокруг, то и требушеты построить будет не из чего, но даже если материал и найдётся, то пострадает лишь передняя часть замка, а та, что в глубине пещеры, останется нетронутой.       — Теперь я за тебя спокоен. Хотя нет, постой-ка, — слабо улыбнулся старший брат, — откуда ты понабралась этих мыслей об осаде?       «Слухи из Королевской Гавани тревожат меня, Киван. Молчание принца Рейегара и Тайвина, тогда как король потакает своим страхам и обидам на них за Синий Дол. Вот откуда эти мысли».       — Ну как же, — вслух сказала Сирелла. — Разве не все мужчины любят поговорить о войнах и великих сражениях?       — Думаю, не все, — оба Ланнистера оглянулись на Льюиса, который внизу разговаривал с мейстером и начальником домашней гвардии. Вот уж кто не волновался по поводу напряжённой политической ситуации в стране. Последнее время он больше беспокоился, что за зиму встанут рудники и люди начнут голодать. Сирелла же знала, что эта зима продлится ещё около полугода, по словам архимейстера Валгрейва, который отсылал им белого ворона в Утёс, а значит — запасов точно хватит.       — Тебя не беспокоит Королевская Гавань? — всё же решилась она. Подслушивать их было некому, они были совершенно одни: до ближайшего стражника далеко за сотню шагов. Киван посмотрел на сестру, а потом медленно кивнул, и она продолжила: — Я слышала, что король не принял маленькую принцессу и хочет передать трон Визерису в обход Рейегара.       — Не думаю, что тебе стоит беспокоиться об этом, — чуть натянуто улыбнулся Киван. Да, этот ей ничего не скажет. Ничего и никогда, потому что считает, что Сирелле не стоит впутываться в эти игры. — Тирион скучает, а Герион учит его балаганным фокусам.       Любимая тактика брата — сменить тему, если ему что-то не нравится в ответах собеседника.       — Ты что, приехал сюда, чтобы расстраивать меня?       — Семеро, нет конечно! Скорее решил напомнить, что Утёс всегда остаётся твоим домом и ты можешь приезжать, когда только захочешь.       Это было приятно. Ничего более милого от него Сирелле слышать не доводилось. Она сама не раз думала о том, чтобы навестить Утёс, но сомнения, как мушки в погожий день, одолевали её: как предупредить о своём приезде? Можно ли приехать так скоро после свадьбы?       Наверное, её счастливая улыбка немного смутила Кивана, потому как он стал оправдываться:       — Герион вечно злится на ерунду и порывается уплыть в Эссос «навстречу приключениям». Тигетт и Дарлесса играют в кайвассу, хотя невестка ничего не смыслит в правилах. После они подолгу не разговаривают из-за этого, расстраивая Дорну. Ты же знаешь, как она не любит все эти ссоры.       — Понятно всё, — посочувствовала леди Лидден. — Не умеете вы веселиться. Расскажи ещё что-нибудь про остальных.       И Киван рассказал. Джейме отправили участвовать в разгроме разбойников из Братства Королевского леса как оруженосца Кракехолла. Пока ничего от него не слышно — только выслеживают негодяев. Серсея блистает в Красном замке при отце, но, как и догадывалась Сирелла, Тайвину приходится туго. Неожиданное возвышение Вариса — мастера над шептунами — Ланнистеры нашли весьма неудачным стечением обстоятельств, учитывая, что его слава торговца тайнами, тянущаяся из Эссоса, вполне оправдалась. Евнух наушничал королю на тех, кто выказывал деснице и кронпринцу своё расположение. Заслуженное кстати, впрочем когда Эйриса волновала справедливость? Казни и пытки не прерывались, кровь лилась рекой, но после Сумеречного Дола и той жестокой расправы над бунтовщиками, это было всего лишь ещё одним свидетельством душевной болезни короля.       Ланнистеры обменялись обеспокоенными взглядами. Тайвин. Но со старшим братом им было не тягаться ни умом, ни хитростью. Сам всё осознаёт. И, наверняка, уже предпринял действия по этому поводу. Вот только у Кивана, который, скорее всего, был посвящён в его планы, своё мнение на счёт того, что стоит знать об этом Сирелле. Поэтому придётся лишь ждать и не терять надежду.

