Please, wait...

Железо так говорило магниту: «Больше всего я тебя ненавижу за то, что ты притягиваешь, не имея достаточно сил, чтобы тащить за собой!»

За тебя я не беспокоюсь, такие как ты всегда в порядке, что бы с ними не происходило… Скорее я беспокоюсь за тех, кто с тобой еще когда-нибудь свяжется…

      Когда последняя, тщательно выглаженная майка занимает своё место на полке гардеробной, я выключаю утюг и падаю на кровать. Воскресенье выдалось продуктивным но, каким-то суматошным. Аня легла в больницу на сутки: чтобы не ездить постоянно на анализы и исследования, она просто решила сделать всё вместе и, на определённое время не париться больше. Я же, чтобы хоть как-то себя занять, сходила к своему парикмахеру, погладила вещи, и, даже, приготовила пару порций рагу по-итальянски. Кого я обманываю — я напрягаюсь по поводу завтрашнего выезда в сборную. А когда я нервничаю, мне надо чем-то занять руки и голову. Надеюсь, у Головина хватит ума и такта, во-первых, не выносить личное на поле, а, во-вторых, игнорировать меня. Что означал этот возврат им моей цепочки, с крестиком и кулоном, а то что это сделал именно он, я не сомневаюсь, откуда они у него вообще, и почему он не вернул их мне сразу, как нашёл, осталось загадкой. В любом случае, они сейчас висят на моей шее, а его подарок: цепочку с танцовщицей, убрала во второе дно шкатулки с украшениями, с глаз долой. Да, я нервничаю до жутких спазмов в животе, и у меня есть чуть меньше суток, чтобы собраться. Отодвинув подальше все мысли, беру телефон. Снова открываю сообщение, ответить на которое не могу со вчерашнего вечера. Да он, наверное, написал и забыл, типа, нет так нет, а я, как дура, не могу придумать повод для обращения к совершенно незнакомому мне человеку. Может, подруги бы мне и помогли в этом, но, боюсь, Аня меня просто убьет, а потому, изо всех сил оттягиваю момент, когда придётся с ней этим поделиться. С другой стороны — меня впервые, за долгое время, кто-то заинтересовал.       Пока я собирала вещи, время подкатилось к шести часам. Сегодня насыщенный футболом вечер, но, убить время я хочу, посмотрев матч «Монако» и матч «Валенсии». Аня недавно съехидничала, что завтра я увижу некоторых лично, не успею соскучится, если посмотрю, но, футбол я люблю с детства, когда, месте с папой, я посмотрела Чемпионат Мира 2002 года. Поэтому, уповать только на то, что я увижу некоторых личностей — это, как говорит мой отец, разговоры для бедных. Едва телевизор, вместо темного экрана явил мне картинку, первый, кого я вижу на нем — это Головин. Каких-то изменений, по-крайней мере внешне, не замечаю. Как всегда, сосредоточен. А вот и ещё одна, улыбающаяся, кстати, личность. При этом, у его клуба дела шли совсем уж плохо: 0:1, и кого-то уже успели удалить. Ну вот, пропустила всё самое интересное. Не успеваю опомниться, как, с передачи Головина, нападающий клуба забил гол. На моём лице, помимо воли, появляется улыбка. Несмотря ни на что, как игрок, он очень и очень хорош. И как же он переживал, что у него ничего продуктивного не получается. И вот, кажется, начало положено. А всего-то надо было разорвать порочный круг наших отношений, причём, именно с его стороны, так как на мои попытки это сделать, он не просто не реагировал, а активно противодействовал. Да и играет он сегодня намного лучше и бодрее, чем обычно. Что ж, хоть от чувства вины можно теперь избавляться. Больно ли мне внутри? Да, больно и горько, но, это своеобразное облегчение. Слишком полярными оказались наши характеры, и слишком быстро я забыла, что ему всего двадцать два года, а тридцать и двадцать два — это, не просто годы, в плане возраста, а годы сознания и формирования мировоззрения. Если Денис более вдумчив, спокоен и все свои действия осмысливает, то на Сашу свалились все тяготы серьёзных отношения с девушкой непростой судьбы и, ещё куда более непростым характером. А ведь ему пока нужно только одно — играть в футбол, заниматься любимым делом, не загружая голову ничем. Ну, а легкие отношения у него и с Ангелиной получатся, встречались же они как-то несколько лет. Лишь бы травму снова не получил. Для футболистов, как я уже успела понять, это повод для депрессии. Когда я выхожу из ванной, всё уже было кончено: один-два и, мне уже начинает казаться, что «Монако» не достоин Головина. А он уходит с поля, разозлённый, взвинченный, лишь молча мотая головой. Остаётся только порадоваться, что я здесь, а не там, и что нас ничего не связывает, иначе, все последствия от этого неудачного матча я бы ощутила в полной мере. Обдумать мысль не успеваю: телефон звонит, извещая о том, что со мной хочет поговорить Аня.