Глава 29. «Осознание»
16 октября 2018 г. в 13:17
POV Костя
Один. два. три. четыре.
— Мэл, ты здесь?
Чей-то знакомый голос прозвучал из гостинной, но я не придаю этому значения.
Чёрт, опять сбился…
— Один… два… три…
— Ты придурок? Мэл, что это? —рассерженным голосом пробубнил Тёма.
— Ты не видишь, что я считаю? — мямлю в ответ.
— Бутылки? — фыркнул он, поднимая одну из них. — Ты считаешь сколько выпил бутылок? Совсем уже ку-ку?
— Отвали, ок? Мне сейчас не до твоего остроумия.
— Ты уже неделю не появляешься, придурок. Думаешь, это никого не волнует? — усаживаясь рядом со мной на пол, спрашивает он.
— А разве интересует? — удивился я. — Если бы интересовало, то я бы не сидел в одиночку, как ты сказал, неделю?!
— Ты мозги пропил? — фыркает, скрещивая руки на груди. — Вообще-то, я приходил сюда каждый день посмотреть на тебя. И каждый раз ты посылал меня к чёрту. Если ты не заметил, то и дверь в твою квартиру закрываю я.
— И? Тебе по аплодировать? — съерничал я.
— Спасибо за данную честь, но лучше не стоит.
И мы замолчали. Я снова слышал, чувствовал ту тишину, которая проглотила меня и окутала в купол. Вика уехала. Просто до сих пор не укладывается в голове, что она оставила меня на перроне одного. Насовсем. Она не выпрыгнула с поезда и не бросилась мне на шею. Не сказала «забери меня отсюда, я хочу быть с тобой».
Это был её выход. Но это была не моя сцена.
— Прими душ, дубина. Нас ждет твой доктор. Уж очень его беспокоит твоё отсутствие. Достаточно быть тряпкой.
— Никуда я не пойду, ясно? Зачем мне это, если она уехала? — выпалил я, бросая очередную пустую бутылку на пол.
— И что? Земля остановилась? Солнце перестало светить? Или зима стала вечной? — выпаливал он, поднимаясь с пола.
— Что? — переспросил я, поднимая бровь вверх.
— Ты не умер, верно? Значит и нужно оставаться живым, а не суицидальным слабаком! — рявкнул он.
Я уставился на него в ступоре. Неужели всё это превратило меня в слизняка?
— Вали в душ, сейчас же! — грымает Артём, покидая комнату.
Отбрасываю от себя ещё одну бутылку и пытаюсь приподняться. В кого я превратился? Кем становлюсь? Куском дерьма. Вот кто я сейчас. Безхребетно-слабый.
Выхожу с комнаты и вижу, как Тёма копошится на кухне, заполняя мой холодильник едой. В благодарность киваю ему, проходя мимо в ванную. Поначалу мне хотелось окунуться во что-то тёплое, но вспоминаю, как она любила холодный душ. Открываю кран с холодной водой до упора, осозновая, что с меня вырывается крик.
До хрипоты.
— Костя? Что случилось? — из мыслей меня вырывает стук в двери.
— Нет, просто вода ледяная, — приглушая кран, отвечаю я.
— А, окей.
Я слышу удаляющиеся шаги и думаю о том, как и зачем она привыкала к такому. Почему не любила горячий душ?! Почему выбирала даже зимой мороженое вместо горячего шоколада?!
Опять она.
К чёрту. Открываю кран с горячей водой, окунаясь в тепло. Спустя минут 10 выхожу из душа, накидывая на себя халат. Опираюсь руками на раковину, смотря на себя в зеркало. Мешки под глазами, бледная кожа и огромная щетина, но самое главное — безжизненные глаза. Где же твои искры, сука? Где запал и стремление быть лучшим? Куда улетучился твой наработанный нарциссизм?
— Ненавижу, — сквозь зубы шиплю я.
Отталкиваюсь с силой от раковины.
— Ты больше не со мной.
Отворачиваюсь и выхожу из ванной. Запах еды врезается в нос. Прохожу на кухню и вижу, как Тёма кружится у плиты.
— О, ты здесь уже? Присаживайся, сейчас завтракать будем.
Молча сажусь за барную стойку, и в ту же секунду под моим носом появляется омлет с беконом. Непроизвольно моего лица касается лёгкая улыбка.
— Тём…
— Да? — оборачиваясь, спрашивает он.
Сначала мне хотелось сказать ему «спасибо», но ведь это так банально и не выразит всей моей благодарности. Поэтому я просто молча киваю. Он кивает в ответ. Вот и всё. В дружбе не нужны лишние слова. Просто зачем? Достаточно лишь одного жеста, чтобы настоящий друг всё понял.
Пытаюсь хоть немного съесть, но в горло ничего не лезет. Чашка кофе оказывается рядом. Делаю глоток и хочу закурить, но сдерживаюсь.
— Тебе нужно продолжить лечение, — взволнованно говорит Артём, присаживаясь напротив.
— В этом нет смысла, — отставляю от себя тарелку.
— Смысл есть во всём.
— Нет, — делаю глоток кофе.
— Сделай это ради памяти о ней.
Резко поднимаю голову и смотрю на него. Он кивает, делает глоток, а затем поднимается и уходит. Так он даёт время подумать, оставив меня сам на сам.
Я не поднимаю головы и не смотрю на уходящего друга. Ведь он как никто другой понимает меня.
