День без ромашкового чая

Прошло семь лет после того, как Алиса совершила самоубийство, так и не раскрыв миру секрет своих способностей. Вскрытие тела, Сергей не препятствовал и этому, не дало никаких результатов. Учёные и главы проекта были в бешенстве. Тепло, что так манило Сергея, навеки ускользнуло из его рук, сделав его ещё холоднее. Только письмо, спрятанное на тридцать второй странице "Бесов", возвращало ему раз в год, в этот самый день, жизнь, наполненную чувствами. И не было там счастья, одна острая тёмная боль. Сергей помнил все детали этой истории. Его вызвали в кабинет и сразу дали понять, что, несмотря на странность задания, его успешное завершение для военных сил государства необычайно важно. — Моя идея, можешь не сомневаться. Ты даже не представляешь, как сложно было добиться разрешения, но я уверен — самые изощренные пытки, самое лучшее оборудование не заставят её сделать то, что может теплый дом, чашка чая и любящий мужчина рядом. Девушки они такие, Сергей, мотай на ус! — после этих слов командир рассмеялся. — Ах да, всегда забываю, что это не про тебя, хотя усы не такое уж плохое приобретение! В двадцать первом веке подпольные лаборатории всех стран работали на износ, не жалея ни людей, ни сил, ни финансирования. Биологическое оружие, киборги, мутанты, демонические гены — сколько тварей было уже выпущено на белый свет и сколько ещё скрыто от людских глаз. Гонка живого вооружения была негласной первоочередной задачей для большинства стран. Нелюди, наделенные сверхчеловеческими способностями, увеличивали шансы на победу в каждом сражении, а это много стоило. До октябрьской стычки, начавшейся с забастовки рабочих на границе, о польских разработках ничего не было слышно. Страна будто решила наконец забыть про всякие притязания на территории России, покорно склонить голову и подчиниться могущественному соседу. Поэтому для подавления мятежа на границе не было вызвано дополнительных сил из центра. Никто не был готов, включая забастовщиков, к тому хаосу, что начался после первого выстрела. В ноябре и все близлежащие города были захвачены в капкан ожесточенных военных действий. Нелюдей, чудовищ, творящих "всякую чертовщину", как выразился командир, было приказано либо доставить живыми, либо стереть с лица земли. Так Алиса и очутилась здесь. Согласно документам Алиса росла вместе со старшим братом, Витом, который после смерти родителей выступал в качестве опекуна. Она не была замечена в интересе к политике, не посещала собрания, не лезла в самую гущу событий, зато охотно проводила вечера и выходные, помогая в приюте и питомниках. Единственная выжившая из подобных, другие были либо слишком опасны, либо предпочитали самоубийство заточению. — Мы до сих пор не знаем природу её способностей. Исследования не показали никаких отклонений, разве что лёгкие и сердце для такой молодой и бойкой особы слабоваты, но кто в наше время не без изъяна, — командир усмехнулся. — Мы даже не можем установить, знала ли она о своих способностях раньше. Выдвигался вариант, что это был выброс энергии, который невозможно повторить. Конечно, те, кто говорят это, просто не желают больше тратить сил и денег. Тем более она не стреляет лазерами из глаз и рогов с крыльями не имеет. Не внушает уважения, а говорить и слушать про неё приходится много. Я уверен, ты понимаешь, как это утомляют! С утра до позднего вечера говорить и слушать, говорить и слушать! Эх! Сергей бросил на командира холодный взгляд. Он внимательно слушал всю эту историю, пытаясь среди отступлений и словесного мусора вытащить необходимые факты, но всё это он знал и раньше. Также как знал, что именно из-за этого "выброса" было уничтожено два танка и тридцать солдат. — И ведь понимаешь, цветочки! Многие недооценивают силу матушки-природы, смеются над ней, а вот как вышло, что наша юная фея своими призванными стебельками да листочками в минуту уничтожила целый отряд, — он цокнул языком. — Бедняжку этот факт очень расстроил. Она гуманист. А тут столько жертв. Мы пробовали давить на это, но она ни в какую. В любом случае, сейчас она