***

      К концу зимы в Утёс Кастерли съехались все Ланнистеры, чтобы поздравить Джейме с получением титула рыцаря за заслуги в битве с Братством Королевского леса.       —… прямо на поле боя, и в рыцари его посвятил сам сир Эртур Дейн, Меч Зари! — восторженно повторял малыш Тирион за братом. Они сидели в беседке возле фонтана и наслаждались тёплым весенним ветерком и обществом близких людей.       Когда Сирелла только въехала в Львиную Пасть, ураган по имени Герион смёл её с коня и долго кружил в объятиях, пока Тиг не заставил его прекратить: «На вас челядь пялится, прекращайте устраивать им представление, тут хватает шутов!»       Но новости об успехах Джейме были лишь частью хороших вестей. У самой леди Лидден и её мужа имелось не менее восхитительное достижение, которое было заметно всем, кто только имел глаза. Дженна хихикала как девчонка, когда встречала их:       — Да ты никак яблочных пирожных объелась или своих любимых оливок! Скоро догонишь старшую сестричку, если не по росту, то по ширине. Льюис, куда ты только смотрел?       — Куда он смотрел? Да он сам подавал мне эти оливки с пирожными — негодяй! — шутливо надулась Сирелла, а «негодяй» в который раз за день счастливо рассмеялся.       В чём-то Дженна была права. Мейстер Тайленд назвал срок в шесть лун, но Сирелла ощущала их, как все девять, а влезть на коня она смогла только благодаря собственному упрямству и помощи Льюиса, который не соглашался на это до самого замка.       Чета Лидденов наслаждалась, наблюдая за выражениями лиц родичей, и с удовольствием выслушивала все поздравления. Тайвин даже попытался ограничиться любезными поклонами, но сработало это только с её лордом-мужем. Сама Сирелла решила, что ей простят нарушение правил, учитывая её положение и долгую разлуку, поэтому лорду Ланнистеру пришлось вытерпеть её объятья и быстрый поцелуй в щёку, когда все уселись. Как же сложно с этими высокими людьми! Приходится выгадывать момент, чтобы дотянуться до них.       Серсея почему-то надулась и убежала гулять с Джейме. Но вечер был всё так же хорош. С площадки можно было любоваться на то, как садилось солнце, освещая скалу багрянцем и золотом — такими родными для них цветами. А ещё можно было опираться на Льюиса, который нежно гладил её ладонь и бормотал на ухо всякие милые глупости, пока она пыталась загнать в угол синего поля короля Тигетта. Тот стал ещё лучше играть в кайвассу, но и Сирелла времени зря не теряла. Рядом Герион насвистывал какой-то весёлый мотив, а Тирион с любопытством разглядывал «поле боя», сидя на подушках перед ними, и можно было перебирать его светлые волосы. Дарлесса подбадривала Тига и его сестру, не в силах выбрать, за кого болеть: за мужа, которому она раз за разом проигрывала или за золовку, которая похоже решила взять за неё реванш. Тайвин о чём-то разговаривал неподалёку с Киваном, иногда поглядывая на доску. Наверняка, не верил, что она выиграет.       В конце концов, Тиг схватился за голову и проворчал что-то о женской хитрости и коварстве. Потом начал утверждать, что специально поддался, но поймав обиженный взгляд жены, ради которой он никогда таких подвигов не совершал, всё же сдался и признал своё поражение. Было решено за это выпить, но победительница довольствовалась водой, потому что вино ей последнее время разонравилось, как и оливки, к ужасу Дженны.       Тирион завозился и задал явно долго мучивший его вопрос:       — А у тёти Сиреллы там мальчик или девочка? — детская непосредственность вызвала у многих улыбки.       — Никто не может сказать точно, — честно ответил лорд Лидден.       — А как он там очутился? — с подозрением спросил ребёнок.       — Я скажу тебе!       — Только не ты, Герион, — возразила Дженна и попыталась вмешаться, а сама Сирелла не успела даже открыть рот, как брат продолжил:       — Она его… — таинственным голосом начал он, —… съела!       Тирион завизжал одновременно с самим Герионом. Тайвин велел прекратить балаган. Почему-то глупая шутка вызвала у всех (ну, почти всех) смех. Ребёнок, испугавшись ещё больше, убежал. За ним последовали две служанки и виновник происшествия, поскольку ему была обещана ужаснейшая кара за глупость и склонность к неуместным шуткам, если он не убедит Тириона, что солгал.