Чтобы стать моим другом нужно обязательно быть человеком, которому всё равно, какого цвета моя одежда сегодня. Скорее всего я даже не посмотрю на кого-то первым, если кто-то сам не подойдёт, не возьмёт меня пальцами за подбородок, не вскроет хрупкую броню насильно. Но даже и в таком случае я ничего не скажу. Я, как птица с перебитой костью в крыле, — молчу, только задышу чаще. Чтобы стать моим другом нужно быть человеком, который не жмёт руку при встрече.
И он понимает это, как никто другой.
Оставляю недопитую чашку на столе. Иду в комнату, одеваюсь и негромко прикрываю за собой дверь. Спускаюсь вниз, спеша так, словно за мной гонятся. Скрип, и вот в мою грудь со спешкой врывается колючий воздух.
Сажусь в машину, откидываю голову назад, прикрывая глаза. И вот она, передо мной. Стоит, ёжится в пальто, стискивая шарф руками. Хлопает ресницами и смотрит не в мои глаза, а вглубь меня.
«Пожалуйста, отпусти».
Как всё это нелепо. Она умоляла тебя отпустить её так давно. От этого всего, внутренности сводит, сжимает, выворачивает. Ты смогла уйти. А я? А я остаюсь здесь, среди чужих переполненных улиц города.
— Не думай.
И снова голос вырывает меня из раздумий.
— О чём ты? — выдыхаю я.
— Ты не сможешь забыть, если продолжишь думать и винить себя за всё.
— Я не могу это контролировать. Закрываю глаза — она, открою — опять она. Даже во снах она не даёт мне покоя.
— Я понимаю, это тяжело, но подумай и о себе, ладно? Ты так доведёшь себя до сумасшествия.
— Кажется, уже довёл.
— Эй, а я вписываюсь в твою компашку? — подмигивая, интересуется он.
И я, впервые за долго время, улыбаюсь.
— Извините, но вход только по пропускам.
Тёма прыскает от смеха, и это на самую малую каплю расслабляет меня. Машина останавливается, и мы оказываемся напротив огромного высокоэтажного здания.
— Дальше ты сам. И попробуй только сбежать, словлю.
Хмурю брови от безвыходности. Выхожу из машины и прохожу в здание такое же белое, как и его стены внутри. Запах лимона от мебели никак не перекрывает запах от медикаментов. Радуюсь, что мне аж на девятый этаж, где просто пахнет деревом.
С помощью лифта я быстро оказываюсь возле нужной двери. Поднимаю руку и негромко трижды постукиваю костяшками по холодному дереву.
— Да-да, войдите, — чуть громче обычного отвечает доктор, и я неуверенно приоткрываю дверь. — Ах, Константин, наконец-то. Я заждался вас, — доктор приветливо улыбается и подает мне руку.
— Здравствуйте, доктор, — я отвечаю на рукопожатие. — Простите, у меня снова трудности.
— Что ж, поделитесь со мной этим, — отвечает он, указывая рукой в сторону диванчика.
— Она уехала, — как бы бросаю ему эти слова в лицо, разворачиваясь и направляясь к дивану.
— И вы считаете, что из-за вас, а не потому что ей так захотелось или, например, по делам?
— Да, это из-за меня, — я прикрываю глаза, стискивая зубы до скрипа. — Она давно хотела это сделать, но я как всегда думал только о себе и своих прихотях, — продолжил я, переплетая свои пальцы.
— А в чём заключается ваша прихоть? — спокойный и тихий голос звучит где-то чуть позади меня, отчего я вздрагиваю.
— Она была, есть и будет моей прихотью.
— Постойте, насколько я помню, вы ненавидили её и пытались уничтожить. Так как же она может быть вашей прихотью?
— Я… я запутался…
— Может разложим всё по полочкам снова?
— Чёрт, — прикрываю лицо рукой, а затем двумя пальцами сжимаю переносицу. — Снова вспоминать как всё было раньше?
— Именно так. Расскажите о самых ярких воспоминаниях, которые помогут вам раскрыть суть, почему она стала вашей прихотью.
— Влад и Артём, — вдруг всплывает в моей голове.
— Что это значит? — голос звучит очень заинтересованным.
— Один из них мой друг, второй — её. Чёрт, — выпаливаю я.
— А что с ними не так?
— С ними как раз всё так, но моя пелена из ненависти дала трещину, когда я увидел её с Владом в ресторане, — сжимая челюсть, отвечаю на вопрос, вспоминая, как она улыбалась ему.
— Это было свидание?
— Да, чёрт возьми, это было свидание, — грымнул я, осознавая, что становлюсь злее.
— Восстанавливайте цепочку и пытайтесь держать себя в руках. Учитесь контролировать приступы агрессии прямо сейчас.
— Хорошо, — тяжело выдыхаю, возвращая пальцы к переносице. — Когда я снова начал охоту за ней, чтобы играясь издеваться над ней, то получилось так, что она пришла с ним в тот же ресторан, где уже находился я. Улыбалась, громко хохотала распивая вино, — я до боли сжал свой нос.
— Что вы почувствовали в тот момент?
— Ненависть, — пытаюсь ответить как можно равнодушней.
— Не стоит. Не пытайтесь сдержать свои эмоции.
Я открываю глаза и смотрю в белый потолок. Как рассказать незнакомцу, чтобы он понял, какого это, видеть её улыбку предназначенную не для тебя. Видеть, как она что-то непринужденно рассказывает, хохочет с ним, а затем поворачивается и поднимает бокал вверх, чтобы с насмешкой поприветствовать. Видеть, как она рядом с ним расслабляется и становится мягкой, как когда-то с тобой. И ты бежишь за ней. Нагло залезаешь не в свои дела, требуя, чтобы она это прекратила. А она не прекращает. На зло.
Внутри что-то оглушительно громко треснуло.