Что есть истина?

Вечер Бенджи встретил во взбудораженном состоянии. Он наконец-то смог распутать достаточно ниточек, чтобы картина миссии «Старикан Уилкокс» немного прояснилась. И хоть в открывшейся схеме было полно странностей, факты были неоспоримы. Бенджи сидел как на иголках, позабыв о голоде и о том, что он разбросал по всей гостиной множество важных документов. На теперь уже два ноутбука выводились чертежи, списки и фотографии, бесконечно сменяющие друг друга только в ему одному удобном темпе. Его голова кипела, он распылялся на разные мысли и умудрялся одновременно вести несколько цепочек умозаключений, и это чертовски нравилось ему – в такие моменты Бенджи чувствовал, что возможности его мозга выходят за грань человеческого понимания. Входная дверь с характерным писком открылась, из-за чего Бенджи вздрогнул и частично вернулся в реальный мир. Итан и Уилл несколько устало вошли в квартиру, и по лицу последнего можно было понять, что они снова не слишком преуспели в своих мини-миссиях. Но Бенджи все равно спросил: – Как прошло? Уилл пошел на кухню за водой, а Итан упал в кресло и расстегнул молнию куртки. – Сегодня отвалился наш последний кандидат – Грегори Доун. Сказал, что ему слишком ценно его сотрудничество с галереей Уилкокса. И плевать на всякие темные страницы его биографии. Похоже, нереально найти хоть сколько-нибудь надежного художника или искусствоведа в этом городе, который не был бы завязан с Уилкоксом так крепко, что боялся бы шевельнуться. – Так что никакой профессиональной помощи нам ждать не приходится, – Уилл сделал большой глоток из стакана, грузно облокотившись на стойку. Бенджи не понравился исход их неудавшейся вербовки, потому что в этой миссии необходима была осведомленность в кухне искусства хотя бы на чуть-чуть большем уровне, чем был у них. И тут у него возникла идея, которую он, как обычно, сначала решил высказать, а уж потом думать над ее целесообразностью. – А если Маккензи?.. Его слова для него самого прозвучали диковато, но тем не менее недостаточно, чтобы тут же понять, насколько все глупо. Лицо Уилла слегка переменилось, на лоб ему легла тень – он, если и перестал чуть ли не в белье рыться ради доказательств своей теории, то продолжал весьма и весьма скептически относиться к факту нахождения с ними Маккензи. А вот на лице Итана, который отвел глаза в сторону, отразилось довольно хорошо знакомое Бенджи выражение: он уже просчитал ход развития событий с гипотетическим участием Маккензи на три шага вперед, и ему нужно было еще секунд двадцать, чтобы сделать из этого вывод. – Для начала, – медленно вернулся к обсуждению Итан, стукнув ладонью по изогнутому подлокотнику кресла, – нам нужно составить полноценную картину на сегодняшний день. Что у тебя, Брандт? – Я сегодня посветился возле главного офиса господина Уилкокса, где, оказалось, чего только не проводится. Мне кажется, и живет он там в пентхаусе большую часть времени. Я поснимал для тебя, Бенджи, что смог. – Ага, я получил, – вдумчиво кивнул Бенджи, снова утыкаясь в ноутбук в поисках сегодняшних данных от Брандта. – Охрана, похоже, трехуровневая, камер прилично, но не сказать, чтобы это было помехой. Помехой скорее выступает то, что мы до сих пор не знаем, что конкретно мы должны обнаружить. – Надеюсь, тебе есть чем похвастать, – кивнул в его сторону Уилл и с усилием потер лоб. – Потому что я, конечно, разузнал, когда там проводятся некоторые встречи и мероприятия, но что это нам дает? Например, в пятницу будет какой-то деловой прием с продажей картины. Мне показалось это немного странным при репутации Уилкокса как богатейшего и повернутого на своем собрании коллекционера. – Кстати, о странностях, – драматично взмахнув рукой, взял слово Бенджи. – Мое протирание штанов перед этим проклятым списком картин дало свои плоды. Наконец-то, – он лукаво выдержал паузу, наслаждаясь интересом, зажегшимся в глазах его коллег. – Итак, я отследил несколько картин и выяснил, что все они без исключения были куплены