Любимец твоих дьяволов

POV Костя Студия — мой дом. Когда мне нужно подумать и собрать мысли в кучу, я всегда иду на студию. Атмосфера здесь настолько магическая, что меня затягивает всего с головой. Но, сегодня что-то пошло не так. Сидя на своём привычном месте и не могу собрать мысли воедино. Вика… Её сладкий запах, который дурманил мою голову в тот вечер до сих пор окружал меня, въевшись в кожу и сознание. Она не появилась в универститете ни позавчера, ни вчера, ни сегодня. Где же ты? Что с тобой? К чёрту это. С самой первой нашей встречи она показалась мне странной. Она держалась от всех на расстоянии и не подпускала к себе ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, при этом оставаясь центром внимания. Только она громче всех смеялась, оставаясь такой грустной. Если следить за ней внимательно, то на секунду она выпадала с разговора, и её лицо становилось каменным, а потом снова, как ни в чём не бывало возвращалась. Иногда казалось, словно она не из этого мира. Даже имя ей подходило по характеру. Она — сплошная тайна. Я даже представить не мог, что творится у неё в голове. Я и сам особо не любил с кем-либо разговаривать, но к ней тянуло словно магнитом. С тех дней у меня появилось сильное желание узнать её побольше. Громко выдыхаю, поднимаюсь и, поправив волосы, выхожу из студии. Сажусь в машину, называю адрес Вики: — Надеюсь, ты дома и не спишь, — шепчу, глядя в окно. Минуты тянутся словно жвачка, прилипшая к подошве. Спустя полчаса я стоял у её двери, и как только был готов постучать, услышал щелчёк замка. Пулей лечу по ступенькам выше и присаживаюсь, чтобы потом проследить за ней, как вдруг из квартиры выходит рыжий парень. Кажется, это тот самый владелец бара, где она работает. Это ещё что за хрень? Гнев настигает меня моментально, заслоняя здравый ум пеленой. Я подрываюсь со ступенек и замахиваюсь кулаком, ударяя стену. Плевать, что костяшки будут опять разбиты. Хуже уже не будет. — Чёртова шлюха, — выплёвываю, спускаюсь по лестнице вниз. — Зачем ты припёрся сюда, кретин? Она даже думать о тебе забыла, а ты считаешь, что она ждала тебя всё это время? Выбегаю и сажусь в машину. Больше я ничего не хочу.

***

Артём затащил меня в ресторан, хоть я и был против. Моё настроение было отвратительным, потому что мне хотелось кое-кого избить до полусмерти. А кого именно до сих пор понять не мог: её или его. Засев в самом конце ресторана, я смаковал вино, обсуждая со своим директором последующие предложения, как вдруг моё внимание привлекают две знакомые личности. — Да это что прикол какой-то? — со злостью стучу по столу. — Что? Ты не хочешь там выступать? — А? Нет, это я не тебе, — не отрывая взгляда от Вики, выпаливаю я. Вся такая изящная… прозрачная? Что? Давлюсь вином и пытаюсь откашлятся, потому что дышать было явно нечем. — Что… что… это за… наряд такой? — с трудом выговариваю я. — Где? — интересуется Тёма. Проследив за моим взглядом, он находит глазами Вику. — Оу, — протянул он, — шикарно же. Что тебе, собственно, не нравится? — продолжает, разворачиваясь ко мне. — Как по мне, выглядит она довольно-таки хорошо. Старается для мужчины, видимо. Ты её знаешь? Эти слова заставляют меня снова подавиться. Тёма, подвигаясь, хлопает мне по спине, пока я прожигаю в ней дыру. — Может пойдём уже? Мы вроде всё обсудили. — Нет, — говорю сухо. — Иди сам. Сидеть в конце зала, позади неё, слышать её звонкий смех и понимать, что не ты вызываешь это в ней, доводило меня до безумия. Заказывая бокал за бокалом, я сверлил взглядом эту парочку, сжимая