В любой реальности

Ты знаешь, с наступленьем темноты пытаюсь я прикидывать на глаз, отсчитывая горе от версты, пространство, разделяющее нас. И цифры как-то сходятся в слова, откуда приближаются к тебе смятенье, исходящее от А, надежда, исходящая от Б. И. Бродский.       Ягыз открыл рот, потом закрыл его. Воздух закончился и мужчина не мог произнести и звука. Вот как бывает в жизни. Самый большой страх становится реальностью. — Брат, у меня есть объяснение, почему я не отвечал на звонки, — начал Синан, но осёкся, увидев качавшую головой Хазан. Девушка отчасти радовалась тому, что муж на собственном опыте убедился: разбрасываться словами, когда ты в них не уверен — не стоит. Но вторая её часть — сочувствовала. Вспыльчивость Ягыза и громкие объявления об отце можно объяснить. И понять. Но пора переоценить собственные возможности держаться подальше от того, от чего не сможешь. Реальный взгляд на вещи мог бы помочь избавиться от ненужных проблем. Именно так случилось с Хазан. Она любила отца и очень тосковала после его смерти. Прогулки на кладбище стали огромной частью жизни девушки. Она говорила с ним, просила совета, искала сочувствия и уходила после «разговоров» с лёгкой душой. Но осознав, кем был этот человек на самом деле, девушка долго горевала. Несмотря на счастье с любимым мужем. Маленькая часть недолюбленного в детстве ребёнка постоянно искала спасения и не могла найти. — Привет, — неловко поздоровалась обладательница голубых глаз. — Что ты здесь делаешь? — тон Ягыза не предвещал ничего хорошего для девчонки и кудрявого красавчика, который непонимающе смотрел на старшего брата. — Какая тебе разница? — спокойно переспросила Кахара, прищурившись. Она не оценила угрозу в голосе. Проигнорировала выпад. — Насколько я помню, я отвёз тебя к господину Бояджи. Таков был уговор. — Спасибо. Я поговорила с отцом. На этом всё, обещание с твоей стороны выполнено. За перепалкой наблюдали два ничего не понимающих человека: Синан и Гекхан. Невесткам Эгемен всё было ясно: рыжая стервоза видела фотографию Кахары и примерно предполагала, кем та является. Хазан знала это наверняка. Теперь добавилось небольшое подозрение: сводная сестра Ягыза злилась. Могло ли это означать то, что она слышала его разговор с отцом? — Тише, тише. Сделаем паузу. Зачем ссориться? — Ясемин очутилась рядом и потрепала по плечу юную Бояджи, — мы собрались здесь, чтобы разделить общую печаль. Гекхан шикнул на жену и схватил за руку, чтобы оттянуть ближе к себе: — Совсем с ума сошла? Мы что на похоронах? Мой отец жив. Лицо Кахары смягчилось и она вновь посмотрела на Ягыза другим взглядом. Фраза старшего Эгемена заставила девушку сменить гнев на милость. — Твой отец? С ним что-то случилось? — Сладкая, он болен. Инсульт, — заявила неугомонная Ясемин, убирая руку благоверного с локтя. Девчонка сглотнула, опустив взгляд, а потом добавила: — Сочувствую, всем вам. Извини пожалуйста, я не знала. Фраза была обращена в адрес одного человека. Живой Холодильник поморщился и отвернулся, брякнув: — Ты и не могла знать. Хазан захотелось дать мужу подзатыльник. Второй раз за день. Плохая тенденция, он напрашивался на «комплимент». — Вы уже зашли к отцу? — Синан решил, что пора перейти к основной части, — мы хотели побыть у него все вместе? — Ещё нет. Сначала нужно поговорить с врачом. Кстати, вот и он. Милая, подожди меня здесь. Гекхан поцеловал щёку супруги и первым двинулся в сторону кабинета доктора. За ним последовали Ягыз и Синан. Рука Хазан оказалась в крепком захвате руки мужа, который не удержался от лёгкого касания. Она кивнула и улыбнулась, одними губами прошептав: — Всё будет хорошо, я обещаю. Когда мужчины скрылись, Кахара сделала шаг в сторону Хазан и нерешительно остановилась. — Ты хотела о чём-то спросить? — А что с господином…ну то есть…что с отцом Ягыза? — Повторный инсульт, — она села на диван и поманила девчушку к себе, — присядь. В ногах правды нет. Кахара будто ждала приглашения, сделала два быстрых шага и заняла второе место на диване. Она исподтишка изучала жену брата, невольно оценивая. По её мнению Хазан была красива. С ней хотелось находиться рядом и разговаривать. И Ягыз ценил её. Это было видно невооруженным глазом. То, как он ухватился за ладонь — говорило о многом. — Есть шанс, что он придёт в себя? — Боюсь, что нет. — Синан не сказал куда мы едем, если бы я знала… — Не обижайся на брата, Кахара, — перебила «душевную» беседу Ясемин, — о, и не делай такие глазки. Ты в курсе, что он твой брат. Как выяснилось, милая беседа между отцом и сыном состоялась, а ты была в доме. — Ты следишь за нами? — девчонка вскочила на ноги и приготовилась к атаке. Пусть и словесной. — Беда в том, моя лапуля, что твоя мама пытается вставить палки в колёса нашей семье. В том числе и твоему брату. — Мама? — Кахара помотала головой, — да у неё голова другим забита. Ей нет дела до вашей семьи. — Тем лучше для неё, — Ясемин подмигнула и отвернулась, давая понять, что разговор окончен. Она добилась нужного результата: сестрёнка Ягыза сидела с мрачным выражением лица и размышляла. Хазан вздохнула, но решила не встревать.

