Please, wait...

Экран планшета равнодушно отображает фото шикарного обеда в ресторане Монако. Саша и много незнакомых мне людей. И всё бы ничего, если бы чуть позади него не сидела Ангелина. Прошло всего два дня после его отлёта…за это короткое время мы почти не общались: меня взял в тиски хореографы и ученицы, а его загрузили тренировками в новом клубе. И вот, просматривая утром подборку Инстаграм, я многократно наткнулась на это фото. Внизу живота заворочался тяжелый, колючий комок, а в голове только одна мысль: «Это всё!» Удивительно, но мне даже не больно — просто очень и очень смешно. Всё так странно и ожидаемо, что пришедшее в секунду решение приносит облегчение. Набираю его в вайбер, он должен быть дома. И точно: на экране возникает его, уже вполне свежее, не заспанное лицо. — Привет, — он внимательно разглядывает моё лицо, на котором сейчас, наверное, весь спектр эмоций. — Привет, — улыбаюсь, — скажи, что в Монако делает Ангелина? — Так и знал, что надо было прорваться сквозь твой график и всё рассказать, — удивительное спокойствие, — мы с мамой помирились и она попросила принять Ангелину здесь, вроде как, по-дружески. Я не увидел в этом ничего такого. — Ты серьёзно? — у меня вырывается смешок, — а живёт она у тебя или ты её сделал французским бомжом? — Прекрати, — он трёт глаза, — мне, честно говоря, сейчас не до неё, мы почти не общаемся. — А ты продолжи: не до неё и не до меня. Ладно, прости, нам следовало всё выяснить давно. Эта история между бывшими — гиблое дело, но не про меня. Вы слишком долго были вместе, чтобы забыть друг друга. Я не буду влезать в вашу историю. Я сейчас абсолютно спокойна, как видишь и хочу, чтобы ты понял меня: мы расстаёмся. Можешь меня ненавидеть — может, всё хорошее ко мне и выветрится. Это абсолютно взвешенное решение. Постоянно делить тебя с кем-то — это не моя тема… — договорить не успеваю: звонок прерывается. Делаю глубокий вдох — неужели, всё? И на душе так легко.

***

— Офигеть! Просто пи…ц! Я в шоке! — Аня не унимается уже минут пять и не даёт мне нормально экипироваться — танцевальную обувь я не могу зашнуровать всё это время. — Так и будешь повторять синонимы слова «ох…ть»? Я подожду, чисто, ради интереса: может, что-то изменится и Ангелина исчезнет с лица Земли. — Я тебе поражаюсь, — она садится. — Сама себе иногда поражаюсь. Меня разом отпустило. Осознание реальности отрезвляет лучше любых антипохмелинов. — Может, тебе нужен был мощный фактор, чтобы его отпустить? И вот он появился в лице его бывшей? — Я тоже так думаю, — наконец, я готова к тренировке, — давай пока закроем эту тему.

***

      Отпустив учениц, сажусь прямо на пол — три дня бесконечных физических нагрузок, без права думать на посторонние темы дают о себе знать: я совершенно вымоталась. Но, я и так много дней отдыхала. Денис пытался прорваться сквозь мой плотный график, но, мы поговорили, от силы, минут пять, что не мешает ему постоянно мне писать. У него самого сейчас важный период — переход в «Валенсию», смена клуба, так что, личная жизнь отходит на второй план. — Я думала, ты уже уехала, — Наташа заглядывает в зал. — Я пытаюсь, но, пока плохо получается. — Может, тогда часик поработаем над соло? — Давай, — какая уже разница, протупила — получи наказание. — Ну и песню ты выбрала, — она подходит к некоему подобию диджейского пульта, с которого запускается музыка, — надо думать, что-то личное? — Да, — поднимаюсь с пола. Утром новым разбуди, я не вспомню день и срок, Прислонившийся к груди, преподал больной урок. Можно годы доверять, но на финишной упасть Лицом в свою же грязь…

***

      Первое, что я делаю, придя домой — падаю на кровать — лицом вниз. Постановка затянулась на два часа. А ведь мы только начали. Аня улетела на неделю к отцу, в наш родной город — настал её черед отдыхать, так что, я могу наслаждаться тишиной. Ну, наверное…телефон заиграл бодрую нейтральную мелодию. Номер мне не знаком, и, я быстро сбрасываю звонок — не беру трубку с неизвестных номеров. Но, таинственный собеседник не унимался. После пятого звонка моё любопытство берёт верх. — Да? — Вика, здравствуй, — незнакомый женский голос, — это мама Саши, — если бы сейчас с неба спустился Егор Крид и спел у меня на кровати какой-нибудь хит моей любимой группы «Rammstein», я бы удивилась меньше. — Здравствуйте, — пытаюсь быстро перевернуться на спину и сесть, но, едва не слетаю с кровати. — Саша меня попросил позвонить, — а, вот почему у неё такой странный голос, она просто делает то, что ей неприятно, и делает это через силу, переступая через себя, — не могла бы ты прилететь? Ему это сейчас нужно. — Что случилось? — интуитивно понимаю, что, раз она там, у него, значит, что-то произошло. — А ты не знаешь? Он повредил ногу на тренировке, — какой осуждающий тон! Ничего, что из-за неё мы перестали с ним общаться? — Передайте ему, что я завтра прилетаю. Мне нужен адрес, — решение приходит мгновенно. Когда его мать, с облегчением вздохнув, кладёт трубку, я хватаю планшет: Боже мой, все новости только об этом и кричат — он получил травму голеностопа. Вроде, ерунда, но, такая ерунда полностью исключает его из игры на месяц. Представляю, каково ему сейчас. Пусть наши отношения и прекратились, я чувствую свою вину — как и на Чемпионате Мира его переживания сильно повлияли на его карьеру. А значит — я должна его поддержать и плевать на его мать.