***

      Беременные женщины — это очень сложно. Отказать им хоть в чём-то просто невозможно, потому что чувствуешь себя при этом распоследним гадом. Бедняжка мучается, а ты, существо лишённое сострадания, не хочешь просто съездить в Дорн за красными апельсинами. Ну, теми, с горчинкой, вспомни, мы их ели в Королевской Гавани на свадьбе принца Рейегара. Ладно, отдадим Сирелле должное, к Гериону таких просьб не поступало. Но стоило Тайвину уехать в Королевскую Гавань, как сестра прибежала к нему и попросила привезти ей Мэгги-Лягушку. Колдунью из баек пьянчужек Ланниспорта и впечатлительных девиц!       Ещё и Льюис спешно уехал в Нору, потому что какие-то торговцы из Королевской Гавани и Лиса решили устроить свару с поножовщиной прямо на его землях. Случай нередкий, ведь через земли Лидденов проходит один из крупнейших торговых путей, но в этот раз дело зашло слишком далеко, и судить виновных следовало самому лорду. Дженна уговорила Сиреллу остаться просто чудом. И только потому, что новый мейстер Лидденов был только из Цитадели, а значит, Крейлен — более опытный и мудрый — примет роды лучше. Также она приволокла несколько повитух, одна из которых утверждала, что «ни одно дитятко у ней не умерло».       — Лучше бы она сказала, что ни одна роженица, — вставил Тиг, когда они остались с братом наедине.       И Герион тогда впервые подумал о таком исходе. Нет, глупости. С чего бы? Даже смерть Джоанны была по сути случайностью. Раньше в их роду смерть при родах была очень редкой. С другой стороны, Сирелла отличалась от всех представительниц дома Ланнистеров и ростом, и сложением.       — В бабку нашу пошла, наверное. Та была из Вебберов, — болтала Дженна. — По слухам, она тоже была мелкой: пять футов росту, и те без пары дюймов. И рыжая к тому же, хоть с этим нашей малышке свезло и золота Утёса Кастерли на её голову хватило.       Но у Герольда и Роанны Ланнистеров было четверо детей. И всё же Герион то и дело возвращался мыслями к той жуткой ночи, когда умерла кузина Джоанна.       Только поэтому он сейчас ехал в Ланниспорт. Чтобы успокоить и себя, и Сиреллу, которая поклялась, что Мэгги-Лягушку она позовёт только в крайнем случае. Перестраховка на случай осложнений. Звучит не так глупо, как «поверить сказкам старой мошенницы».       Дом этой жабы найти было совсем не сложно. Все знали, где живёт известная на весь Ланниспорт старуха.       Мейстер Крейлен, казавшийся Гериону ещё более сонным, чем обычно, утверждал, что роды следует ожидать через десять дней, а то и больше. Поэтому спешить особо некуда. Интересно, а эта Мэгги-Лягушка верхом-то ездить умеет? Что ж, Герион, очень своевременный вопрос, молодец.       Входная дверь отворилась с душераздирающим скрипом раньше, чем Ланнистер успел прикоснуться к ней. С порога на него глядела безобразнейшая из женщин. Ей было, наверное, за сто, плюс-минус лет тридцать. Глаза её казались двумя растрескавшимися ониксовыми шарами на фоне чёрных, жирных клякс. Да, такую увидишь в подпитии — решишь, что Неведомый пришёл за тобой.       — Эмм… Чудесная ночка? — и мозги отшибло, как назло. «Это не трактирная девка, идиот, а ты не за элем здесь. Соберись, ты же рыцарь Утёса Кастерли».       — Чудная, мальчик, — голосок был под стать внешности. Мерзкий и с каким-то иноземным акцентом, который не вытравили годы жизни в Западных землях. — Зайти не предлагаю. Сейчас уже ехать пора, а то опоздаем.       — Я — Герион Ланнистер, хочу, чтобы ты…       «Так, что это она сейчас сказала? Я же ещё не говорил, зачем пришёл. Мейега!» — голос отказался издавать приличные звуки, поэтому он просто указал ей рукой на вторую лошадь. И эта древняя немочь вскарабкалась на неё с небывалой скоростью. Ну точно, ведьма.       «Тайвин меня убьёт…»       «Кажется, пора прояснить ситуацию», — решил Герион спустя час и ударил по бокам свою кобылу, чтобы обойти эту Лягушку, резво скачущую на север.       — Говоришь, опаздываем? Но роды моей сестры начнутся не раньше, чем через девять дней. И тебе, скорее всего, там делать будет нечего. Я лишь исполняю её каприз, на самом деле никто не верит в твои фокусы.       Старуха мерзко захохотала и принялась бормотать себе под нос про зелёные сны, кровь и какого-то человека, почему-то желавшего что-то у кого-то отнять. «Надо будет приказать ей заткнуться, когда въедем в Утёс», — думал Герион, жалея о том, что вообще решился на эту поездку. С ведьмой он разберётся потом. После рождения ребёнка.

***

      Боль. Много боли и ещё больше крови. Когда же это кончится? Где Герион? Сирелла звала его, пока не охрипла окончательно. Но женщины лишь качали головами: он ещё не приехал. Мейстер молчал, то и дело прикладывал какую-то трубку к её животу, тоже качал головой и снова и снова бегал за новыми отварами. Сколько прошло времени? Она спросила, но никто не услышал. Одна из женщин заплакала, и её выставили за дверь. Больно. Когда же это кончится?       Раздались громкие крики за дверью, и та распахнулась. Пришёл.       — Брат… — чудом, невероятным усилием, она протянула к нему руку, и он прижался к ней губами. Весь мир сузился до этих зелёных глаз, до этого голоса, до тёплых рук и горячего дыхания на коже. От Гериона пахло пылью и долгой дорогой. Захотелось поездить верхом наперегонки до скал вместе с ним и Тигом. Больно. Хватит.       — Отойди, — скрипучий, отдалённо знакомый голос прорвался сквозь пелену в ушах. Кто это?       — Пусть старая карга уйдёт! — взвился мейстер Крейлен. — Я не позволю!..       И Сирелла поняла, кого привёл брат. Ту, которую она сама попросила привезти, но не для того, чтобы колдунья приняла у неё роды. Нет, она хотела увезти её к себе в замок сразу после рождения ребёнка. Мейега обещала научить её. Чему? Больно.       — Пошли все вон, — на грани обморока выдавила Сирелла, и подрагивающей ослабевшей рукой указала на старуху: — Кроме неё.       Герион всё понял. По глазам видно. Хотя тут и понимать было нечего. Постель в крови, вокруг все ревут, а мейстер похож на утопленника даже больше, чем сами утопленники. Сама леди Лидден, кажется, и того краше. Знакомая картина.       Он схватил мейстера и вытолкнул его из покоев, криками прогнал и остальных. Задержавшись в дверях, Ланнистер вопросительно посмотрел на мейегу.       — Иди, — произнесла она. — Нечего тебе тут делать. Дальше моя работа, не твоя и не их.       Как ушёл брат — Сирелла не услышала.       — А ты, девочка, вспомни, что я сказала тебе при нашей первой встрече.       