***

Симге сверлила мужа тяжёлым взглядом. Она с трудом сдерживала свой гнев. Отпустила ребёнка с ним и результат не заставил себя долго ждать: Кахара сбежала. — Где наша дочь, дорогой? — Уехала. — Прекрасная новость. А тебе известно, с кем уехала? — женщина повысила голос. Она не могла понять тотальное спокойствие супруга. — Она уехала с Синаном Эгеменом! Расчёт был на то, что имя, произнесённое вслух заставит Умута ужаснутся и начать рвать на себе волосы. Но мужчина остался в прежнем состоянии. — Да, она уехала с ним. Охрана доложила. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Ничего из того, что ты и так знаешь, любимая. Симге поперхнулась и замолчала. Они с минуту смотрели друг на друга, не нарушая тишину. Умуту было весело и он ждал, когда же заведённая бомба взорвётся. — Ты знаешь, что он твой сын. — Давно знаю, любимая. — Ещё раз так меня назовёшь и я разобью этот графин о твою голову! — женщина схватилась за предполагаемое орудие мести и ждала реакции на сказанные слова. — Почему тебе не нравится это слово? Любовь — прекрасная вещь, дорогая жена. Настолько прекрасная, что ты предпочла заплатить за неё слишком высокую цену. Раньше тебе нравилось, когда я называл любимой. — Ты никогда не имел в виду того, что нормальные люди вкладывают в это слово. Не было любви. — Не было, любимая. Тогда зачем ты избила Кериме? Зачем ты убила ту женщину? Почему не позволяешь Кахаре общаться с бабушкой и против общения с родным братом? И почему ты до сих пор боишься правды? — Потому что это мой ребёнок! Это не её бабушка. А тот человек, не её брат. — Полегчало? — Умут встал и выхватил из рук жены графин, аккуратно убирая на место. Симге отрешённо наблюдала за ним, готовая расплакаться. — Откуда у тебя мой кулон? Серебряная вещица блеснула в его ладони, приковывая взгляд супруги. Она жадно следила за пальцами мужчины, которые перебирали простенькую цепочку. Щёлкнул замок и кулон открылся. На госпожу Бояджи посмотрели большие карие глаза женщины, которая и после смерти не оставляла чужого мужа в покое. — Я знаю, чего ты хочешь добиться. Не трогай моего сына, Симге. Я всегда на шаг впереди. Достаточно того, что я простил тебя за то, что ты скрывала правду много лет. — Считаешь, я допущу, чтобы ты отписал ему то, что тебе не принадлежит? — За годы брака я приумножил состояние Бояджи во сто крат. — Тебя об этом никто не просил, — отрезала женщина, — мне был нужен муж и твоя любовь. Пять лет твердил мне о том, что не веришь в это чувство, а потом закрутил роман. — Ошибся, — мужчина спрятал кулон и повернулся спиной, — такое тоже случается. Все мы неидеальны. — Найди мою дочь. Чтобы утром она была дома, — отчеканила Симге, — или я приму меры. И тогда ты будешь на десять шагов позади меня. Она не стала дожидаться ответа и покинула дом, тихонько прикрыв дверь. Осталось проверить рискнёт ли он ослушаться.

