Please, wait...

Мы думали, у нас такие серьезные проблемы. Откуда нам было знать, что мы счастливы?

— Ника! Подойди-ка сюда, — голос Наты, нашего сегодняшнего постановщика и, по совместительству, главного хореографа, настигает меня в момент, когда я лежу лицом в пол, после неудачной поддержки. Интересно, а если прикинуться смертельно больной, это мне поможет избежать огромных, как монгольская степь, люлей? — Что с тобой происходит в последнее время? — она облокачивается о балетный станок. — Сама не знаю, просто, сегодня трудно сконцентрироваться. — Сегодня? Последние три месяца ты сама не своя. Проваливаешь движения, для тебя базовые и элементарные, сама без настроения, как робот. Я думала, все нормализуется, но стало только хуже. — Не драматизируй. Просто, усталость накопилась. — Ну-ну, — она сказала бы мне ещё много чего интересного, в рамках профилактического втыка, но, пора было продолжать репетировать. Встаю перед Никитой, своим партнером. Полилась музыка…тело автоматически повторяет заученное.

***

Странно, но я даже помню, кто и где находился. Я сижу на кровати, а он стоит в углу у окна. На меня упорно не смотрит. — Слушай, Денис, я же тебе говорила, что это- плохая идея. Я охрененный друг, но, хреновая спутница жизни. — Я вот только одного не пойму, — он криво улыбается, страшной, совершенно не похожей на него, улыбкой, — почему ты так упорно не хочешь себе счастья? — Ника! — громкий вскрик выдёргивает меня из воспоминаний, колено пронзает страшная боль и, наступает темнота.

***

Открываю глаза. Колено словно онемело и я его вообще не чувствую. А вот боль в глазах ощущаю: стены, пол, потолок…здесь все такое пронзительно-белое. — Очнулась? А я-то уж надеялась, что ты, наконец избавишь себя от надуманных страданий и загнёшься, — справа раздаётся голос Ани. — Что произошло? — сажусь на кровати, — то, что я в больничке, я и так вижу. — Что произошло? А я скажу тебе, что произошло! Ты, идиотка, за год своих п…достраданий запустила своё колено доз непотребного состояния, и воспаления всех тканей, а вчера на тренировке снова ушла в себя и провалила поддержку, из-за чего улетела на пол, чуть не сломав колено и заработав сотряс. Хотя, там и сотрясать нечего. Мозгов ноль! Просили тебя не тянуть с операцией, а ты! Едва не лишилась ноги! И знай, Головину я уже позвонила, и высказала все, что думаю. Достали, два дебила! Один то травмы, то психи и удаления, а другая депрессии и потеря вменяемости и здоровья! — выпалив этот спич она отворачивается к окну. Я не до конца успеваю переварить услышанное, но, мне становится её жалко: из-за меня ей тоже пришлось нелегко. Моя сестра, хоть и не по крови, очень сильно за меня переживает. — Ну прости, прости. Да, я дура, ни о ком, кроме себя, не думала.Не молчи, а то встану и доползу до тебя, просить прощения. — Не вздумай! — она все ещё злится, но, подходит. — Где я? — В нашей клинике. Привезли без сознания, колено все перекошенное, опухшее и синее. Сделали снимок, УЗИ, ужаснулись, и сразу на операцию. Ты обзавелась новыми связками, поздравляю. — Ужас какой! — Не волнуйся, реабилитацию пообещали быструю. Лишь бы все зажило и прижилось. Как ощущения? — Никаких. Меня, видимо, обкололи всем имеющимся арсеналом обезболивающих. — Ну да. Я разговаривала с врачом, пока все идёт по-плану. Увидишь — можешь сама все выспросишь. Ладно, поеду пока домой, надо хоть поспать немного. — Ань! Спасибо тебе и прости. Три дня после операции прошли почти незаметно. Ещё пару дней — и смогу начинать вставать об опору. За это время меня навестили почти все девочки, Анин отец и почти все врачи клиники. В то время, пока меня оставляли в покое, я тупо спала. — А вот и образец тупого упорства во всей красе! — о, нет, только не это. Выпустив врача, в палату заходит улыбающийся по все тридцать два зуба, Головин. — И как только тебе не лень мотаться аж из Франции? — делаю спинку кровати в полулежащее положение. — Из Швейцарии, — он нагло плюхается на край кровати, — у нас сейчас там типа тренировочные сборы. — Ясно. Тренируетесь проигрывать? — В идеале, конечно, наоборот, ну, а там как получится. Как твои дела? — В рифму дела. Неплохо, — прикрываю глаза. — Да и ладно, я и так все от Ани знаю. Вот скажи, и чего ты добилась своим поведением? Того, что колена едва не лишилась? — Каким поведением, Саш, каким? — от негодования даже открываю глаза. Он что, вздумал меня упрекать? — тем, что не делала так, как хочется тебе? Так вроде, у тебя сейчас есть ручная собачка по имени Ангелина. Если ты прилетел парить мне мозг, то, поздравляю, пролетел фигову тучу миль зря. — Не начинай. Я, вообще-то, извиниться хотел. — За что из тысячи твоих косяков? Или, за все сразу? Тогда придётся тебе задержаться здесь ещё на месяц, — я сама не знаю, почему так язвлю и истекаю ядом в его присутствии.Может, потому, что иначе от него не отгородиться, не избежать того, как влияет на меня его присутствие. Спустя год, я всё ещё не могу оставаться к нему равнодушной. Я могу обманывать себя, его и окружающих сколько угодно…но, его близость ко мне рушит всё к чертям. Аня права, мы ненормальные. — Нет. Мне не стоило переезжать в Европу сломя голову. Нужно было наладить с тобой мосты, что ли. Прилетать чаще. Тебя звать чаще. А я… — Ой, только не начинай. Я, конечно рада, что ты, спустя год, понял главное, но, теперь уже толку-то? — мне здесь дают ещё и антидепрессанты, так что, всплеска эмоций это признание у меня не вызвало, — да и зришь ты явно не в корень проблемы. Забыл про женщину, которая тебя родила? Я не хочу больше ничего обсуждать на эту тему. Мы с тобой прекрасно общаемся и так. — Ладно, не будем обсуждать, — и, прежде, чем я успеваю понять причину такой неожиданной покорности, он быстро склоняется надо мной, в ничтожном миллиметре от моих губ, — помни, год, и ты возьмешь мою фамилию.