Уилкоксом под разными именами, а потом, спустя примерно три-шесть месяцев, были перепроданы, причем с солидной такой надбавкой, как будто он сразу два шедевра продает. И главное – кому. От картин тянутся немного запутанные нитки, которые в итоге привели меня к греческой «черной сети» «Арго», нашему любимому торговцу оружием Теодору Бликсу и прочим интересным фигурам. Это выяснить было довольно непросто, учитывая, что список не дает всех ответов, но теперь мы хоть что-то знаем, – Бенджи, переводя дух от своей тирады, которую он полдня держал в себе и переваривал, раздал Итану и Уиллу распечатки с подробными сведениями. – Теперь одна куча вопросов пополнилась еще одной, – недовольно пробормотал себе под нос Брандт, листая бумаги. – Зачем Уилкоксу продавать купленные на аукционе картины, да еще и бандитам? Это не имеет смысла, как ни крути. – Как раз то, что это не имеет смысла, имеет ключевой смысл, – четко возразил Итан и замолчал, уже привычно для себя повергнув всех в небольшой диссонанс. – Он хотел скрыть свой след в этом деле, хотел скрыть след картин и их покупателей. Значит, тут явно все не так просто. – Да уж, слишком мудреная схема. Но Уилкокс любит пускать пыль в глаза, – покачав головой, отметил Уилл. – Именно, – согласился Итан, сложив ладони подобно Шерлоку Холмсу. – Бенджи, ты завтра мне будешь нужен при компьютере в поле. Мы должны ознакомиться с его частной коллекцией. Эмоцию, заполнившую все существо Бенджи в эту же секунду, можно было охарактеризовать не иначе как радость. У него давно руки чесались окунуться в какой-нибудь риск. Особенно с Итаном, который уже чертову кучу лет держал статус легендарного агента для всех и каждого в их организации. Как же Бенджи надоело проминать под собой диван и вглядываться до посинения в одинаковые строки ничего для него не значащих названий. Хотелось что-нибудь взломать, повернуть вспять, вывести из строя, взорвать – все то, что ему не раз приходилось делать для того, чтобы достать важную информацию или помочь своему напарнику. В какой-то момент Бенджи пришлось даже осадить свое детское предвкушение приключений. В его возрасте и с его неофициальным титулом двукратного спасителя мира пора было уже сохранять холодность рассудка чаще, чем на пару часов в день. Он деловито одернул брюки и согласно кивнул. – Стойте-стойте, – вскинулся Уилл, сведя брови вместе, – а я что буду делать? А наш карманный искусствовед? Ее нельзя оставлять здесь без присмотра... – Брандт наткнулся на ироничные взгляды переглянувшихся коллег. – А, – вырвалось у него, и он нахмурился еще сильнее, втянув в себя воздух. – А где она сейчас? Не сбежала, случаем, снова? Возможно, это был камень в огород Бенджи, но он уже достаточно глубоко успел погрузиться в мир своего ноутбука, изучая план резиденции Уилкокса, чтобы как-нибудь шумно среагировать. – Она в своей комнате. – Ты проверял? – Нет необходимости. Думаю, я подкупил ее бесплатным интернетом. – Ты что сделал? – даже боковым зрением Бенджи увидел, как широко открылся рот Брандта. – Я поставил ей защитную программу, не бойся. – Ну да, молодец, – Уилл широкими шагами вышел из-за стойки. – Зачем, позволь узнать? – Мне не жалко, – пожал плечами Бенджи, но внутри у него вновь что-то некстати дернулось при воспоминании о счастье в глазах Маккензи, когда она смогла впервые за долгое время поговорить с родителями. Итан, сохраняя полное безразличие к ситуации, погрузился в свои документы, а скорее – в собственные размышления. Уилл вальяжно прошелся по гостиной и подцепил пальцами с журнального столика бездействующие до этого момента бумажки, скрепленные степлером. Бенджи и забыть о них успел. – А это что? – поинтересовался Уилл. – Я рад, что ты спросил. Результаты анализов Маккензи, – ответил Бенджи, скрестив на груди руки и откинувшись назад. Итан, не отрываясь от своих дел, ухмыльнулся, а Брандт почти носом уткнулся в выявленные показатели. – Это самая настоящая сыворотка правды нового поколения. Так что если бы Маккензи была агентом