***

Доктор долго собирался, прежде чем начать говорить. Трое сыновей пациента напряжённо следили за ним. Чихни он и все трое бы пожелали здоровья одновременно. — Мы ждём, — первым не выдержал Синан, импульсивно встав со стула, — Ждём, док! Скажи нам то, что мы хотим услышать. Гекхан скривил лицо и покачал головой. Его младший брат не научился вести себя, как взрослый человек. Он поймал взгляд Ягыза. Странно, но у того было отрешённое лицо, словно он находился за сотни километров от больницы. Через минуту Эгемен нарушил молчание. — Сколько у нас есть времени? Это был честный вопрос. На него предполагался честный ответ. Мужчина не питал глупых надежд, что Хазым Эгемен откроет глаза, встанет и пойдёт. Больше ничего не будет, как прежде. Каждая боль и ошибка были связаны с тем, что все трое пытались вернуть всё обратно. Это невозможно. — Ягыз, — упрекнул Гекхан, закрывая глаза, — зачем ты так? — Я спрашиваю о правде. Я больше не хочу слушать ложь. Если мой отец умирает, то я готов узнать об этом. У меня будет время на смирение. И на прощание тоже. Я потерял много времени, больше терять не намерен. — Организм ослабевает с каждым днём. Каждый час отдаляет возможность благополучного исхода. Чем больше господин не приходит в себя, тем меньше шансов, что он очнётся. — Сколько у нас есть времени, повторяю вопрос. Скажите прямо, доктор. Мы вас услышим. — Очень мало, господин. Каждый день может стать последним, — врач подавил вздох и посмотрел на двух других братьев. Гекхан сидел с закрытыми глазами. Синан не проронил ни звука, скрестив руки на груди. Взгляд был напряжён, он ждал. Ждал слов поддержки. Но профессионализм врача не мог позволить ему соврать. — Я понял, — Ягыз посмотрел на Синана, — у вас остались вопросы? — Можно ли сделать так, чтобы он ненадолго пришёл в себя? — Гекхан желал убедиться, что вариантов нет. — Нет, это не в нашей власти. Всё в руках Всевышнего. — Который отвернулся от нашей семьи, — Синан истерически засмеялся. Старший брат подошёл к нему и крепко обнял, но это не остановило поток слов, — отвернулся! — Синан, — перебил Ягыз, — перестань. У тебя будет время на скорбь. Нужно идти. Это сработало. Гекхан не знал как, но сработало. Между двумя младшими братьями всегда была невидимая связь, которая соединяла их. Сложно было найти человека, к которому Синан мог бы прислушаться, как к Ягызу. Именно поэтому, когда случилась ссора, то младшего Эгемена практически невозможно было контролировать. Хазым Эгемен знал это. И боялся ссоры между братьями. Что же, теперь отец мог быть спокоен. Ягыз Эгемен был рядом. Скоро всё наладится.