кулаки от злости. Она хохочет на весь ресторан, а я всё задаюсь вопросом: — Когда же ты успела полюбить рестораны? — шепчу вслух. Воспоминания накатывают на меня с новой силой, и я закрываю глаза. — Ну пойдём отсюда, я прошу тебя. — Нет. Не смотри на цены, просто заказывай, — шепчу я. — Эй, не дуй щёки. Ты же знаешь, как это действует на меня. — Эти стены давят на меня, — скулит она. — Давай уйдём, — надувает щёки ещё больше. — Этот ресторан не такой уж и дорогой, я смогу всё оплатить, — чеканю я с мелкой злостью. — Я не люблю такие заведения, это раз. И денег у тебя не так уж и много сейчас, это два, — фыркает она, скрещивая руки на груди. Затем встаёт, берёт меня за руку и стремительно выводит из ресторана. Ускоряя шаг за шагом, бросает мою руку, переходя почти на бег. — Вика, — ускоряю шаг, чтобы догнать её. — Вика, стой, — касаюсь её плеча, но она отдёргивает его. — Ладно-ладно, я дурак, прости меня. Она оборачивается, заглядывает мне в глаза, а потом так по-детски улыбается, при этом хихикая: — Не надо мне говорить очевидные вещи. Я хотел бы открыть рот и хоть что-то сказать, но она уже смеялась так громко и звонко, что это заразило и меня. — Любимый дурачок, — шепчет она. Эти глаза искрились светом. Открываю глаза, думая, что встречу её спину, но вдруг она оборачивается ко мне. Сжимаю бокал в руке, но не отвожу свой гневный взгляд, потому что Вика отвернулась обратно. — Да что ты себе позволяешь? Ты забыла, кто я? — говорю чуть громче следуемого, но на это никто не обращает внимание. И вот она снова оборачивается, поднимает бокал, улыбаясь на все тридцать два, а затем осушает всё до дна. — Сука, — вырывается из меня. Я знаю, что она специально это делает, потому как понимает, что это вызовет во мне ещё большую злость. Ну что ж, игра начинается. Весь вечер я следил за ней. Её движения ни капли не изменились, что не давало мне понять, что же между ними происходит. Есть ли какая связь? Вдруг они поднимаются, и я тут же подзываю официанта, чтобы расплатиться, но они быстро покидают заведение, и я не спешу, потому что знаю, куда они направляются. Я сидел на заднем сидении машины, смотря в окно. Когда Влад вышел из подъезда, я пулей вылетел и побежал к ней. Подбежав к двери, перевожу дыхание, поднимаю руку и нажимаю на звонок, ожидая. Дверь приоткрывается, и она сразу начинает ёрничать: — На­конец-то хоть кто-то вспом­нил, что у две­ри есть зво­нок. Я ухмыляюсь, наблюдая, как её глаза расширяются, но мой взгляд сразу же скользит вниз, чтобы посмотреть в чём она сейчас стоит. Боже, она выходила встречать кого-то в этом? Возмущение захлестнуло меня, пока это всё не сменилось в одну секунду на странное ощущение внизу живота. Эта прозрачная блузка так шикарно облегала её бёдра. Я чертыхнулся, придя в себя, как раз, чтобы поставить ногу под закрывающуюся дверь передо мной. Поднимаю свой озлобленный взгляд на неё, как вдруг она начинает икать. — Боишься? — грубо шиплю я, хватая руками дверь и резко дёргая её на себя. Вика отходит шаг за шагом назад, на что я хлопаю дверью и надвигаюсь на неё, скрипя зубами. Она упирается спиной в стену, и я, не теряя ни минуты, быстрыми шагами сокращаю расстояние между нами. В её глазах читается открытый испуг. Не теряя себя, поворачивает голову и хочет выскользнуть, но я перекрываю ей ход своей рукой. Испуганные глаза снова смотрят на меня, а потом опять эта глупая попытка сбежать, но моя вторая рука снова закрывает ход. Секунда и из невинной перепуганной девочки она превращается в стерву: — Бояться? Кого, тебя? А