Уилкокса, то непременно выложила бы это и мне, и тебе, и всему Лондону. – А как быть с нимфоманскими наклонностями? – после непродолжительного молчания выдал Брандт. – Ну, – Бенджи нервно усмехнулся, удачно отвлекаясь на всплывшую перед глазами химическую структуру обнаруженного в крови Маккензи вещества, – если по-простому, то препарат оказался не до конца доработан. В том, что он хорош, спору нет, но, сделав упор на том, что отвечает за уменьшение сонливости и дезориентации, его создатели просчитались с кое-чем другим, – он многозначительно кашлянул. – Судя по всему этому, – произнес Бранд, обведя рукой документы, – я могу сказать, что в моей практике подобного препарата еще не было. Были похожие вещи, разумеется, но не с таким составом и не с таким эффектом. Что наводит на мысль... – ...что Маккензи не при делах, как я и говорил, – вставил Бенджи, и его воодушевляла не столько невиновность их вынужденной соседки, сколько то, что он смог это доказать. – ...что Уилкокс занимается далеко не только картинками, – Уилл посмотрел на Бенджи с некоторым укором и наставил на него указательный палец, словно желая сделать свое высказывание более значительным. – Мы на верном пути, – поспешно заключил Итан и поменял позу в кресле, заглядывая за спины коллег. Бенджи оглянулся и увидел застывшую на краю коридора Маккензи. На ее лице читалось выражение смятения. – Простите, я не хотела мешать, – ее взгляд по понятным причинам метнулся к Уиллу – она знала, что от него можно было ожидать после такого появления. – Все в порядке, Маккензи, – снисходительно уверил ее Хант. – Ты что-то хотела? – Я хотела что-нибудь поесть. Стоило ей сказать эту фразу, как Бенджи остро прочувствовал все последствия своей сегодняшней невольной голодовки. Он не ел с шести утра! И какого бы сурового мужика ни пытался из себя построить Брандт, его живот тоже заурчал на всю комнату. Маккензи со смешками в глазах вгляделась в лицо Уилла, который старательно отводил взгляд. – Я могу приготовить ужин, – чуть разведя руки в каком-то пригласительном жесте, предложила Маккензи. Бенджи был крайне доволен такой перспективой. Они все во время миссий – да и в обычное время частенько – перехватывали что-то быстрое и простецкое из холодильника. Готовые завтраки, полуфабрикаты... А сейчас, стоило только подумать о горячем домашнем ужине, потекли слюнки. – Не стоит утруждаться, – высказался Уилл категорично. «Ну что за упрямый кретин?» – Бенджи еле сдержал страдальческий вздох. – Брось, Брандт, – цокнул языком он. – По-моему, Маккензи, это отличная идея. Спасибо, – ставя точку в этой горе-дискуссии, улыбнулся своей широкой улыбкой Итан, и Маккензи ответила ему тем же, поспешив на кухню. Она безошибочно нашла в одном из выдвижных ящиков фартук, сковородку, долго осматривала содержимое холодильника с серьезным видом. Бенджи, вероятно, присматривал за ней по привычке, ведь это было частым явлением: Маккензи ошивалась в районе кухни, а он сидел на диване в гостиной, пытаясь погрузиться в работу с ноутбуком. Хозяйничала она умело, что, в его представлении, было несвойственно «белоручкам»-искусствоведам. Пока она нарезала овощи и прочее, агенты молча окунулись в свои распечатки и компьютерные данные, и Бенджи не мог не позабавиться тому, с какой надутостью периодически вздыхал Уилл. Однако бдительность бдительностью, а обед по расписанию. Неожиданно скоро кухня и гостиная наполнились ароматом запеченных овощей. Маккензи пригласила мужчин к столу, прежде чем их слюнные железы успели перевыполнить свой рабочий план. На обеденном столе, которым никогда раньше не пользовались, стояло большое блюдо с красиво уложенными и аппетитно поджаристыми кружками овощей, украшенных листочками базилика. – Что это? – заинтересованно спросил Бенджи, раньше всех оказавшийся за столом. – Рататуй, – пояснила Маккензи, раскладывая ужин по тарелкам и изящным, свойственным, наверно, исключительно художникам, движением поливая соусом. – Я научилась это готовить после того, как