***

— Я зайду к господину Хазыму, — тихо предупредила Хазан. В этом не было нужды. Ясемин промолчала, а Кахара не слышала. Она погрузилась в раздумья. Неизвестно какие мысли витали в голове подростка. Нужно поговорить с ней после. Рассказать, что Ягыз сложный человек, но не все слова, брошенные сгоряча, стоит принимать на веру. В палате тихо жужжали приборы, замерявшие пульс и давление. Хазым Эгемен лежал на огромной кровати, бледный, осунувшийся и похудевший. Из груди вырывалось тяжёлое дыхание. Тонкие трубочки тянулись ко рту и носу мужчины, вынуждая жить, борясь с самой природой. — Пусть всё пройдёт, — прошептала девушка, понимая, что пожелание звучало нелепо. Человек не слышал, не мог ответить. А если бы мог? Был бы рад видеть ту, которая являлась дочерью и сестрой женщин, уничтоживших размеренную жизнь Эгеменов? — Мы с вами мало общались, господин Хазым. На то были причины. Я часто винила вас в том, что Ягыз рос в одиночестве и не получал поддержки и любви. Я не знала, через что вам пришлось пройти. Она вздохнула и сморгнула слёзы. — Я всегда думала, где пролегает граница между детскими мечтами и реальностью. Сегодня я знаю ответ. Границы нет. Я пришла поговорить с вами о Ягызе. Поблагодарить, потому что предчувствую, что больше такого шанса не будет. Симге вернулась, господин Хазым. И у меня будет одна просьба. Договорить вслух не дали. Дверь распахнулась и первым в палату вошёл Ягыз. Он не удивился, увидев жену. Кивнул ей, не показывая эмоций. Потом пригласил братьев. — Если ты говорила, то… — широкий взмах руки свидетельствовал о том, что она может продолжить. Если хочет. — Я всё, жду тебя в коридоре, — девушка проскочила мимо трёх мужчин, чувствуя неловкость. Перед тем, как закрыть дверь до конца, она замерла на секунду, глянув в образовавшуюся щель. — Не умирайте, пока не справимся с этой женщиной, господин Хазым. Прошу вас. Она просила о чуде. И не о чуде, одновременно. Резервы человека не бесконечны, а вот привязанность Хазыма Эгемена к своим детям — да. Оставалось надеяться, что мужчина услышал тихую просьбу и сможет выполнить. Конечно, это из области фантастики. Но однажды мудрый человек сказал ей, что есть вещи, которые выше медицины и науки. Например, душа. Ясемин слышала её просьбу и подошла ближе. — Милая, я не смеюсь над тобой по двум причинам. Первая — ты права. Живой, а не мёртвый овощ Хазым Эгемен придаёт им сил. Вторая — кто знает, может быть этот старикашка тебя услышал. — Ясемин! Ты не получила за свои слова по двум причинам. Первая — ребёнок в животе. Вторая — сейчас не время для ссор. — Третья причина, Хазан. Я нужна тебе. А ты нужна мне. Лапуля, — женщина обратилась к Кахаре, — твоя мама знает, с кем ты провела этот день? Ты исподлобья глянула на Ясемин и отвернулась, демонстративно фыркнув. — Не знает. Зуб даю, она против близкого знакомства с нашей семьёй. — Не ваше дело, мне пора, — Кахара встала, не желая оставаться с враждебно настроенной невесткой Синана. Каждая клеточка тела кричала о том, что от этой женщины нужно бежать. — Успокоились обе. Ты дождись Синана. А ты, Гекхана. Хазан села на диван, чувствуя головокружение. Хотелось домой, под душ и желательно с Ягызом. Сил ни на что не осталось. Если с мужем что-нибудь случится, то она не переживёт. Он всегда рядом. Без исключения. Злость на госпожу Симге росла всё сильнее и сильнее. Мало того, что эта женщина натворила. Она планировала принести ещё больше проблем. «Я уверен, вам есть, за что побороться, маленькая госпожа.» Доктор Берук. Насколько он был прав. Каждая фраза, обронённая мужчиной, была справедлива и верна. Дверь палаты распахнулась, пропуская трёх братьев в коридор. Каждый был задумчив. Ягыз нашёл глазами жену и протянул руки, распахивая объятия. Дважды приглашать не пришлось. Хазан крепко его обняла и уткнулась в широкую грудь. — Хочу домой. — Понимаю, — Ягыз коснулся шёлковых волос супруги, — нам с братьями нужно поговорить. Ты не против, если мы это сделаем у нас? В квартире? Хазан помотала головой. Она была согласна на любой вариант. Только бы находиться рядом с ним. Синан услышал последний вопрос брата и вспомнил о Кахаре. — Ёжик, — окликнул парень девчонку, которая в свою очередь всё это время смотрела на него, — приглашение на ужин в силе. Только ужин будет с…большим количеством людей. — Мне домой надо, — она смешно сморщила носик и встала с дивана. — Отвезём, — подтвердил Ягыз, не замечая лёгкого толчка в бок от жены. — Не отвезём! — возмутился Синан, — я сказал, что мы поужинаем, и ты согласилась. Держи обещания, вредина. Ясемин заулыбалась, как сытая кошка, обнажая ряд белоснежных зубов: — Какая прелесть, посмотри, Гекхан. Первое «хочу», первое «нельзя». — К машине, живо, — подтолкнул супругу несчастный старший брат, который частенько не мог найти управу на беременную женщину. Рыжая анакондочка чмокнула мужчину в щёку и потянула за ворот пиджака за собой. Ягыз закатил глаза, Синан улыбнулся, а потом из вредности заметил: — Ты так же за женой ходишь. Кахара, выход там. — Поверь, ты ничем не будешь отличаться от меня, братец. Когда влюбишься. По дороге домой с согласия мужа, Хазан набрала сестрёнке и пригласила на ужин. Эдже долго отнекивалась, ссылаясь на колики Озгюра. Это длилось до тех пор, пока не прозвучал громкий окрик матери на заднем фоне. Госпожа Фазилет возмущалась на тему того, что нет ей покоя. Только тогда упрямица сдалась и приняла приглашение старшей сестры. — У тебя есть проблемы с моей сестрой? — в последнее время в отношениях Ягыза и Эдже много смущало. Сестра старалась его избегать. — Если и есть, то односторонние. Я о них не в курсе. Эдже резко перестала общаться, причин не знаю. — О, ты испортил отношения с этой малявкой? — поинтересовался с заднего сидения Синан и поперхнулся, поймав взгляд Кахары. Хазан улыбнулась. Ягыз помрачнел и перевёл взгляд на дорогу. Мистер Идеальность злился. А как иначе? Брата знал всю жизнь. И переживал за сестру, с которой не хотел иметь ничего общего. — Сколько лет твоей сестре, Хазан? — вкрадчиво спросила Кахара. — Девятнадцать. Скоро двадцать. — Не дуйся, я пошутил, ты не знаешь её сестру. Она старше тебя, а вот мозгов…- Синан показал пальцами примерное количество на его взгляд. — Ягыз, подвинься, — Хазан заёрзала, — хочу подправить причёску твоему брату. Потенциальная жертва в ужасе вжалась в заднее сидение, осознавая, чего от невестки можно ждать. Кахара придвинулась ближе, чтобы не упустить момент. А вот что подумал водитель никто не узнал. Он был очень воспитанным.

