***
Проснулась я ближе к двенадцати часам. Вспомнив, что мое тело находится в Киеве, стала сразу же думать, где переночевать сегодня. Пока я принимала прохладный душ, на меня нахлынули воспоминания о том, что как-то в одном из клубов Москвы я познакомилась с парнями из Киева и, кажется, их номера записаны в телефоне. Секунда ― и я уже в ступоре смотрю на белый кафель. Еще секунда ― и я резко выключаю воду душа, обматываюсь полотенцем и бегу в поисках телефона. Перерыв все, я убеждаюсь в своих воспоминаниях о том, что Бочаров так и не вернул мне телефон. Я не знала, что мне делать, как его искать и стоит ли вообще искать. Быстро высушив волосы и одевшись, я вышла из номера. Дойдя до главного помещения, я посмотрела на время: было около трех часов дня, кажется, мое время проживания в номере закончится через полчаса. Отдав ключ администратору, я вышла на улицу. А погода со вчерашнего вечера так и не изменилась: все эти же тучи с холодным воздухом. Главное, чтобы дождь не пошел. Дойдя до того клуба, в котором мы были вчера, я надеялась узнать хоть какую-то информацию о Косте и моем телефоне. Но теперь мои руки просто опустились, ведь меня туда даже не пустили, объяснив тем, что у меня нет ни денег, ни крутого статуса. Что делать теперь я вообще не знала. Проходя по незнакомым мне улицам, я постоянно видела разные кафе, на которые денег у меня, конечно же, не было. Спустя несколько часов хождения и срывания со столбов разных объявлений о работе, я все же рискнула зайти в один бар. Интерьер этого места был похоже больше на американский ― небольшая сцена с микрофоном и пианино, обделка деревом барной стойки и столиков. Подойдя, я решила поговорить с барменом. — Эм, у меня тут такое предложение, давайте я вам помогу чем-нибудь, а вы дадите мне денег? — с надеждой в голосе спросила я. — Я даже не знаю, это нужно к нашему всевышнему этого заведения, — смеясь, ответил бармен. — Ты вообще петь умеешь? — подошла к нам дама — афроамериканка, но по-русски говорит превосходно, как будто это ее родной язык. — Умею, — уверенно сказала я. — Тогда ты принята на работу, будешь получать триста восемьдесят гривен в день, но работать будешь не всегда, по вечерам и то, когда вызовем, — на это предложение я моментально согласилась. — Иди, переодевайся и приступай, так сейчас семь часов вечера, значит, к двум часам ночи ты будешь свободна, — быстро кивнув, я удалилась в так скажем гримерку. Быстро накрасив себе стрелки и губы красной помадой, я надела то, что мне дали. Это был комбинезон в офисном стиле, белый верх, черный низ. Из обуви мне ничего не подошло, поэтому я осталась в своих золотистых босоножках. Выйдя на сцену, я сначала очень смущалась, но этого не показывала. Вообще я научилась сдерживать все эти сопливые эмоции в себе, для всех я сильная и у меня всегда все хорошо. Уже к середине песни я стала чувствовать себя раскрепощенее ― и так песня за песней. Я не успела оглянуться, как было уже около двух часов ночи, и меня отпустили, отдав мне мои деньги. Переодевшись и поговорив в барменом, я попросила его разузнать, где можно переночевать на эту сумму. Оказалось, что за сто пятьдесят я могу провести время в хостеле.***
Так прошла целая неделя, я работала каждый вечер до поздней ночи, а днем высыпалась. Денег пока хватало, я даже переехала в дешевую гостиницу. Временами вспоминала об этом певце, который смылся с моим телефоном. Получил мое доверие и уплелся со своими шлюхами. Я даже отцу позвонить не могу, ибо все незнакомые номера сразу блокируются. Но, судя по пустым газетам и новостям, он меня даже не ищет, знает, что я опять где-то шляюсь в Москве.***
Очередное выступление подходит к концу, на часах полтретьего, и я заканчиваю свою последнюю песню на сегодня, но вдруг мой взгляд падает на Костю. Что он тут делает? Какого черта? Такие дешевые заведения не для него. Видеть я его вообще не желала, а вот его пристальный взгляд, прожигающий во мне дырку, говорил, что он ждал этого момента всей душой. Закончив петь, я переоделась, спустившись со сцены, и решительно направилась к нему. — Можно мой телефон? — протянув руку, без эмоций сказала я. — Что, даже не поздороваешься? — с улыбкой на лице спросил Бочаров. — Привет, давай телефон! — после моих слов Костя просто хватает меня за руку и тянет прочь из бара. — Отпусти меня! Куда ты тащишь меня? — стала возмущаться я. — Замолчи, — дойдя до парковки, Костя открыл машину и посадил меня на переднее сиденье. Захлопнув дверь, он обошел машину и сел на водительское сиденье. — Зачем? Просто отдай мне телефон, и разойдемся! — не унималась я, потирая запястье, которое горело от сильной хватки. — Почему ты ушла тогда из клуба? — в голосе было слышно спокойствие, он завел машину и выехал с парковки. — А ты в курсе, сколько прошло времени после твоего ухода? — А куда тебе было торопиться? — этот вопрос меня ужасно взбесил, так и хотелось врезать ему. — Ты дурак? Может, меня дома ждет любимый! — Ты из Москвы, и в Киеве у тебя родных нет, родители твои тоже находятся в Москве, что ты тут вообще делаешь? — удивленно спросил Костя. — В интернете уже все прочитал, да? — прищурясь спросила я. — Да, отец твой звонил, я сказал, что ты в Киеве, — все я сейчас точно взорвусь, как у меня еще пар из ушей не валил, удивляюсь. — Кто тебя просил? Зачем ты лезешь туда, куда не нужно? — закричала я. — Он волнуется. — Ты ни черта не знаешь, так что сиди молча! — еще громче крикнула я на Костю. — Он заберет тебя через неделю, — спокойствие в его голосе меня бесило еще больше. — Отдай телефон! — наверно, мои крики были слышны даже на улице. — В бардачке, — останавливая машину возле магазина, он вышел, не забыв закрыть ее. Взяв свой телефон из бардачка, я увидела там около сорока пяти пропущенных от знакомых и «друзей». Пока я ждала Костю, успела всем написать, что меня еще долго не увидят, и благополучно уснуть.