посмотрела мультфильм. Обожаю его. Pixar вообще гениальны. – Это про крысу-то? – без энтузиазма полюбопытствовал Брандт, но все же опустился на стул перед тарелкой. – Да, – сдержанно подтвердила Маккензи и заняла свое место. – И, Уильям, если вдруг что, ты скажи. Я с удовольствием сниму пробу с твоей порции, чтобы избавить тебя от страха отравления. Бенджи сжал губы, чтобы не рассмеяться. Уилл уязвленно сомкнул челюсти, взяв вилку. Да, всей их команде уже давно стало ясно, что их соседка умеет жалиться, когда ее припирают к стенке. – Значит, ты у нас любитель кино? – спросил участливо Итан, у которого был большой опыт не только ведения разнообразных бесед, но и общения конкретно с женским полом. – Офень фкусно, – вклинился Бенджи, набрав полный рот еды, – толко горяфе. – Я рада, – улыбнулась Маккензи. – Можно и так сказать, Итан. Ты же нашел меня у магазина с дисками. Я часто туда хожу. У меня дома коллекция DVD. – Можно же скачивать или смотреть онлайн, – Бенджи прожевал овощи и подключился к беседе. Глаза Маккензи загорелись. – Это так же, как с книгами или с виниловыми пластинками. Можно все это иметь в электронном виде, но, когда ты можешь видеть, трогать, не знаю, нюхать, это же потрясающее чувство. Бенджи улыбнулся, а Итан кивнул, разливая по стаканам воду из графина. Разговор постепенно стал завязываться, и лидерство в нем, как всегда, взял Итан. Он был расслаблен, шутил и рассказывал какие-то истории, располагая к себе Маккензи, но Бенджи знал, что тот тщательно продумывает каждое свое слово, потому что она все еще не была своей. В какой-то момент Бенджи подумал, что, похоже, только он один – странно, если учесть его первоначальный настрой, – всерьез относился к Маккензи как к хорошей знакомой. Пока он оценивал этот факт и пытался понять, хорошо это или плохо для него и всего отряда, Итан успешно закончил рассказ о своем увлечении лазать по скалам и о том, что ему постоянно кто-то мешает этим спокойно заняться. Маккензи, до этого скромно посмеивающаяся, сейчас рассмеялась в голос. Бенджи наколол на вилку последний маленький кусочек баклажана и осознал, что очередная девушка, оказавшаяся на пути их миссии, покорена Итаном Хантом. Да, Итан всегда умел очаровать, имея в арсенале сногсшибательную внешность, навыки, манеры, ум и разношерстный набор историй, которые такие люди, как Бенджи, никогда не смогли бы рассказать достаточно увлекательно. Где-то глубоко в душе он понимал, что это качество лидера их отряда для него было недосягаемым. И порой это сильно гложило. Вообще, если призадуматься, у Бенджи было слишком много вещей, которые время от времени заставляли его чувствовать себя не очень хорошо, но он всегда гордился своим умением помогать себе сам и переключаться на что-то отвлеченное. – Да, кстати, прошу прощения за нескромный вопрос, но раз разговор об этом зашел... – Маккензи неопределенно окинула рукой их квартиру и отправила в рот кусочек рататуя. – Чем вы живете, помимо вот этого всего? Прежде сохранявший стоическое молчание Брандт саркастично хмыкнул. – Когда я не занимаюсь «вот этим всем», как ты выразилась, я предпочитаю отсыпаться. – А как же хобби? Бег, там, серфинг, кормление уток в Центральном парке? Уилл громко фыркнул. Бенджи перевел взгляд со своей тарелки на Маккензи, в приподнятом настроении ожидающую интересных рассказов, и обратно. О это нелепое чувство, знакомое каждому, когда тебя спрашивают о твоем увлечении или, к примеру, любимой музыке, а ты резко забываешь чуть ли не собственное имя и не можешь связать двух слов. А у Бенджи это чувство незнания, что рассказать о себе, подкреплялось еще и тем, что с его профессией... В общем, с его профессией было откровенно хреново сосуществовать, если вас беспокоила личная жизнь. – Ну, про Итана я уже знаю, – Маккензи попыталась ненавязчиво подтолкнуть отмалчивающихся Уилла и Бенджи. – Вы же не родились с пистолетом в руке. Какими вы были в детстве? Вот ты, Уильям? – Я не обязан отвечать, – Брандт сцепил кисти рук в замок и уперся