***

На ужин заказали рыбу из ближайшего ресторана. Любопытная Эдже весь вечер изучала новенькую девушку. Кахара держалась отстраненно, после ужина отсев в самое дальнее кресло у окна. — Ягыз, Ясемин говорила о… — Брат рассказал, Хазан, — мужчина покачал головой, перебивая, — не верю в эти бредни. С фактами прошлого согласен, а с будущими предположениями — нет. Это замечание не осталось пропущенным старшей невесткой. Она покачала головой. — Зря, — обиженно возмутилась Ясемин, — я хотела как лучше. Для тебя старалась между прочим. Мне нужно выйти и позвонить Омрюм. Скоро буду, любовь моя. «Любовь» почесала бородатый подбородок и хмыкнула. Гекхан был поглощён изучением условий кредитов. Задачка оказалась непростой. На препирательства ведьмы с родными братьями мужчина не обращал внимание. Неблагодарное и глупое дело, которое ни к чему хорошему обычно не приводило. Ясемин оставалась на коне в любом случае, братья чаще всего были обижены, а Гекхан был в дураках. — Так ты с Синаном? — а вот и вопрос вечера от госпожи Эдже. И конечно же, для Кахары. Все замолчали. Только Озгюр радостно лепетал на своём детском языке и втихаря обдирал ткань на задней части дивана. — Я приглашена на ужин, есть проблемы? — Кахара окинула оценивающим взглядом сестрёнку Хазан и снова уткнулась в телефон. — Последняя, кого я помню в доме семейства Эгемен, из девушек Синана — это Ниль, — Эдже равнодушно пожала плечами, боковым зрением наблюдая, как напряглась новенькая. Похоже, намечалась интересная история. — Ты Хазан упустила, — ухмыльнулся Гекхан. Перехватил гневные взгляды братьев, откашлялся и заявил, — предлагаю сгруппироваться на кухне. Так мы не будем мешать девочкам и обсудим планы. Когда мужчины удалились, перепалка была продолжена. Самое забавное, что все дождались, пока за последним братом закрылась дверь. — Я не его девушка, — громко сказала Кахара, — поэтому можешь не стараться. — Стараться? — та деланно удивилась. Хазан показала ей кулак, удивляясь откуда в сестре столько стервозности. Перед Эдже сидела ровесница, но не соперница. Младшенькая сделала вид, что не заметила знака и продолжила, — так о чём ты? Я просто удивлена, что Синан привёл в дом девушку. — Как закончишь удивляться, дай знать, — отбрила пигалица и помахала телефоном, — я немного занята. — Нужно проявлять больше уважения к старшим. К несчастью, в этот момент Хазан пила горячий чай. И чудом смогла удержать жидкость во рту. Она прокашлялась, сверкнула глазами на Эдже и процедила: — Она твоя ровесница. — Младше, — уверенно заявило самодовольное создание, которое являлось матерью Озгюра. Юная родительница упустила из виду факт, что материнство не спасёт от праведного гнева сестры. — И что? — Прости? — Эдже снова, в который раз за вечер, сделала вид, что не поняла. — Какая тебе разница сколько мне лет, с Синаном ли я и что здесь делаю? — Девочки, может десерт? — Хазан встала со стола, — Помоги мне, дорогая сестрёнка. Как только сёстры оказались на кухне, перед носом опешивших мужчин, старшая с угрозой зашептала: — Ты у меня по голове получишь, поняла?! Веди себя прилично. Оставь её в покое! — Она первая начала! — возмутилась Эдже. Синан вежливо откашлялся, намекая, что девушки в комнате не одни. Но его проигнорировали. — Синан, отвези Кахару домой, — Ягыз понял причину спора и решил обойти её максимально простым способом, — потом договорим. С утра. Мы все устали. А мы пока пообщаемся с госпожой Эдже. После этих слов спесь мигом слетела с юной нахалки. Она попятилась и заявила: — Озгюру нужно спать. Мы домой. — Никаких «домой»! Ты остаёшься! Синан отвези девочку обратно! — Хазан повысила голос. Потом обвела притихших родственников грозным взглядом. Задержалась на улыбающемся лице мужа, который не боялся абсолютно. Пислик. Мог бы сделать вид, что испугался. Ясемин спустилась вниз в тот момент, когда все уже шли в сторону выхода. — А что случилось? Вы успели поругаться, пока меня не было? — на её лице было написано явное разочарование. — Мы уезжаем, — Гекхан глазами показал в сторону выхода. Чета самых взрослых Эгеменов ушла первой. Следом должны были выйти Синан и Кахара. Ягыз перехватил руку младшего брата и крепко сжал: — Домой. К отцу отвези, понял? — давление в голосе говорило о том, что среднему брату не до шуток. — Понял, — нахмурился кучеряш, — не нервничай, Ягыз. — Да, не нервничайте, господин, — встряла Кахара, — семья Бояджи отныне попробует держаться от тебя подальше. Это был удар. Хазан замерла и перевела взгляд на Ягыза. Бояджи слышала разговор сына и отца. Как и обидные фразы. Эгемен и бровью не повёл. — Вот откуда это взялось? Решила через Синана быть ближе ко мне? Ягыз определённо напрашивался на скандал. На большой добротный скандал с битьём посуды. Божье наказанье! Никакого сладу с ним нет. Кахара вспыхнула и сделала шаг к мужчине: — Однажды принципиальность выйдет тебе боком. Если тебе мерещится, что каждый спит и видит, как бы сделать тебя своим родственником или другом, то мне тебя жаль! Похоже, способность говорить громкие и обидные фразы — это у них семейное. Хазан вздохнула. — Брат, — ничего не понимающий Синан загородил собой девчонку, — я не знаю, что с вами происходит, но это я пригласил Кахару на ужин. Она не настаивала. Твои обвинения беспочвенны. — О, женщины отлично умеют поворачивать ситуацию, как нужно им. Голос Ягыза Эгемена изменился. Хазан дёрнула его за руку, возвращая на грешную землю. Слишком всё напоминало встречу в отеле. И тогда он сделал выводы и не желал никого слушать. — Не много на себя берёшь? — голос Кахары звенел, — да сдался мне такой брат, как ты! — Если не сдался, что ты здесь делаешь? — Ягыз был напряжён, — зачем находишься рядом с Синаном? Или мать тебя попросила?! Это стало точкой невозврата. Девчушка развернулась и быстрым шагом пошла прочь, не закрывая дверь и не прощаясь. — Кахара! — младший Эгемен побежал следом за хрупкой фигуркой, которая исчезла за поворотом к лестничным пролётам. Ягыз и Хазан остались стоять в оглушительной тишине. Девушка подошла к двери и закрыла, чувствуя взгляд мужа. Никто не нарушал тишину, но первым не выдержал Эгемен. — Осуждаешь? — А будет толк? — она хотела протий мимо, но он задержал рукой, — ты не понимаешь. Бояджи есть. И от того, что ты скажешь, что не желаешь знать Кахару, она не исчезнет, не раствориться. Этот человечек — твоя родня. — Хазан, только не ты, прошу. — Самое страшное, ты будешь за неё переживать. Это чувство сильнее тебя. Именно за это я тебя и полюбила, Ягыз Эгемен. За твою человечность. Она прошла в гостиную. Нужно было разобраться с ещё одной зарвавшейся хулиганкой. Детский сад. Эдже с Озгюром сидели притихшие. Малыш играл с волосами матери, а она смотрела в одну точку на стене. — Теперь ты, юная госпожа, — Хазан села напротив, — у меня два вопроса. Первый. Какие претензии к моему мужу? — Нет претензий, сестра. — Эдже, сейчас выведешь меня из себя. И тогда тебе не поздоровится. — Он обманул тебя, поэтому я разозлилась. Ягыз зашёл в помещение и сел рядом с Хазан, потирая переносицу. Вид у него был уставший. — Мы разберёмся, Эдже, — мягко сказала старшая сестра, — между собой. Сами. Я не хочу, чтобы моя семейная жизнь влияла на твои отношения с Ягызом. — В чём ложь? — теперь вмешался господин Эгемен, — в чём, Эдже? Что я старался уберечь Хазан? Новый виток скандала прервал ребёнок. Он шумно чихнул и заулыбался, оглядывая всех взрослых. А потом протянул ручку к Ягызу. Тот в ответ коснулся маленьких детских пальчиков, садясь перед малышом на корточки. Озгюр важно потрогал лицо мужчины, задержавшись на густых бровях, а потом захныкал, извещая мать, что его надо отпустить. Он хотел на руки к Эгемену. — Ясин приезжает с ним видеться? — такого вопроса Эдже не ожидала и не сразу нашлась, что ответить. Ягыз перехватил ребёнка поудобнее и подбросил в воздух, вызывая новый приступ смеха. — Не приезжает. Мы иногда созваниваемся. — Дурак он, — мужчина пощекотал малыша, вызвав у того бурю восторга, — самый настоящий дурак. — Но он об этом не знает и ему живётся легко, — юная мать впервые за вечер улыбнулась, — ты нравишься Озгюру. — Он умеет нравиться людям, если захочет, — пошутила Хазан и поцеловала Ягыза в щёку, — давайте я заварю чай, и мы посмотрим фильм? Все были согласны. Младшая сестра поймала себя на мысли, что не могла долго сердиться на холодного Эгемена, когда видела рядом с сестрой. Он прав, все действия были направлены на попытку уберечь. Эдже никто в своё время не спасал и не берёг от правды. Приходилось справляться самой. Но сегодня подкупило то, что девушка поняла важную вещь: Ягыз был бы превосходным отцом, не потому что, нашёл общий язык с малышом, а потому что никогда бы не бросил своего ребёнка. Именно это и делало всех родителей мира — родителями. Желание быть рядом. …За несколько километров от «Плазы» в больнице происходил тяжёлый разговор двух докторов. Они стояли у изголовья кровати Хазыма Эгемена и вели спор о жизни, смерти и шансах. — Он не выкарабкается, ты это знаешь. Его родственники должны об этом знать. — Шанс есть. — Ничтожно маленький. Это самообман. Первый врач вздохнул, посмотрел на лицо больного и тихо возразил. — Нет, это не самообман. Это надежда.

