Любимец твоих дьяволов

POV Костя — Унич­то­жить за то, что я ког­да-то не поз­во­лила унич­то­жить те­бя? — шепчет она, сбрасывая с себя мои руки, а затем отталкивает назад. — Что? — переспрашиваю, не в силах скрыть своё недоумение. «Что это значит?» — хочется закричать ей, но дверь в подвал приоткрывается, и я со скоростью света ныряю в противоположную сторону от лестницы, куда тусклый свет не попадает и вовсе. Затаив дыхание, смотрю, как Вика берёт ящик, смотря в мою сторону, но не произносит ни слова. Шаркая ногами, поднимается по лестнице всё выше и мне хочется снова закричать, потому что она опять ускользает из моих рук. — Контракт, — слышу её шёпот, который обрывает внутри меня последнюю связывающую нитку с реальностью, а затем тухнет свет. Я отталкиваюсь от стены в тот же миг, чтобы догнать её, но как только на ощупь нахожу выход, вижу, как она берёт под руку владельца этого бара. Бью кулаком по стене и мысленно кричу: «чёртова дура». Нахожу дверь чёрного выхода и покидаю это грёбаный бар. Подхожу к машине, указывая водителю сначала заехать в магазин, а потом — домой. Валюсь на кровать и, облокотившись на колени, обхватываю голову руками. «Этого просто не может быть», — уверяю себя, но понимаю, что всё возможно. Откидываюсь спиной назад, закрывая глаза. Можно ли ей верить?! Я любил её. Любил настолько, что был готов отказаться от всего. Я видел, как она тогда приходила в ссадинах и отказывалась резко двигаться. Сначала я думал, что это совпадение, но это повторялось и с каждым разом было всё хуже. Я видел как она тает на глазах, но ничего не сделал для того, чтобы узнать причину. — Кретин! — кричу я, подрываясь и хватая бутылку. «Больше не люблю». Фраза, которая убила во мне что-то живое. Фраза, которая до сих пор не даёт зажить тем разорванным ранам в моей душе. Фраза, из-за которой я потерял себя. Неужели она сказала это, чтобы спасти мою задницу в очередной раз? — Дура, — шепчу, делая глоток. Я помню её глаза в тот момент. Безжизненные, тускло карие, которые не выдали ни капли того, что она сожалеет о сказанных словах. Ведь так же?! Делаю глоток за глотком, сжимая бутылку в руках до скрежета толи костей, толи стекла. «Больше не люблю», — повторял я, шипя каждый раз, когда делал ей больно для того, чтобы заглушить свою, получается теперь, неоправданную боль. Знала, но терпела каждый удар лишь потому, что могла, но не хотела сказать мне правду? Поверить не могу. Не хочу даже думать об этом. Из-за своей тупости она разрушила во мне всё хорошее. — Ты виновата. Слышишь меня? Виновата. Я все эти два года менял любовь на ненависть к тебе, а теперь ты говоришь, что в этом не было твоей вины? Есть. Ты могла сказать, рассказать, намекнуть. Но ты предпочла сказать «больше не люблю» вместо «мне нужна помощь», — говорю в пустоту, допивая бутылку. Откупориваю следующую бутылку, задаваясь вопросами: «Зачем она сказала это сейчас? Чего хочет добиться от меня? Того, что я больше не трону её? Какая наивная дура». — Я слишком привык ненавидеть тебя, чтобы в один момент всё резко прекратить. Слишком поздно останавливать карусель, которая уже давным-давно запущена. Продолжаю сидеть на полу, облокотившись на кровать, и пью, не переставая думать о ней. Меня разрывают чувства, которых нельзя никому показывать. Стрелка на часах показывает 3:17 утра. Я так любил её. Допиваю последние капли коньяка и встаю. Комната кружится, но я должен что-то сделать, должен увидеть её. Достаточно сидеть