всего лишь двадцатилетняя девушка, которую злые русские подвергают зверствам-изуверствам уже три месяца. — Что мне нужно сделать? — сухо спросил Сергей. Вся эта болтовня действовала ему на нервы. — Вечно ты торопишь события, — командир взмахнул руками. — Но сегодня, так и быть, пойду на уступки. Тебе нужно, и это приказ официальный и задокументированный, встретится с этой бедняжкой, увезти её к себе домой и отыгрывать роль любимого старшего братика до тех пор, пока не придёт обратный приказ или она не раскроет тебе свой секрет. Ах, да, остальная работа остается всё ещё за тобой, так что не думай отлынивать. Сергей на миг замедлил шаг, и на его лице промелькнуло недоумение, смешанное с раздражением. Абсурд! Он не собирался тратить своё время на какие-то глупые игры, придуманные, а он в этом не сомневался, командиром и согласованные его лучшими друзьями. — Мне нужны пояснения. — Она головой повредилась, вот и все объяснения. Не знаю, дело ли во всех этих опытах, они малоприятны, либо в какой-то болезни душевной, только вот недавно, месяц как, она загорелась идеей, что её многообожаемый брат жив и работает здесь. Любые возражения, что снесенная половина головы не является способом попасть в армию России, парировались слезами, протестами и истериками. Мы в свою очередь отвечали медикаментами и ремнями. Но она упорствует! Вот я и предложил подыграть ей, спросить мол, как он выглядит, что мы поищем, и если всё верно, то извинимся и отпустим её с милым братом восвояси. Ну, думаю, теперь ты понимаешь, как ты оказался здесь, — он широко улыбнулся и, помедлив, добавил. — Ты ведь не собираешься идти против приказа? Если Сергей и испытывал раньше раздражение от того, что так много времени было потрачено впустую, то сейчас он чувствовал настоящий гнев и желание размозжить голову командира здесь же, и после отправиться выполнять настоящие задания. Его челюсти были плотно сжаты, и он слышал скрежет собственных зубов. Но приказ был приказом. — Нет. — Вот и славно! Вопросы, требования, дополнения? — Она может сбежать, когда я буду отсутствовать. И мне нужны все указания. — Будут-будут, не волнуйся. Мы расписали всё, что тебе нужно делать на случай всяких "если" и "вдруг". А насчёт твоего отсутствия не волнуйся, мы её одну не оставим. У нас есть зоркие ребята, готовые неустанно приглядывать за твоей сестрёнкой. Так что можешь считать, что в твоём, прошу прощения, вашем доме не два жильца, а шесть. Так Алиса и появилась в его жизни. Увидев впервые это затравленное существо, Сергей подумал, что её легко сломать пополам. Она бросилась ему на шею, вся в слезах, с криками: "Вит!", и не отпускала, пока он, напряженный до предела от сдерживаемого желания оттолкнуть Алису и уйти, деликатно не отодвинул её. Алиса была очень назойливой и прилипчивой. Преданной. Громкой. Энергичной. Мешающей. Необходимой. Первую неделю она не отходила от Сергея ни на шаг и страшно надоела. Засыпала его вопросами, не дожидалась ответов, неожиданно начинала смеяться, а потом плакать, и постоянно лезла с объятиями. Алиса каждую ночь просыпалась от кошмаров и долго ходила по комнате, тяжело дыша. Свет в комнате не выключался. Каждый день Алиса готовила, убирала, бегала в магазины, провожала на работу и встречала у входа, спрашивая про прошедший день. Она много говорила о себе, об их прошлом и будущем и часто извинялась, виновато опуская глаза. Иногда она даже прикусывала губу, словно Сергей мог начать кричать на неё, отправив после пламенной речи в угол. К концу месяца Сергей знал, что она любит петь, белый и сиреневый цвет, запеченную картошку и профитроли. В приюте у неё была любимица, кошка "Муся", у которой была плоская мордочка и надорванное ухо и которая стучала лапами по полу или стене, когда хотела есть. Она не любила лежать с температурой и кашлять, хотя и считала банки мёда и малинового варенья равноценной платой за страдания, злилась и расстраивалась, когда кто-то ругался, и боялась громких звуков. На её же вопросы Сергей отвечал односложно сухо и безэмоционально, но у Алисы и это вызывало бурные эмоции. — Ты ведь