***

— И что потом? — Аня откладывает телефон и кладет ногу на ногу. — Потом ушёл. Вот и поговорили, называется. Хотя, я зря иронизирую. Тему прошлого закрыть, всё же, удалось. — Зато, у него теперь появилась идея-фикс по завоеванию тебя. Тебе не холодно? — Нет, прекрасно, — мы сидим на скамейке в больничном парке. Погода разгулялась и, вопреки моим возражениям перемещаться на кресле-каталке, подруга вывезла меня на улицу, — я не воспринимаю его заявления всерьёз и тебе не советую. — Ну-ну, — от дальнейших комментариев подруга явно решила воздержаться, — как твои занятия с психологом? — Пока было только одно: мне велели вести дневник от начала нашего знакомства и до сегодняшних дней. Все эпизоды, события…знаешь, я даже увлеклась. Почти драматический любовный роман получается. — Я бы сказала, эротический триллер с элементами насилия. Ну, талантливый человек талантлив во всём. Помню, как ты подписывала открытки. Такие пожелания, не штампованные: «счастья, здоровья и успехов во всём». — Спасибо. Как у нас там дела? — Программу ставим без тебя, видимо, в этом году выступления будут без тебя. — Это мы ещё посмотрим. Я попросила интенсивную программу восстановления после операции, мой лечащий врач не против. — Действительно. Что-то я размечталась, что ты хоть немного поживёшь в тишине и покое. — Когда ты так говоришь, мне сразу представляется кладбище, тихо, спокойно, птички поют… — Ладно, — она встаёт и обнимает меня, — у меня скоро группа, а тебе пора кушать и спать. — Да, мамочка.