корона тебе не жмёт? — фыркает мне прям в лицо, отчего запах вина проникает в мои лёгкие. — Что у тебя с ним? — рычу я, сжимая одну руку в кулак. — С кем? — язвительно отвечает она, гордо приподнимая подбородок. — Не будь дурой. В последний раз спрашиваю: что у тебя с ним? — снова рычу, плотно сжав губы. — А какая разница? Сжимаю второй кулак и бью в стену рядом с её головой. Даже не вздрогнув, она просто фыркает. — Дура, — шиплю я. Разворачиваюсь, направляясь к двери. Я и сам толком не понимал, зачем мне этот придурок и уж тем более она, но чувствовал, что Вика должна принадлежать только мне. И когда моя рука уже легла на дверную ручку, её слова прозвучали будто громом среди ясного неба: — Ревнуешь? Попятившись от двери, я развернулся и посмотрел на неё. Она сжимала кулаки, впирая руки в стену, тяжело дыша и не скрывая злобы во взгляде. Пару шагов и я прижимаю её к стене своим телом. — Произнеси это, глядя мне прямо в глаза, — сухо проговариваю я. — Ты выше меня, придурок, — съязвила, задрав подбородок вверх . — Повтори, — шиплю я и правой рукой подхватываю её ногу, забросив себе на талию, повторяя всё тоже и с другой ногой. Она обхватывает мою талию двумя ногами, отчего у меня получается прижаться к стене ещё больше. Теперь наши глаза на одной линии. Она томно выдыхает, наклоняясь ближе к моим губам, а затем… Я не знаю, что повлияло на этот поступок: то ли алкоголь в крови, то ли слабость. Наши губы соприкасаются. Я сжимаю её бёдра с силой, отчего с неё вырывается стон, проникающий мне в глотку. — Обхвати меня по крепче, — шепчу ей в губы. И она подчиняется, обхватывая мою шею руками, прижимаясь, углубляя поцелуй. Внутри меня всё сворачивается, затягиваясь в огромный узел. Я отрываю её от стены и, не отрываясь от поцелуя, прохожу в комнату. Бросаю такое хрупкое тело на кровать, секундный взгляд и, моё пальто полетело вниз вместе с толстовкой. Кладу свои руки ей на колени, чуть раздвигая ноги, скользя плавно по внутренней стороне бёдер пальцами и склоняясь над ней. Губы, такие пухлые и сладкие, встречаются с моими, пока её пальцы сжимают мою футболку, натягивая на себя. Ложусь между ног, желая прочувствовать каждый миллиметр её кожи. Она поднимает руки вверх, выгибая спину и я, ухватившись за край блузки, веду вверх, покрывая поцелуями кожу. Отклоняюсь, срываю с себя футболку и припадаю к ней вновь, разрывая губы. Мне ужасно сильно хочеться наказать её. Воздух становился всё раскалённей. Лёгкие опустошаются, от чего наше дыхание сбивается. Мы пылали, превращаясь в сгоревший уголь. Рассудок плавился от её рук, которые, почему-то, будто бы правильно сжимали мои плечи. Её губы приоткрывались для новых и новых поцелуев. Я не смог бы отказать ей в этом сейчас, потому что сам желал большего. Вот так с лёгкостью она управляла мной. Я оставлял на ней поцелуии повсюду. Спускаясь быстро почти воздушными и не весомыми поцелуями, скользил от бёдер языком вверх, заставляя её дёргаться и дрожать подо мной. Она скулила, надавливая руками на мои плечи, чтобы я снова и снова это повторил. Чтобы снова прошёлся языком от бедра, по рёбрам и достал до груди, заставляя её задыхаться и желать меня ещё больше. Приподнявшись вверх ос­тавляю по­целуи по ли­нии шеи, вы­нуж­дая её отбрасывать го­лову и стонать-стонать-стонать. Выстанывать и извиваться подо мной. Её паль­цы сжимали простынь, пока я зубами нахожу бретельку от белья, и приспускаю вниз сначала одну, а затем — вторую. Она тут же впивается ногтями в мои плечи. Наказать. Я останавливаюсь. Отстранившись, упираясь