сложа руки. Алкоголь в крови вызывает во мне храбрость и, уже через полчаса я стою около двери её квартиры, прислонившись к ней лбом. Не знаю, сколько минут прошло, но решиться постучать мне не хватает смелости. Поднимаю руку и снова опускаю. От бессилия бьюсь головой о дверь и только потом соображаю, что первый шаг сделан. Выжидаю, прислушиваясь, и снова стучу с напором, еле удерживая себя. Но, в ответ только тишина. Выдыхаю, собираясь уйти, как вдруг слышу что, что-то с грохотом падает. Она слышит меня. Она здесь. — У те­бя нет кош­ки. Я знаю, что это ты, — говорю, отходя на шаг назад. — Ухо­ди. Здесь те­бе не ра­ды, — её голос звучит достаточно громко и серьёзно. — По­жалуй­ста, объ­яс­ни мне свои сло­ва. Обе­щаю, и паль­цем не тро­ну те­бя, — молю я, сжимая кулак. — Ес­ли ты не по­нял мо­их слов, это не мои проб­ле­мы. Ухо­ди. Эти слова будто бьют меня в самое сердце, отчего сжимаю кулак и врезаю его в дверь с огромной силой. — За это я не­нави­жу те­бя ещё боль­ше, слы­шишь ме­ня? — кри­чу я. — Ты всё рав­но ви­нов­на. Ты не име­ла пра­ва ре­шать за ме­ня, за нас. Ес­ли то, что бы­ло ска­зано то­бой прав­да, то будь ты прок­ля­та вдвой­не. Разворачиваюсь и бегу вниз по лестнице, но замираю на втором этаже из-за картинки, которая вспыхивает перед моими глазами так ясно, словно это происходит сейчас. — Чёртов дождь, Кость, что теперь делать? Надо поскорее подняться и переодеться, а то заболеем, — бубнит Вика, вставая на ступеньку третьего этажа. — Стой, — говорю, хватая её за руку. — Ты же знаешь, как я люблю твои мокрые запутанные волосы, — лёгким движением руки дёргаю её на себя, чтобы обнять за талию. — Давай потанцуем? — Как? Здесь? — её глаза растеряно заглядывают в мои. — Да, — ласково беру её за руку, начиная кружить по площадке. Этот детский смех разливается по стенах всего подъезда, а солнце заглядывает в окно, заливая всё ярким светом вокруг. Она, не прекращая улыбаться, кладёт мне руки на шею и я, приближаясь к ней, наблюдаю, как её волосы искрятся от каплей дождя и солнца. Вдыхаю полной грудью, продолжая кружить нас в танце, чтобы эти волосы не смели ложиться ей на плечи, а глаза не переставали сверкать от счастья. Сжимаю перила лестницы, чтобы не завыть от того, как сильно я нуждался в ней и от того, как сейчас ненавижу её. Мне нужно убедиться, что я больше не чувствую к ней ничего. Один шаг, второй, третий… и все они ведут вверх, к ней. Забегаю на её этаж и стучу в дверь. Стучу не переставая, требуя, доказывая. Дверь распахивается, и я вижу её заплаканные глаза, которые сейчас напуганы. Она стоит босыми ногами, в любимой для меня пижаме, с волосами туго завязанными в пучок. Делаю пару шагов вперёд, чтобы пересечь порог её дома, и поворачиваюсь, чтобы закрыть дверь. — Что ты делаешь? — тихо спрашивает она. Оборачиваюсь, снимаю пальто, подхожу к ней вплотную, удивляясь, что она не сделала шаг назад. Храбреешь? — Молчи, — шепчу я и в тот же момент обхватываю её талию, притягивая к себе максимально близко. — Мне нужно понять, — и накрываю её губы своими. Мои мысли стихают, как только я чувствую, что она отвечает с той же требовательностью, вкладывая в поцелуй всю боль и горечь накопившуюся за эти года. Делаю шаг вперёд, как бы наступая на неё. Она подчиняется, в точности повторяя все мои движения. Спустя минуту мы падаем на кровать, и я мысленно подтверждаю: «Она всё ещё моя». Тянусь к ней снова и снова, чтобы волна спокойствия накрыла меня с головой хотя-бы сейчас.