Перед глазами поплыло, крики за стеной и каркающий валирийский этой старой ведьмы слились в протяжный вой. Почему-то слова ускользали, но ей хотелось вспомнить. Мучительно хотелось узнать, о каком именно разговоре шла речь. Первая встреча. Серсея. Мелара. Колодец. Кровь. «Плата высока, понимаешь? Плата высока. Высока. Плата. Плата…» Когда это кончится? Когда?       А потом всё вдруг потемнело и боль ушла. Руки и ноги словно погрузили в тёплую воду. Ни звуков, ни запахов. Тишина. Покой.       И вдруг резкий свет. Голова и низ живота взорвались болью, как от тысячи кинжалов, а мышцы во всём теле заныли так, что слёзы полились из глаз. От невыносимого ощущения, что любой вздох даётся ей с таким трудом, с такой мукой, девушка заскулила.       — Всё. Всё уже, — мейега стояла над ней, и в руках у неё было что-то маленькое. Оно кричало. Как же Сирелла раньше не услышала этого? Кровавый комочек оказался в руках, которые почему-то двигались, хотя боль раньше не давала ей даже голову повернуть.       Мейстер. Откуда он? Герион. Что он говорит? Громче: ничего не слышно. Льюис бледный, с красными глазами, волосами спутанными и взъерошенными и сбитыми костяшками пальцев. Что они все говорят?       — Мальчик! Милая, это мальчик! — губы мужа прижались к щеке, и Сирелла почувствовала, как по шее и щекам катятся холодные капли. Да он плачет! И она тоже. Мальчик.       Маленький наследник Лидденов. Пальцы, ноющие после недавних судорог, неуклюже прикоснулись к щеке этого кровавого комочка счастья, задевая тонкие светлые волоски. Мальчик.

***

      Беспокойные дни после рождения Джейсона Лиддена сменились обыденными буднями. Сирелле иногда казалось, что эти дни ей просто приснились. Слабость полностью прошла с новой луной, а малыш был настолько милым, что казалось, не мог принести ей той боли. Хотя, нет, не приснились. Мейега точно была. Перед самым отъездом, когда мейстер ещё не разрешал леди Лидден вставать, Герион привёл её.       — Ты заплатила за всё. Теперь не бойся дня расплаты. Можешь прийти за тем, чего так желала, — этот акцент, заставляющий каждое слово звучать рывками, перестал казаться приятным.       — Значит, твой бог хотел, чтобы я мучилась? И это моя плата? — наверное, обида и злость явно слышались в голосе Сиреллы. Если ведьма решила выдать тяжёлые роды за желание каких-то своих богов, то она имела полное право злиться.       Мэгги-Лягушка показала грязные зубы.       — Нет, девочка. Не боль. Дети. Твои дети — их больше не будет. Только этот единственный сын тебе дарован. Только этот. Да…       Львица швырнула в неё бокалом сонного вина, который ей принёс мейстер. Герион, привлечённый шумом, вбежал в комнату и уволок беснующуюся мейегу прочь. Больше она её не видела. Наверное, отправили обратно, в Ланниспорт, лечить горожан и пугать детей и выпивох.       Леди Лидден уже бегала по замку вместе с Тирионом, когда приехал Тайвин с известием о турнире в Харренхолле. Рыцари и лорды, впечатлившись рассказами о величине призов, с громким весельем снаряжались в путь. Сирелла же по лицу мужа поняла, что они на этот турнир не едут. Но, скорее всего, спрашивать следовало не его, а Тайвина. Неужели для них найдётся какое-то дело здесь?