руками в кровать. Лёгкие вздымаются вверх-вниз, и кажется, воздух стал до безумия горячим. Словно где-то неподалёку раскололи металл. Я хочу, чтобы она чувствовала. — Костя, — горячо выдохнула она и приоткрыла глаза. Её взгляд был затуманеным, но я видел. Видел как это взгляд искрился, как когда-то. Сейчас она вся для меня. Каждый миллиметр тела, покрытый мурашками, был только моим. Она протягивает руку к моему лицу. И мне бы стоило отклониться, отбросить эту руку, чтобы показать ей, что всегда последнее слово будет за мной, но она касается своими тонкими пальцами моей щеки. Так аккуратно, с трепетом. Когда она прислоняет их ближе, я чувствую, какие они холодные. Как всегда. Нежность. Из меня вырывается томный выдох. Эта нежность разрывает меня надвое, вышвыривая части в противоположные стороны. Она просто гладит мою щёку большим пальцем, а внутри меня всё закипает, пылает, дымится, желает и требует. — Я так скучала по тебе, — шепчет она. От моих глаз не скрывается и то, что по её вискам скатываются слёзы. Без особых размышлений склоняюсь вниз и целую сначала её щеку. Она понимает меня, прикрывая глаза. Я целую её в прикрытое веко, следуя влажной полосе, опускаясь вниз. Всхлип. Такой тихий, но болезненный. Где-то в груди рвётся невидимая для меня струна. Зарываюсь носом в её волосы, которые небрежно рассыпаны по простыне. — Если не хочешь, я могу остановиться, — произношу на выдохе шепотом, скользя дыханием по её макушке. Я не мог се­бе поз­во­лить так прос­то сдать­ся ей. Прос­то не мог показать, что сам желаю её. Она поддаётся вперёд к моим губам, но я не позволяю ей этого сделать. Перехватываю и креп­ко сжимаю дву­мя паль­ца­ми под­бо­родок, от­во­дя его в сто­рону, как-бы подчиняя себе. И склонившись немного вниз, впи­ва­юсь в шею по­целу­ем. Пусть остаются сле­ды. Пусть она по­том ви­дит клей­мо: яр­кие красно-фиолетовые пят­на на белоснежной ко­же. Пусть это всё останется воспоминанием на её теле. Её судорожный стон опять ударяет в моё сознание. По спине пробегают сотни мурашек. Скольжу дыханием вниз по животу, который она так старательно втягивает, затем по бёдрам, и возвращаюсь вверх, оставляя после себя влажную полосу. Снова и снова. Она на грани. Дрожит и впивается своими острыми когтями в мою кожу, пока я то глажу, то надавливаю пальцами её бёдра. — Пожалуйста, — всхлипывает она так тихо, но в моей голове это звучит так громко и так пьяняще. Приподнимаюсь и возвращаюсь вверх, где уже спущены бретельки. Стягиваю зубами вниз чашечки, освобождая её грудь. Она инстинктивно выгибается, показывая мне, что готова сейчас освободиться от всего. Мои руки послушно ныряют под её спину, чтобы расстегнуть и выбросить этот бюстгальтер к чёртовой матери. И как только нащупываю замочек, губами прислоняюсь к уже набухшим, возбуждённым, жаждущим ласки, соскам. Реакция её тела, такая дурманюющая, не заставляет себя ждать. Она ещё больше выгибается, и я впускаю вход свой язык, которым кружляю со стороны в сторону, от чего она выходит из себя и чуть ли не кричит. Я упиваюсь этим ощущением власти. И переключаюсь на левую грудь, сминая рукой правую. Она снова и снова издаёт полустоны, полукрики, а также дикое и необузданное желание наполнится мной до самых краёв. Соображать становится сложнее. Её стоны пробиваются в мой мозг один за одним. Моя броня трещит по швам, но я пытаюсь из последних сил не поддаваться. Я хочу заставить её сходить с ума. Скольжу губами вверх, к ключицам, шее, губам. Накрываю её губы, чтобы заглушить эти стоны, которые