***

— Стой, да стой же! — крепкая рука перехватила девчонку. Охрана двинулась в их сторону и Синан торопливо помахал, мол, всё в порядке, не беспокойтесь, — что там было наверху? — Ничего, — Кахара опустила взгляд, но вырываться перестала, — отпусти меня. Я поеду домой. — В таком состоянии? — А в каком я состоянии, Синан Эгемен? Ты не угадаешь. — Я узнал, что Ягыза отправляют в Америку. Мы были детьми. Никто не желал меня слушать, Кахара. И тогда я прыгнул вниз с крыши, чтобы привлечь внимание. Чтобы меня услышали. Знаешь, что все сказали? Что я эгоист. Не думаю о родителях, брате и семье. На уме у меня одни развлечения и ничего другого быть не может. Никто не понял, что я хотел быть рядом с ним. Она молчала и ловила каждое слово. — Думаю, что я понимаю тебя, Кахара Бояджи. Мой брат сумел произвести на тебя впечатление, а потом обидел. — Обидел, — согласилась она, — а дальше что? — А дальше мы будем с этим разбираться. — Мы? — Мы, — подтвердил Синан, — я это так не оставлю. Она засмеялась, а потом толкнула его, не в силах остановиться. — Бред. Нет никаких «мы», нет никакого Ягыза. Ничего не может быть. Я буду держаться от вас подальше. — Ты не хочешь держаться от нас подальше. Мы нужны тебе, а ты… Парень замолчал, не уверенный, что стоит говорить вслух то, что понял секунду назад. Потом взял себя в руки и продолжил: — Не сможешь, пигалица, видишь того мужчину? Это случайно не подчинённый твоей матери? — Чёрт, — глаза девчонки расширились от ужаса, — чёрт. Это он. Мама ищет меня. Мне нужно срочно отсюда убираться! Пожалуйста, помоги. — Хорошо, — легко согласился Синан, — есть одно место, где твоя мать не догадается тебя искать. У меня дома. Она распахнула большие голубые глаза и неверяще посмотрела на своего спасителя. Домой? К Синану? К человеку, которому она не доверяла? Или всё-таки доверяла? — Потом потратишь время на внутреннюю борьбу. Нам нужно бежать, Кахара.