в них подбородком. – И вообще, не кажется ли тебе, что ты разошлась? – А я вот отвечу, – Итан отпил воды из стакана. – Я все свои летние каникулы до колледжа проводил на ферме дяди. Он разводил лошадей в Айдахо, так что я отлично научился ездить и в седле, и без седла. Сам ухаживал за своим конем, купал, учил. Чего только я ни делал, и на родах у кобылы пару раз был. А для своей кузины я делал кукол из початков кукурузы. Итан смотрел куда-то сквозь стол. Пожалуй, сейчас Бенджи мог сказать точно, что его друг и коллега был искренен. Маккензи это, безусловно, оценила. Она смотрела на Итана задумчиво, с легкой полуулыбкой понимания. Она вообще, кажется, относилась к тому типу людей, которые любят слушать и собирать человеческие истории просто так, потому что это им нравится так же, как, например, коллекционирование дисков – в этом есть душа. И в этом стремлении узнать что-то теплое о человеке Маккензи была привлекательна. Бенджи посмотрел на свои пальцы, крутящие на месте пустой стакан, и вполуха прислушался к разговору. – Ну а ты, Бенджи? – обратилась к нему Маккензи: он это понял скорее по звуку ее голоса, обращенному в его сторону, чем по смыслу самой реплики. – Только не говори, что тоже, как и Уильям, воздержишься, а то я возлагаю на тебя большие надежды. Бенджи несуразно улыбнулся, помявшись и не выпуская из рук стакан. Ни Итан, ни Уилл, с которыми он, по сути, проводил львиную долю своего времени, никогда не слышали от него историй о прошлой жизни – только какие-то непонятные, абстрактные вещи, в контексте его странноватого английского юмора. Да и не нужно это было вовсе при их работе. А сейчас Бенджи почему-то хотел бы рассказать о себе, что-нибудь простое, как и жизнь каждого из них до связи с американским правительством. Он впервые хотел, чтобы его узнали не как компьютерщика, чудаковатого изобретателя и не самого складного оперативника, члена знаменитого отряда «Миссия невыполнима», а как человека со своим особенным багажом за душой. – В детстве моей самой большой мечтой был дом на дереве, – заговорил он приглушенно. Избегая взгляда на остальных, он смотрел только на свой стакан, вокруг которого сгустилась тьма – перед глазами Бенджи остался он один и воспоминания. – Я даже старые доски по помойкам для него собирал и складировал в сарае. Меня за это еще папа знатно отчитывал потом. А я думал, чем неказистее, тем лучше – я же не девчонка, чтоб у меня все было вылизано. И я все перед сном мечтал о том, что, вот будет у меня этот несчастный дом, я туда телескоп поставлю и друзей звать буду играть в «Эклипс» допоздна. – Что такое «Эклипс»? – спросила Маккензи потусторонним голосом – голосом, который не развеял воспоминания, а, наоборот, стал их гармоничным аккомпанементом. – А, это настольная игра на тему космической жизни. Я фанател от настолок и космоса. Я до сих пор помню кучу созвездий. Моя сестра говорила мне, что я вырасту и буду кадрить этим девушек. Но, – к Бенджи вернулось его обычное настроение вместе с ощущением реальности, – это не работает, увы, я проверял. Весь стол тихонько засмеялся. – А ты в итоге построил дом на дереве? Купил телескоп? – Маккензи оперлась локтями на столешницу и подалась с интересом поближе. – Не построил. Но телескоп купил, только уже стал взрослым, и сейчас совершенно нет времени наблюдать за небом. Все молчали. Каждый, наверное, думал о своем собственном телескопе, на который нет больше времени. И тут Бенджи с неким замешательством вспомнил, что он – агент на задании, а не вернувшийся с заурядной работы мужчина, который наслаждается вечером в компании старых друзей. Он огляделся наконец. Брандт упирался носом в по-прежнему сцепленные ладони, Итан глядел в одному ему известную даль, а Маккензи смотрела на Бенджи, отчего тот сначала даже растерялся. Такие взгляды, заинтересованные, желающие узнать больше, женщины обычно обращали агенту Ханту, никак не ему... И она нарушила тишину: – А я вот люблю ходить пешком, смотреть фильмы на DVD и выращивать розы.