не дают мне прийти в себя. Она барахтается и разрывает мне плоть на спине. Губами об­хва­тываю со­сок снова, и мои глаза прикрываются от глу­хого сто­на, который уда­ряет будто бы мне под дых. Зас­тавляя слег­ка сжать зу­бы на твёр­дой вер­шинке, пока её спи­на ещё силь­нее выворачивается, так силь­но вжимаясь в меня. Пока эти тонкие пальцы переключились со спины на волосы, сжимая и натягивая их на за­тыл­ке. Я чувствую, как ей приятно и понимаю, что больше не могу ждать. Закрываю свои глаза, чтобы не видеть её взгляда, и нахожу свою ширинку. Звук настолько громкий, что на минуту всё замирает. Она не дышит. Я открываю глаза и вижу, как её взгляд блуждает по моему лицу. Прислоняюсь своим лбом к её, пока приспускаю штаны не много вниз. А после, медленно, с трепетом, поднимаюсь пальцами от её коленки вверх. Она тут-же напрягает ноги. — Ну же, не волнуйся. Я не сделаю тебе больно, — шепчу ей прям в губы, наслаждаясь там, как она повинуется мне. Ткань её белья такая мокрая. Громкий удар в голове, и вот, мои пальцы уже отодвигают всё ненужное в сторону. Рваный стон, проникает в мою глотку, но я, думаю лишь о том, как снова окажусь в ней, чтобы двигаться, наслаждаться и любоваться её запрокинутым лицом. Глуб­же. Я не сдерживаюсь и проникаю внутрь неё, сна­чала од­ним паль­цем, затем проникаю уже дву­мя. Сжимаю зу­бы, ед­ва не ры­ча, ког­да она снова вы­гиба­ет­ся, зап­ро­киды­вая го­лову и выдыхая стон за стоном. Внизу меня до невозможности пульсирует, отчего я готов заскулить прямо сейчас. Мне нужно это прямо сейчас. Рукой отдёргиваю белье, а затем одно рез­кое дви­жение, один ры­вок, и вот я уже внут­ри неё. Громкий вскрик ог­лу­ша­ет меня, и пока я ничего не слышу, начиная двигаться. Её пальцы выдирают из меня волосы, пока она глухо стонет. — Костя, — звук её голоса словно стучит в моей голове. Я поднимаю глаза вверх, встречаясь с томным взглядом, которые разрывают напрочь мой самоконтроль. Че­люсть сжи­мает­ся так, что зу­бы вот-вот затрещат. Упираюсь руками на кровать, мед­ленно тол­ка­ясь к ней, вхо­дя до са­мого кон­ца, чувс­твуя дрожь. Меня выворачивает на изнанку, а разрядка за­тяну­тым узлом пуль­си­ру­ет глу­боко вни­зу, вызывая во мне рычание и ускорение. Меня засасывало в водоворот. Остаются только движения и руки, которые всё сильнее и сильнее терзают или волосы. Темп увеличивается, когда она приподнимает бёдра, сжимая меня коленками. Внутри так горячо, так пульсирующе. — Костя, — шеп­чет сно­ва, об­хва­тывая уже не мои волосы, а моё ли­цо, отчего мне кажется, что я взорвусь прям сейчас. Глуб­же, рез­че, в неё. Я смотрю на неё, а затем поцелуй, накрывающий и разрывающий одновременно. Снова умудряюсь настолько, насколько это возможно, что бы чувствовать сильнее, как там всё сдавливает меня. На мгно­вение я замираю, впиваясь губами в её шею, потому что она кончает, крича и судорожно хватаясь за мою спину ногтями. А за­тем и я с ры­чани­ем вздрагиваю всем те­лом, вытягивая из неё член и кончая ей на живот. — Да… — на вы­дохе, за­рыва­ясь ли­цом в рас­трё­пан­ные, такие влаж­ные во­лосы. — Да, ревную. Последние судорги удовольствия разливаются в нас обоих. Я поднимаюсь, хватаю свою футболку, вытирая и наблюдая, как её ресницы дрожат, а дыхание всё ещё сбивчивое и рваное. Бросаю футболку на пол, в знак того, что это был я. Здесь, в эту ночь. Натягиваю толстовку, застёгиваю брюки, подбираю пальто и покидаю эту квартиру, где случилось слишком много откровенного. Покидаю квартиру, где она всё ещё плача, слышав мои сборы, сжимает кулаки.