***

Хазан вышла из душа, вытирая влажные волосы. Ягыз лежал на кровати и бесцельно смотрел в потолок. Тревожный комок в груди девушки не стал меньше, напротив увеличился в размерах. Она поняла, что не хочет терять. Ничего из того, что имела. — Помнишь…первые дни общения? Когда я не помнила нас? — она присела на кровать, спиной к мужу. — Такое забудешь, — усмехнулось божье наказание, — такое забудешь… — Спасибо, что нашёл именно доктора Берука. Он с самого начала твердил, что любому человеку есть… за что бороться. — Есть, — Ягыз вздохнул. Она легла на постель, повернувшись лицом к мужу. Зелёные глаза были прищурены и внимательно наблюдали за ней. — У меня было много вопросов без ответов. Сама наша ситуация — насмешка судьбы. Непонятно над кем. Всё, во что мы верили, оказалось пустым. Но всё, что мы отрицали — важным. Были нарушены клятвы и обещания. Изменились принципы. Мы с тобой по прежнему ошибаемся. Но и в эти моменты я очень сильно тебя люблю, Ягыз Эгемен. Он выдохнул и закрыл глаза. — Сегодня ты ошибся насчёт Кахары. И ты это знаешь, иначе не стал бы спасать с самой первой встречи. — Ей лучше держаться подальше от меня. — Так вот что ты делаешь? Пытаешься внушить ей, что ты бессердечный человек? — Хазан… — Ягыз Эгемен, не хочу тебя огорчать. Но ты опоздал. Мы все поняли, что у тебя огромное сердце. Всё так быстро меняется. Нужно ловить те мгновения, когда в жизни всё хорошо. Ты будешь очень скучать по ним, когда настанут тяжёлые времена. И в этом Хазан была права. Если бы она знала насколько, то ужаснулась бы. Пережитые стрессы и страхи были ничем по сравнению с тем, что предстояло. События завертелись ярким круговоротом и больше не зависели ни от одного вовлечённого участника. — Ты выглядишь совсем потерянной, — рука мужчины обвила талию девушки и притянула ближе. Она потянулась губами к его щеке и невесомо поцеловала, вдыхая родной запах. Ягыз Эгемен не отступит от своих правил и не позволит зайти поцелуям дальше. Но Хазан ошиблась. Он нуждался в тепле, ласке и любви. Не меньше, а может больше. Рука Эгемена коснулась полотенца и потянула на себя, обнажая желанное тело. Хазан прильнула к нему увереннее, впиваясь в губы совсем не целомудренным поцелуем. Ладони мужчины оказались на округлых ягодицах, сжимая. Девушка едва слышно простонала ему в рот, углубляя поцелуй.Эгемен помассировал упругие полушария, то сдвигая, то раздвигая, и провёл пальцем по бедру жены, очерчивая силуэт. Когда ладонь дошла до внутренней стороны бедра, смещаясь к лобку, Хазан застонала, прерывая поцелуй. Как это происходило каждый раз, никто из них не смог бы объяснить. В нужный момент все границы, страхи и надежды стирались. Оставались они. И больше никого на целом свете. — Тебе придётся быть потише, у нас дома гости, — он ухмыльнулся, не прекращая поглаживания. — Божье наказание! — вспыхнула Хазан, выгибая спину, — божье наказание! Только не вздумай останавливаться. Она стащила с него одежду, кидая на пол. Им было не до тряпок. Когда в руках оказался тёплый твёрдый член, девушка услышала долгожданный полустон-полурык от вредного мужа. — Тебе придётся быть потише, у нас дома гости, — вернула она фразу, за что получила ответ. Он полностью переместил её на себя и проник указательным пальцем, лаская внутренние стенки влагалища. Хазан выдохнула и попыталась насадиться на палец, дарящий волшебные ощущения, посильнее. Но Ягыз вытащил его и лежал с довольной кошачьей улыбкой. — Ты меня не хочешь? — язвительно осведомилась любимая жена, касаясь животом затвердевшего члена, — совсем не хочешь? Я могу повторить опыт в офисе. Помнится, тогда ты не расстроился из-за потерянного клиента. — Ты не помнишь, что было потом, иначе не делала бы громких заявлений, — самодовольно усмехнулся Ягыз. Хазан помнила. Отлично помнила, и в глубине извращённой души, которую прятала днём, хотела повторения. Её ладонь опустилась на вставший орган и прошлась пару раз вдоль длины. — И что там было? Покажи, — девушка полностью легла на мужчину, вдыхая родной запах. Дважды просить не пришлось. Ягыз перевернулся и оказался сверху. Пальцы снова были в ней. На этот раз два. Она была мокрой и готовой принять его. Любого. Он растёр рукой выступившую влагу и приставил головку ко входу. — Смотри мне в глаза. После чего вошёл, выбивая громкий протяжный стон. Хазан понимала, что Эдже внизу может услышать, но не могла остановиться. Слишком ярко. Слишком много часов он не был в ней. Одна рука мужчины властно сжала грудь с напрягшимся соском. Ягыз вышел и снова повторил движение. Это было адски медленно и глубоко. Ей хотелось скорости, но он не спешил. Губы мужа накрыли рот, язык по-хозяйски скользнул внутрь, мешая стонать. А потом было ещё одно движение бёдрами, ещё и ещё. И темп из медленного превратился в быстрый. Он вбивался так, как она хотела. Не осталось нежности, только страсть. Ягыз натягивал стройное тело на член, сильно сжав руками её задницу, не позволяя девушке самой регулировать темп. Прикусив нижнюю губу и выпустив на секунду из плена её рот, мужчина с трудом поинтересовался: — Глубже? — Жёстче, — протянула Хазан и чуть не закричала, он успел прикрыть рот рукой. Просьба была выполнена мгновенно. Она оказалась перевёрнутой на живот, заботливый муж подложил под него подушку для удобства. Он вернулся в неё, впечатывая в постель всем весом. Одна рука Ягыза продолжала играть с грудью, потягивая сосок, а вторая оказалась на клиторе. Длинные тонкие пальцы чувствительно щипали и потягивали тонкую кожицу. — Ты близко? — горячий шёпот у самого уха, — Хазан, кончи для меня. Это стало кульминацией. Она судорожно выгнулась, чувствуя, как сжались стенки влагалища и завязанный клубок распутался, освобождая её. Рука мужа скользила по пульсирующему клитору, собирая выступившую влагу. Один мокрый палец добрался до второй дырочки и помассировал. Да, именно это он проделал в офисе. Вскоре к первому присоединился второй палец, растягивая вход. А потом туда ткнулась головка органа, который был явно больше по диаметру, чем два пальца вместе взятых. Хазан ахнула, когда член продвинулся немного, заполняя самое начало, но не вторгаясь до конца. Она понимала, что он не стал бы двигаться дальше без её согласия. Боль почти не ощущалась, Ягыз выругался, сжал орган у основания и кончил, заполняя попку своим семенем. Она задохнулась от ощущений и уткнулась в простынь, пытаясь начать дышать, как полагалось. Не получилось. Он отодвинулся, ласково обнимая и целуя в висок, накрывая одеялом. — Хазан? — Я не могу разговаривать, — тихо прошептала девушка, — не сейчас. Это было правдой. Всё смешалось, в том числе и сладкие эмоции, от такого невообразимого удовольствия. — Я… — Люблю, — она повернулась и уткнулась своим лбом в его, — сил на разговоры нет, Эгемен. Спать хочу. Он заулыбался, поворчал на тему того, что это ему полагается отвернуться и захрапеть. Девушка его не слышала. Она провалилась в дрёму, как никогда ощущая себя любимой и защищённой.

