Любимец твоих дьяволов

— Дать автограф? — ухмыляясь интересуется он, приподнимая свою бровь вверх. Смех окружающих заполняет комнату со скоростью света. Мне хочется вцепиться в его глотку и разорвать её, так сильно этот мажор выбешивает меня. Так вот что это за Костя. Это же сам Мэловин собственной персоной. — Оставь свои каракули при себе, — отчеканиваю фразу и поднимаю голову выше, чтобы он смог наблюдать мой подбородок. — Вика, это ещё что за манеры? — вскакивает Евгения Владимировна, подбегая ко мне. — Будь добра вести себя подобающе, особенно при Косте, неблагодарная девица! — Ага, то есть почему-то в нём нет манер, а во мне они должны быть? — огрызаюсь, поднимаясь на корточки. — Что ты имеешь в виду? Объяснись сейчас же! Как ты можешь вот так говорить о нём?! — прокричала она. — Между прочим, я упала, а он вместо того, чтобы предложить мне помощь, предлагает свой автограф. Индюк напыщенный, — сухо фыркаю я, собирая ноты в кучу. — Д-да как ты смеешь?! — из всех сил завопила она, пока этот хмырь лыбится во все свои белоснежные зубы. — Вон из аудитории, сейчас же! — Знаете, уж лучше так, чем оставаться в его компании, — отвечаю, бросая на него и неё презрительные взгляды. Разворачиваюсь и, задрав гордо подбородок вверх, направляясь к выходу. Ноты судорожно комкаю в руках. Как же он меня достал. Это не потому, что он популярен сейчас, а потому, что ему не стоит даже прикладывать усилия к чему-либо. Его просто все здесь обожают, ведь он гордость института. Все перед ним стелятся, пытаясь казаться лучше, чем они есть на самом деле. Меня бесит, что он палец о палец не ударил, пока я мучаюсь сдавая экзамены этим грымзам. Почему именно он в моей группе? Зачем мне это наказание? Из-за него постоянно слышу упрёки в свою сторону, а затем какой Костя замечательный, мне бы стать такой, как он. Но увы-увы, я ведь просто некчёмная и ни на что не способная. Ненавижу. Громко хлопаю дверью и оглядываюсь по сторонам. Коридоры пусты, а значит пара ещё не закончилась. «Отлично, успею сходить в буфет за кофе», — думаю я. Поэтому, тихо присвистывая, направляюсь именно туда. Зайдя в буфет, удивляюсь такой огромной очереди, но всё-же становлюсь за какими-то тремя барышнями, которые что-то бурно обсуждали. Непроизвольно начинаю прислушиваться. — Слышали о том, что Мэл снова пришёл в институт? — сказала блондинка, поправляя волосы. — Ещё бы не слышали, весь институт на ушах стоит из-за этого, — ответила вторая, осматривая себя в зеркальце и подкрашивая губы. — Надо бы подстеречь его где-то, чтобы сделать фото и пококетничать с ним. На фразе третьей барышни, от которой они захихикали, я громко цокнула языком, закатив глаза вверх. Чёрт, я снова влезла не в свои дела. Три взгляда устремились на меня: — Что цокаешь? Зависть плохая штука. Мэл-то на тебя явно не купится, — заговорила она, осматривая меня с ног до головы. — У нас хоть шансы есть, не то, что у тебя, серая и безобразная мышь, — блондинка явно кипела от злости. — Да мне так-то вообще всё равно на вас и вашего дорого Мэла. Только вот, боюсь, подстилки ему уж точно не нужны. Прими это к сведению, милая. Ухмыльнувшись, приходиться развернуться и уйти, оставив позади себя недоумённые взгляды. Что ж, придётся обойтись без кофе. Не спеша поднимаюсь к лестничному пролёту, чтобы прогуляться около заброшенных аудиторий. Всегда прихожу сюда, когда нужно побыть наедине с самой собой и подумать о том, что произошло. Прохожу коридор и заворачиваю за угол, но резко останавливаюсь, замечая фигуру впереди. — Чего застыла? Человека раньше не видела? — Не вижу здесь человека так-то, — фыркаю я. — А кто же по твоему я? — говорит Мэл и делает пару шагов ко мне. — Напыщенный индюк, вот кто ты, — скрещиваю руки на груди. — Самодовольная дура, — хмыкает он и подходит ближе. Я инстинктивно делаю шаг назад. — Боишься меня? — спрашивает он, ухмыляясь и делая шаг за шагом вперёд, надвигаясь. Ответ не заставил себя ждать, но я ощутила, как упираюсь спиной во что-то. Мои глаза приоткрываются от удивления. — Таких как ты? Бояться? — я громко засмеялась. Эхо моего смеха разносились по пролёту слишком громко, но я понимала, что это снова было защитной реакцией. Только от чего?! — Уверена? — его голова склоняется ко мне, от чего мой смех тут же прекращается. — А сейчас? Почему умолкла? — дыхание обжигает кожу моего лица, я пытаюсь унять дрожь в коленках и принять невозмутимое выражение лица. Но почему у меня не получается? — Ну же, посмотри мне в глаза. «Что со мной не так? Почему моё тело меня не слушается?» — кричу самой себе мысленно и, поднимаю резко голову вверх, собирая свои последние силы в кулак. Мой взгляд встречается с его, отчего ладонями упираюсь ему в грудь, пытаясь хоть как-то защититься. Пальцы сами по себе дёргаются из-за нервов, поэтому вжимаю свои ладони в его рубашку, чувствуя, как глухо стучит сердце в грудной клетке. — Ну так что, — начинает говорить он, пока я не отрывно наблюдаю за тем, как его губы медленно движутся к моим не касаясь их, — боишься? Мне хочется закричать и сбежать, потому что я не понимаю своё тело сейчас. Оно не слушается меня. Просто замираю и смотрю ему в глаза. С последних сил сужаю свои, а затем склоняюсь к его губам ближе и, смотря на них, шиплю сквозь стиснутые зубы: — Ещё хоть один раз так приблизишься ко мне и я переломаю каждую косточку, которая есть в тебе. А затем резко отталкиваю его назад, не обращая внимания на его ухмылку. — Мы ещё встретимся, — шепчет он и уходит. Я сползаю по стене вниз, когда он скрывается за поворотом. Дикая слабость накрывает меня с головой, будто из меня выкачали всю энергию. «Что со мной снова происходит, когда он рядом?» — спрашиваю себя, но тут же чертыхаюсь. — Я ненавижу тебя, Бочаров Константин, — произношу это вслух, не обращая внимание на эхо.