всё ещё любишь сырники? Я приготовлю тебе их завтра! Хочешь с изюмом? — Нет. — Тогда без изюма! И не сырники! Что ты хочешь? Что ты хочешь? Такой простой вопрос, а спустя месяц всё внутри вздрагивало, напрягалось, металось. В жизни Сергея было "надо", которое он почитал. Твёрдое, как сталь, непоколебимое и неумолимое. Но "хочу" плавило его и раскаляло. Ему хотелось возвращаться домой к ней. Ему хотелось есть с ней. Хотелось слушать её. Говорить с ней. Обнимать её. И желать. Страстно желать. Её. Объятия, прикосновения губ, тепло тела, трепет груди — Сергей чувствовал, как это изводит его. Мысли прерывались, прочитанные секунды назад строки забывались, и трудно было засыпать. "Вит, с добрым утром! Я приготовила завтрак!" "Удачного дня!" "С возвращением!" "Я скучала!" Когда это стало невыносимым, он почти перестал с ней разговаривать, проклиная задание, командира, Алису, свою слабость, а главное Вита. Его он ненавидел. Вит был любим Алисой, хотя давно уже сгнил в земле. Трусливый, глупый, импульсивный слабак, умевший только кричать лозунги, надрывая глотку. Он даже не смог защитить себя, не то что позаботится об Алисе. Чем он был лучше его, Сергея? Иногда он хотел разом прекратить эту пытку. Её прикосновения уже не грели, обжигали. Он всё чаще повторял себе, что она больная на голову, сумасшедшая, ненормальная. Неужели только это могло заставить полюбить его? Сергей не считал себя красивым, не считал себя и привлекательным, внимание женское не приковывал. Черты его лица не были уродливы, но бледная кожа, мёртвый взгляд наводили страх даже на подчиненных, а шрамы отнюдь не украшали. Сергей не был веселым, добрым, ласковым и обаятельным. Он был белым ангелом смерти, а не мечтой трепетной особы. И у него не было никаких шансов в этой битве, он уже проиграл. Оставалось только продолжать следовать приказу и ждать конца. Большое настенное зеркало, на которое он надавил ладонью, хрустнуло.

***

— Я не пойду, — громко сказала она. — И я не дура. Алиса стояла перед их домом босиком. Она решительно смотрела прямо на Сергея, и побледневшие губы дрожали. Встретила его с работы прямо перед домом, не бросилась на шею и даже не поприветствовала. Сергей всё сразу понял. Нужно было тут же стрелять, но он только смотрел. Алиса ничего не делала, никаких взмахов руками, заклинаний, превращений. Земля вдруг задрожала под ногами, и огромные толстые стебли роз вылезли наружу, окружив её стеной быстрее, чем Сергей выхватил пистолет. Он попробовал позвать её, но не получил никакого ответа. Тогда Сергей достал телефон и связался со штабом. Когда возведенная живая стена была уничтожена прибывшими военными, Алиса была уже мертва. Один из выпущенных снайперами дротик с транквилизатором успел попасть в цель. Этого было достаточно, она и так была истощена. Сергей был уверен, что она собиралась покончить с собой внутри кокона, но не успела. Слышала ли она его? Почему-то этот вопрос вновь и вновь возникал в его голове, словно мог что-то изменить. Короткое письмо, найденное в доме, он никому не показывал, и только после официального закрытия дела, достал и стал читать написанные дрожащей рукой строчки: "Я злюсь на Вас, и не прощаю Вам обмана, как не прощаю себе то, что решила разыграть этот спектакль. Мне так хотелось выйти оттуда, увидеть солнце, людей, поговорить, помечтать. Я бы всё отдала, чтобы быть свободной. Там был ад. И я никогда не вернусь туда. Вы поймете, я знаю. Сначала я ненавидела Вас, но сейчас не чувствую и этого. Вы страдали, я видела. Мне хотелось облегчить Вашу боль, помочь. Вы не плохой человек, благодаря Вам мои последние дни в этом мире были не так уж плохи. Иногда я даже забывалась, погружаясь в нашу игру. Тогда я была счастлива и свободна. Но пора всё закончить. Они скоро заберут меня. Я не пойду. Это конец. Не вините себя, живите дальше. Прощайте. Я подпишусь так, как всегда заканчивала письма к важным мне людям. С любовью, Алиса" Сергей провёл пальцем по последней строке, вздохнул, прикрыв глаза, и убрал письмо в книгу. Наступал восьмой год без неё, и в доме стояла гробовая тишина.