* * *
— Хватит болтать. Выбирай. Было ли то слабостью — нежелание терять дорого человека? Исчезнуть самому, не испытывая боли потери, ведь гораздо проще. Ниер хотел, чтобы она жила. Жаль немного было, что он не сможет быть с ней вместе. — Забери мою жизнь, но верни её. — Ты исчезнешь из этого мира. Твоя дочь, твои друзья — все в твоей жизни забудут тебя. Ты и любые следы твоего существования будут стёрты. Взамен Кайне вернётся к смертной жизни. «Так даже лучше. Никто не будет страдать». — Нет! Йона слышала всё, стоя в стороне. Она не вмешивалась в битву, найдя укрытие. Ждала, когда всё закончится, чтобы пойти с отцом домой. Терпеливо ждала его выбора. И не могла поверить, что в итоге выбрал он. Зато теперь поняла, насколько глубоки были чувства отца к женщине по имени Кайне. И у этой женщины была возможность сделать отца счастливым, пробыть с ним дольше, чем хватило бы здоровья у неё. — Возьми лучше мою жизнь, — просила она. — Мне всё равно немного осталось. — Нет, Йона! — Ты уверена? — спросил Тиранн. Для него… Для Кайне так было даже лучше. Как Кайне, по мнению Йоны могла сделать отца счастливым, так и Тиранн полагал, что в руках Ниера сменить нескончаемую боль в сердце Кайне на свет любви. Такой отвратительный, но такой нужный. — Йона, не смей! — взревел Ниер. Но его мнение уже никого не интересовало. Его не слушали. Его не слышали. — Да, — кивнула Йона. — Прошу. — Только попробуй, и я никогда тебя не прощу! Ниер бросился к Тиранну. К Кайне, но сделать ничего не смог. Секундное замешательство стоило жизни его бесценной дочери. А Тиранн только усмехнулся. — Да ты ничего и не вспомнишь. Схватившись за голову, крича от невыносимой боли, Ниер упал на колени. Йона была для него целой жизнью, и теперь её существование стирали. Всю жизнь. Всё его существование, все стремления, оставляя за собой одну лишь пустоту. Свет из открытого окна ударил в глаза. Ниер осмотрелся, не сразу осознавая, где находился. В душе наружу рвалось остаточное желание кого-то защитить. Вот только кого? Кайне болезненно выдохнула, прогоняя вместе с лёгкой мигренью странный сон. «Я хотел спасти её?» Никого другого не было. Никого другого, за кого можно было бы отдать жизнь, он не знал. Не помнил. — Всё закончилось? — спросила Кайне. Она помнила победу над Шэдоулордом, как пыталась уйти. Но что было дальше? Ещё одна битва? Битва, которая должна была стоить ей жизни. Так почему она была ещё жива? И за что они так отчаянно сражались с Шэдоулордом? Зачем вообще на него пошли? Альтруистами они не были. И не помнила она, чтобы Шэйды настолько сильно доставали, чтобы вынудить пойти на столь отчаянный шаг. Точно ради Ниера. Но и его мотив был неясен. — Да, — сдавленно ответил Ниер. Они победили Шэдоулорда. Они остались живы. Но никто из них не испытывал счастья. — Ты плачешь? — удивилась Кайне. Ей уже приходилось избивать Ниера за излишнюю эмоциональность, но слёзы его видела впервые. — Похоже на то. — Ниер плакал, сам того не понимая. Не зная отчего. Просто слёзы текли, и остановить их не представлялось возможным. — Только не уходи, ладно? — вспомнил он, что пытался её остановить. Он мог сражаться только ради неё. Все его чувства были посвящены одной лишь ей. Затянувшаяся битва была окончена, настало время мира и покоя. Мира, где он мог сделать шаг навстречу. И Кайне не оттолкнула его, ответив на солёный поцелуй. Новая семья была рождена. В мире, где Йоны никогда не существовало.* * *
— Йона! Ниер вновь проснулся, словно бы от кошмара. Кайне уже не спала: так сильно ворочался муж. Иногда она задумывалась над тем, чтобы спать отдельно. — Кто такая Йона? — не могла она пропустить мимо ушей незнакомое имя. — Кто? — переспросил Ниер. Он тоже слышал его впервые. Он даже не помнил, как буквально только что сам произнёс его. — Знала бы, что ты можешь мне изменять, надрала бы тебе зад, — лишь усмехнулась Кайне. Даже если во сне он и видел другую женщину, он явно был ей не рад. Что в реальности, что во сне — Кайне была для него единственной. — Сможешь заснуть? — Да, думаю. Как обычно. Ниер прижал к себе Кайне: её присутствие успокаивало. Рядом с ней он мог заснуть, какие бы кошмары его не преследовали. А кто такая Йона — разве это имело значение?