***

Хазым Эгемен шёл на встречу с собственным сыном и волновался, как ребёнок. Что он мог сказать? Какие принести извинения? Как объяснить то, что не приезжал три года подряд? Как посмотреть в глаза? Поверит ли Ягыз в то, что он любил и скучал? Мужчина застыл перед комнатой. Нужный блок, коридор и дверь с номером, который ему подсказали в кабинете директора. Здесь жил и живёт его сын. Он постучал. В ответ — тишина. Ни звука. — Сынок? — Хазым приоткрыл дверь и осторожно заглянул в комнату, — сынок? В помещении никого не было. Эгемен аккуратно присел на кровать и оглядел «владения» своего наследника. Ровно заправленная постель, идеальный стол и сложенные учебники. Из этой идеальности выбивалась маленькая самодельная полка рядом с изголовьем кровати. Детские руки неумело, как могли, прибили её к стене. Хазым встал и подошёл поближе, наклоняясь, чтобы рассмотреть, что было в расставленных рамках. Фотографии. Много-много фотографий. С них улыбались Севинч, Синан, крошечная новорождённая Селин и серьёзный возмужавший Гекхан. И конечно, были фотографии самого Хазыма. Все изображения расставлены по порядку. Каждая рамка блестела. За ними ухаживали, их протирали. Он настолько увлёкся за просмотром семейного архива, что вздрогнул, когда услышал за спиной: — Папа? Ты приехал? Папа. Его сын сказал это слово таким голосом, что сомнения по поводу того, ждал ли Ягыз — отпали. Ждал. И простил.